Рассвет.

      Время шло, и Какаши стал привыкать к тому, что у него есть семья. Он отчётливо почувствовал разницу между тем, когда тебя встречают любяще тебя люди, когда тебя вообще ждут, и холодом пустого дома, где практически всё напоминало о почившем отце.       Первое время, когда мальчик приходил к паре Намикадзе в квартиру, ему было немного неловко. Всё же, Минато всё ещё был его сенсеем. Но вскоре их искренне радостные улыбки при его виде стали такими родными, такими желанными, что паренёк, сам того не понимая, старался постоянно делать так, чтобы эти самые улыбки появлялись на их чистых лицах чаще. Это было… Приятно.       Мальчик уже настолько обосновался с ними, что спокойно мог подойти к Кушине и, хоть ещё и немного неумело, обнять её, точно зная, что она обнимет его в ответ и пригладит вечно растрёпанные седые патлы, с которыми не справлялась ни одна расчёска. Ну, или он просто даже не пытался этого делать. Неважно. Минато не раз их так заставал и тоже подходил к ним с распростёртыми для объятия руками. Парочка тихонько посмеивалась и, хитро переглянувшись, нападала на него, сваливая на пол и заливаясь чистым смехом.       И уже ночью, когда все спали, Какаши пытался понять, за что ему такое счастье? Они же должны ненавидить его. Он ведь убийца. Но с каждым днём он всё больше и больше сомневался в этом. Рин ведь сама подставилась под удар. Обито сам отпустил его руку. Но как только такие мысли вообще закрадывались в его гениальную головку, мальчик старался загонять их как можно глубже, понимая, что долго так делать не сможет. Ему нужен будет выход всем этим негативным эмоциям. Они как снежный ком. Сперва совсем небольшой, не представляющий вообще никакой опасности, но со временем, если ничего не предпринять, он будет собирать вокруг себя всё больше снега и набирать скорость.       Тогда он поворачивался к окну, всматривался в тонкий месяц луны, яркие бусинки-звёзды и напоминал себе, что рядом с ним любящие его и любимые им люди. Нужно наслаждаться моментом. Вот что он для себя решил.

***

      — Какаши, солнышко, иди помоги мне расставить столовые приборы, — прокричала из кухни Кушина, помешивая суп.       — Хорошо, мам, — мальчик сперва не понял, почему там, где находилась Узумаки, послышался грохот посуды, ударившейся об пол. Рванул туда, но прямо перед тем, чтобы завернуть в помещение, остановился. Он назвал Кушину мамой. Мамой, Ками-сама!       Он тихо, почти бесшумно пробрался по стеночке в кухню, опустив глаза в пол. Ему было… Стыдно? Неловко? Или что-то ещё…       Кушина резко встала с пола, до этого собиравшая упавшие кастрюли, и почти подлетела к Какаши, становясь перед ним на колени и обхватывая его плечи ладошками. Её глаза сверкали.       — Повтори ещё раз, — попросила она опешившего от такой реакции пепельноволосого мальчика.       — Х-хорошо, мам, — промямлил он.       — Мама? Ты назвал меня мамой!? Вааааа!!! — искренне обрадовалась она, прижимая Хатаке к себе.       Минато вошёл в кухню. У него словно чуйка была на такие моменты, когда они обнимались. Ну, а как по-другому объяснить то, что он появлялся из неоткуда, присоединяясь к ним?! И в этот раз жёлтая молния Конохи тоже не оплошал.       Картина, конечно, сногсшибательная. Какаши, красный как рак то ли от того, что ему не хватало воздуха, так сильно его обнимала жена, то ли от того, что назвал, забывшись, её мамой, и сама женщина на коленях, счастливая от этих четырёх букв, сложенных губами мальчика в одно самое-пресамое главное и прекрасное в жизни слово — мама. Это означало, что он признал их. Что они и вправду стали для него семьёй.       Узумаки не сразу заметила посмеивающегося мужа в дверном проёме, отпуская в конце концов задыхающегося Какаши, но мальчик ни одним звуком этого не выдал. Лишь судорожно поднимающаяся и опускающаяся грудь была подтверждением этому. В глазах его светилась радость.

***

      Уже за ужином Минато спросил как бы невзначай:       — Какаши, не хочешь взять мою фамилию?       Какаши подавился компотом. Взять фамилию сенсея, фамилию Хокаге?! Кушина быстро переместилась к нему, похлопав по спине. Мальчик сверкающим взглядом уставился на блондина, который всё так же мешал свой суп ложкой.       — Правда можно? — робко спросил пепельноволосый.       Теперь подвис Минато. Даже суп мешать перестал.       — Нет, ну если бы было нельзя, я бы предложил? — искренне рассмеялся он.       Какаши на глаза навернулись слёзы. Он вскочил со своего места, пулей метнулся к Намикадзе и крепко-крепко обнял его, чего раньше себе не позволял.       — Спасибо-спасибо-спасибо!!! — под тихий смех сенсея, который стал ему ближе всех (после Кушины, конечно же), благодарил его, повторяя себе под нос одно короткое, но не менее важное слово: «Спасибо»