Только на двоих

      Тёмная комната с закрытыми шторами. В левом углу от окна стоит одноместная кровать, в правом — большой письменный стол и загнанное под столешницу небрежным и раздраженным пинком офисное кресло. На полу лежит темно-синий ковёр, а по стенам развешены разномастные плакаты, от группы "Rammstein" до игр типа "Сталкер". Но это не то, что нужно сейчас 16-летнему подростку, который лежит на постели, положив руку на лоб и прикрыв глаза запястьем. Парень с удовольствием променял бы все свои ценности на взаимность. Но взаимности быть не может, потому что... Просто её не может существовать.       Никита это смутно осознавал, впиваясь пальцами в свои каштановые волосы и сжимая их в кулаке, снова вспоминал этого тихого мальчишку, что навел суету в его сердце. Кит снова и снова представлял волну пепельно-русых волос, доходящую до середины шеи, курносый носик и веснушки, которые так хотелось пересчитывать губами. Тонкая талия, хрупкие щиколотки и запястья, впалый животик, худые щеки, большие карамельно-карие глаза и чуть пухлые, немного капризные на вид губы — все это парень хотел любить и всему этому желал отдаваться без остатка.       Кезеров сел на кровати и повернул голову, посмотрев на тумбочку у изголовья. Сверху лежала упаковка снотворного, которое он начал принимать для того, чтобы ему больше не снился одноклассник. Помнится, неделю назад его разбудила мать и спросила, почему её сын стонал во сне и звал: "Игорь... Мха-х!~".       Сновидение вспомнилось мгновенно: парень лежит на диване, закинув ноги на плечи Ника, а второй с рыком вдалбливает свой член в возлюбленного. Эти сладкие стоны Игоря до сих пор звучали в голове влюбленного. Как жаль, что это всего лишь сон... Брюнет потянулся было к блистеру, но сразу же одернул руку, встал с насиженного места, сел на корточки, открыл нижний ящик и вытащил из дальнего угла пачку сигарет.       "Почти полная," — отметил про себя подросток и двумя пальцами вытянул никотиновую трубочку. После этого он достал зажигалку, прикурил, раздвинул занавески и открыл форточку, положив пачку на подоконник. Ментоловый дым попадал в легкие и выходил оттуда с нервами и усталостью, растворяясь где-то в дворовом воздухе. Через несколько минут докуренный "пенёчек" полетел вниз вместе с пеплом. Парень равнодушно посмотрел на пачку и, закрыв окно, снова упал на кровать. Сильные ноги лежали, согнутые в коленях. Массивная для шестнадцати лет грудь поднималась и опускалась в такт нервному дыханию. А руки были в том же положении, что и до этого: запястье правой закрывало глаза, левая свисала с кровати, чуть покачиваясь, как маятник.       Тишину комнаты прервал сначала тихий, едва слышный, а после становящийся все громче нервный, почти истерический, смех. Никите было не смешно, но парень хохотал, как безумец...