В моей голове за считанные секунды появился коварнейший план, и я, улыбнувшись Эдварду, протянула:
— Знаешь, что…
Кенуэй вскинул брови, ожидая продолжения, однако, поняв, что заканчивать мысль я не стремлюсь, через несколько секунд не выдержал и спросил:
— Что?
— Что ты… — я приподнялась, и, схватив Эдварда за камзол, потянула на себя так, что нос пирата уперся мне в щеку. — сейчас выкинешь свое вооружение, и… — я замолчала, слушая, как дышит Кенуэй. Тихо и размеренно. — я наряжу тебя в человека двадцать первого века! — громко закончила я, сказав это прямо в ухо Эдварду, отчего тот отшатнулся от меня, как от чумной.
Что ж, будем надеяться, после этого его слуховой аппарат будет нормально работать. Но я же просто не могла это не сделать! Надо же мне было ответить на инцидент с тапком!
— А зачем оружие-то убирать? — спросил Кенуэй, когда пришел в себя после моей маленькой мести.
— Ну, потому что, белобрысый, — я вскочила и направилась переодеваться. — Сейчас никто с оружием не ходит, тут абсолютно безопасно, — когда говорила это, повернулась к Эдварду. — Так что снимай свои побрякушки, и да, ко мне не заходить, иначе все-таки забью тебя кружкой.
Он усмехнулся на мою последнюю реплику, а я закрыла за собой дверь. Не, ну а что? Между прочим, кружка с Эцио — это грозное оружие. А Кенуэй еще пожалеет о том, что не воспринимает ее как орудие убийства.
Я открыла шкаф в попытке найти одежду. И не просто одежду, а одежду, которую не надо было бы гладить, одежду, которая выглядела бы более-менее, даже побывав в заднице у хрен знает кого. К счастью, такие тряпки нашлись, однако, и с ними возникла проблема — Эдвард. Чуть позже я, немного подумав, пришла к выводу, что мужик из восемнадцатого века, говорящий, что в похожей одежде гоняют его любимые дамочки, имеющие внушающий набор ЗППП, — не так уж и страшно, потому смело надела шорты с футболкой.
Пока переодевалась, вспомнила о том, что все это время ходила в футболке, часть которой принимала чаевые ванны. Чертов Кенуэй! Если бы не он… И ладно, постирать легко-то, и ладно, что одна из моих любимых футболок — черная, а на спине логотип «KISS», но, блять, главное (пусть горит пират в аду) — я постирала ее позавчера вечером, после того, как та провалялась у меня грязная месяца два! А теперь ее снова стирать! Ну что за жизнь-то?!
Успокоившись и пообещав себе и футболке, что скоро мы с ней вновь воссоединимся (ну, то есть когда у меня кончится вся чистая одежда и мне придется постирать хоть что-нибудь), я решила, что готова к выходу в свет, однако перед этим натянула на ноги носки с радугами и облачками, а после причесалась, чтобы хоть чуть-чуть не напоминать какого-нибудь монстра из ведьмака.
Я покинула комнату, тихо прикрыв за собой дверь, и смогла наблюдать следующую картину: Эдвард, будь он трижды неладен, кажется, никуда не торопился, (я-то вон в какие рекордные сроки собралась, и пяти минут не прошло), аккуратно раскладывая всевозможное оружие, ему принадлежащее, на столике. Могла поспорить, в тот момент он испытывал чуть ли не гордость за свой внушительный арсенал, начинающийся двумя длинными саблями и заканчивающийся духовой трубкой и прилегающими к ней дротиками. Жаль, конечно, что лицо Кенуэя в тот момент было вне зоны моего зрения. Думаю, там было на что посмотреть.
Все это зрелище показалось мне в какой-то степени забавным, и я, решив, что Эдвард не заметил моего появления, подкралась к нему поближе. Ну, точнее, попыталась подкрасться. И, скажу, реальная жизнь — это вам не скайрим, где у тебя скрытность примерно сорок, и тебя уже никто не замечает, а Эдвард — не тупой нпс. Едва я приступила к осуществлению своего дерзновенно-дьявольского плана, который заключался в том, чтобы пощекотать Кенуэя, как вдруг тот быстро уложил меня на пол, так, что я толком и не поняла, как все произошло. В дополнение ко всему, Эдвард, улыбаясь во все тридцать два, еще и прижал меня сапогом сверху.
Ну надо же… Унизительно, так еще и… А вдруг у него сапог грязный? Сперва побывал где-то в помойках Нассау, а потом сразу же да на мою футболку! Чистую! Красивую! Светлую!
— Эдвард, мы так не договаривались! — то ли больше разозлившись, то ли больше обидевшись, заявила я, и, будь не придавлена сапогом, несомненно сложила бы руки на груди.
— Ты первая начала, — пожав плечами, заметил Эдвард, после чего усмехнулся. Когда он осмотрел меня с ног до головы, его усмешка, несомненно, стала шире. — И почему ты еще больше разделась?
— Потому что там жарко, — я кивнула в сторону окна. Пусть подойдет, посмотрит, как другие люди одеты, если не замечает, что и здесь, блять, достаточно жарко. А, ну да, точно, он же на карибском солнышке загорал до этого каждый день, чего это я… Видно, уже не чувствует ничего, после того, как башку сильно напекло и мозги подплавились. — А что? Вы только это и замечаете, капитан Кенуэй?
— Нет, — тут же ответил он и все же позволил мне встать с пола. — Но мне кажется, ты не очень прилично выглядишь.
— Не-е-ет, Кенуэй, — протянула я, отряхиваясь. Вроде как сапог был не грязный. И на том спасибо. Но все-таки лежать на полу — удовольствие весьма сомнительное, как ни крути. — Я прилично выгляжу, — заметив, что Эдвард вновь хотел мне возразить, я лишь рассмеялась, хотя меня не покидало стойкое желание еще и хлопнуть себя по лбу. — У меня есть верх, — показала на футболку, — у меня есть низ, — чтобы пират точно увидел шорты, мне пришлось чуть поднять футболку. — из чего следует, что я вполне прилично выгляжу.
Кенуэй лишь несколько неуверенно повел плечами, мол, твое дело.
— Если к тебе начнут приставать…
— Это уж скорее к тебе начнут приставать, — перебила пирата я, даже не задумываясь, что говорю. Блять, блять и еще раз блять! Надо сначала думать, а потом говорить!
Уже через секунду я сделала вид, что очень увлечена поисками своего рюкзака, который оставила еще где-то здесь, кажется, позавчера, после встречи с подругой. Когда нашла, то осмотрела его на наличие всех важных вещей, то бишь денег и какой-то херни, которую я всегда таскала с собой. Не, а вы думаете, каждый человек носит в своем рюкзаке плюшевую акулу? Вот и я думаю, что не каждый. Однако на этот раз ее пришлось все-таки оставить, так как я понимала, что мы идем за одеждой, а все нести Кенуэю я не доверю. Ну, мало ли что у этих пиратов в башке неладно.
С нескрываемым горем и моей помощью акулий десант приземлился на диван, а я потопала искать свои кроссовки, которые валялись хрен пойми где. За всем этим наблюдал Эдвард, то и дело усмехаясь.
— Второй там, — он кивнул в сторону угла.
— АГА! — Я схватила кроссовок так, будто он мог удрать от меня в любой момент, и с руганью натянула его себе на ногу.
Встав, я осмотрела себя, осмотрела Эдварда, который стал выглядеть в сто раз безопаснее, после чего махнула рукой и сказала:
— Ну все, пошли, я готова.
Кенуэй молча последовал за мной, не задавая лишних вопросов, проследил за тем, как я запираю дверь, как ругаюсь на кота, который, по-видимому, решил прогуляться вместе с нами. Наконец, дверь была заперта, я с облегчением вздохнула и, схватив пирата за ручку, чтоб не потерялся, потопала или даже попрыгала вниз по лестнице, таща за собою пирата.
В какой-то момент я заметила, что Эдвард уже было открыл рот, чтобы, кажется, сказать мне какую-нибудь гадость насчет того, что я неправильно спускаюсь, но в конечном итоге говорить ничего не стал.
Через минуту лестница осталась позади и я, усмехнувшись, распахнула дверь и громко объявила:
— Добро пожаловать в полный пиздец номер два!
Кенуэй вскинул брови, не совсем понимая мною сказанное, но все-таки прошел в любезно открытый мной мир. Удивление на его лице мне было не суждено увидеть, так как Эдвард как-то быстро прошел мимо меня, и я мало что смогла увидеть. После чего еще и накинул на голову капюшон.
Ну уж нет, так точно не пойдет.
— Э-э-эди-ик, — тихо протянула я. Эдвард обернулся на мой своеобразный зов. — Будешь ходить в капюшоне в такую жару — привлечешь много внимания, и потом сам будешь спасаться. Так что сними.
Мои слова подействовали, Кенуэй, что-то недовольно пробурчав, откинул капюшон, вновь показывая светлые волосы, собранные в хвост.
Пока мы шли, молчание продлилось примерно минуту, после чего Эдвард его прервал:
— Это уже считается за улицу?
Я, не найдя подвоха в вопросе, пожала плечами:
— Ну да.
— А значит… — я аж остановилась, когда пират замолчал, очень выразительно мне улыбаясь, будто собираясь через секунду придушить. О, я уже видела у себя в голове, как он, напевая одну из своих любимых шанти, варит на моих костях вкусный супчик — иначе к чему такая зловещая улыбка? Однако я все же несколько ошиблась в увлечениях Эдварда: каннибализм отнюдь не был его страстью — Сейчас ты будешь отвечать на все мои вопросы, так? — он всего лишь хотел замучить меня до смерти своими «почему, зачем, как».
Я с широко открытыми глазами хлопнула себя по лбу, понимая, что мой ад с миллионом вопросов еще не закончен.
— Э-э-э… нет, неверно, — ответила я. — Я тебе… ничего не обещала. — тут же придумала отмазку, имевшую вероятность, что в нее поверят, близкую к нулю.
— Да? — Кенуэй вскинул брови. — А про что ты тогда говорила пару часов назад?
— Ну… это было давно и не правда… а вообще, — я снова схватила Эдварда за ручку, а то мало ли, потеряется. — тебе это все послышалось. Показалось. Не иначе как алкоголь в мозг ударил, — подняла указательный палец свободной руки вверх, мол, это прописная истина.
— Я сегодня не пил.
— Да у пиратов, я смотрю, всегда в крови небольшой процент содержится, что бы ни произошло, — заявила я, вспоминая сегодняшнее утро. Мне ж не показалось, что от Кенуэя несло алкашкой?
Я повела Эдварда в ближайший ТЦ, в котором я знала пару нормальных мест с нормальной одеждой. Главное ж ведь, чтобы хорошо сидело и выглядело, ну, еще что б не одну неделю носилось. А остальное все — не так уж и важно. Да и вообще, это Кенуэй, а ему главное голым не бегать, и что б штаны в одном месте не порвались, когда садишься. А что? Это, наверное, важно каждому.
Ехать на автобусе не имело, как по мне, смысла, да и народу там много. Там всегда народу много. Хотя на улицах тоже немало. В любом случае, на Эдварда будут обращать внимание. Много внимания. Но если учесть, что сейчас девять часов утра и все нормальные люди спят… Что ж, не все так плохо, как может показаться на первый взгляд.
— Слушай, — наконец немного решила проинформировать я. — если к тебе будут подходить и что-то спрашивать, — Кенуэй удивленно посмотрел на меня, — не обращай внимания.
— Почему?
— Потому что, — я развела руками. — Во-первых, ты не знаешь русский язык, во-вторых, эти люди не стоят твоего внимания. Ясно?
— Ясно, — кивнул он. — А зачем ко мне будут подходить?
— Чтобы… — я пыталась придумать что-то очень убедительное, однако, ничего убедительного у меня придумать не получилось, поэтому я решила сказать правду. —Понимаешь, они, наверное, захотят с тобой сделать фотку. — Пират непонимающе уставился на меня, ожидая каких-либо разъяснений. — Это как… картина, на которой будут изображены в данном случае тот самый человек и ты. Только эти «картины» делаются очень быстро в отличие от настоящих.
— «Очень быстро»? Это сколько?
— Пару секунд, не дольше.
— Тогда почему бы нам не остановиться?
— Потому что.
Я начинала злиться на Эдварда. Вот еще! Эх, если бы я ему объяснила, что он персонаж чертовой игры, и его здесь ну никак быть не должно… Но, каждый раз, когда об этом думала, у меня создавалось ощущение, что ни к чему хорошему это не приведет. Еще окончательно мозги у Кенуэя расплавятся от такой информации. Возможно, стоит рассказать, но как-нибудь потом.
Кроме того, как бы эгоистично не звучало это с моей стороны — возьмет да заберет какая-нибудь наглая девка Кенуэя. И что потом? Затрахаются они до смерти, я вот прям уверена. И останется от Эдварда только хладный труп.
Но я же не могу этого допустить, верно? Потому что именно ко мне, — заметьте, ко мне, а не к кому-нибудь другому, — попал Кенуэй. И что это означает? Правильно, что жизнь его зависит от меня, и пока я не хочу, чтобы он сдох. Не, ну серьезно, пару часов только тут прожил, и на тебе — сдох. Как-то не очень хорошо все это.
— Я не позволю каким-то девкам утащить тебя у меня из-под носа.
— Ревнуешь? — Кенуэй вскинул брови, явно не ожидая от меня такого.
— Да, ревную, — я показала ему неприличный жест. — А ты вообще не думал, что эти самые девки, которые тебя утащат, ну, предположим, могут быть больны чем-нибудь… — взглянула на Эдварда, пытаясь понять, понял ли он намек. — Сифилисом, например? Будет не очень хорошо, если у тебя больше не будет этого красивого носа… — я, конечно, понимала, что так делать ой как нехорошо, но все-таки сделала. Думаю, на какое-то время Кенуэй сможет угомониться из-за полученной только что информации. А большего я и не добивалась.
Лицо пирата вытянулось, и он, стараясь сохранять невозмутимый вид, продолжил идти со мной. Через минут десять мы дошли до нужного места, и я, не давая опомниться и осмотреться Эдварду, втащила его в ТЦ, после чего, найдя нужный отдел и уже в потирая ручки от предстоящего вскоре занятия, затем обнаружила и консультантку.
Бля, я уже предвкушала игру «наряди Кена».
— Здрасте, — поздоровалась я. — А вот… нам нужна одежда на вот этого мальчика, — я кивнула в сторону Эдварда, в это время разглядывающего женское нижнее белье. И кто, черт возьми, ставит его возле самого входа? Ну что за люди!
— Да, конечно, — консультантка закивала, мило улыбаясь, и, кажется, собиралась уточнить детали, однако я решила, что это подождет.
Подойдя к Кенуэю, я схватила его за ручку и сказала:
— Пойдем, Эдвард. Это явно не твой размерчик.
— Да я заметил, — он усмехнулся, кладя на место кружевной бюстгальтер. — И не твой тоже, — произнес пират, смотря на мою грудь, точнее, на место, где она должна была располагаться.
— Очень смешно, Кенуэй.
***
Через почти час моих страданий и разглядывания булок одного пирата во всевозможной одежде, мы, с горем пополам, добыли то, что искали. Тряпками был доволен и Эдвард, и я, так что возражений по этому поводу ни у кого не возникало. Ну, хотя у меня возникали возражения, но только насчет того,
сколько мне придется заплатить за это.
А после, когда одежда и мои мучения были позади, мы с Эдвардом приняли единогласное решение напиться до чертиков, потому отправились покупать бухло. По итогу в моем рюкзаке, который я не доверила нести Кенуэю, лежали четыре бутылки «Bepi Tosolini» — темного ямайского рома понятно для кого, — и для меня просто классика — две бутылки американского виски «Jim Beam». Конечно, плакали мои денюжки, так раскошеливаться я готова лишь на алкоголь. Но был один момент, который не давал мне полноценно радоваться — я не могла прыгать по улице от какого-то внезапно накатившего счастья, ведь у меня были бутылки. Отдавать их пирату в мои планы не входило. Вот еще! Выпьет все, пока идти будет, а мне потом что делать? Вот-вот, поэтому алкоголь нужно нести мне.
***
Через минут двадцать я с Кенуэем успешно добралась до дома, не разбив ни одной бутылки, и по пути не потеряв Эдварда, что было очень даже здорово. Я открыла дверь и ввалилась в квартиру, следом за мной зашел пират.
— Что мы будем сейчас делать?.. — спросил Эдвард, видимо, ожидая, что я скажу: «Напьемся».
— Ну как что? Работать. Давай, бери швабру, пылесос — и вперед! — я повернулась к пирату и увидела, как его брови стремительно полезли на лоб. — Да ладно, ладно, шучу я, шучу. Прибрано у меня. Сейчас ты идешь делать все, что захочешь. Разумеется, в пределах разумного.
Эдвард кивнул и уже собрался уходить, но тут я кое-что вспомнила. Просто не смогла удержаться и не купить это, в это же время слушая, как Кенуэй жаловался, что цвет какой-то вещи не нравится. И чем ему вообще не угодил зеленый?
— Так, стоять. У меня для тебя что-то есть.
Я, открыв рюкзак, отыскала среди бутылок ободок с кошачьими ушками. Не, ну а что? Я думаю, Кенуэю пойдут. Ну прям ми-ми-ми. И теперь он будет котиком-пиратом. Главное, чтоб согласился.
— А теперь стоять смирно, — сказала я, подойдя к Эдварду. Впрочем, он и не пытался сбежать, так как не знал, что его ждет. Я спокойно надела пирату ободок, а после он его поправил. — Смотри, какой ты няшка!
Кенуэй удивился, не вполне понимая, кто такой «няшка» и что с ним только что сделали, после чего подошел к зеркалу, созерцая свои ушки.
— Зачем? — последовал только один вопрос.
— Затем, Эдвард. — я сложила руки на груди. — Теперь ты стал еще милее, чем был. А вообще, тебе идут эти ушки.
— Правда?
Я кивнула, после чего вместе с рюкзаком потопала на кухню. Не, ну мало ли что? Оставишь Эдварда на одну минуту с бухлом, приходишь, а там одни пустые бутылки валяются, и Кенуэй в отключке. А мне сейчас пустые бутылки и Эдвард в отключке как-то не прельщают. Да и сомневаюсь, что в принципе когда-нибудь будут прельщать.
Убрав алкоголь в шкаф, что б уж наверняка один пират не нашел его (хотя так себе местечко, признаю), я кинула пустой рюкзачок на его прежнее место и снова вернулась на кухню.
Так, ну, вообще, надо чем-нибудь кормить это… это вот существо пиратское. А чем? Вопрос… Так, что я умею готовить? Доширак? Сомневаюсь, что Кенуэй будет такое кушать. О, придумала. Картоха. Не, честно, еда на все времена. Вот картошку Эдвард точно кушать будет… Хотя… Стоп-стоп. Не будет он картошку кушать. Картошка же якобы «ядовитая», и вообще, это декоративное растение — именно так вроде думали пещерные жители восемнадцатого века. Ну, что ж, значит, будем «травить» Кенуэя. А если он не будет «травиться», то пусть катится к черту. То есть, из моей квартиры.
С этими мыслями я достала картошку, которая, кстати, была почему-то не почищенной (наверное, потому что ее кто-то не почистил), вздохнула, уже представляя десять заклеенных пластырем пальцев перед собой, так как без этого никогда не обходилось, и принялась заниматься своим «любимым» делом. Эх, надо будет в следующий раз заставить Кенуэя готовить. Не, а что? Это ж справедливо. Ну, как говорят стражники Скайрима: «Нечего бездельничать. Иди работай».
Через минут десять картоха имела вполне «светлый» вид, вот только выглядела до сих пор несъедобной. Печально, конечно, печально. В этот же момент я поняла, что Эдварда как-то не слышно. Он что, сдохнуть решил? Не, вот это ему сделать я не позволю точно.
Я проверила все комнаты на наличие одного конкретного пирата, и только в своей комнате обнаружила Кенуэя, лежащего на, — прошу заметить, — моей кровати, задницей кверху и, по-видимому, спящего. На моей кровати, Карл! Вот что за наглость? А рядом с этим наглым нарушителем расположились мои котишки. Моргана Кенуэй обнимал, прижимая к себе, а другой кот восседал на спине Эдварда. Ну, как-никак назван в честь Петра Первого, так что ему и такое позволительно.
Вот почему? Неужели Эдвард просто захотел спать? Что мне не сказал, что отправился спать? Ставлю на то, что хотел позлить меня. Не, а что? От такого, как Кенуэй, только и жди такой подлянки. Особенно учитывая то, как мы с ним общаемся.
