***
Меня, что удивительно, в это утро не разбудили. Видимо, Кенуэй решил, что одного раза пока достаточно. И все было бы хорошо… но ничего никогда хорошо не бывает. Меня за несколько часов согнали куда-то к краю кровати, почти что отобрали одеяло, и сам человек, который, видимо, посодействовал этому, сейчас лежал совсем рядом, упираясь носом в мое плечо. Эх. А когда я попыталась найти свою акулку, та нашлась далеко не на кровати. Брошенная, оставленная всеми, моя акула валялась где-то на полу, и создавалось такое ощущение, что она не сама туда свалилась, а ее прямо-таки кто-то выбросил туда. И мне даже было нетрудно догадаться, кто это сделал. Я с некоторыми усилиями встала с кровати, после чего нашла шорты, перед этим сматерившись на свою одежду за то, что она коварно выпала из шкафа. В итоге я оказалась не совсем без штанов, хоть этого до сих пор не было видно, и в моем шкафу образовался еще более страшный беспорядок, чем раньше. Оглядевшись, я укрыла одеялком Хорниголда, чтоб он не замерз. Ну, я же не изверг какой-то, так? После чего утопала за кофе, как ни странно. Оказалось, что Эдвард, равно как и Бен, просыпаться и вставать вовсе не собирался. Ну, пока. А сколько сейчас? Надеюсь, не четыре часа. И, благо, оказалось действительно не четыре часа. Почти семь. Тогда какого хера эти люди, которые со мной живут, еще не проснулись? Вселенская тайна. Я их это, вчера вечером утомила, вот. Или они так не хотели взрывать мой чайник, поэтому решили поспать подольше? При этой мысли я усмехнулась. Ну а что? Эдвард, кажется, пока не настроен устраивать гадости после того, как избавил меня один раз от кофе. Пока. А то пять подобных ситуаций в неделю — и все. Происходит выселение. Да, я очень жестокая. Но, напомню, эти людишки восемнадцативековые живут тут за просто так и нихера мне не платят. Даже обед не готовят. И сюрпризы мне утром устраивают. А некоторые и вечером умудряются. Наконец я поняла, зачем мне нужен Эдвард и зачем мне нужен Хорниголд. Один просто будет ебать мне мозг утром, а другой вечером. Прекрасно. И как это я сразу не догадалась?.. Когда в моей руке оказалось благословение всех существующих богов, — в смысле, кружка с Эцио, наполненная кофе, — я направилась обратно. Вообще, поначалу мне пришла мысль в голову, что стоит захватить диван и выпить там кофе… Вот только диван был еще давно взят на абордаж одним наглым пиратом. Блин, если б я отправила его спать вместе с Хорниголдом, этого бы не случилось! Интересно, а мой диван под Эдвардом не того, — этого самого... — не проломится? Не хрустнет? А то выглядело все это весьма подозрительно. Хотя, конечно, Кенуэй не такой… А вот если положить туда Тэтча, кхм, в обнимку с Хорниголдом, а сверху посадить Кенуэя, то, возможно это даст… разрушительный эффект. Только как они на моем диванчике улягутся вместе, бедняги. Осознав, что пока посидеть на диване мне не удастся, я направилась к Хорниголду, искренне надеясь, что он не умудрился занять все место на кроватке в мое отсутствие. Благо, Бенджамин еще не успел окончательно превратиться в звездочку, и меня это чертовски радовало. Правда, за эти несколько минут тамплиер смог каким-то образом оказаться на другой стороне, в другой позе, да так, что подушка решила свалиться на пол. Вот, на минуту некоторых нельзя даже оставить! Интересно, а все тамплиеры спят подобным образом? Ну, в смысле, вот так вот: сначала там, потом тут, затем, видимо, на пол спать пойдут, эм, чтобы свое тамплиерское влияние и там распространить?.. Или это фишка пиратов, а? Хотя за Эдвардом я такого не замечала. Пираты, видимо, пока спят, делают что-то другое. Надо за Кенуэем слежку во время сна установить. Да, я ради этого готова пожертвовать собственным сном. Заняв краешек кровати, я наконец, смогла поразмышлять о вечном. Ну и кофе выпить, конечно же. Могу просто с уверенностью сказать, что одним из первых вопросов, которые Эдвард мне задаст, будет: «Чем мы сегодня займемся-то?» А вот этого я не знала. Вообще, как мне показалось, Кенуэю не особо нравилось то, что мы почти ничего не делаем. И он, как оказалось, неспособен спокойно просидеть на своей заднице, ничего не делая, несколько часов. А я вот могу и не такое. Интересно, а Хорниголд-то хочет обратно? От Эдварда я услышала нечто невразумительное по этому поводу. Видимо, Тэтч сам себя спасет или типа того. С чего бы Кенуэю так себя вести? Ему, если подумать, надо бы возвращаться. У него там и Тэтч, и Вэйн, и Мэри… Обсерватория, в конце концов! Ну а Бен? Он-то наверняка захочет вернуться. Мир еще не захвачен тамплиерами, Обсерватория не найдена. Вот. Точно надо возвращаться. Наверное. Следующие несколько минут прошли почти в полной тишине, пока эту тишину кое-кто не прервал: — И как долго ты тут сидишь? Я повернула голову к источнику звука. Хорниголд смотрел на меня, обнимая подушку. Выглядел он не самым лучшим образом, и сразу было понятно, что к более-менее серьезным разговорам мужчина пока не готов. Проснулся только что, наверное. — Недолго, — просто ответила я, пожав плечами. Решив, что на данный момент у Хорниголда не осталось ко мне вопросов, я встала, намереваясь отнести кружку с Эцио куда подальше. Чисто ради ее же безопасности. Неприятно ж, блин, когда ты случайно смахиваешь кружку с какой-либо горизонтальной поверхности и… и все. Для меня такое не было редкостью. Правда, удивительно, что за все эти годы Аудиторе еще не превратился в кучу осколков. — Где Кенуэй? — спросил Бен, когда я уже подошла к двери. — Ну, вроде как был тут, спал несколько минут назад, — я еще раз пожала плечами, после чего открыла дверь. Когда я отнесла кружку в безопасное место, где ей пока не угрожало мое желание махать руками везде и всегда, передо мной возник Хорниголд. Достаточно внезапно, кстати. — Ты хотел меня спросить, где твоя одежда? — я вскинула брови, смотря на Бенджамина, который, видимо, действительно забыл, где оставил одежду. Ну или притворился, что забыл. — Если что, то я не знаю, — я усмехнулась, покачав головой. — Нет, — тамплиер улыбнулся. — К твоему сожалению. Не, я, конечно, не против, что у меня в семь часов утра по квартире разгуливает какой-то сорокалетний мужик почти в том, в чем мать родила. Абсолютно не против. Верно? — Я хотел кое-что попросить. — Попросишь, когда оденешься, — я махнула рукой, смотря на то, как тело, завернутое в одеялко, зашевелилось и даже что-то промычало. Подойдя к Эдварду, я аккуратно ткнула в него пальцем. Кенуэй дернулся. — Доброе утро, капитан Кенуэй. Через несколько секунд пират повернулся ко мне. И на его лице было видно самое настоящее недовольство. — Погромче говорить не могли? — Могли, — ответил Хорниголд, подходя к Кенуэю. — В следующий раз так и сделаем. Я вздохнула. Ну за что мне это, блять? Думается, нужно просто узнать, чего они так к друг другу «хорошо» относятся. И вроде бы причина такого поведения мне понятна, но… не совсем. Что-то не так. Или это я чего-то не понимаю. — Дети дорогие, успокойтесь, — я выставила перед собой руки в примирительном жесте. Если я хочу, чтобы никто не пострадал, пока мы не найдем способ запихнуть и Кенуэя, и Хорниголда обратно, нужно как-то успокаивать этих человеков. Осталось только найти способ, ага. Минерва, Юнона… Кто из этих тварей отвечает за сие безобразие? И как мне закинуть пирата и тамплиера обратно? Открыть волшебную светящуюся дыру и пнуть их в нее. И все. Хорошо звучит, а? Вот только никакой волшебной светящейся дыры, напоминающей портал, в местных окрестностях не водилось никогда и не водится сейчас. А что, если нет способа закинуть моих дорогих, кхм, путешественников во времени обратно? — А теперь, когда вы успокоились… — я выдержала паузу, глядя то на Хорниголда, то на Кенуэя. — Отправляйтесь на поиски своей одежды. Пожалуй, сегодня утром я не горю желанием созерцать прекрасные пляски полуобнаженных мужиков. Подсказка: ваша одежда находится там, где вы ее оставили. — Не, я всегда была убеждена, что даю прекрасные подсказки. Пока Эдвард и Бен играли в гляделки, я утопала наливать себе кофейку. Что-то мне подсказывало, что третий день будет непростым. В этой компании любой день будет непростым, признаться. Ну, только если эти не соизволят помириться и забыть, что они там не поделили.***
Через некоторое время мы все уже сидели на диванчике, и лично я допивала четвертую кружку кофе. Как выяснилось, Хорниголд тоже был не против выпить кофейку. В отличие от Кенуэя, который уже третье утро (и не только утро) смотрел на меня с некоторым интересом. То ли от того, что не понимал, как в меня влезает столько кофе, то ли от того, что даже не предполагал, как я могу это пить. В любом случае, я была на сто процентов уверена, что в восемнадцатом веке знали, что такое кофе и как его употреблять. Бенджамин же оказался весьма рад, пробормотав, что ему начинает нравится это место, хоть оно и выглядит странно и доверия не внушает. Так что теперь мы вдвоем бухали кофий, пока Эдвард пытался соорудить у себя на затылке что-то похожее на хвост. Бен же предпочел благополучно забыть про свой хвостик, пояснив, что в нынешней ситуации необходимость в нем отпадает. — Итак, господа, — начала я, оглядев Эдварда и Бенджамина, — сейчас я придумаю гениальный план, чем мы будем заниматься весь этот день. Минуту. Так, чем можно заниматься с этими людьми? Заставить их печь торт, ага. Не, это, конечно, можно устроить, но вот только что-то мне подсказывало, что пират и тамплиер просто переведут продукты. А денег у меня сейчас не так много. Я вздохнула, поблагодарив уродов, живущих в моей башке, что не остановили кое-кого от покупки бухла. Дорогого бухла, блять. Что-что, а ром был недешевым алкоголем. Ладно, если хотя бы предположить, чем мы могли заняться… Эм, постирать мои носки, допустим. Я еще раз вздохнула. Так себе затея. Ну, точно надо позвонить отцу, и либо отказываться, либо придумывать, почему я не смогла оставить дома двух взрослых мужиков и притащила их с собой. М-да. Как любой человек отреагирует, когда увидит, что его собственная дочь пришла не одна, а с двумя мужчинами, да еще и опасается их надолго покидать, потому так не делает? Данное представление вызовет массу вопросов, точно. Разумнее было бы отказаться, в конце концов, своего отца я еще увижу, а вот Бен и Эдвард, вполне вероятно, навсегда со мной не останутся. — Есть идеи, как провести этот день? — спросила я, ибо у меня закончились мысли, которых и так было немного. Кенуэй пожал плечами. Хорниголд вздохнул. — Есть идеи, как вас можно отправить назад? — задала следующий по важности вопрос я. — Никак, — ответил Бенджамин, усмехнувшись. — Просто наш милый пират не хотел тебя расстраивать тем, что он здесь навсегда, и тем, что он натворил, — сказал Хорниголд, не отрывая взгляда от Эдварда. — Не так ли, Кенуэй? Вечер я играл в игру, что все хорошо и прекрасно, но больше играть не намерен. Особенно если это твоя игра. Некоторое время до меня доходила информация, сказанная Хорниголдом. Я молчала, смотря то на Эдварда, то на Бенджамина. И если выражение лица Эдварда казалось нечитаемым, то на лице Бенджамина была ясно видна злость и даже какое-то отчаяние. Вполне возможно, не разделяй я пирата и тамплиера, один бы уже давно кинулся на другого. Когда я в очередной раз посмотрела на Кенуэя, тот лишь сказал: — Я убил его. Что, блять?.. — Понимаешь, он убил меня. Убил! — Хорниголд вскочил, после чего вцепился мне в плечи, смотря мне в глаза. — А потом, насколько я понимаю, примерно через год сам сдох. — Что?.. — мой голос вдруг осип. — Тогда с Обсерваторией что-то случилось, — пояснил Эдвард. Но… но… Так, если Хорниголд умер в девятнадцатом году, то Кенуэй в двадцатом? Но этого не может быть! Он вообще тогда не должен был находится в Обсерватории. Эдвард попадал туда почти сразу смерти Хорниголда, с Робертсом, а после — уже когда направился убивать Торреса. В каком году это случилось? В двадцать первом? В двадцать втором? И Эдвард не умирал… Это, это неправильно. Так не должно быть! Или… блять. Мы попали.