Ничего себе... подарочек

      Незаметно прошла еще пара часов, которые я предпочла провести в полном, ахерительном безделии. Конечно, можете смело заявлять, что я лентяйка и тунеядка, но я это вроде как и не отрицала никогда.       Все это время я доказывала своей кровати, что она оккупирована, а также, что та принадлежит только мне, и у нее нет права на измену с какими-то пиратами или тамплиерами. На эти громкие заявления кровать молчала. Видно сказать было нечего. И да, молчание — знак согласия. Так что вот. Разногласий у нас с моей кроваткой не возникло.       А вот если подумать: чем бы я могла в принципе занять Эдварда и Бенджамина потом? Черт, почему это должно заботить меня? Что-нибудь да придумаю, раз надо. Что это я? Мозг у меня имелся, работал правда пятьдесят на пятьдесят, но это ладно, да и фантазией я была не обделена. Как-нибудь выкрутимся. Если что, можно поинтересоваться, принимает ли психушка новых жителей. Туда отправлюсь я, конечно, в крайнем случае, но это все равно вариант. Да.       Черт, это звучало так, будто я хочу поскорее избавиться от Хорниголда и Кенуэя. Но было ли это так? Кажется, пока я не могла ответить на этот вопрос. С одной стороны, вроде бы, да. Почему?       Это… сложно, черт возьми. Как вы представляете людей из восемнадцатого века, спокойно живущих в двадцать первом? Я их просто, блять, не представляю. Потому что не могу. Ладно, если напрячь мозги, картинка появляется, только с другими персонажами ассасинов, живших в тот же век. Как по мне, Эдвард всего-навсего не создан для проживания тут. Ему нужны приключения на задницу. Которые, даже если попытаешься, не забудешь. И Кенуэй способен найти их только в другом веке, не здесь. Так мне казалось. Да, по крайней мере, мне виделось, что пират и двадцать первый век, скажем так, малость несовместимы. И сам Эдвард, по всей видимости, хочет вернуться обратно. С Хорниголдом, возможно, было чуть полегче. Мне было проще его представить в повседневной жизни в двадцать первом веке. Как-то больше тамплиеры для подобного приспособлены, что ли.       Но с другой стороны… а почему бы ему тут не остаться? Конечно, проблемы нам очень даже обеспечены. Как минимум финансовые. А проблемы с тем, что ни у пирата, ни у тамплиера нет никакого гражданства… да, звучит воистину прекрасно. Тем не менее, у двадцать первого века был ряд преимуществ перед восемнадцатым. Только не факт, что абсолютно все из этого понравится и Кенуэю, и Хорниголду. А то потом может последовать: «А вот в мое время…» Почему-то я была уверена, что никаких особо разногласий у меня в принципе не возникнет с Эдвардом или Беном. Что уж говорить, я была уверена и в том, что мы должны неплохо ладить. Пускай и по-настоящему близких отношений у нас не было. Мы были чуть больше, чем знакомые. Мы просто вынуждены жить вместе. Ну, как «вынуждены»… Не могла же я выставить их за дверь? Не по-людски это как-то.       И что в итоге? Я могла их оставить тут, почему бы и нет, но смысл?.. Они хотели вернуться. По сути, нас ничего не связывало. Чтобы привязаться к человеку, потребуется не несколько каких-то там жалких дней, прожитых непонятно как. И пускай я ценила эти херовые, но необычные дни. Уже ценила. Кто знает, может, это был единственный раз, когда я видела что-то подобное?       По-моему, я была не готова взвалить на себя ответственность в виде двух мужиков из восемнадцатого века. Да и вмешательство Предтеч никто не отменял. У меня не было гарантий, что однажды Юнона не прилетит, не схватит Эда, и все вдруг закончится. Определенно, первый вариант развития событий казался более простым да и более… правильным, что ли?.. Да, в конце концов, их место там. Не здесь.       Хотя, конечно, внутри меня теплилась надежда, что у меня никого не заберут, и все останется так, как есть. Все те проблемы… с ними можно разобраться, так? Только вот зачем мне заботиться об Эдварде и Бенджамине? Чисто по доброте душевной? Ну типа да, наверное, круто, когда ты знаешь лично Эдварда Кенуэя, но… черт, сомневаюсь, что пират скажет спасибо, если останется тут на всю оставшуюся жизнь. Да и Хорниголду незачем тут находиться, если подумать.       Так ничего и не решив, как обычно, в принципе, я направилась за кофе. Вот скажите мне: как вообще можно жить без такого божественного напитка? Лично я не понимала таких людей.       Пока я наливала себе кофе, кое-кто прервал меня, так, что моя несчастная кружка с Эцио чуть не отправилась в дальний полет на пол, благо, ту я держала достаточно крепко.       — Ты собираешься что-нибудь делать? — голос Хорниголда раздался прямо рядом с моим ухом.       Блять! Нельзя же к людям так незаметно подходить!       Нет, не то что бы я хотела, чтоб тамплиер топал как слонина, иначе соседи снизу постучат мне по башке, да так, что мало не покажется, но мог же Бенджамин ходить чуть слышнее? А что, если он и так нормально ходит, и это я не слышу? М-да, старость дает о себе знать, скоро совсем слух потеряю…       — Что ты имеешь ввиду? — спросила я, чуть поворачиваясь к Хорниголду.       — У меня есть одно предложение. — не стал скрывать он.       Интересно, какое? Изнасиловать Эдварда?       — И что же ты можешь предложить? — честно, у меня, как у глупенького деда, постепенно теряющего слух, просто-напросто не было никаких предположений. Что вообще может предложить Бенджамин, кроме изнасилования Эдварда?       — Пару часов назад Кенуэй обмолвился, что у тебя где-то есть ром. И, как я понимаю, сама ты на него не очень-то уж претендуешь, — Хорниголд склонил голову набок.       Они что, набухаться решили, значится? Вон оно что.       Я уже представляла завтрашнее утро, и очень сомневалась, что увижу что-нибудь хорошее. О да. И какой черт дернул купить меня четыре (четыре, мать твою!) бутылки рома? Я, кажется, знала даже, как звать этого черта, который стоял за моей спиной и говорил, что его пиратскому великолепию все мало. А в итоге бутылки стояли пока нетронутыми. Или что, Эдвард предвидел, что будет не единственным странным человеком, проживающим у меня, и решил оставить ром до лучшего случая? Да не, бред. И я ж еще тогда думала, что потом пожалею. И вот, приехали. У меня собирались набухаться два взрослых мужика. От отчаяния, видимо.       В общем-то, я не видела в этом ничего страшного, меня интересовали только последствия этой попойки. Естественно, если они выпьют все (а в том, что они все выпьют, я была более чем уверена), то у них точно будет похмелье. Надеюсь, они хотя бы блевать не будут. На их месте я бы точно поблевала. Знаем такое, испытывали на себе. Но, надеюсь, никто ничего странного не собирается делать.       — Валяй, — я махнула рукой. — Иди бухать.       — Ты не против?       — Я почти уверена, что тут бессильна, — я пожала плечами, смотря на Бенджамина. — Буду откровенна, я даже не знаю, где этот ваш ром находится, ибо Эдвард сам его убирал.       — Присоединишься? — спросил Хорниголд так, будто у него был очень хитрый план, если я, конечно, соглашусь на все это.       — Ром я точно не собираюсь употреблять, — я покачала головой, на что Бен, скажем, малость обиделся, тут же сделав грустное выражение лица. Не, местный театр наверняка скучает по нему. Такой талант пропадает, честное слово… — А что мне за это будет? — усмехнувшись и гадая, какой ответ мне дадут, поинтересовалась я.       — Похмелье и головная боль, — тут же ответил тамплиер. Не, ну от такого отказываться нельзя. — И Эдвард погладит тебя по головке. Видишь ли, только ты сможешь скрасить его одиночество. Меня за компанию он не считает.       Да, определенно вот это вот «Эдвард погладит тебя по головке» звучит максимально заманчиво.       — Но ром я все равно пить не буду.

***

      Итак, поскольку я очень вредный человек, нам всем троим (ибо одна я не хотела никуда тащиться) пришлось идти мне за сидром, так как я ж не алкоголичка, чтоб ром хлестать. По правде говоря, моя вредность была не единственной причиной данного похода: Эдвард почти сразу же заявил, что завтра ему малость будет плоховато, потому ему нужен не только ром, а кое-что с градусами поменьше, после чего и Бенджамин присоединился, сказав, что, мол, сигареты у него не вечные.       Обратно мы тащились в каком-то приподнятом настроении. С бухлом в руках, а кое-кто даже с сигаретой между губами. Сказать, что прохожие бабушки смотрели на нас с презрением и укором — ничего не сказать. «Вот она, нынешняя разлагающаяся молодежь!» — так и говорили их осуждающие лица. И плевать, что Кенуэя если и можно было назвать молодежью, то только с огромной натяжкой, а Хорниголда так вообще… конечно, может, за эти пару дней молодежью стали называть сорокалетних мужиков, и это я одна не в курсе. Тогда вопросы отпадали. Только загвоздка была все равно: если они и были молодежью, то не из этого века. Так что, знай бабушки всю суровую правду, их ждал грандиознейший облом.       Вернулись мы достаточно быстро. Что было этому причиной: осуждающие бабушки или же желание поскорее набухаться, — я не знала.       — Почему они на меня так странно смотрели?       — Потому что, дорогой мой, — я начала снимать кроссовки, поглядывая на Хорниголда. — Эти бабуськи хотели сказать тебе, что такой распущенности при Сталине или каком-нибудь Хрущеве не было, — я важно подняла указательный палец, тут же принимая серьезный вид и меняя тон на тоже, естественно, более серьезный.       Бенджамин не сдержал усмешки:       — А вот в наше время все курили, и никакого осуждения не было, — подражая мне, ответил он.       — Поверь, были бы живы они в ваше время, тоже ходили с осуждающими взглядами. — я улыбнулась. — Это их фишка просто.       — Да, порадуйся, что у нас они рано умирали, по сравнению с этими, конечно. — Эдвард хлопнул тамплиера по плечу. — Сейчас они покоятся в земле. — немного подумав, Кенуэй добавил: — Прямо как ты.       Пирату тут же досталось локтем в живот, от чего Эдвард чуть согнулся, ругаясь. В общем, реакция на слова Кенуэя была мгновенной.       — Меня хотя бы похоронили, а ты остался в своей Обсерватории загнивать, — Хорниголд сразу же нашел, что ответить.       — Пойдемте лучше бухать, — предложила я, смотря то на Эдварда, то на Бенджамина. — В смысле, культурно выпивать.       Возражений, как таковых, ни у кого не возникло.       Через пять минут первая бутылка рома была успешно открыта, точно также, как и мой вкусненький сидр. Пусть они там сами давятся своим ромом. Хотя, почему давятся? Как я слышала от знакомых, ром на вкус очень даже ничего. Надо тоже как-нибудь попробовать… Или лучше не стоит?.. Что ж, если я и буду пробовать, то явно не в этой компании. Опасно это, да, я считаю.       Удобно устроившись на полу и наблюдая за нехитрыми действиями пирата и тамплиера, я сделала небольшой глоток, чувствуя, как сидр сначала чуть обжигает горло, после чего приятно греет внутри. И, черт возьми, за что я люблю сидр, так это за его офигенный вкус. И не пытайтесь даже спорить со мной.       — А кто тебя похоронил? — вдруг спросила я. Нет, мне серьезно было интересно. В игре про это, ровно как и в книге, ничего не говорилось. А то складывается такое ощущение, что трупик Хорниголда так и остался лежать на том острове.       — Роджерс, — спустя минуту дал ответ Бенджамин, полностью увлеченный ромом, котом, проходящим мимо него, и, конечно же, Эдвардом, который, в свою очередь, был очень увлечен созерцанием, кажись, моей скромной персоной.       — Ясненько, — кивнула я. Получается, Вудс не смог забить на то, что на каком-то левом острове валяется другой тамплиер. Какие отношения связывали Роджерса и Хорниголда? Разумеется, романтические и сексуальные. Ой, в смысле, чисто тамплиерско-деловые, да. Вот так. Но, в таком случае, могли ли они быть друзьями? Типа, как Хэйтем и Чарльз? А почему нет? Надо будет спросить.       — Если, конечно, Кенуэй мне не солгал, — Эдвард тут же оторвал от меня свой взгляд, с раздражением смотря на Хорниголда.       — Твоя могила находится в Порт-Ройяле, я видел, — тут же сказал пират, склонив голову набок.       — Специально нашел ее, чтоб помочиться? — язвительно спросил Бенджамин, прожигая Кенуэя взглядом.       Главное, чтоб не подрочить. А помочиться это так… фигня, сущий пустяк.       — К твоему сожалению, нет, — Эдвард, улыбаясь, чуть подался вперед, поставив стакан на пол и положив руки на колени.       В тот момент я честно понадеялась, что Хорниголд не оторвет пирату голову, а придумает что-то не менее остроумное. Конечно, вообще, все это стоило остановить еще тогда.       — А что? Побоялся обидеть бывшего друга? Понимаешь, Кенуэй, ты всегда был жалок, — Хорниголд, запрокинув голову, полуприкрыл глаза, не сводя взгляда с Эдварда. — Тебе всегда не хватало смелости на подобные решения, — тамплиер усмехнулся. — И знаешь, что?       Кажется, Бенджамин был готов продолжать и продолжать свою тираду о никчемности Кенуэя, если бы я его не прервала:       — Эй, эй! Успокойтесь! — я подняла руки в примирительном жесте, одновременно перегораживая путь Эдварду, уже собиравшегося подняться и надавать по заднице Хорниголду.       Бенджамин закрыл рот, закатил глаза, после чего произнес:       — Найди мне другую тему для разговора, если тебе не нравится мой абсолютно бесплатный урок «как разозлить и унизить Кенуэя». — по тону Хорниголда можно было понять, что он недоволен, и, возможно, немножко обижен, как будто у него отобрали любимую игрушку.       Что меня так поражало, так это то, как эти двое быстро и легко могут довести друг друга. Это талант, определенно.       Около минуты я молчала, думая над тем, что сказал мне Бенджамин. Наконец, я придумала. Наверное, это не выльется во что-нибудь неприятное…       — Давай поговорим о тебе, — предложила я, рассматривая Бенджамина.       — Что?.. — тамплиер, как минимум, наверное, не ожидал, что я собираюсь поговорить о его скромной персоне.       — А что такого? — я пожала плечами, на данный момент являясь настоящим воплощением безобидности. — Ну, я мало что знаю о тебе. Потому вот и предложила, — я развела руками.       Между прочим, это было стопроцентной правдой. Могу прям поклясться. В базе данных Анимуса почти ничего не написано, да и если почитать инфу в великом и всемогущем, то тоже ничего не найдешь. Ну, найдешь только то, что и так знаешь из прохождения четвертого ассасина. Вот как-то так.       Надеюсь, Эдвард не обидится из-за того, что про него так нагло забыли. В конце концов, про Кенуэя я знала, и знала немало, но вот совсем другое дело — Хорниголд.       — Мне примерно известно только то, чем ты занимался в последние годы своей жизни, — призналась я. — Из твоей ранней жизни я знаю только то, что ты, предположительно, родился в Норфолке. Не хочешь рассказать о своем детстве?       — Это допрос? — Хорниголд вскинул брови. — И что, что ты ничего не знаешь? Я о тебе знаю еще меньше и не стремлюсь ничего узнавать, — грубо ответил он. — Не думай, что мы с тобой близки. Поговори с Кенуэем, если так хочется задушевных бесед. — тамплиер безразлично махнул рукой в сторону оного.       Все это время Эдвард молчал, сжимая свой стакан, в котором стремительно исчезал ром. Но, как мне казалось, еще совсем чуть-чуть, и пират выскажет Бенджамину все, что о нем думает. Ну, и не только выскажет, но и покажет. Кулаком.       — Ну, если не хочешь, тогда и не надо, — попыталась спокойно ответить я, хотя внутренне была далека от спокойствия. Почему Бенджамин не мог нормально ответить мне, мол, я не хочу говорить об этом? Зачем так грубо?! Блять, он говорил так, будто я тщательно скрывала свою жизнь, а от него требовала, чтобы он рассказал мне все! Это… Черт возьми, это так разозлило и обидело меня!       Я не могла понять его отношения ко мне. До этого же мы нормально общались, и ничего такого не было. Может, Хорниголд просто не хотел об этом говорить. Может, просто не доверял. По сути, именно это тамплиер сказал мне. Только иными словами. Он говорил так, будто мы с ним какие-то враги. Да, в принципе, Бенджамин имел право не доверять мне. Но не так же отвечать!       Несколько минут прошли в напряженном молчании, пока мы все втроем переглядывались.       — Возможно, — тишину прервал Хорниголд. Было видно, что он старался тщательно подбирать слова. Говоря все это, он не удостоил меня и взглядом. — Я поступил… бестактно. Пойми, я благодарен тебе, что ты содержишь меня и не выгоняешь на улицу, но на этом… все. Не думай, что между нами есть что-то большее. — он замолчал, после чего посмотрел на Эдварда, будто только что говорил это все ему, а не мне.       Это были типа такие извинения?.. Мне оставалось лишь молча кивнуть.       И снова несколько последующих минут прошли в полной тишине. Ну, разве что тишину нарушало то, как усиленно бухали и тамплиер, и пират, смотря друг на друга. Решили узнать, кто кого перепьет? Видимо, да, судя по тому, как стремительно кончилась вторая бутылка рома.       — А пойдемте гулять, — предложила я, решив, что после трех стаканов сидра, это самое оно.