«I don't have plans and schemes,
And I don't have hopes and dreams.
I don't have anything,
Since I don't have you.
And I don't have fond desires,
And I don't have happy hours.
I don't have anything,
Since I don't have you.
Happiness, and I guess,
I never will again
When you walked out on me,
In walked ol' misery,
And he's been here since then.»
Guns N' Roses — «Since I don't have you»
Я пыталась не думать, однако любая моя мысль была только об одном — и почти что мгновенно по щекам начинали скатываться слезы. Было больно. Непонятно. Совсем непонятно. За что?! Сначала дать, а потом забрать, даже не предупредив! Это подло. Бесчестно. Зато в стиле Предтеч. Из-за своего состояния я не могла ничего делать. Абсолютно ни-че-го. Это казалось мне просто нереальным. Как я могла пойти и заняться чем-то другим, когда… Когда что? Когда все вернулось и стало таким, каким должно быть? Несправедливо, это несправедливо, мать вашу! С того момента, как я осталась одна (не считая котов, конечно же), прошло уже несколько дней, а я все никак не могла прийти в себя. Мне было все так же больно, как и в тот момент, когда я поняла, что все закончилось. Любое счастье когда-нибудь заканчивается. Да. Я это понимала. Думала, что готова к тому, что и Кенуэй, и Хорниголд могут в любой момент исчезнуть. Как доказала практика — нет. И вряд ли когда-нибудь кто-либо будет готов к подобному. Это отвратительно. Отвратительно понимать, что ты уже ничего не можешь сделать, что твое мнение на этот счет не учитывается. Предтечам наплевать на твои чувства и желания. Срать на них они хотели. А я срать хотела на их планы великолепные. Не надо было вообще этого допускать! Не надо было мне отправлять Эдварда, а после и Бена! За что?! А могло ли все сложиться иначе? Даже не знаю. Если бы я знала, что тогда случится… К черту кофе, блять! Если бы я могла обнять кого-нибудь крепко-крепко в тот момент… Но я всегда обрывала себя при это мысли. Что бы тогда случилось? Неужели, кто-то остался бы со мной? Или исчез? А может, исчез вместе со мной? Это казалось абсурдным, но все же. Думая об этом, я понимала: если бы это произошло, счастливее я не стала, чем сейчас. Восемнадцатый век со всеми его чудесами ничуть не привлекал меня. Может быть, это было бы даже ужасней, чем то, что случилось. Пускай даже с Хорниголдом или с Кенуэем, но херовое время для человека двадцать первого века навсегда останется херовым временем, кто бы там не жил. Мне так казалось. Потому, что это было логично. Лучше бы они остались со мной. Просто остались со мной. Я что, многого хотела?! Видимо, да. И, несмотря на все свои многочисленные страдания, я задавала вопрос: точно ли это плохо? Я в очередной раз думала только о себе, заботилась только о своих чувствах. Наверняка Кенуэй сейчас кайфует, лежа на карибском песочке, и даже не вспоминает обо мне. И вряд ли я могла осуждать его за такой поступок. Пирату там хорошо. А я… Черт, поплачу да и успокоюсь. До этого же нормально жила? Жизнь на каком-то Кенуэе не заканчивается, между прочим. Я твердила себе это из раза в раз, но почему-то до сих пор не верила. Было сложно поверить в собственную ложь. Если у кого-то и работало самовнушение, то точно не у меня. Блять, это было глупо! Я ныла уже больше дней, чем Кенуэй с Хорниголдом пробыли у меня! Я и сама не понимала, почему мне так сложно взять свои воображаемые яйца в кулак и успокоиться. Почему?! Будто это так сложно… Заняться чем-нибудь другим. Честно говоря, я уже собиралась пойти залить свое горе спиртом, но в какой-то момент остановила себя. М-да, с кем поведешься, от того и наберешься. Что ж, подражать Кенуэю я не планировала. По крайней мере, пока. И вместо того, чтобы попросту набухаться, забыть обо всем этом хоть на какое-то время, я продолжала страдать и ничего не делать. И теперь мне уже казалось, что выпить чего-нибудь покрепче — не такая уж и плохая идея. Черт, чего я так точно не понимала — это себя. Не понимала, чего я хочу в последнее время. И сейчас до сих пор не понимала. С того момента, как я осталась одна, все стало только сложнее. Я не понимала, зачем я так страдаю. Не понимала, зачем мне нужен был Кенуэй, по которому я так страдаю. Не понимала даже зачем завела котов, требовавших жратвы и ласки. Я вообще ничего не понимала! И, пускай, я в принципе ничего не понимала в этой жизни и до этого, но не до такой же степени! Это был полный пиздец.***
И только спустя какое-то время, я вспомнила. Вспомнила о том, о чем мне не следовало забывать. Это было так давно… Неделю или даже чуть больше. Девять дней назад — хорошо подумав, вспомнила я. Именно столько я и ныла. За это время могла бы что только не сделать, но вместо этого влачила жалкое существование, вспоминая людей, которых не существует. Уже. Так или иначе, но один важный момент вылетел из моей головы с удивительной быстротой, стоило мне погрузиться в собственное горе. Я совсем забыла, что в мою голову пришла немного безумная идея. Написать одной девушке об Эдварде. Сомнений в том, что она спустя какое-то время все же прочитала то мое сообщение, не возникало. Все что угодно, но только не это. И что теперь? Сейчас-то Кенуэя у меня не было, как и Хорниголда. Исчезли ровно в тот момент, как я решила кому-то рассказать об их существовании. Крис, если что, не в счет. Очень сомневаюсь, что тогда она поверила в это все. Скорее подумала, что наелась волшебных грибов, нежели все это. Или поверила, но решила сделать вид, что этого ничего не было — в конце концов, не ее же проблема. Только она может жить под боком с какой-то необъяснимой херней, обращая на ту ровно ноль целых ноль десятых процентов внимания. После того, что я вспомнила, было даже как-то стремно заходить в телегу. Меня пугало то, сколько мне могли написать сообщений спустя девять дней. М-да, со стороны это выглядит так: «моя знакомая утверждает, что у нее Кенуэй, после чего притворяется мертвой больше недели. Или не притворяется. Надо было давно ей уничтожить тот алтарь, на котором она поклонялась де Сабле и другим известным любителям красных крестов да ведерок на головах. Или кастрюлек…» Ха, если бы все это было правдой… Может, серьезно соорудить алтарь? Буду молиться Хейтему, чтоб вернул мне его отца, авось и поможет. Осталось только молитву придумать. Я усмехнулась. Все было не так уж и плохо — чувство юмора я, по крайней мере, не утратила. Мне просто нужно было найти занятие, которое отвлечет меня от трагедии. И, видимо, в ближайшее время я буду читать всевозможные сообщения и пытаться не сойти с ума. Каково было мое облегчение, когда я увидела ровно одно сообщение. «Пиздишь». Как говорится, краткость — сестра таланта. Я могла бы и не продолжать бессмысленный разговор, который сама и завела, но стало что ли немного обидно от подобного заявления, потому я, разбудив внутреннего ребенка, которому не верят, пока тот не предъявит доказательств, отправила те самые фотки где Эдвард с косичками и я рядом с ним обнимаю его. Эх, как это было прекрасно… Хотя после этого я не была уверена, что мне точно поверят. Ага, все эти дни никуда не заходила, фотошопила 24/7, лишь бы Эд вышел как настоящий. Ну, делать мне больше нечего… Тем не менее, когда я вновь взглянула на фотки, Эдвард все так же ослепительно и пьяно улыбался, и я не смогла сдержать эмоции. Тоже улыбнулась, и на душе стало как-то теплей. Спокойней. Легче. Все с ним хорошо. И у меня все пройдет, я буду жить как раньше. Нет. Это вряд ли. С хера ли? Я все это надумывала. Глупо было думать о чем-то таком. Очень глупо. Я уже не маленькая девочка, чтобы надеяться на лучшее. На светлое безмрачное будущее. В этой ситуации я могла бы рассмеяться, но нет. Я сижу в луже, можно сказать даже, в огромном болоте, в которое сама себя сунула непонятно зачем, и медленно утопаю. Я могла бы забить на все это, жить, как раньше… Вместо этого тяну себя на дно, погрязая в этих… В этих несуществующих фантазиях. Если я не перестану об этом думать, то что случится со мной через неделю? Месяц? Год? А проживу ли я еще один год? Проживу ли я еще один год, если буду так старательно, очень старательно забивать на собственную жизнь и думать о жизни тех, кто на данный момент не имеет ко мне почти никакого отношения? Глупо было думать о том, что все наладится, но еще глупее было забивать на себя. Но вот только где мои мозги, если я не могу перестать? Уехали вместе с Эдвардом? Ха. А может их никогда и не было… Я не понимала, что я делаю и к чему иду. Блять. Нельзя жить прошлым. Надо жить настоящим и, возможно, немного будущим, но не прошлым. Прошлое осталось в прошлом, так? Хорниголд остался в прошлом, Кенуэй остался в прошлом. Все, что было вчера, позавчера и так далее осталось в прошлом. Мне хотелось умереть. Я не знала, что мне делать и как дальше жить. Точнее, знала, но взять себя в руки… Это казалось сложнее, чем все то, что я делала ранее вместе взятое. И я решила напиться. Или спиться? Так или иначе, но однажды я забрела в бар и… Кто не знает, что делают люди в этом заведении? Через пару дней я уже была там как родная, и, кажется, не вылезала оттуда, буквально живя там. Просто пила. Общалась с какими-то людьми, которых уже через минут пять забывала. Трахалась. Теперь все казалось таким простым. Ты идешь и пьешь. Забываешься о всех своих проблемах. Опускаешься на самое дно, из которого потом не выбраться без чужой помощи. Так великолепно. И жалко. Приходя домой, я смотрела на себя в зеркало и чувствовала отвращение к самой же себе. Нельзя. Нельзя так жить. Надо успокоиться и перестать. Дать себе пощечину и выбросить полупустую бутылку в руке. Но так ли это легко, как на словах? Нет. Я точно знала, что нет. Смотрела на себя и понимала, что одна просто не справлюсь. Что мне нужен кто-то, кто даст мне эту затрещину и отнимет бутылку. Во что я превратилась, блять? Во что?! Мне было мерзко осознавать, что я такой стала… А все из-за чего? Из-за кого? Из-за каких-то двух мужиков? Я могла винить кого угодно в своих проблемах, но только не себя любимую. Мне было уже сложно взглянуть на эту ситуацию трезво. Потому как трезвость сбежала от меня давно. Глупо, отвратительно и мерзко. Так протекала моя жизнь.***
Не помню, сколько прошло с того момента, как я начала постоянно употреблять, да и зачем мне это? Мне не нужно этого знать. Мне не надо было этого знать, пока я не почуствовала себя несколько странно. Как-то даже спокойно. Без всякого отвращения к себе. А после не только почуствовала, но и увидела. Святая стерва-Минерва, это, блять, что?! — Пиздец.