***
Дыши. Просто дыши. Кажется, это так просто, да? Я медленно открыла глаза. Потолок. Белый потолок. Слишком светлый. Очаровательно. Только вот у меня в квартире таких нет. Тогда где я, если не у себя дома? На ум ничего не приходило. Да и как могла я очутиться в ином месте? Чьи-то шаги подтверждали то, что я была далеко не дома. Но как? Черт возьми, как?! И уже хотела было подскочить, но создавалось ощущение, что я неспособна пошевелить и пальцем, что уж говорить о других конечностях. Голова раскалывалась. Вероятно, от выпитого алкоголя. В горле пересохло. И, о, этот отвратительный знакомый запах. Так пахнет в больницах. Конечно, были сомнения, что это не она, но все они развеялись, когда ко мне подошла девушка в белом халате. Спасибо, приехали. Надеюсь, не в психушку закрыли. А если и закрыли, то по чистой случайности, да. И, в таком случае, тогда скоро меня отпустят на свободу. — Что произошло? — кое-как прокашлявшись, спросила я. Больше у меня вопросов просто не было. И что я могла еще спросить? В ответ девушка начала что-то лепетать своим слишком высоким голосом. И половину слов я просто не понимала, потому что это щебетание было почти невозможно разобрать, а с моей раскалывающейся головой и подавно. Однако, основную суть я все-таки кое-как уловила. У меня что-то вроде алкогольного отравления. И у меня был достаточно большой шанс вскоре покоиться в гробике, а не в своей уютной кроватке. Но, благо, кто-то вовремя вызвал скорую и мня спасли. Но вот только назревал вопрос: а кто вызвал? Кто, блять, если я была одна? И когда я спросила, кто, то девушка лишь удивленно захлопала глазами. Ответила, что это была точно женщина, судя по голосу, и не возникло никаких проблем, чтоб войти в квартиру и добраться до меня, но никого постороннего там уже не было. И что же это получается?.. Как, блять?! Нынче творятся странные вещи. Слишком странные. Потребовалось не так уж и много времени, чтобы убедить девушку, что со мной все в порядке, и оставаться здесь мне надобности нет. Потому уже примерно через полчаса я шла по улице, пытаясь напрячь последние извилины в мозгу, чтобы понять, куда идти, дабы попасть домой. И когда уже подумала, что просто сдохну, потому что голова моя все также продолжала нещадно болеть, а содержимое желудка норовило оказаться на асфальте, я нащупала в кармане телефон и ключи. Понятно, что непонятно, как все это очутилось именно там. Отлично. Мама, папа, поздравляю: я схожу с ума! Кое-как поняв по навигатору, в каких ебенях заблудилась, с горем пополам я все-таки нашла дорогу домой и почти без приключений добралась. Когда зашла в квартиру, то ничего странного, выбивающегося из общей картины, не нашла. У меня ведь даже не было вариантов, что за женщина могла здесь быть! Нормальный бы человек давно решил, что спятил. Ха, если это и так, то я уже давно спятила. И тогда Кенуэй и Хорниголд — не более, чем мое разыгравшееся больное воображение. Может, я живу в собственном уютном мирке, который сама и выдумала? Ничего из того, что я придумала, нет, так ведь? Этого просто нет. И как я докатилась до такой жизни? Черт возьми, надо взять себя в руки. Думать о том, что действительно существует. И пока я живу, мне следует думать в первую очередь о себе. О том, что остался всего лишь один гребаный курс и две сессии. А после — веселая работа. Только вот я до сих пор не решила, где именно хочу работать. По сути, было желание преподавать английский на кафедре иностранного в универе, однако я почему-то не видела себя в роли строгой преподши, которая смотрит на маленьких студентиков своим грозным злым взглядом. Ну, а если нет, то почему бы не податься в издательство переводить художественную литературу? Я могла бы уехать в какое-нибудь маленькое уютной графство в Англии и там работать. Потому что желание жить в родном государстве у меня, по большей части, отсутствовало. Но сначала надо доучиться, ага. А для этого надо перестать думать о всякой херне. Взять воображаемые яйца в кулак и сказать самой себе, что все хорошо. Надо успокоиться. Ну блять, на одних каких-то мужиках из какой-то там игры жизнь не заканчивается, нет. Что за глупости! Все хорошо. Надо только успокоиться. В этом нет ничего сверхъестественного, сложного. И что нужно сделать? Ну, для начала привести себя и квартиру в порядок. И что-то мне подсказывало, что у меня, как ни странно, сейчас нет денег. Бухать-то ведь дорого. Особенно если каждый день. Потому попросить денег у отца было просто необходимо, вряд ли он мне откажет. В конце концов, зарплата позволяет. Надо забыть про Кенуэя и остальную херню. Найти какую-нибудь расслабляющую игру, где особо не надо думать, и залипнуть в нее. Кайф. А в сентябре, через через четыре недели, свалить учиться. Все будет хорошо, стоит только убедить себя в этом. Ну, и самое главное — перестать бухать. Как бы еще это организовать… Очевидно, когда постоянно принимаешь алкоголь в течении почти месяца, потом сложно от этого отвыкнуть. Сейчас я чувствовала себя достаточно хорошо, если не считать жуткой головной боли. Не хотелось бухать — и на том спасибо. Надо радоваться мелочам. То, что случилось сегодня, или вчера — не суть, открыло мне глаза на происходящее. Я ведь действительно могла умереть. И из-за чего? Из-за кого? Из-за каких-то мужиков? Глупости. Пора перестать гоняться за этими членообладателями и найти себе девушку. Это будет верным решением. Считай, день ушел на то, чтобы вылизать квартиру, дабы та не походила на наркоманский притон. Так что к концу дня я чувствовала себя, как раб, пахавший на плантации восемнадцать часов в день, а спина на радостях решила сказать мне «пока, сучка!». И я ведь не могла винить ее! Я даже несколько раз прокатилась на своей несчастной заднице, проверяя скользкость полов сразу же после их помытия. В общем, денек выдался достаточно веселым. В этой простой рутине я успела позабыть обо всей той ахинее, что совсем недавно происходила здесь. А так, если не считать того, что я не обнаружила кофе и поплелась покупать его, заодно и захватив апельсиновый сок, чтобы этот самый кофе разбавлять, ничего интересного не случилось. Уже вечером допивая хер знает какую кружку понятно чего, я на пару часов залипла на ютубе. После чего со спокойной душой легла спать. Все будет хорошо. Прошлое должно оставаться в прошлом.***
Я была без понятия, какого хрена решила не услышать четыре будильника и проспать еще три часа. И хотела бы спросить своих котов, почему они, засранцы такие, тоже не разбудили меня. Это было действительно странно, ведь обычно Генри в это время уже вовсю оповещал меня о том, что он голоден. Но не сегодня. Сегодня было слишком тихо. И я бы и дальше продолжила лежать в кроватке, залипая в телефоне, если бы не одно «но». Одно чертовски, чертовски огромное «но». Наверное, любому бы человеку не захотелось поворачиваться в другую сторону, окажись он на моем месте. Голова была пуста, у меня совершенно не было предположений. А единственное, что я ощущала — блядский страх, заставляющий конечности коченеть. Сердце бешено стучало, в то время как вся грудная клетка больно сжалась. Хотели бы вы проснуться утром в теплой уютной постельке и через несколько минут почувствовать стойкий трупный запах? Сомневаюсь. Я не могла быть к такому готова. Просто не могла. Потому мне потребовалось несколько минут, чтобы более-менее успокоиться, хотя все внутри сжималось, и временами казалось, что в следующий раз я не смогу впустить в легкие воздух и просто задохнусь. Хотя умереть прямо сейчас было бы неплохо. Кое-как я поднялась с кровати, прижимая к груди ладони. Мне было слишком дурно, я была уверена, что одно неверное движение — и упаду замертво. Еще пару минут потребовалось, чтобы я смогла заставить собственные ноги двигаться в нужном направлении. Решение всю оставшуюся жизнь пялиться в стену не казалось мне правильным. Что бы это ни было, но рано или поздно мне придется с этим столкнуться. Я развернулась. И тут же упала на колени. Он был там. Мертвый. Сидел на полу, вытянув ноги и прислонившись к стене в почти что непринужденной позе. Рубашка была пропитана кровью и казалась слишком яркой на фоне побледневшей кожи. На камзоле, штанах и сапогах виднелся песок. Лицо ничего толком не выражало, глаза были прикрыты, темные ресницы касались щек. И я почувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Я точно сошла с ума. И, пытаясь подавить всхлипы, рвущиеся наружу, упала на пол, сворачиваясь калачиком. Сколько еще боли мне принесет эта жизнь?***
Руки дрожали. Я едва могла удержать кружку, что уж говорить о каких-то других вещах. И не имела понятия, что делать с трупом, лежащим всего в нескольких метрах от меня. Вряд ли я могла спокойно выкинуть его в окно и жить дальше, да и совесть моя мне такого не позволит. Обратиться в похоронное агентство? Что ж, там, очевидно, поинтересуются причиной смерти. А единственным подозреваемым в содеянном преступлении, по логике, окажусь я. Мое сердце больно сжималось, а в горле стоял ком, когда я села совсем рядом, трогая обнаженные холодные ладони. После трясущимися руками стянула камзол и нащупала место в спине, где именно прошел клинок. Разумеется, скрытый клинок. Наверняка Эдварду потребовались усилия, чтобы пробить тело насквозь, но он это сделал. С ненавистью. С облегчением. С грустью. Чтобы точно убить. Чтобы не было и малейшего шанса на спасение. Тяжелая голова упала мне на плечо, пока я держала Хорниголда в своеобразных объятиях. Мне было столько же неприятно, сколько и больно. День, в течении которого я собиралась сделать много дел, превратился в сущий кошмар, я и помыслить не могла о каких-либо занятиях, когда в одной из комнат лежал труп. Труп, с которым я не имела понятия, что делать. Вариантов было не так уж и много, но все они мне не подходили. Самостоятельно мумифицировать Хорниголда вообще звучало как сущее безумие, хотя в этом случае он хотя бы не будет гнить. Я пыталась успокоиться, и как только мне это удавалось, через несколько минут вновь впадала в панику, кусая губы и сжимая края футболки, по щекам начинали скатываться слезы. Это пиздец. Как мне вообще жить, когда рядом находится мертвец? Мне уже показалось, что можно и свалить за бухлом, но я вовремя остановила себя. Алкоголь мне тут точно не поможет. Лишь усугубит. Я старалась забыть про то, что недалеко от меня разлагается труп, и пыталась вникнуть в какую-то мангу, в которой главная героиня попала в произведение, которое когда-то читала, да не просто, а прямиком в местную злодейку. Которая оказалась не такой уж и злодейкой, как могло показаться на первый взгляд; главными муднями были потенциальные мужья миловидной доброй протагонистки. За этим занятием я и попыталась скоротать время до следующего дня, пытаясь унять свои чувства по поводу смерти Бенджамина и вливая в себя дохуя кофе. Я была готова уснуть за столом, устроив голову прямо на клавиатуре ноута, но каждый раз, когда мне это почти удавалось, перед глазами возникало побледневшее лицо Хорниголда, и я, просыпаясь, с криком вскакивала, пока собственное сердце было готово проломить ребра, вырваться наружу. Так и прошел весь день. Поспать мне так и не удалось, хотя глаза нещадно слипались. Но я не хотела в очередной раз почувствовать, как все мои внутренности сжимаются. Потому, в надежде вновь не заснуть, слушала то крики Джона Бон Джови, то крики Эксла Роуза. Недолго и до того, что я сама умру. Я ведь действительно не понимала, что делать! И самоубийство казалось самым правильным вариантом. Так я хотя бы перестану страдать. А потом уже плевать, что будет и с моим трупом, и с трупом Хорниголда. Кому какое дело? Я прикрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается слеза. Интересно, убивать себя больно?***
Проснулась я от грохота. Как будто что-то полетело вниз. Медленно поднялась со стула, разглядывая комнату. Ничего. Окончательно придя в себя, отправилась на поиски того, что могло вызвать такой звук. Мои губы задрожали. Я была готова вновь упасть. Или сразу лишиться чувств. Спасло меня лишь то, что я вовремя ухватилась за дверной косяк. Послышалось неразборчивое бормотание вперемешку с хрипами. А может, мне только показалось, что оно было неразборчивым. В ушах стоял отвратительный шум. Хорниголд старательно пытался подняться с пола, что выходило у него не очень хорошо. Наконец, он вскинул голову, встречаясь со мной взглядом, и уже хотел что-то сказать, но из его рта полилась кровь, которую он, спустя секунду, сплюнул. В тот же момент я почувствовала, как в глазах темнеет.***
Все тот же отвратительный запах разлагающейся плоти. Вперемешку с металлическом запахом крови. А еще кто-то пытался привести меня в чувство. Я с некоторыми усилием открыла глаза, силясь понять, что происходит. И мне сразу захотелось зажмуриться и вновь вернуться в беспамятство. Потому что почему-то улыбающийся Хорниголд, у которого нижняя часть лица и шея залиты собственной кровью, — не самое лучшее зрелище. Зато, несомненно, запоминающееся. Будет что детям рассказать… приемным, разумеется. — Все хорошо, — видимо, чтобы успокоить меня, произнес Бенджамин. — Сомневаюсь, — в ответ прохрипела я. Хорниголд вытер рукавом лицо, пытаясь убрать кровь. Вообще, вся эта ситуация напоминала какой-то фильм ужасов. Потому что любой испугается, если проснется почти что на руках у перепачканного кровью мужика, который совсем недавно еще счастливо разлагался, а несет от него не хуже, чем из морга. И при этом мужик умудряется улыбаться. Потребовалось немного времени, чтобы я смогла нормально соображать. — Сними рубашку, — понимая, что мне точно надо убедиться кое в чем, сказала я. Бенджамин не стал даже спрашивать, зачем мне это, и молча подчинился. Остался только шрам. Никакого намека на то, что еще вчера тут, в спине, зияла дыра. Волшебно. С каждым разом шутка про психушку начинает все меньше напоминать шутку. Перво-наперво я отправила Хорниголда принимать ванну (ну, раз меня помнит, значит и остальное не забыл), потому что вдыхать трупный аромат было тем еще испытанием, а сама учапала наливать себе кофе, ведь кофе следовало пить в любой ситуации. Понятной или непонятной. Я старательно ждала Бенджамина, чтобы провести многосодержательный диалог. Уж лучше подождать. Может, кому-то нравится запах разлагающейся человечины, но я в список этих счастливчиков явно не вхожу. Я наливала уже третью кружку кофе, когда Хорниголд наконец появился в моем поле зрения, уже без своих окровавленных шмоток. Вот, уже начал походить на что-то нормальное. Надо еще как-нибудь побрить его, и вообще конфетка будет. Ха, буду бегать за несчастным по всей квартире, пока он мне не сдастся. Немного поразмыслив, я налила и Бенджамину кофе, после чего, пододвинув к нему кружку, уселась напротив. — Кенуэй все также глуп, — Хорниголд вздохнул. — Мы с ним почти не обсуждали то, что здесь произошло. Мне лишь оставалось промолчать. Что ж, значит и Эдвард помнит все то, что с ним случилось. Интересно. — Все также считает, что свобода равна вседозволенности. Он не желал меня слушать. И предпочел сталь разговорам. Бенджамин поднес сигарету к губам, пока я делала глоток кофе. На самом деле, вряд ли я когда-нибудь сильно задумывалась, кто на самом деле прав: ассасины и тамплиеры. Ведь наверняка большая часть людей, игравших в Assassin's Creed, не думают об этом. Ну а если и думают, то не на полном серьезе. — А чему же для тебя равна свобода? — решила спросить я. — Ровно как и пиратство — средству достижения цели. Инструменту. Система прогнила. Англия прогнила. И государство не дает людям то, что им нужно. Зажравшиеся короли только и думают о собственной выгоде, о том, сколько у них золота в карманах. Я закинула ногу на ногу, откинулась на спинку стула, наблюдая за Хорниголдом. Его серо-зеленые глаза почти что впились в меня, и, не разрывая зрительного контакта, Бенджамин продолжил: — Я видел в Нассау нечто большее, чем остальные. Было бы у Тэтча побольше мозгов, он бы поддержал меня. Но ему стали слишком дороги цели Кенуэя, его стремления. — в словах Бенджамина слышалось не то разочарование, не то злость. — Мы могли бы создать идеальное государство, но мы упустили этот шанс — без должного внимания Нассау начал загнивать. Превратился в помойку, в некоторых местах и похуже Лондона. Хорниголд затянулся. — И ты решил, что с созданием этого самого идеального государства тамплиеры справятся лучше? — выдвинула предположение я. — Я знал это, — поправил он. — Для этого одного человеческого влияния недостаточно. Конечно. Частицы Эдема. Изобретения Предтеч. Ну куда ж без них. Я хмыкнула. — Никогда не задумывалась о том, какие ты себе благородные цели ставишь. — Не хочу, чтобы кто-нибудь страдал, как я. Решив, что все-таки не стоит спрашивать о том, о каких именно страданиях шла речь, я сделала очередной глоток кофе. Сегодня обойдусь и без этого знания. Да и я не была уверена, что Хорниголд выложит все, как есть. В конце концов, мы с ним не лучшие подружки.***
Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что Бенджамин вновь со мной. Теперь уже живой. Шизофрения прогрессирует, что сказать. Очевидно, во всей этой херне была какая-то загадка, но, как помнится, моему мозгу она точно не под силу. Потому мне лишь оставалось снова ждать. И, видимо, каждый раз хвататься за сердце, когда Хорниголд пропадает из моего поля зрения. Потому что существовала вероятность, что больше я его не увижу. Кажется, еще вчера днем у меня были грандиозные планы. И что? Сейчас они со скоростью света летели в пизду. Кого мне благодарить за такой щедрый подарок? Так или иначе, если Хорниголд у меня на этот раз надолго, придется как-нибудь научиться нормально с ним жить, чтоб еще успевать делать все дела и гонять на учебу. Конечно, та еще задачка, но я сделаю вид, что и не из такой параши выбиралась. Остаток дня прошел весьма спокойно. Безо всяких неприятных инцидентов. Я выпила хер знает сколько кружек кофе и, пожарив картошку, произвела себя в ранг грандмастера кулинарии. И, поняв, что с меня на сегодня хватит, поскольку нормально вчера я так и не поспала по известной причине, отрубилась почти сразу же, как голова коснулась подушки. Я даже не стала возмущаться (да и зачем), когда Хорниголд пристроился рядом со мной. Как выяснилось, угрозы он для меня не представляет. По крайней мере, пока я не скажу ему, что осуждаю все, что делают тамплиеры, и считаю его самого куском дерьма. Но желание говорить это ему у меня почему-то напрочь отсутствовало.