Опио (♂RIGHT VERSION♂)

Герман просыпается на жёстком полу в какой-то комнате. У единственной стены - мойка и туалет. Вместо остальных стен - решётки, за ними - ещё стены. Не видно входа. Комната похожа на тюремную камеру... впрочем, в тюрьме условия куда лучше, чем в этой комнате. Что же такого совершил Герман, что попал сюда? Где-то громко лязгает ключ. Человек в милитаристской униформе завязывает Герману глаза какой-то лентой и ведёт таким извилистым направлением, что Герман не запоминает дорогу. Человек куда-то сажает Германа и пристёгивает. Когда человек снимает повязку с глаз Германа, в них сразу же ударяет яркий свет прожектора. Герман дёргается, но ремни на подлокотниках кресла крепко его держат. Кто-то сзади ласково произносит: - Если в течение пяти минут будешь смотреть на свет, получишь зиплок. - Мефодий? - Герман хочет повернуться, но его шея тоже пристёгнута. Только ремень больно врезается в шею. - Мефодий, я жил у тебя! Пощади, отпусти! - Смотри на свет, - Мефодий направляет прожектор ближе к Герману. Через три минуты Герман зажмуривается от чудовищной боли, пронизывающей глаза от зрачков до сетчатки. Герман не плачет, но разомкнуть веки уже не может. - Мефодий, я три минуты смотрел на свет... Дай мне... - Нет. Пять минут - это ещё мало для новенького! Если ты и это не выдержал, то можешь забыть о зиплоке. Будешь стараться, за месяц избавим от аддикции и тебя, и твоего выродка. - Спиди? Где он? - В одной из соседних камер. Но ты с ним не поговоришь через стены, очень сильная звукоизоляция! И с остальными аддиктами ты не поговоришь тоже. Ещё не хватало, чтобы они тебе передавали наркоту за услуги определённого характера. Ты же ничего не можешь им предложить, кроме своей дырки. А ведь Амфил ещё меня шмарой называет! Я хотя бы за зиплок не отдамся! - Давно тут работаешь? - спрашивает Герман. - А вот как ты и твой выродок оказались тут, с тех пор и работаю, помогаю. Бесплатно. Медик-педик, сука! Работаю целыми днями - твой выродок так искусал мне руки! - и ничего не получаю, кроме гордости за то, что вы-то аддикты, а я-то нормальный собер, на три порядка выше! Я вот даже перчатки ношу. И маску противовирусную. Ваша аддикция может не только через трах, но ещё и по воздуху передаваться! Да, впрочем, что я буду трепаться с аддиктом? Просто не с кем поговорить тут. Скука смертная. Ладно, мне ещё твоего выродка обрабатывать. Уведите его! Человек в милитаристской униформе снова завязывает ленту на глазах Германа и провожает в камеру, запирая. *** Спиди сидит в камере и стучит руками по решётке. После крика охранника он прекращает. Спиди не пытают светом, не бьют... и уж тем более не насилуют. Для маленького ребёнка вроде Спиди худшая пытка - это пытка скукой. Спиди трипует без каких-либо веществ на фоне трёхдневной изоляции без возможности заснуть. Спиди спит наяву, и в его трипах появляется красивый парень с полупрозрачной кожей. Спиди хочет с ним пообщаться, но парень сразу же исчезает, уступая место разноцветной психоделической размазне. На четвёртые сутки Спиди падает без сознания на пол. *** Мефодий сидит за столом и раскладывает ещё одну дорожку. Глубокая мощная затяжка ударяет в мозг. Мефодий начинает понимать, что мефедрон для него - уже не прикольная закуска, а необходимость. Мефодий кладёт ноги на стол и расслабляется, пока внутри него зреет, как гнилая опухоль, то, что Мефодий презирает больше всего на свете - аддикция. "Я хотя бы за зиплок не отдамся!" "Я-то нормальный собер, на три порядка выше!" Нет, не собер - аддикт. И не заражение от аддиктов в центре этому виной.