Я - волшебник?! Что ж, поколдуем...

После Распределения, где не было ничего особо интересного, кроме поступления Венди на Хаффлпафф и Бенджамина Фильштера, что просидел под Шляпой минут семь (редкий случай, когда она решала так долго), прежде чем попасть на Рейвенкло, директор встал, чтобы сказать речь, и все замолчали. Не доверять Альбусу Дамблдору было невозможно и, едва увидев его лучезарный взгляд, обращённый к студентам, я окончательно успокоился – впервые с того момента как дементор появился в купе. - Добро пожаловать! – сказал Дамблдор. Его борода блестела от огоньков свечей. – Добро пожаловать в Хогвартс в новом учебном году! Мне надо кое-что сказать вам всем, в том числе очень серьёзные вещи; так что я думаю, что с этим надо покончить до того как вы насытитесь на нашем превосходном пиру… - Он откашлялся и продолжил: - Как вы понимаете по обыску в «Хогвартс-экспрессе», наша школа сейчас находится под надзором нескольких дементоров из Азкабана, которые находятся здесь по делам Министерства магии. Они находятся у каждого входа на территорию, и пока они здесь, я должен донести до каждого, что никому не положено покидать школу без разрешения. Дементоров не проведёшь ни хитростью, ни маскировкой… даже мантиями-невидимками, - тихо добавил он, и мы переглянулись. – Ни мольбы, ни оправдания дементорам непонятны. Поэтому я предупреждаю всех и каждого – не давайте им повода причинить вам вред. Прошу старост проследить за тем, чтобы никто не вступал в конфликт с дементорами, - закончил он. Перси снова выпятил грудь и важно огляделся вокруг. Дамблдор опять помолчал; он обвёл зал очень серьёзным взглядом, и при этом никто не шевельнулся и не издал ни звука. - А теперь к более приятным новостям, - продолжил он, - я рад принять в этом учебном году в наши ряды двух новых учителей. Во-первых, профессора Люпина, любезно согласившегося занять должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Раздались редкие, не особо искренние аплодисменты. Только те, кто ехал в купе с профессором Люпином, хлопали от души. По сравнению с другими учителями, надевшими свои лучшие мантии, профессор Люпин выглядел особенно потрёпанным. - Посмотри на профессора Снейпа! – шепнул Рон. Преподаватель зелий профессор Снейп смотрел через весь преподавательский стол на профессора Люпина. Все знали, что профессор Снейп хотел преподавать защиту от тёмных искусств, но я был поражён выражением его худого лица землистого цвета. Оно выражало нечто большее, чем злость: оно выражало отвращение. - Что касается второго назначения, - продолжил Дамблдор, едва вялые аплодисменты в адрес Люпина стихли, - я с сожалением сообщаю вам, что профессор Кеттлбёрн, наш преподаватель ухода за волшебными существами, ушёл на пенсию в конце прошлого учебного года, чтобы провести побольше времени с оставшимися конечностями. Однако я рад сообщить вам, что его место займёт не кто иной как Рубеус Хагрид, который согласился на работу учителем в дополнение к своим обязанностям лесничего. Мы огорошенно переглянулись. Потом мы присоединились к общим аплодисментам. Мы привстали, чтобы увидеть Хагрида, покрасневшего, уставившегося на свои огромные руки и прячущего широкую улыбку во всклокоченной чёрной бороде. А когда профессор Дамблдор снова заговорил, мы заметили, что Хагрид вытирает глаза скатертью. - Вроде всё важное сообщил, - сказал Дамблдор. – Да начнётся пир! Золотые блюда и кубки тут же наполнились едой и напитками. Изголодавшийся я положил себе всё, до чего мог дотянуться, и начал есть. Пир был прекрасен; в зале слышались разговоры, смех, стук ножей и вилок. Однако мы с нетерпением ждали конца пира, чтобы поговорить с Хагридом. Мы знали, как много значит для него работа учителя. Хагрид не был полноценным волшебником - его исключили из Хогвартса на третьем курсе за преступление, которого он не совершал. В прошлом учебном году мы вернули Хагриду его доброе имя. Наконец, когда последние куски тыквенного пирога исчезли с золотых подносов, а Дамблдор сообщил, что пора идти спать, мы воспользовались случаем. - Поздравляем, Хагрид! – крикнула Гермиона по пути мимо преподавательского стола. - Привет вам всем, - сказал Хагрид, вытирая лицо салфеткой и глядя на нас. – Аж не верится… великий человек Дамблдор… пришёл прямо ко мне в хижину сказать… я ведь этого всегда хотел… Не в силах сдержать эмоций, он зарылся лицом в салфетку. Когда на следующее утро мы пришли в Большой зал на завтрак, первым, кого мы увидели, был Драко Малфой, который, как видно, развлекал большую группу слизеринцев какой-то очень забавной историей. При виде нас Малфой изобразил что-то вроде обморока, и раздался громкий слизеринский смех. - Не обращайте внимания, - сказала Гермиона. – Просто не обращайте на него внимания, не стоит он того… - Эй, Лонгботтом! – заорала Пэнси Паркинсон, слизеринка с лицом, похожим на морду мопса. - Там дементоры! Дементоры идут, Лонгботтом! Уууууууууу! Я уселся за стол с Невиллом рядом. - Новое расписание для третьекурсников, - сказал, раздавая листки, Стюарт Гринпи. – Что с тобой, Невилл? - Малфой, - ответил Рон, садясь рядом со мной и злобно глядя на слизеринский стол. Стюарт обернулся как раз вовремя – когда Малфой опять притворился теряющим сознание от ужаса. - Вот же гадёныш, - нахмурился он. – Вчера вечером, когда дементоры показались в нашем конце поезда, он так не петушился. Бегом в наше купе прибежал, помнишь, Шон? - Чуть не опрудился, - кивнул Харрисон, презрительно взглянув на Малфоя. - Я и сам далеко не обрадовался, - признался Стюарт. – Ужасные твари эти дементоры… - Как будто всё внутри замерзает, да ведь? – сказал Шон. - У меня от них тогда все пятнышки пропали... потому что я одного цвета с ними сделался. - О нет, - шутливо схватился за голову Шон, - только не пятнышки, только не те самые, из-за которых столько раз твои братья били слизеринцев, Стю, прошу, скажи мне, что они в порядке. - Вроде перед завтраком были на месте, - усмехнулся Стюарт. - Но вы-то хоть сознание не потеряли, - тихо сказал Нев. - Да брось, Невилл, - ободряюще сказал Стюарт. – Шон, ты же помнишь, как твоему папе однажды по работе понадобилось наведаться в Азкабан? Он ведь тогда сказал, что худшего места в жизни не видел, вернулся весь такой бледный и дрожащий… Помнишь, ты мне рассказывал? Ведь дементоры высасывают всю радость там, где они находятся. Большинство узников сходят там с ума. - Поглядим-ка, какой вид будет у Малфоя после нашего с ними матча по квиддичу, - сказал Шон. Гермиона же за столом Рейвенкло тем временем изучала своё новое расписание. - О, славно, сегодня мы начинаем изучать новые предметы, - радостно сказала она. - Гермиона, - сказал Тилль, заглянув ей через плечо, - с твоим расписанием что-то напутали. Гляди… тебе написали около десятка предметов в день. У тебя не будет столько времени. - Я справлюсь. Я всё уладила с профессором Флитвиком. - Но посмотри, - рассмеялась Ванесса, - видишь сегодняшнее утро? Девять часов, предсказания. Ниже, тоже в девять, маггловедение. И, - она недоверчиво всмотрелась в расписание, — смотри — ниже - арифмантика, в девять часов. Я понимаю, что ты умна, Гермиона, но не до такой же степени. Как это можно быть сразу на трёх уроках? - Не глупи, - коротко ответила Гермиона. – Конечно, я не буду на трёх уроках одновременно. - Но тогда… - Передайте мне мармелад, - попросила Гермиона. - Но… - Oй, что вам с того, что моё расписание слегка забито? – возмутилась Гермиона. – Я же тебе сказала – мы с профессором Флитвиком обо всём договорились. Тут в Большой зал вошёл Хагрид. Он был в своей шубе и машинально вертел в огромной руке мёртвого хорька (жаль, не белого, хе-хе). - Как дела? – нервно спросил он, остановившись на пути к преподавательскому столу. – Мой самый первый урок – с вами! Прям после обеда! В пять утра встал, чтобы моих девочек к уроку приготовить… Надеюсь, выйдет… Я - учитель… чесслово… Он широко улыбнулся нам и пошёл к преподавательскому столу, не переставая вертеть хорьком. - Интересно, что за "девочек" он там к уроку готовил? – спросил Рон с ноткой тревоги в голосе. - Я подозреваю, что клыки у "девочек" имеются, - вздохнул Нев. Зал начал пустеть – ученики стали расходиться на первый урок. Рон сверился со своим расписанием. - Пойдёмте лучше, видите, предсказания на верхушке северной башни. Нам туда минут десять ходу… Мы поспешно доели свой завтрак, попрощались с остальными и вышли из зала. Когда мы шли мимо слизеринского стола, Малфой опять изобразил обморок. Мы слышали за спиной взрывы хохота, пока не вышел в вестибюль. Путь к северной башне лежал через весь замок и был долог. За два года учёбы в Хогвартсе мы узнали о замке далеко не всё, а в северной башне вообще раньше не бывали. Шона и Стюарта мы спрашивали, но оказалось, что они не выбрали в своё время этот предмет. - Должен… быть… короткий… путь… - пыхтел Рон, поднимаясь уже по седьмой длинной лестнице и переходя на незнакомую площадку, где не было ничего, кроме огромной картины на каменной стене. На картине был просто травяной ковёр. - По-моему, нам сюда, - сказал Невилл, вглядываясь в пустой коридор справа. - Не может быть, - возразил Рон. – Там юг, смотри, в окно кусочек озера виден… Я рассматривал картину. На траву только что вышел толстый грязно-серый пони и начал равнодушно пастись. Я уже привык, что обитатели картин в Хогвартсе двигаются и покидают свои портреты, наведываясь друг к другу в гости, но всегда смотрел на это с большим интересом. Вскоре вслед за пони в картину вбежал маленький приземистый рыцарь в бряцающих доспехах. Судя по травяным пятнам на металлических наколенниках, он только что упал. - Ага! – завопил он, увидев нас. – Что за негодяи вторглись в мои владения! Не над моим ли падением насмеяться пришли? Вон, плуты, псы! Мы с удивлением воззрились на маленького рыцаря, вынувшего меч из ножен и начавшего с силой размахивать им и при этом подпрыгивать от бешенства. Но меч был слишком длинен для него; от слишком крутого разворота он потерял равновесие и бухнулся ничком на траву. - Вы в порядке? – спросил я, подходя ближе к картине. - Уйди, презренный хвастун! Прочь, плут! Рыцарь вновь схватил свой меч и встал, опираясь на него, но лезвие глубоко застряло в траве, и хотя он тянул меч изо всех сил, вытянуть оружие ему не удалось. Наконец ему пришлось снова шлёпнуться на траву и поднять забрало, чтобы отереть пот с лица. - Послушайте, - сказал я, пользуясь тем, что рыцарь выдохся, - мы ищем северную башню. Вы, наверное, знаете дорогу? - На поиски! – похоже, гнев рыцаря мгновенно испарился. Он с лязгом поднялся на ноги и крикнул: - Идёмте, следуйте за мной, дорогие друзья, мы должны либо добраться до цели, либо пасть смертью храбрых в битве! Он опять безуспешно потянул меч, попытался забраться на жирного пони, но не смог, махнул на это рукой и закричал: - Тогда пешком, благородные господа! Вверх! Вверх! И он побежал с громким лязгом к левому краю рамы и скрылся из виду. Мы бросились вслед за ним по коридору на бряцанье его доспехов. То и дело мы замечали, как он перебегает с картины на картину. - Наберитесь отваги, худшее ещё впереди! – закричал рыцарь, и мы увидели его вновь перед группой испуганных дам в кринолинах, портрет которых висел на стене у узкой винтовой лестницы. Тяжело отдуваясь, мы взобрались по тесно закрученным ступеням. У нас закружились головы. Наконец мы услышали сверху голоса и поняли, что добрались до класса. - Прощайте! – крикнул рыцарь, просунув голову в картину с несколькими монахами мрачного вида. – Прощайте! Если вам когда-нибудь понадобится благородное сердце и сильная рука, позовите сэра Кэдогана! Едва рыцарь исчез, Рон пробормотал: - Ага, позовём мы тебя, когда нам понадобится кто-нибудь чокнутый. Мы преодолели несколько последних ступенек и взошли на крошечную площадку, где уже собралось большинство наших однокурсников. Двери на площадке не было, но Рон подтолкнул меня и показал на потолок с круглым люком и латунной табличкой на нём. - «Сибилла Трелони, учитель предсказаний», - прочёл я. – И как нам туда забраться? И как будто в ответ на вопрос люк вдруг открылся, и прямо к нашим ногам спустилась серебристая лестница. Все затихли. - После тебя, - осклабился Рон, так что я взобрался по лестнице первым.