Я - волшебник?! Что ж, поколдуем...

Ноги врезались в землю; одна нога соскользнула, и я упал ничком; я наконец выпустил из руки Кубок трёх волшебников и поднял голову. Я оглянулся вокруг. Я был не на территории Хогвартса; меня явно занесло за мили оттуда – может быть, за сотни миль – не было видно даже окружающих замок гор. Я стоял на тёмном, кладбище; справа, за большим тисом, виднелся чёрный контур церквушки. Слева возвышался холм. Я различил лишь очертания старого домика на склоне холма. Я вынул палочку. Я не переставал осматриваться со странным ощущением, что за мной наблюдают. Напряжённо вглядываясь в темноту, я заметил фигуру, которая всё приближалась, лавируя между могилами. Я не различал его лица, но по походке и положению рук понял, что тот что-то несёт. Кто бы это ни был, капюшон мантии затенял его лицо. И – через несколько шагов, ибо расстояние между нами всё сокращалось – я заметил, что ноша человека похожа на младенца... или это просто куча тряпья? Человек остановился у высокого мраморного надгробия всего в шести футах от меня. Неожиданно шрам взорвался от боли. Такого со мной ещё ни разу в жизни не было; палочка чуть не выскользнула из пальцев, я прижал руки к лицу, колени подогнулись; я упал и ничего не видел; голова раскалывалась. Меня подняли на ноги - где же наши?.. Человек в мантии положил свою ношу, засветил палочку и потащил меня к мраморному надгробию. Прежде чем он прижал меня к надгробию, я успел прочесть в свете палочки имя: TOM РИДДЛ Теперь мужчина в мантии наколдовал тугие верёвки, которыми примотал меня к надгробию от шеи до лодыжек. Из-под капюшона доносилось неглубокое и частое дыхание; я дёрнулся, и мужчина ударил меня. Лишь убедившись, что я прикручен к надгробию так крепко, что не сможет сдвинуться ни на дюйм, Пожиратель вынул чёрный лоскут и грубо заткнул мне рот; потом, без единого слова, он отвернулся от меня и поспешил прочь. Я не мог издать ни звука и не видел, куда он девался; я не мог повернуть голову и заглянуть за надгробие; я мог смотреть лишь прямо перед собой. Чуть позади валялся сверкающий в звёздном свете Кубок трёх волшебников. Кучка тряпья лежала у могилы. В ней как будто кто-то сердито метался. Шрам вновь пронзила жгучая боль... и вдруг я понял, что не хочу знать, что там завёрнуто... не хочу, чтобы это тряпьё развернули... У ног послышался шум. Я посмотрел вниз и увидел огромную змею, скользящую по траве и огибающую надгробие, к которому он был привязан. Быстрое хриплое дыхание Пожирателя снова послышалось громче. Он как будто тащил по земле что-то тяжёлое. Вот он уже в поле зрения; оказалось, он подталкивает к подножию могилы каменный котёл. Он был наполнен чем-то вроде воды – она расплёскивалась вокруг – и был больше всех котлов, которыми я когда-либо пользовался; это была большая каменная ёмкость, в которую мог бы сесть взрослый мужчина. Существо в куче тряпья на земле зашевелилось ещё настойчивее, как будто пытаясь высвободиться. Пожиратель принялся водить палочкой у дна котла. Вдруг из-под него вырвались языки огня. Большая змея ускользнула в темноту. Жидкость в котле нагревалась очень быстро. Поверхность не только запузырилась, но и начала стрелять огненными искрами, как будто внутри разожгли костёр. Существо в тряпье задёргалось. Я вновь услышал высокий холодный голос: - Поторопись! Вся поверхность воды светилась искрами, как будто украшенная алмазами. - Готово, мой господин. - Приступай... – повелел холодный голос. Я узнал его по голосу - это был Альберт Бехетли. Он развернул на земле тряпьё, открыв глазу его содержимое, и я испустил вопль, заглушённый кляпом во рту. Бехетли, по-видимому, споткнулся о камень и повернулся другой стороной, открыв нечто уродливое, скользкое и слепое – и даже хуже, в сто раз хуже. Существо, которое развернул Бехетли, было чем-то вроде съёжившегося ребёнка, только на ребёнка оно походило меньше всего. Оно было безволосым, покрытым чем-то вроде чешуи, тёмным, красновато-чёрным, как сырое мясо. Ручки и ножки были тонки и слабы, а лицо – ни у кого из детей не бывает таких лиц – плоское и змееподобное, со сверкающими красными глазами. Существо было почти беспомощно; оно подняло тонкие ручонки, обвило ими шею Бехетили, и тот поднял его. Едва он выпрямился, капюшон слетел с его головы, и я заметил на его лице страшное отвращение. На мгновение искры, танцующие на поверхности варева, осветили злое плоское лицо. После этого Бехетли опустил существо в котёл; оно исчезло в глубине с шипением; вскоре хилое тело с глухим стуком опустилось на дно. «Пусть оно утонет, - подумал я с невыносимо пылающим шрамом, - ну пусть... пусть утонет...» Бехетли заговорил. Его голос дрожал; он был страшно напуган. Он поднял палочку, закрыл глаза и сказал в ночь: - Кость отца, без ведома данная, ты возродишь своего сына! Могила у моих ног разверзлась. Я в ужасе увидел небольшую струйку пыли, поднявшуюся по команде Бехетли в воздух и упавшую в котёл. Алмазная поверхность воды пошла трещинами и зашипела; она выбросила искры во все стороны и стала яркой, ядовито-синей. Бехетли затрясся. Он вынул длинный, тонкий, сверкающий серебром кинжал и разразился едва подавляемыми всхлипываниями: - Плоть… слуги… д-добровольно данная… ты… оживишь… своего господина. Он вытянул перед собой правую руку. Он крепко сжал кинжал в руке и поднял его. Я мгновенно понял, что сейчас сделает Бехетли – я крепко-накрепко зажмурился, но мне было некуда деться от пронзившего тьму стона, от которого меня как будто самого полоснули кинжалом. Что-то упало на землю, Бехетли страдальчески застонал, потом что-то булькнуло – видимо, было брошено в котёл. Я не удержался от искушения посмотреть... варево стало жгуче-красным... Бехетли охал и стонал от боли. - К-кровь врага... взятая силой... ты... воскресишь своего противника. Я не мог помешать ему, потому что был привязан слишком крепко... Извиваясь, безнадёжно дёргаясь в обмотавших меня верёвках, я увидел дрожащий в оставшейся руке Бехетли серебряный кинжал. Его кончик проник в изгиб моей правой руки, и сквозь рукав разорванной мантии засочилась кровь. Бехетли, не переставая стонать от боли, вынул из кармана стеклянную чашечку и подставил её под порез, чтобы струя крови стекла в неё. Он устремился обратно к котлу с моей кровью и влил её туда. Жидкость во мгновение ока стала ослепительно белой. Бехетли, закончив дело, упал на колени рядом с котлом, потом отполз в сторону и лёг на землю, сжимая кровоточащий обрубок руки со стонами и всхлипываниями. Котёл медленно кипел, посылая во все стороны алмазные искры, такие ослепительные, что всё остальное казалось бархатно-чёрным. Ничего не происходило... «Пусть он утонет, - думал я, - пусть всё пойдёт не так...» И вдруг вылетающие из котла искры погасли. Теперь оттуда вырывались клубы густого белого пара, окутывающие всё передо мной, и он больше не видел ни Бехетли, ни Кубок, ни чего-то ещё – только висящий в воздухе пар... «Всё пошло не так, - подумал я... – он утонул... пускай... пускай он умрёт...» Но тут я увидел тёмный силуэт высокого и худого, как скелет, мужчины, медленно поднимающегося изнутри котла. - Одень меня, - послышался высокий холодный голос, и Бехетли со всхлипыванием и стонами, не отпускающий свою покалеченную руку, подполз и подобрал с земли чёрную мантию, встал на ноги, подошёл и накинул её одной рукой на голову своего хозяина. Худой мужчина вышел из котла, глядя на меня... и я увидел его лицо. Белее черепа, с широкими сверкающими алыми глазами и плоским, как у змеи, носом со щелками вместо ноздрей... Какая отвратительная рожа! Лорд Волдеморт восстал вновь. И вот тут-то и полетели из ниоткуда вспышки заклятий. Их было не меньше двух десятков; одно из них перерезало верёвки. Я высвободился и побежал туда, откуда они прилетели, под купол защитных заклятий; Бехетли бросился мне наперерез, но был остановлен ещё одним заклинанием; я увидел ещё несколько вспышек, летящих в Волдеморта. Бехетли очухался и, взяв палочку зубами, прижал её к Метке на предплечье, вызывая подмогу; ещё несколько заклятий; и вот я уже под защитным куполом... - Гарри, - миссис Уизли обняла меня, как родного сына, - Гарри... милый... что у тебя с рукой, ты ранен? О, Гарри... - Ну что, ребятки, неплохо мы справились? - улыбнулся Станхард, показывая туда, откуда я прибежал. - А, да... Акцио Кубок! Вот так, а то ещё вздумают в Хогвартс явиться... А теперь взгляни-ка, Гарри - неплохо, правда? Это было великолепно. Бехетли лежал навзничь - теперь он сам был связан и повержен. Но особенно замечательное зрелище представлял собой Волдеморт... я чуть не лопнул от смеха. Пожиратели уже начали прибывать. Но никто из них не ожидал увидеть Тёмного Лорда в таком виде... За одну ногу он был прикован цепью к одному из надгробий. Глаза его яростно вращались, но он лишь беззвучно открывал рот - видно, в него угодило Силенцио. Но это было не самое забавное... Одним из заклинаний, угодивших в Волдеморта (как потом рассказывал мне Стю, это сделал он), было... Инфлэтус Максима. Как говорил Задорнов - представили? Во-во... А судя по тому, что было с Малфоем на втором курсе, окончательно его последствия спадут лишь через пару месяцев. То есть, Лорд Волдеморт, великий и ужасный Тёмный Лорд, благодаря семнадцатилетнему юнцу, ещё долго будет ходить надутый как шарик. Это позабавило ещё больше. - Ну, всё, пора, а то нашего победителя небось уже хватились - улыбнулась миссис Лебензон. - Гарри, мы аппарируем, а ты хватайся за Кубок... Я так и сделал. И в тот же миг я почувствовал толчок за пупком, что означало, что портключ сработал – он уносил меня прочь в вихре ветра и цвета... я возвращался.