Сломан

Одиночество — тяжёлая пытка, но самой тяжелой пыткой является ложь в будущее, которому не суждено настать.

Ацуши, честно говоря, понятия не имел, почему он приходит сюда каждую субботу. В это место, которое было ядовитой, погребной ямой плохих воспоминаний и ностальгии, запечатанной в мощённой булыжником улочке. Пребывая здесь, он ощущал острую тоску глубоко в животе, которую называл лишь голодом организма, но и это, опять же, было ложью. После битв эта улочка, которую он сам ласково называл «Авеню 18», была восстановлена в своём первоначальном виде, это было красиво. Он не видел, как её реставрировали и не знал как долго, но слышал об этом не один раз. В последний год…когда его жизнь ещё принадлежала ему…улочку почти уничтожили постоянные взрывы и битвы. Это были не лучшие времена, но теперь они ушли в прошлое. Ацуши втайне надеялся, что такого больше никогда не произойдёт, но он не был глуп и слышал пословицу — история имеет свойство повторяться. Он вышел из мелкого магазинчика на углу улицы, позволяя летнему ветерку обдувать его лицо и волосы, которые никак не поменяли длину за прошедшие пять лет. Была середина августа, и Накаджима уже знал, что это значит: школьники готовятся к школе, все заняты и снова он чужой. Он мысленно подметил, что лучше не ходить по центральным улочкам в эти дни. Оглядевшись, он пошёл по аллее воспоминаний, возвращаясь в то время, когда с нетерпением ждал первого сентября. Тогда у него было больше шансов не появляться в приюте как можно дольше. Он также вспомнил и день у реки. Дазай-сан. Знакомство с Куникидой. Новые люди, которые не желали ему смерти собачьей. Агентство. Чувство, что нужен. Кёка. Его подарок ей — красивая брошка в виде лилии. Он должен прекратить делать это с собой. У него закружилась голова и сердце адски сдавило. Он отбросил воспоминания, которые всё равно не приносили пользы. Он тряхнул головой, освобождаясь от мыслей. «Авеню 18» встретило его невероятно многолюдными мощеными улицами, оживленной торговлей, болтающими людьми, счастливыми детьми, бегающими взад и вперед по разным магазинам, детьми, выпрашивающими разнообразные угощения и домашних животных, продавцами, пытающимися заработать на случайных и часто подержанных вещах, и всем остальным, что охватывало подавляющие виды, звуки и запахи. Это должно было быть успокаивающим и знакомым, но теперь это так не работало. Ацуши ускорил шаг, проклиная себя за то, что вообще решился на прогулку. — Ацуши? Накаджима? Это действительно ты? — он замер и поднял глаза в сторону голоса. Слабо улыбнулся и помахал рукой Наоми Танизаки, когда та приблизилась к нему. Старые знакомые обменялись вежливыми, легкими объятиями, прежде чем Наоми начала рассказывать ему о последних пяти годах своей жизни. Она вышла замуж через год после окончания разбирания последствий столкновения с желанием Достоевского уничтожить эсперов и с гордостью носила свое золотое обручальное кольцо. Ацуши же начал рассказывать ей о жизни в Венеции и Италии, но Наоми уже об этом знала. — Куникида-сан говорил нам об этом. Но мне все же хочется узнать — почему? — Выжидательная пауза Наоми ясно показала, что она все еще хочет знать. — Мне нужно было сменить обстановку после всего…этого. — Это была ложь, конечно, но он надеялся, что это утолит любопытство девушки. — Про Венецию я читал в книгах и она показалась идеальным местом, чтобы побыть одному. Чувствовал, что если не уеду немедленно, то останусь. Когда она улыбнулась и сказала, что все поняла, Ацуши вздохнул с облегчением. — Как давно ты вернулся? — Прошло больше полугода. — И никого не поставил в известность?! — она выглядела потрясённой. Они никогда не были такими уж близкими друзьями, больше коллеги по агентству, поэтому он допустил ещё одну ложь со своей стороны. — Я довольно занят своей работой. Мне надо было сдать последние документы о переводе обратно. — Ложь, но не совсем. Благодаря его способности он смог заполучить положение одного из главных детективов в частном агентстве, что собственно позволяло ему работать по довольно гибкому графику. Деньги его не интересовали, но и жаловаться он не мог: за неделю он зарабатывал больше, чем некоторые за месяц. — Надо же, — она посмотрела на наручные часы. — Уже почти два часа. Мне нужно встретиться со своей подругой. Было очень приятно снова увидеть тебя, Ацуши. Позвони мне как-нибудь, ладно? И возвращайся. Он не хотел, но все равно кивнул. Наоми ещё раз нежно обняла его и быстро ушла в сторону аптеки. Целую минуту Ацуши стоял, вздыхая с облегчением от того, что разговор наконец закончился. Так или иначе, простой разговор был труднее, чем принятие решения вернуться обратно. Он собрал остатки своего самообладания и быстрым шагом направился к летнему кафе. Хозяйкой была девушка, Микки, которая когда-то была его другом в приюте. Недолго. — Здесь немного шумно. — Она сверкнула жемчужно-белой улыбкой в сторону парня. — Я прослежу, чтобы ты быстро сел. Микки училась в академии искусств, но летом работала в кафе. Летом она зарабатывала достаточно, чтобы ей не приходилось занимать у родителей на школьные принадлежности или легкомысленные траты, пока она была в школе. Она была старшей из шести детей в новой семье, и ее родители-опекуны были бедны. Хотя он знал, что ему не нужно давать чаевые хозяйке, Ацуши всегда давал ей пятьдесят долларов каждую субботу — просто чтобы помочь ей. Назовите это очищением души, называйте как угодно, но человек-тигр чувствовал себя лучше после того, как помогал молодой художнице. — Все в порядке, Ацу? — С любопытством спросила Микки. — Да, в полном. Недолго думая, Ацуши занял единственное свободное место в заведении и задумался о чтении. Мысли снова пошли не в то направление. Когда же все пошло наперекосяк? Когда его жизнь повернула в адовый котёл? О, он знал. Конечно же, он знал. Ацуши знал дату и час, когда все рухнуло. Десятое сентября. В то утро он не встал с постели, зная, что это будет последний день его жизни — и начало его конца. Если бы он нашёл в себе силы остаться, то, возможно, у него была бы та жизнь, о которой он мечтал, может быть, удовлетворение, о котором он мечтал, но не было времени думать об этом. Микки всегда следила за тем, чтобы столик в конце первого ряда в передней части кафе оставался пустым каждую субботу примерно в это время для него. Он будет скучать по ней, когда она в следующую среду уедет в академию. — Готова к школе? — Спросил Ацуши, кладя книгу на чистый стол. — Да, мои книги и одежда упакованы. — Микки прикусила губу за несколько секунд до того, как положить руку на плечо парня. — Я просто… хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня этим летом — за твою поддержку, доброту и советы. Я действительно ценю это. Ты изменился. Не знаю, хорошо это или плохо. Он не знал, что и думать. — Не за что. — Напиши мне в школу, ладно? — Ее глаза светились надеждой. — Обязательно, — пообещал он, хотя и знал, что не сделает этого. Девушка улыбнулась, кивнула и повернулась, чтобы уйти. Когда он сел, наконец оставаясь без знакомых, он заказал чашечку горького эспрессо и кусок пирога с начинкой из зелёных яблок, который так и не смог доесть. Когда официант ушел, он вздохнул и оглядел оживленное кафе. Было шумно, но Ацуши обладал сверхъестественной способностью процветать в полном хаосе. Это помогало ему сохранять ясность ума и не позволяло мыслям блуждать по неизведанной территории. В ресторане царил обеденный ажиотаж, и официантки выглядели такими же изможденными, как и он сам, но, по крайней мере, им удавалось удержать улыбку. Он потерпел неудачу в этой миссии, как только сел. Накаджима закрыл глаза, надеясь, что ему удастся еще немного продержаться. Он сможет это сделать. Он сделает это. Он в порядке. Опять ложь. Ацуши открыл свою книгу прямо там, где остановился, и его взгляд упал на старую фотографию, которую он использовал в качестве закладки. Тоска, которую он чувствовал, почти разрушила последние остатки его решимости, но он осторожно развернул рваные края. Он даже не знал, кто сделал эту фотографию и в какой именно день, но это был один из последних моментов, когда он был по-настоящему счастлив. Несколько недель спустя все рухнуло, и он тоже. Как только края стали гладкими, его пальцы осторожно коснулись изображения, прежде чем он положил фотографию лицом вниз на стол и продолжил читать с того места, где остановился в книге о человеке, который растерял свои звёзды.