Мне снился ужасный сон, но меня спасли. Знаешь, ты был там. Ты бы тем, кто спас меня.
Было слишком тихо. Это настораживало. Ацуши заглянул в офис, который располагался напротив высотки. Офис Вистрелли, на подобии филиала агентства. На улице было темно, горели фонари и окна домов. И всё. Настроение упало ниже плинтуса, когда он понял, что кроме спирта в желудке ничего нет. Воздух в зале слегка пах табаком и кофе — тошнотворно, но терпимо. Освещение было слишком ярким и вызывало головную боль, но он был не из тех, кто будет жаловаться на такое. Девять полированных мягких кресел были аккуратно расставлены вокруг блестящего круглого стола из красного дерева. Один был пуст, но остальные четыре — нет. Один из них занял его бывший начальник — мистер Вистрелли, другие два занимали незнакомые ему полицейские, что было странно. В прошлом, они редко привлекали самих полицаев к их делам. А вот четвёртый…четвёртое место занимал никто иной, как уже знакомый ему Акутагава Рюноске, который, казалось, боролся со слабым равнодушием и азартом, который тщательно скрывал. Он не хотел знать, о чем они говорят. Просто обсудить то, ради чего его так просили явиться, а потом уйти. Поскорее. — Мистер? Не хотите ли чего-нибудь выпить? Может быть, кофе? — спросила невысокая брюнетка в очках. Накаджима несколько раз моргнул, пытаясь вспомнить имя девушки, но смог вспомнить только то, что она была помощницей Вистрелли. От кофе он не откажется. — Горький. С двумя ложками сахара. Девушка не ответила, вместо этого она ушла, видимо, собираясь принести ему его напиток. Через пару минут его кофе был готов и он прошёл к говорившим, привлекая к себе внимание. Теперь все четверо знают, что он в зале. Бывший куратор любезно кивнул ему со своего места и указал на последнее свободное место рядом с Акутагавой Рюноске. Тигр потягивал кофе и надеялся, что Акутагава ничего ему не скажет. Им нечего было обсуждать. Точнее, он не хотел ничего обсуждать. Только не с ним. — Ты хочешь объяснить, почему пахнешь как алкозавод, — бесстрастно протянул Акутагава. — Я не обязан ничего объяснять, и сейчас я здесь по вызову Вистрелли, а то, чем я занимаюсь в свободное время, не твое дело, уж прости. — Не надо так чертовски обороняться, тигр, — усмехнулся он, плавно закатив глаза. Он пробормотал что-то грубое себе под нос. В конце концов, он имел полное право защищаться перед ним. — Ты стал злее. — Будьте добр, проваливай. Акутагава сделал вид, что не слышит его. — Слышал, ты уже успел дать пару уроков итальянского Коё-сан? Невзирая на мафиозника, Ацуши не смог сдержать слабой улыбки. Чем больше времени он проводил с этой женщиной, тем больше она ему нравилась. Наверное, он тянулся к ней не столько из-за помощи, сколько из-за того, что чувствовал тепло, похожее на материнское. Это то, чего он не имел. Четыре дня назад состоялся их первый разговор. Первый урок, хотя они просто говорили. Озаки оказалась чересчур приятной дамой. Целых шесть часов они просто говорили. И это…было волшебно. Его слушали и говорили что-то в ответ. Ацуши научил её называть все растения по-итальянски. Было жутко неловко, когда Коё стала намекать на его визит в мафию. Она все хотела напоить его чаем, что выглядело крайне странно. Хорошо ещё, что после одной просьбы, женщина поняла, что её завуалированные слова ясно читаются её собеседником. После этого больше не было никакого обмена личной информацией, по крайней мере со стороны Ацуши — на самом деле, он вообще мало разговаривал. Зато Коё взяла разговор под свой контроль. Больше всего его ошарашили её слова. — В жизни не так много вещей, которые я хотела бы вернуть назад, но знаю, что не могу… Накаджима моргнул. — Вы…просите прощения? Передо мной? — Да. — Я давным-давно простил всех. Сначала я ненавидел, потом злился, а сейчас я ничего не чувствую. У меня нет сил на кость к другим. Я сам — самый главный враг для себя. Озаки выглядела удивленной. — Ты чрезвычайно добр. — Нет, это не так. — Да, это так. Я же могу видеть, что ложь, а что нет. Он попытался проглотить ужас, который поднялся в его груди при этих словах. — Мы не должны говорить об этом, забудьте, что я вообще это сказал. Коё вела себя удивительно. Она буквально манила его к себе, словно своего ребёнка. Это льстило, но и пугало. Ацуши чувствовал горечь на языке, но было так тепло. И что-то внутри подсказывало, что женщина не была той, у кого все было просто. Конечно, мафия и простая жизнь несовместимы. И, наверняка, в ее собственной жизни было так много вещей, которые она хотела бы вернуть. Исправить хоть что-то. — Пока получился лишь один урок. Коё-сан невероятна. — наконец ответил тигр. Он украдкой взглянул на собеседника. — Ты ей тоже понравился. — Акутагава мрачно усмехнулся. — У тебя талант залезать в душу всем. Когда и не просят. — Я вижу, ты все еще невыносимый дурак. — И ты все еще жалкий тигр, прячущийся от всех. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются… Скажи мне, Накаджима, почему Коё-сан и Хигучи так взлюбили тебя? Он чуть не поперхнулся кофе. Акутагава всегда был слишком прямолинеен на его взгляд. — Это просто совпадение. Он провел длинными ловкими пальцами по волосам. — Совпадение — это когда малые факторы ситуации оказываются одинаковыми. И твой тур по Италии в течении пяти лет явно не похож на случайность, так что не считай себя самым умным. Холодный тон, которым он говорил, заставил Ацуши разозлиться, но в комнате были и другие, а он не мог повысить голос. Не та ситуация. — Какое тебе до этого дело, Акутагава? В последний раз ты яро доказывал мне, какое я ничтожество. Сомневаюсь, что ты поменялся. — Думаешь? — Ни капли не сомневаюсь. Обиженный и определенно дикий взгляд брюнета заставил его почувствовать себя загнанным в угол. — Вот что ты обо мне думаешь? — он язвительно сплюнул. Акутагава даже не дал ему ответить, не говоря уже о том, чтобы моргнуть, прежде чем заговорил снова, его голос был низким и яростным. — Каким отбросом я выгляжу для тебя, тигр? — Не надо убеждать меня в обратном. Кое-что не меняется… — его перебили. — Не думай, что ты меня знаешь, и что ты можешь просто судить меня. Это так не работает. Давай проясним одну вещь, тигр: ты ни хрена не знаешь. Ты ни хрена не знаешь обо мне, о Дазае, о мафии и о том, что я пережил вместе с ними…и было бы просто чудесно, если бы ты заткнул свой гребаный рот. — Он все время говорил тихо и сдержанно, но Ацуши знал, что он зол. Ошеломленный, он просто сидел, быстро моргая, стараясь держать себя в руках. Возможно, Акутагава был прав во всем, и, возможно, он был хорошим человеком, но…хозяин Расёмона сам начал это. — Ты провел больше пяти лет, думая, что я гад и лицемер, и ты был прав, но кто из нас двоих сейчас лицемер? — Не сиди здесь и не притворяйся обиженным, Акутагава. — Вызывающе обвинил Ацуши. — Я имею полное право думать о тебе плохо. Ты же не дал мне повода думать иначе. — Я веду себя сейчас крайне прилично, хотя хочется придушить одного кошака. Он усмехнулся, как будто Акутагава пошутил. Саркастично-злобно усмехнулся. — Ты думаешь, это ты ведешь себя прилично? Как мило. Акутагава, когда ты вообще был порядочным? Хотя я сильно сомневаюсь, что это возможно. Акутагава выглядел так, словно хотел сломать ему кости, чудо, если только одной конечности. — Я не очень удивлен, Накаджима. — Честно, я несколько удивлен, что тебя действительно волнует то, что я думаю о тебе, Акутагава. Они бы могли продолжить словесную битву, но их перебили слова Вистрелли. — Прошу вас, тише. Ацуши, — мужчина по-доброму указал глазами на папку документов, которая была продублирована перед каждым участником. — Как некоторые из вас, вероятно, уже знают, — он бросил взгляд на Акутагаву. — Сегодня вечером члены детективного агенства выудили важную информацию, благодаря которой был разрешён взлом поместья Ларджет, где члены группы смогли поймать всех двадцать членов террористической организации, основанной бывшими участниками крыс. Мужчина бубнил в течение нескольких минут о значении налета на террористов и отдавал должное там, где это было необходимо. Он обсуждал информацию с Акутагавой, который кивал на все просьбы, даже не пытался скрыть недовольство. Что ж, это определенно объясняет, почему он здесь. Мафия подключила его к делу. Чтобы разобраться с мешающими людьми. Навсегда. — Нельзя исключать и то, что база не только была спрятана, но на ней нашлись множество флешек и блоков памяти. К сожалению, все они зашифрованы просто жуткими кодами. Есть опасность потерять данные, если начать взламывать по-грубому. Помимо троянской программы, вшитой в плату каждого носителя, там также есть и сетевой червь, то есть DDOS-атака на DNS-провайдера базы данных мафии и агентства неизбежна, если вскроется проникновение. Глаза Ацуши слегка расширились. Сколько бы раз он ни видел подобные вещи, его все равно поражало, как далеко люди заходят, чтобы сохранить свои секреты. Использовать коды, которые стирают данные при малейшем намёке на взлом…это опасно. — Ацуши, ты отлично владеешь кибер-навыками. В агентстве был лучшим хакером. — он хитро кивнул. — Именно, я хочу доверить эти блоки информации тебе. Ты же, кажется, уже работал с подобным? — Да, дважды уже приходилось иметь дело с этой кибер-гадостью. — О, этот вирус определенно был знаком ему. Пришлось не спать несколько ночей, чтобы переломать хребет гадкой защите данных. — Рад слышать. — Он передал документы о носителях, — Полагаю, также необходимо дать тебе осмотреть место, может найдёшь ещё что-то.* * *
Поместье Ларджет, так назывался дом, где и была база, было заполнено полицейскими, но по какой-то причине Ацуши не чувствовал себя в безопасности. Блоки, о которых говорил Вистрелли, были перевезены в участок и, вероятнее всего, уже скоро ему придётся разобраться с этими данными. Однако, что-то не давало покоя. С таким огромным количеством шифра, преступники обязаны были создать себе запасной вариант, или хотя бы цифровой ключ к коду. Акутагава, который больше не планировал его кончину своими глазами, не отходил от него ни на шаг и, к его величайшему изумлению, отвечал на все его вопросы об известных данных касательно этого места. — Место преступления надежно охраняется? — Спросил кого-то Вистрелли. Ацуши резко поднял голову от своего ноутбука, который, как оказалось, сам бывший босс притащил с собой, помня, что на нём остались следы работы с похожими вирусами в сети. — Что-то случилось? Зачем ты открыл ноут? — Вистрелли-сан, мне кажется, что у нас могут быть проблемы. — Ацуши набрал пальцами быструю комбинацию цифр, пале чего из темноты раздался жуткий писк. — Вас всё это время слушали, уважаемые. — Чёрт. — он указала на камеру, висевшую почти на потолке. — Убрать и вытащить карту памяти. Устройство в лабораторию. Могли остаться следы пальчиков. — Есть. — молодой полицейский, одев перчатки на руки, убрал улики в пакеты, относя их в машину. — Эй~ А можно и мне поучаствовать? — вопрос, прозвучавший у них за спиной, заставил Ацуши напрячься всем телом. — Я бы хотел поскорее оказаться в мягкой кроватке~ Тигру не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это сказал. — Да, мы все здесь закончили, Дазай-сан. Тигр под вашей ответственностью на время взлома. Что это должно было означать? — Ну, тигр, это было весело. — Ты уезжаешь? — Чувство покинутости поднялось в его груди, и на долю секунды ему почти захотелось схватить Акутагаву за руку и умолять его не уходить. — Дазай-сан отвечает за твою безопасность, пока ты работаешь данными. Его глаза метнулись к мужчине, который должен был защищать его, почти необитаемого тигра. Сам же Дазай был расслаблен и лишь немного выдавал какое-то…воодушевление. — Было приятно поговорить с тобой. Ацуши беспомощно смотрел, как Акутагава скрывался из виду. Он был обречен. Следующие пять часов были настоящей пыткой, пока он работал. Детективы уже постарались, поэтому вместо кучи устройств, ему пришлось работать лишь с одним блоком информации, зашифрованной кодом. Спустя четыре часа на руках Накаджимы был сделан цифровой ключ к вирусу, который так портил работу полиции. Тишину прервал Дазай. — Что думаешь, Ацуши? В первый раз, когда он это сказал, тигр притворился, что не понимает его слов. Им нечего было обсуждать. Точнее, он боялся их разговора. Темы беседы. По крайней мере, так говорила себе Ацуши. Поэтому, не отвечая, он продолжал глядеть в компьютер, почти открыв код на блоке. Но потом он снова задал вопрос. — Что ты думаешь, Ацуши? Внутри похолодело от гнева и страха. Страха открыть себя правде, которую так хотела донести Хигучи. И сейчас, когда Дазай стал говорить с ним, он вдруг задумался. А зачем? Он никогда раньше не задавал вопросов, по крайней мере, когда это действительно имело значение. Итак знал правду, которая приносила ему выгоду. Ещё больше выбивало из колеи то, что Осаму был в отличном настроении, разве что чересчур тих. В его присутствии он не допустит ни одной ошибки. Пока что он точно не готов вообще смотреть в глаза наставнику. Всякие мелочи терзали его разум. Стук дождя по крыше, теперь он лил без конца и края. Звук его собственных зубов, стучащих, когда ему стало совсем холодно. Накаджима застыл. Холод, напряжение и нарастающий гнев заставили его напрячься. Двигаться было больно. Было больно дышать. Он чувствовал слабость. Больше всего на свете ему хотелось закричать. Вместо этого он стоял, твердо упершись ногами в пол. Он не знал, дрожит ли его тело от страха, от холода или от гнева, который поселился в его груди. — Сыграем в молчанку, Ацуши~? Тигр не понимал его, но можно было с уверенностью сказать, что Осаму прекрасно знал, что от него зависит пребывание тигра в Йокогаме. И больше всего… Ацуши пугало дружелюбие человека, который отвернулся от него пять лет назад. Он не знал, что делать. Что происходит. В груди у него что-то сдавило. Это было так больно, что он едва мог дышать. — Что «почему»? Дазай-сан, зачем вы здесь? Почему я снова…?! — Почему ты здесь? — он горько выплюнул предположение, неловко смотря на своего подопечного. — Полагаю, ты решил послушать меня и наконец принять реальность. — В этой жизни хоть кто-то будет спрашивать меня? Я просил вас советовать мне? Я бы вечно пробыл в забытьи! На несколько благословенных мгновений воцарилась тишина. Потом он услышал, как Дазай пробормотал: «не могу поверить, что у тебя так испортился характер. А был таким милым тигрёнком.» Это был его переломный момент. — Знаете что? Всё меняется. Всё! И я тоже. — он с вызовом посмотрел на детектива. — Я знаю, что и вы, Дазай-сан, и Хигучи, и чёрт знает кто ещё! Я не прошу вас говорить мне! Просто оставьте меня! — Ацуши, но тебя никто не держит. — Дазай мрачно посмотрел на него. — Ты сам не уезжаешь отсюда. И я прекрасно представляю почему. — он подошёл ближе. — Тебе страшно. Тебе настолько страшно от того, какие мысли витают в твоей головке, что ты вернулся сюда. Его губы задрожали, когда гнев превратился в печаль и ужас. — Это не так, — пробормотал тигр тихо-тихо. — А врать ты не научился. — Дазай печально вздохнул. — Ты всё ещё боишься. Теперь тебе придётся вырвать больной зуб с корнем, так сказать. Слезы навернулись ему на глаза, и следующие его вздохи были неровными. С минуту он прислушивался, пытаясь успокоиться. — Спасибо за совет. — Ясно всё~ — Дазай потрепал его по голове, словно он не пропадал на пять лет. — Советую поскорее начать оживать. Иначе можно и не успеть. — это были его последние слова, потому что детектив кивнул ему и неспешно вышел из поместья, словно не ему надо было следить за эспером. Ацуши пошатнулся. Сожаление и принятие его ошибки — это было единственное, что он чувствовал, глядя на закрытые двери. Его почти ждали. И…презрение нет. В голове язвительно разошлась мысль — а было ли это презрение в глазах Осаму пять лет назад? Или это снова проблемы с головой. Но сейчас… Он действительно ушел. Голова болела. Сильно и мучительно. Ацуши завопил, сжимая голову руками. Мысли били по разуму с такой силой, что у него перехватило дыхание. Внутри все горело адским пламенем. И это никак не прекращалось. С каждой новой мыслью его начинало трясти. Боль была неописуемой, но кричать было бессмысленно. Не за помощью. Ни за что на свете. Никто не мог ему помочь. Никто не мог спасти его. Ацуши казалось, что он снова в приюте, в той кете, где он мечтал о смерти. Мучительная боль, не похожая ни на что, что он когда-либо чувствовал в своей жизни, пронзила каждую клеточку его тела. Он схватился за сердце, пребывая в приступе паники и истерики. Ему хотелось позвать на помощь кого-нибудь, но шевелить губами было больно. Пусть его кто-нибудь обнимет, скажет, что он может отдохнуть и всё будет нормально. Думать было больно. Было больно дышать. Было больно. Все болело. И тут он услышал шаги…и голоса. Голос. — Он здесь. Шаги приблизились к нему. Он открыл глаза, но никого не узнал. — А где Дазай-сан? — спросил грубый, низкий голос. — Его здесь нет. — Он оставил его здесь? Да, так оно и было, но тигр был рад. Иначе бы у него был бы приступ паники ещё сильнее. Его подняли с каменного пола, подхватывая за плечи. Кто-то аккуратно приобнял его, не желая причинить дискомфорта. Тигр поднял взгляд на того, кто первый помог ему сейчас. Кто вытащил его со дна каменного. Он смотрел в серые глаза Акутагавы, которые, смешно, казались испуганными. Его лицо и слабая улыбка, которая, должно быть, была иллюзией его сознания, было последним, что он видел перед тем, как отключиться. Эмоции взорвали его обманчивое спокойствие.