мне на тебя параллельно

Вереева - мужика, который обнаружил Свинькова сегодня утром -- умудрились отпустить, не дождавшись возвращения Игоря. Он попытался выяснить, кто был ответственен за косяк и открутить ему голову, но быстро махнул на это рукой. Во-первых, потому что и так уже умудрился потерять кучу сил на безрезультатное потакание дурным позывам. А во-вторых - его люди были на ногах практически столько же, сколько и он, тоже спали по нескольку часов в сутки и утопали в работе. И было несправедливо срываться на кого-то за ошибку, после того как сам допустил не менее серьезную. Поэтому Гром просто сам позвонил Верееву и договорился о встрече. Тот, на удачу, был до сих пор в не в себе и не возражал против дополнительного общения с полицией. Игорь решил выехать заранее. Отчасти потому что продумывать тактику допроса ему всегда лучше удавалось вне собственного офисного стола, но в основном он просто хотел немного себя разбудить. Усталость свинцовым покрывалом прижимала к земле, и Гром обзевался, пока дочитывал стенограмму первичного допроса Вереева. Так рабочий процесс продолжаться не мог. Поэтому он отсканировал документы, прихватил куртку и пошел на выход. Служебную машину брать не стал, решил проехаться на метро. Ещё один действенный метод сосредоточения - оказаться в толпе, слиться с ее многоголосым шумом. Иногда в этом шуме слышались подсказки. Он сбегал по ступенькам отдела, когда у их подножия притормозил черный блестящий седан. Щегольской даже, сам Гром себе такую тачку не взял бы. Зато он точно знал, кто из его знакомых любил прокатиться с ветерком. И если это был не какой-нибудь напыщенный идиот из Москвы, то в деле наметился неожиданный и небольшой, но все же прорыв. Друзьями с Артуром Воргосяном они не были. Характеры слишком похожие, и одновременно слишком много крохотных, но критических различий. И у обоих - слишком сильная преданность работе в полях, которые имели обыкновение неудобно пересекаться. Но Артур был хорошим сотрудником и хорошим человеком, и Игорь смело мог назвать его своим товарищем. В том самом настоящем смысле этого слова, проникнутом братским духом и стремлением к единой цели, пускай временами и разными путями. Сейчас Воргосян, выбравшись из автомобиля, улыбался во все тридцать два и махал Игорю рукой с зажатым в ней пакетом из какого-то магазина одежды. - Надеюсь, не запамятовал размер. - Они обменялись крепкими рукопожатиями. - Наслышан о твоем новом деле, подумал, небольшое подкрепление тебе пригодится. Рядом с Артуром было комфортно вне зависимости от того, собирался он пролить свет на важные подробности жизни двух таинственно погибших человек или сам просил о совете и информации. Таким он был человеком для тех, кому доверял и кого уважал. Игорь с искренней радостью похлопал его по плечу. Свежая эмоция всколыхнула застоявшуюся муть его рассудка. А в пакете оказалась не менее свежая клетчатая рубашка. - Артур, ну не стоило. - Гром не мог сдержать улыбки. - Давай чек, перекину попозже тебе деньги за нее. Воргосян нахмурился, потом сразу же улыбнулся в ответ, не сумев удержать на лице наигранной обиды. - Да не нужно, Игорь, долг платежом, как говорится. В следующий раз когда я буду закапываться, притащишь мне домашних хинкалек от Елен Николаевны и квиты будем. Не против пойти где-нибудь посидеть в тихом месте? Я только с самолета, с эконома, блин, где даже блинчика дурацкого не дали на перекус, голодный сил нет, слона бы съел. Гром кивнул. Он и сам успел проголодаться, от половинки сэндвича было ни холодно, ни жарко. Но Артур, конечно, не о еде думал. Ну или не только о еде. В отличие от Игоря, которому получение очередного звания казалось просто побочным эффектом от хорошо выполненной работы, Воргосяну был не чужд здоровый карьеризм. Поэтому он умудрялся сохранять неплохие отношения с руководительствующими мудаками вроде Огуреева. И поэтому же если уж и сливал информацию, то без чужих ушей. Они устроились в уютной несетевой столовке. Она находилась достаточно далеко от отдела, чтобы случайно не наткнуться ни на кого из коллег, но не настолько, чтобы брать машину. Игоря от нетерпения аж разрывало, он еле сдерживался, чтобы не начать подпрыгивать на стуле или трясти ногой, как перевозбужденный первоклашка перед объявлением результатов первой в жизни контрольной. Он старался не думать о том, что из десятков важных предположений, которые полученная от Артура информация могла бы подтвердить или опровергнуть, сильнее всего его изводило всего одно единственное. И именно из-за него ему даже о еде думать расхотелось, и он заказал первое попавшееся в меню комбо. Впрочем, этот аскетизм пропал впустую. Воргосян, как настоящий восточный человек, к еде всегда относился крайне серьезно. И пока не выбрал самые аппетитные блюда, рассказ не начал. - Якименко этот вообще был занимательный фрукт. Большим человеком я бы его не назвал, даже по местным меркам. Так, среднего размера сошка. Но в своей весовой категории был серьезным бойцом. Я удивился, когда узнал что его убили. И не удивился, когда всплыла версия о серийнике. И дело не в том, что в его окружении никто не желал ему смерти, тут скорее наоборот, был у него талант заводить врагов. Он просто был из таких, кто обычно выше определенной планки в иерархии не поднимается, но на своем месте сидит крепко, годами, пока от синьки или чего-то в этом роде ласты не склеит. Игорь это все уже знал. Из допросов, рассказов, из личного дела. Ему ведь это уже больше недели покоя не давало, не вставал на место этот кусочек паззла, топорщился краями. Таких, как Якименко никогда не выбирают случайными жертвами случайные психи. Но Воргосяна он не перебивал, тот поговорить любил. И если уж Гром мог позволить себе потратить пару часов на уборку в чужой квартире, то уважить товарища было добрым делом. Официантка принесла им чайник и две чашки. Игорь чай не заказывал, но Артур понимающе усмехнулся. - Хлещешь небось дерьмо свое из служебной кофемашины чтобы не вырубаться на ходу. А это ведь вредно, дешевый кофе - настоящий убийца желудка. Да я и сам такой же, не смущайся, вместе потихоньку будем прививать себе здоровые привычки. И он налил себе полную чашку ароматного чая. Игоря кольнуло дежавю к сегодняшнему утреннему чаепитию. Наверное, аромат свежезаваренных листьев так повлиял, потому что больше ничего общего между ситуациями не было. Артур положил себе кубик сахара, тщательно его размешал и только после этого продолжил. - В общем, врагов у Якименко было довольно много, но я не представляю, если честно, чтобы кто-нибудь из них пошел на такое. Хотя пара кандидатов у меня есть, но к ним мы позже вернемся. Ты вроде запрашивал у Огуреева полную биографию Якименко, включая и все судимости? Игорь кивнул, прихлебывая из чашки. Чай тут оказался куда вкуснее, чем в дорогущей кафешке. - А теперь, наверное, хочешь узнать и про его друга Свинькова? Гром поперхнулся. Откуда Артур успел узнать? И самое главное, кто кроме него еще тоже уже в курсе? - Кто тебе сказал? - Только долбаной утечки ему и не хватало. Воргосян пожал плечами и извиняющимся тоном проговорил: - Ты же понимаешь, Игорь, что ты не единственный с кем я взаимодействую. Не вынуждай меня вести себя не по-джентльменски. И хотя внутри Грома разбухал сгусток темного гнева, он сдержался. Артур тут все равно не при чем. Тот продолжил, будто этой неловкой паузы между ними и не было. - Сразу тебе отвечу - да, информацию о них Огуреев прибрал, и даже не только тебе назло. Они у нас действительно были в разработке, точнее, Якименко в основном, а Свиньков в нагрузку шел. Сами по себе мужики мелочевка для нашего отдела, но входили в состав крупной операции. Ты меня прости, но все детали я не расскажу, да они тебе и не нужны. И начинать тут надо сначала, с того момента, как то ли Якименко выбрал преступную жизнь, то ли она его. Он из маленького городка под Рязанью, из многодетной семьи. С малолетства был проблемным, попадал в детскую комнату милиции. Но там такой район был, что никто по этому поводу особенно не парился. Реально Якименко попал, когда ему было шестнадцать. На дискотеке что-то не поделил с каким-то парнем и жестко избил его, а парень возьми и окажись сыном одного из замов тамошнего мэра. Якименко не убили, но после этого даже дорога в местную путягу ему оказалась закрыта. Поэтому после девятилетки Якименко пару лет шатался, на нем висело еще несколько административок, но ничего реально серьезного. Отпраздновал совершеннолетие, пошел в армию сначала на срочку, потом на контракт. И вот на контракте познакомился со Свиньковым. Свиньков был постарше, но они с одного района были, пересекались раньше, хотя и не в одной компашке крутились. А тут у них завязалась дружба, и на гражданку они вернулись уже корешами. В городе как раз власть поменялась, бывший мэр сотоварищи силы больше не имел, и Якименко развернулся. Тогда его пытались привлечь за нападение и вымогательство, а Свинькова за нанесение тяжких телесных соответственно. Но как-то они выкрутились, оба получили условку. А потом в городе снова поменялась власть и на этот раз вместо мстительного папаши в свите нового царька засветился уже его сынок. Хромой еще с тех пор и явно не планирующий обойтись полумерами. Якименко не стал ждать, пока его забетонируют в основание нового торгового центра и сбежал в Питер, и Свиньков поехал с ним. Тут они подняли старые армейские связи, немного покрутились и открыли коллекторское агенство. Честно проработали годик, а потом грянул закон о коллекторах, запрещающий ломать должников напополам и поджигать их машины, и лицензию у ребят отозвали. Но услуги они все равно продолжили оказывать, просто более узкому кругу клиентов. И вот тут мы подходим к той части, где в дело вмешивается наш общий друг полковник Огуреев. То есть, тогда он еще не полковник был, а... Тут на стол, наконец, поставили заказанные блюда и они оба принялись за еду. У Игоря аппетита не было, он глотал куски, не ощущая вкуса. Действительно как псина. Псина, раздразненная запахом дичи. Кто же его псиной-то назвал? Игорь звякнул ножом о тарелку и вздохнул. Ну конечно, с кем еще он в последнее время только и трется? Но Артур вальяжно завершил трапезу, дав Грому вдоволь насладиться очередной порцией самокопаний и самоанализа. Сложил приборы, вытер рот салфеткой и только потом заговорил снова, с того же места, на котором и остановился. Будто и не прекращал рассказа. Ей богу, ну каков пижон! - Так вот, наш Огуреев был тогда еще майором и резво ухватился за шанс подрасти в должности, накрыв наугад одного из относительно крупных игроков на питерском поле. Он конечно мужик мерзкий, не спорю, но не круглый дурак. И когда ему в руки почти случайно попала информация о том, какие услуги и каким людям оказывает бывший коллектор Якименко, он не стал хвататься за возможность засадить хотя и перспективную, но мелкую сошку. Огуреев решил использовать Якименко как наживку. - Так чем Вовчик занимался-то? - Игорь безусловно уважал опыт и знания Воргосяна и в любой другой ситуации с удовольствием послушал бы историю в том порядке, в каком он собирался ее излагать. Но сейчас ему не терпелось. Ему ужасно хотелось по-детски подергать коллегу за рукав, чтобы тот скорее переходил к сути. - Какой ты нетерпеливый. Якименко, - Артур выделил обращение по фамилии, клички он терпеть не мог и принципиально их не использовал. - в общем-то и не стал отходить от своей прежней профессии. Просто окончательно вывел её из правового поля. Он выбивал долги не из неудачников, которым пришлось взять заем в микрокредитке, а из ещё больших неудачников, которым показалось хорошей идеей перейти дорогу серьезным людям. Не международный траффикинг, конечно, но в отличие от Якименко его клиентура представляла и представляет интерес как для Огуреева, так и, чего греха таить, для меня. Они таким образом не марались в банальных тяжких телесных и, по слухам, мокрухе периодически, а Якименко занимался любимым делом и получал за это копеечку. Как говорится, найди работу по душе и тебе не придется работать ни дня. Игорь скрепя сердце должен был признать правоту Огуреева. Видимо, какой-то частью своей необъятной задницы он все же не зря просиживал свое начальническое кресло. Якименко наверняка бы сдал своих заказчиков в определенный момент. - И что, ваш отдел склоняется к тому, что Якименко и Свинькова убрали в ходе внутренних разборок и моим людям в этом деле ловить нечего? - Кажется, привычка озвучивать свои мысли грубее, чем того требовали обстоятельства стала перекидываться и на людей, которые этого совсем не заслуживали. Воргосян не обиделся, просто неопределенно пожал плечами. - Ну как тебе сказать? Если бы я говорил как лояльный представитель своего отдела, я бы сказал что да. Огуреев так считает, и многие кабинетные с ним согласны. Ну справедливости ради, выходит красиво, как по нотам - потренировались на этом первом бедолаге, запамятовал фамилию, потом прикончили Якименко и закрыли вопрос окончательно, добив Свинькова. Мажор в эту схему не ложится, но может для этого он и нужен был - чтобы разбить собственно схему. Гром тоже о такой вероятности развития событий думал. Особенно после того как увидел, что на личные дела Якименко и Свинькова наложил руки отдел по борьбе с организованной преступностью. А ещё его неприятно удивил уровень осведомленности Воргосяна в деталях расследования. Учитывая, что ему приходилось клещами вытаскивать нужную для расследования информацию, их встреча все больше начинала напоминать игру в одни ворота. И то, что это были его ворота, Игоря не очень обнадеживало. - И если придерживаться этой версии, то какие самые вероятные подозреваемые? Ты говорил, у Якименко было много врагов. Артур кивнул, достал из кармана пиджака пачку сигарет и серебряную зажигалку. - Перекурим? Гром хоть и обещал себе не соблазняться на случайные перекуры с коллегами, сейчас сдержаться не мог. Следовало отвлечь мозг любым искусственным возбудителем. Поэтому он стрельнул у Артура сигарету и задумчиво затянулся. Курили они в тишине, потому что сигаретой Воргосян тоже предпочитал наслаждаться, как и едой. Пока ничего не вырисовывалось. То есть, вырисовывалось, но не то, что Игорю хотелось бы. Пока его гипотеза о разборках местечковых донов корлеоне оказывалась самой рабочей. И это снова заводило его в тупик сложноразрешимых вопросов личного характера. Да чтоб тебя! - Ну, конечно, тот парень, которого Якименко навсегда сделал хромым. - Игорь понял, что Артур заговорил, но не понял, когда и сколько он прослушал. - Семен Голубев. Или Голубский... Ты в любом случае легко найдешь о нем информацию, он неплохо продвинулся там у себя на периферии. Вроде, председатель какой-то палаты и местный депутат. Я о нем слышал, потому что года три назад он попал в поле зрение тамошних коллег в связи с крупной операцией по пресечению потока наркотрафика из азиатских республик, но на его репутации и жизни это умудрилось никак не отразиться. Уж не знаю, настолько ли он мстительный, чтобы отыскать Якименко в Питере и убить его, но возможность и мотив у товарища явно присутствуют. Потом, Азиз Мамедов, он же Мамед. Ты наверняка в курсе, что это за человек. Игорь кивнул. В нулевые Мамед крышевал несколько крупных рынков, а теперь, когда почти все рынки превратились в торговые центры, он стал уважаемым совладельцем нескольких. Однако слишком уж пестрая биография и буйный характер не давали ему по примеру многих других поднявшихся в девяностые богачей стать полноправной частью питерской элиты. Даже в последние годы он проходил по нескольким неприятным уголовным делам, но прижать его так и не удалось. - Он был самым крупным из известных клиентов Якименко, и ты можешь представить себе, как у Огуреева текли слюнки от одной мысли о возможности его схватить за жопу. По непроверенным сведениям, за несколько недель до смерти Якименко, у них с Мамедовым возник серьезный конфликт и после этого Мамед ни разу не контактировал с ним, ни напрямую, ни через посредников. Возможно, маленькие птички принесли ему на своих хвостиках новости о том, что мы пристально присматриваемся к Якименко. И Мамедов из всех других его клиентов больше всего подходит на роль человека, который выбрал бы такой кровожадный способ расправы. Впрочем, он вряд ли сделал это сам, что ведет нас к следующему кандидату в убийцы. Пожалуй, они правильно сделали, что ушли из зала. Гром знал коллег, которые обожали смущать окружающих, громогласно распростаняясь очтоупах или смертях, но сам предпочитал такого не делать. Уважать нужно и мертвых, и живых. Если последние законопослушны, конечно. - На могилку Якименко буквально еще не успели навалить свежей землицы, как свято место сразу застолбили молодые парнишки. Конечно, биография у них была интересная, но на такие большие дела они раньше не замахивались. Огуреев вообще сначала всерьез их не воспринимал, хотя я ему сразу сказал - давайте будем присматриваться. Игорь снова кивнул, как большеголовая собачка-маятник на приборной панели автомобиля. Он почти наверняка знал теперь, что ожидаемого успокоения эта встреча ему не принесет. - И ты думаешь, что им помогли занять свободное место, потому что они оказали Мамеду бесплатную услугу по устранению Якименко? Артур снова закурил, но на этот раз не стал мучить Игоря смакованием сигареты. - Да, и вроде как пробный экзамен сдали на замещение должности. Они, в общем-то, открыто не говорят, что Якименко они убили, но и не отрицают. Там в принципе интересные подобрались парни, ты хотя бы парочку из них точно знаешь по своей работе. Настоящая бригада нашего времени, помнишь, как сериал такой был. - Из одного интерната? - Наугад пальнул Гром, предполагая, что не промахнется. Воргосян округлил глаза. - И зачем тебе старый ненужный я, если ты и так знаешь все? - Чуйка. - Криво усмехнулся Игорь. - Удача просто. Расскажи, за что их можно подцепить? - Да каждого за свое. Один проходил по статье за тяжкие телесные, двое других занимались серым риелторством и своих же товарищей по несчастью, выпускников детдомов, разводили на квартиры. Один видимо особенно в этом преуспел, парню и двадцати пяти нет, а у него недвижки по Питеру больше, чем у нас с тобой вместе взятых. В спальниках, конечно, но все же. И тачка дай боже ляма за четыре, налоги на нее он кстати аккуратно платит. Миллионер из трущоб, считай. Огуреев спохватился взяться за них только когда пацаны стали покупать эти дорогие тачки. Такое очень легко отслеживается, а они, видно, совсем страх потеряли. - Ты мне фамилии назови-ка, я конечно многое знаю и еще больше умею, но мне сейчас реально времени не хватает всех ушлых сироток шерстить. - Уныло попросил Игорь. Не то чтобы он ожидал не услышать знакомую фамилию. Для этого он был слишком взрослым и потертым. Нет, просто уже сугубо из делового интереса интересовался. Рассмотреть надо все версии, он же в конце-концов профессионал. - Так. Погоди, я знаю и умею чуть меньше, чем ты, мне так с ходу не вспомнить. - Артур потер лоб рукой, вспоминая. - Пантелеев, причем тоже Ленька, но в отличие от своего тезки полицейским при налетах не притворяется. Ильхасов, Семирядин, и два съестных - Гречин и Калач. Ребятки, ясное дело, конечные, ты иллюзий не строй. Рано или поздно либо по моему, либо по твоему ведомству пройдут. Но на маньячество им, мне кажется, куража не хватит. Хотя кто знает, доходили до меня определенные слушки про отрубленные пальцы. Не Гречин, а Гречкин, мысленно устало поправил Гром. Он не был удивлен и даже разочарован не был. Разве что в самом себе немного. Просто свинцовая усталость, отступившая под напором охотничьего азарта, снова придавила бетонной плитой. И ещё почему-то тоскливо немного стало. Не из-за этого, ещё из-за него тосковать не хватало. Просто как-то само. Когда Артур заговорил снова, Игорь даже удивился. Потому что был уверен, что тот сказал все, что ему нужно было услышать. - Но если ты меня лично спросишь, как опытного мента и просто человека, на всякое дерьмо насмотренного, то я тебе скажу что не верю ни в один из этих вариантов. Этому депутату из Рязани даже если бы хватило мстительности и интереса найти Якименко и прикончить, вряд ли бы хватило изощренности так дело обставить. Ноги-руки ему переломать, в бетон закатать, ещё как-то поразвлечься в духе опричнины из регионов - это пожалуйста. Но в Питере он бы даже на химика, который варил это парализующее снадобье, не вышел бы. Сразу бы заинтересовал своей возней местных людишек. Что касается тех, кто отсюда, то Мамедов бы мог такое провернуть. Думаю, даже фантазии хватило бы. Но он мужик тщеславный, если бы выпотрошил кого-то, то об этом бы уже через пару дней все судачили. Он же даже то, как подростков-закладчиков ногами метелят частенько на видео снимает, уж такую возможность всех вокруг запугать не упустил бы. Детишки подходят лучше всех, они ж по натуре жестокие, а эти еще и детдомовские. Потом, больно уж ловко вошли в бизнес. - Артур вхолостую щелкнул зажигалкой. Ещё один знакомый жест. - Но мне не верится. Ходили слухи, что Якименко, не будь дураком, вел что-то типа бухгалтерской книги. Писал туда все явки, пароли, контакты, суммы. Страховался так. После его гибели мои человечки поехали по адресам его проживания, потому что если эти записи реально существуют и попадут в руки следствия, пол Питера нашей с тобой клиентуры сядет, а вторая половина ляжет. Но даже если что-то и было, то меня опередили, сотрудники приехали уже к начисто обнесенной хате. И вот с этими записями на руках пацанам никакой Мамедов нужен не был, они сами предложили свои услуги и им не стали отказывать. Гром хмыкнул. Старый домушнический трюк с козырьком над подъездом, ну конечно. И с каких пор он стал выбирать из двух говн наименьшее и надеяться, что совершенно безразличный ему и абсолютно пропащий пацан просто вор, вымогатель и мудак, возможно отрезающий пальцы, а не убийца? Потому что с убийцей трахаться было бы совсем абзац, а с этим перечнем статей ещё можно. Если для дела. - Чего ты притих-то? Думалка уже скорость набирает? - Улыбнулся Артур. Потом глянул на часы. - Ладно, пора мне, надеюсь чем мог, тем помог. Я, конечно, тебе ничего этого не говорил, а особенно того, что не верю в разборки. Но не ложится у меня эта версия на душу, хоть убей. В конце концов, криминальным гением Якименко конечно не был, но и совсем тупым тоже. Он отлично понимал шаткость своего положения, знал, что его крови хотят многие. Осторожным был, как черт. Только своего Свинькова и подпускал достаточно близко. Хотя я уверен, что и ему полностью не доверял. И даже если бы я допускал, что Якименко могли убить, то ни за что не подумал бы, что таким образом. По голове ударить в темной подворотне, ножом полоснуть, пристрелить в конце концов - вот в это я бы мог поверить. Большое везение и элемент внезапности могли в одном из десятка шансов дать положительный для киллера и отрицательный для Якименко результат. Но так, как ты описал - нет. Слишком долго, слишком сложно, слишком много возможностей все просрать. У твоего убийцы нервы как канаты. А Гречка истеричный и вспыльчивый, вдруг подумал Игорь. Эта мысль не только сама проскользнула непрошеной, но и привела с собой такое же непрошеное и внезапное облегчение. Совсем легкое, как утренний туман. Но ему и этого хватило, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. В компании Артура эти мысли казались неприличными, почти как нюдсы на рабочий телефон. Воргосян настоял на том, чтобы угостить его. Грому и так из-за рубашки неловко было, но отказываться было бесполезно, только обидел бы. У кафе Артура уже поджидала его пижонская тачка. Причем при всей её броскости водитель умудрился припарковаться так аккуратно и ловко, что если бы не многолетний опыт ии привычка на автомате сканировать окружение, Игорь бы и не заметил её. - Новенький мальчик. - Улыбнулся Артур, кивая на опустившего боковое окно водителя. - Молодчина, далеко пойдет. В этом заключалось еще одно их значительное различие. У Игоря никогда не было учеников, стажеров или последователей. Он отказывался читать лекции для студентов и выступать с семинарами для коллег. Не ощущал себя наставником, не видел возможности передать свой опыт. Это звучало слишком самодовольно даже в его собственной голове, но оставалось фактом - чтобы расследовать преступления как Игорь Гром, нужно было быть Игорем Громом. Ни больше, ни меньше. А вот Артур любил наставлять. У него всегда был молодой и борзый напарник, которого он отыскивал обязательно то в войсках специального назначения, то в ОМОНе, то в морпехах, то еще в каких-то организациях подобного рода. И всегда это были по разным причинам выброшенные своим командованием на берег люди. Артур подбирал себе нового падавана, долго и последовательно отесывал его, обучал, шлифовал, и выпускал в свободное плавание. Все его воспитанники в карьерном росте превосходили своего учителя. Игорь подозревал, что Артур нередко пользовался покровительством своих бывших орлят, и это позволяло ему выходить сухим из очень мокрых ситуаций. - Борис. - Представил он парня. Тот сдержанно кивнул, не протягивая руки для приветствия. - Спецназ ГРУ. Был серьезно ранен и списан "на сушу", где я его и подобрал. Очень талантливый молодой человек, господа разведчики еще пожалеют, что упустили такой экземпляр. Борис ни на похвалу, ни на то, что про него говорили как про породистую собаку никак не среагировал. Лицо у него оставалось таким же невозмутимым, а глаза - матовыми и мертвецки спокойными. У Игоря он вызывал странные чувства, что-то среднее между отвращением и опасением. Как большая хищная рептилия. Такого стажера он бы никогда себе не взял. Ему показалось, что Борис отлично понимает, какое впечатление на него произвел, и незатухающие угольки тостестеронового гнева заалели ярче. Чисто самцовская штука, иррациональная и бессмысленная с точки зрения логики. Да, осознанно умеющий вызывать в людях такую реакцию “мальчик” точно в рядовых надолго не задержится. Душевно попрощавшись с Артуром, Игорь вернулся в отделение. Он не мог вспомнить, что именно съел. Но сытость на него навалилась тошная, сонливая, какая бывает от чересчур жирной пищи. Он бессмысленно листал документы, а в голове крутились ошметки мыслей. У Якименко был талант заводить врагов, а у него, кажется, был талант делать неудобные выводы. Артур волей или неволей выдал больше, чем сказал. Он ведь говорил о версии с серийником так, будто это было что-то крамольное. Кажется, брызги от высранной где-то наверху какашки до него ещё не долетели, но это вопрос времени. Если на минуту притвориться политиком от полиции, то в этих выводах даже можно увидеть логику. Разгуливающий по улицам серийный убийца, непонятный и пугающий, для руководства как камень в ботинке. Он угрожает всем, и добропорядочные честные налогоплательщики в такой же зоне риска, как и всякие неблагополучные отморозки, бывшие сироты и наркоманы. К такому расследованию и внимание повышенное, люди хотят знать, безопасно ли им сегодня выходить на улицу. Другое дело - разборки криминальных банд. Это не касается простых людей, все убитые вроде как заслужили свою участь, и это никому не интересно. Дайте полиции разобраться с этим, это же их работа, и не марайте передовицы газет кровавыми подробностями смерти очевидно напросившегося на это отморозка. Значит, скоро Федор Иванович вызовет его на ковер и они разыграют классическую в их отношениях “начальник-подчиненный” сценку - Прокопенко будет хвататься за голову и убеждать Игоря быть благоразумным, а сам Гром будет сверлить взглядом стену, пока не дойдет наконец до точки кипения и не швырнет ксиву на стол. Потом ему станет стыдно, потому что Прокопенко же не сам принимает такие решения, потому что он заботится, потому что будь его воля... И вечером они будут разыгрывать не менее классическую сценку, но уже в декорациях уютной квартиры Прокопенок. Скоро расследование начнут всеми силами загонять в нужное русло, перекрывать кислород и пихать палки в колеса. Скоро ему придется работать над своей (над правильной!) версией почти подпольно. И теперь и без того переполненный график следственных действий нужно было перекроить так, чтобы наиболее затратные и важные из них успеть сделать пока начальство не наложило свое узколобое вето. Знать бы ещё, сколько у него осталось времени! Гром застонал и стиснул виски. Голова лопалась от напряжения, бессмысленная и вредная злость долбилась глухим стуком. Бум - долбаные бюрократы, бум - да как так работать, бум - да пошло оно все, уволюсь. Телефон упруго завибрировал. Игорь хотел уже не глядя сбросить звонок, но чувство долга пересилило. Он разлепил веки и глянул на дисплей. От знакомых цифр незнакомого номера защекотало в груди. Скорее всего, это был очередной бессмысленный байт. Ради секса или просто из вредности, от скуки и черт его знает еще от чего. На это не стоило тратить время. Не сейчас, когда каждый час был на счету. Ни за что. - Ты куда? - Цветков поднял голову от монитора, когда ближе к ночи побрившийся в туалете и переодевшийся в чистую рубашку Игорь выключил компьютер. - Не мое дело, конечно, но по-моему для блядок сейчас не самое подходящее время. Гром невесело хмыкнул. Если бы Костя знал, насколько он близок к истине, то наверное от удивления бы заикаться начал. Или икать. - А ты блядуешь со свидетелями? Тогда не удивлен, что они не очень много тебе говорят. - И пока Цветков не указал на рубашку, вздохнул. - И не все хотят распугивать людей видом и запахом недельного бомжа. Все, через час буду, чтобы к этому времени личное дело преступника было у меня на столе. Юморить для Игоря не было обычным делом, а тут он аж целый стендап выдал. Наверное, мозги дошли до терминальной степени разжижения. Особенно учитывая, что он все же отправился на встречу с Гречкой. В метро было пусто и гулко, и это не помогало расслабить мозг. Гром продолжал прокручивать в голове бессмысленные предлоги для этой встречи. Это бесило. Ты можешь выдумывать несуществующие обстоятельства когда тебе пятнадцать и ты воруешь бутылку водки из заначки своего бати, потому что на вписке будет Ира из параллельного. Ты все еще можешь выдумывать их когда тебе двадцать и в глубине души ты отлично знаешь, что с Аленой ничего не выйдет, но продолжаешь врать себе, что это всерьез. А вот в тридцать с таким дерьмом пора бы завязывать. Сказать себе честно, что никакого повода ехать нет, что все это неприлично в принципе и неуместно сейчас. Притвориться для очистки совести и чтобы не выглядеть нелепо перед тремя безразличными сонными пассажирами в другом конце вагона, что ему позвонили, выйти на следующей станции и сесть в обратный поезд. Игорь вышел на следующей станции, поднялся на эскалаторе и вышел на улицу. Гречка опаздывал. Или может у него, в конце концов, из них двоих оказалось больше здравого смысла и он решил не приезжать. Гром дал себе пять минут. Он же потратил время на дорогу, глупостью будет вот так просто уехать. Откуда-то из киоска аппетитно пахло выпечкой, машины подмигивали в сумерках зажигающимися фарами. Лето кончалось, вытекало сквозь пальцы. Темнее и холоднее становилось с каждым вечером. Игорю стало как-то муторно, как в первые годы школьной учебы, когда конец лета ознаменовывал конец целой маленькой эпохи. Теперь лето превратилось в три зарплаты и стабильные несколько чрезмерно разложившихся трупа, а фантомное ощущение все равно нахлынуло из ниоткуда. - Че грустный, хуй сосал невкусный? - Гречка снова подкрался бесшумно. Хотя тут, скорее, Гром утратил бдительность. Но признавать того не хотелось, а хотелось прописать Гречке слегка и притвориться, что это на рефлексах. - Хуи сосать не по твоей части разве? Гречка поджал губы. Он умудрился за несколько часов превратиться в абсолютно другого человека. В первую очередь дело было, конечно, в одежде. Вместо вызывающе броских шмоток на нем была черная толстовка, серые треники и кепка. Гопник, каких тысячи. Но Игоря цепануло выражение лица. Правда стоило ему моргнуть, как эта тревожная тень пропала, будто её и не было. Но была же! И что она значила он проанализировать не успел, потому что Гречка тут же принялся трепаться о какой-то ерунде, заполняя пространство белым шумом. - Ну ты конечно и динамо, кошмар. Разбил мне сегодня утром сердечко и испортил весь день, надеюсь ты доволен. - Закатил глаза и полез за сигаретой. - В следующий раз предупреждай когда тебя на такую ванильную хуйню пробъет, я буду тебе сразу девочек вызывать. Или это у тебя от вида трупа так перемкнуло? А не извращенец ли вы, тррщ мйрр, часом, а? Типа как, нормальные ебанутые мудаки от вида трупов наоборот звереют, а Вы такой хороший со всех сторон, что становитесь уси-пуси. Игорь слишком устал и был слишком разочарован очевидно пустой тратой времени второй раз за очень сложный день. Вот в этом заключался большой плюс того, чтобы быть одиночкой - сейчас саркастичное “ну я же тебе говорил” ему кроме него самого никто сказать не мог. - А мне показалось, что тебе понравилось. - Гром не понял, когда он это выдал, просто уже постфактум осознал, что принялся зачем-то поддерживать диалог. Да ещё и в весьма саркастичном тоне. Ей богу, ну как будто ему не плевать! Гречка зажал сигарету в зубах и спрятал руки в карманы толстовки. Они шли рядом, почти плечом к плечу, но при этом совершенно как незнакомцы. Ни одного лишнего взгляда наискось, ни одного движения навстречу друг к другу. Чисто шпионы на тайной явке. И тайны у них сверхсекретные, только ни для кого кроме них смысла не имеют. А имеют ли они смысл и для них самих? - Физиология. И я охуел, если честно, не думал что ты так умеешь. Но это ж типа допрос был, так что нещитово. Хотя мне всегда было пиздец интересно, своих баб ты тоже душишь и жрешь, или как-то помягче с ними? Теперь знаю. Баб у Игоря не было очень давно. Но говорить об этом было неожиданно неловко, да и незачем. Он не собирался хранить верность своему маленькому постельному секрету, просто не нуждался пока в других партнерах. И партнершах. Вслух это бы точно прозвучало как оправдание, да и раздувать непомерное гречкино эго еще больше ему было не с руки - а тот точно вычленит из его слов только то, что хочет услышать. - Мои бабы - не твое дело. Тебя же все устраивает? Потому что если не устраивает, то ты знаешь, где выход. Пожалуй, после того как он закроет это дело (или скорее после того, как его отстранят, если подозрения о намерениях руководства оправдаются), нужно будет взять у Прокопенко телефончик консультанта по нетворкингу, о котором тот как-то обмолвился. Потому что эта привычка говорить резче, чем хотелось бы выходила из под контроля. Хотя на этот раз может быть именно так и стоило? Особенно учитывая то, что Гречка на него никогда не обижался. И сейчас только приподнял брови, даже лицом к нему не повернулся. - Не драматизируйте, а. Мы ж говорили об этом - че хочу, то ворочу, че не хочу - идет нахуй. Вы не идете пока, но в любой момент можете. - Он прикурил новую сигарету от окурка старой и ухмыльнулся. - Не вы один тут решаете, че почем. Они шли, на первый взгляд, без направления и цели, и поэтому Игорь почти удивился, когда каким-то образом вдруг шум города сменился на шум моря. И это была не набережная, просто темный и пустынный пляж, который угадывался только очертаниями. Край земли. Самое время двум почти незнакомцам не сговариваясь подойти к обрыву, взяться за руки и упасть в безбрежную голодную черноту. - После Вас. - Гречка с насмешливой галантностью попытался оттереться ему за спину. Но у Грома не было настроения играть в опасные игры и проверять, насколько прав был Артур, описывая Гречку как отморозка и насколько прав был он сам, стараясь даже во время секса никогда полностью не терять контроля. Информатор предсказуемо, но все также раздражающе угадал его мысли и заржал. - Да не ссыте, я сегодня заточку забыл в рукав сунуть. Но если у Вас такие уж проблемы с доверием... - Он обогнул Игоря и не оглядываясь пошел вперед. К краю земли, подумал Гром и ему инстинктивно захотелось ухватить Гречку за руку. Или за шею на худой конец. - Ты меня зачем позвал-то? - Вместо этого Игорь его просто нагнал. Ноги утопали в песке. - У меня, в отличие от тебя, работа и важные дела. Гречка явно испытывал его терпение, потому что ничего не ответил. Подошел почти к самой кромке воды и уселся на песок. Игорь остался стоять, возвышаясь над ним как скала. Терпение у него стремительно иссякало. Голову снова поднимала тупая и банальная жажда насилия. С высоты своего роста и с удобной открытой позиции пнуть от души ногой по ребрам, чтобы отбить желание глумиться над честными людьми... - Да че стоите, присаживайтесь. - А Гречка тоже внезапно раздражился, с удивлением понял Гром. - Или садитесь, как Вам больше нравится. Он зябко поежился и снова закурил, немного помучившись с затухающим то и дело огоньком дешевой зажигалки. Красный зрачок сигареты замигал в темноте. Игорь хотел развернуться и уйти, даже без пинка, но почему-то сел. Неловко и, кажется, слишком близко. Или теплая аура чужого тела ему просто чудилась? - Кстати об этом, тебе же меня сажать не особо надо, да? Игорь напрягся. Гречка отвернулся от него и смотрел на воду, интонация и голос тоже, кажется, не изменились. Но безобидных признаний таким вопросом не предваряют. Поэтому он не стал ничего отвечать. Может, это вообще была дурацкая попытка отомстить за утреннее фиаско. Гречка мял в пальцах песок, курил и молчал. То ли все сказанное оказалось слуховой галлюцинацией, то ли он действительно на этот раз ждал ответа. - В зависимости от того, что ты сделал. - Гром тоже замолчал. Внутри него шла ожесточенная борьба жгучего страха спугнуть возможное признание и такого же жгучего нежелания лгать. Со вздохом до треска в ребрах победило второе. - Не рассчитывай на особое отношение, если это что-то серьезное или напрямую касающееся расследования. На миг ему показалось, что после этих слов Гречка поднимется и уйдет прочь. Он даже уловил легкий позыв к движению с его стороны. Но в итоге тот остался сидеть на месте, просто молча докуривал сигарету и нервным движением то и дело касался указательного пальца, на котором на удивление не было кольца. Игорь присмотрелся и понял, что сегодня изящные пальцы вообще ничем не отяжелены, кроме собственных хаотичных нервозных движений. А утром была целая обойма цацек. - Руки мыл, положил на раковину и забыл назад надеть. - Рассеянно пояснил Гречка, перехватив его взгляд. Прикусил нижнюю губу, потерзал ее, а потом вдруг выдал решительно и чересчур быстро, как признание в любви: - В четверг вечером я видел Свинькова, но я его не убивал. Вот после этого ему точно следовало бы вскочить и попытаться убежать, хотя теперь уже Игорь не пустил бы. Тело на чистой автоматике было готово рвануться и сбить с ног, и удивленно закаменело, когда от мозга не последовало команды “фас”. Мозг, впрочем, и сам оказался в полной растерянности, когда вместо побега Гречка откинулся на спину и лег, наплевав и на возможный срок, и на песок в волосах. Игорь снова над ним нависал, задыхаясь от перебивавших друг друга эмоций как после быстрого бега. Гречка прозрачно мигнул глазами и на его лице снова растянулась улыбка. Она кривилась на одну сторону. - Я Вас удивил, тррщ мйрр? Нужно было отстраниться. Сохранять голову холодной. Интересы расследования прежде всего. Тем более, он же подозревал, что Гречка причастен! Правда, осознание своей правоты не радовало. - А что ты с ним сделал? - Помнишь, меня отпинали недавно? Ну так вот это был Свиньков. Не он лично, просто натравил каких-то ебланов. - Теперь он говорил медленно и уверенно. Наверное, приготовился заранее, отрепетировал, чтобы не проскользнуло ничего лишнего. Или чтобы не проскользнула правда? - Я еле съебался и решил дать ему понять, что со мной лучше не хуевертить. Ну мы с пацанами подстерегли его, поговорили, может, немного побили. - А нож использовали? - На ум Игорю пришли слова патологоанатома про разные виды садизма. И Воргосяна, про отрубленные пальцы. Он мигом заткнул этот хор, потому что необходимо было воспринимать все происходящее на чистую голову. Гречка помолчал. Потом в темноте Гром различил движение, подразумевавшее кивок. - В любом случае, он от нас ушел живым. И не смей, сука, меня осуждать! Последнюю фразу он выпалил более нервно, чем всю свою речь до этого. Видно, это был экспромт. Если бы Игорь не был так занят прямо сейчас обрабатыванием полученной информации, анализом того, сколько процентов в ней чистого пиздежа и почему Гречке выгодно было ему ее выдать, он бы даже удивился. Потому что разве этому бесстыжему отморозку не все равно, осудит ли его унылый старый мент? И если честно, Гром осуждал, хотя и предлагать другие варианты, например, в полицию обратиться, было бы до того тупо, что он предпочел промолчать. Гречка приподнялся на локте и оскалился. - И еще не смей на меня это вешать! Я говорю тебе сам, потому что знаю, что рано или поздно кто-то да распиздит. И лучше расскажу как все было, чем другие расскажут как им удобно. Он занервничал, Игорь это ощущал. А еще он вдруг понял, что, кажется делает ужасную, непростительную глупость. Он почти верил Гречке. Это было личное, он совершенно не имел права принимать его слова на веру и не проверять их трижды и потом еще один раз. Чуйка не была аргументом в этом случае, зато аргументами были слова Артура, личное дело его информатора, в конце концов, вся его гнилая и жестокая натура была аргументом. Гречку следовало запереть и подвергнуть перекрестному допросу, снять отпечатки, перевернуть кверху дном всю его многочисленную движимость и недвижимость. Он был виновен хоть в чем-то и он наверняка пиздел цинично и расчетливо. - Спасибо что сказал. - Кивнул Игорь. - Не уезжай из города, пожалуйста. Даже в темноте можно было разглядеть, как от удивления Гречка приоткрыл рот. Неужели ждал другой реакции? И какой? Того, что его задушат, арестуют или, например, попросят минет в качестве билета на свободу? - Чего ты ждешь? Иди. - Гром устало махнул рукой. Нужно было бы расспросить его поподробнее, сделать записи, сделать хоть что-то. Но решения не хотели приниматься, по крайней мере, правильные. Он сжал в ладони горсть печка. Маленькие острые грани едва ощутимо раздражали кожу. - Тебя подвезти? - Осведомился все еще удивленный Гречка, подкатываясь на небезопасное расстояние. Песок из него после этого будет сыпаться еще неделю. - У меня тут машина рядом. - А ты чего радостный-то такой стал? Если я тебя сейчас не арестовываю, то это не значит, что во-первых, я тебе верю, а во-вторых, жестокое нападение и тяжкие телесные сойдут тебе с рук. - На самом деле, скостить минут двадцать с поездки до отдела и продремать их в чулане на диванчике было заманчиво. Другое дело, что водителем был Гречка. Но того, видимо, то ли захлестнуло облегчением, то ли это была его обычная непредсказуемая и радикальная перемена настроения, потому что предупреждение потонуло в шелесте волн. Он снова отблестнул в темноте глазами, как кот или зловещий демон в форме кота. Дернул Игоря за рукав. - Глянь, звезды пиздатые какие. Грому не хотелось собирать на новую рубашку песок, окурки и шелуху от семечек. Но воздух так дышал влагой и ночью, было так спокойно и свободно, что желание хотя бы на пару минут отрешиться от всех забот и слиться с реальностью оказалось сильнее. Он послушно откинулся на песок и стал следить за медленно ползущим из левого угла его зрения в правый серым облаком, похожим на кусок грязного синтепона. Гречка зашевелился и Игорь почему-то подумал, что тот сейчас, как и утром в кафе, сожмет его ладонь своими теплыми пальцами. Но конечно, все не могло быть так просто, Гречка не мог быть так прост. Секунда - и он уже седлал Грома сверху, заслонив собой небо и с ощутимым самодовольством уставившись ему в лицо. Правда, ехидничать долго ему не пришлось, Игорь ещё не успел понять, что это было, просто игривое настроение или что-то сексуальное, а тело уже среагировало на раздражитель самым привычным образом. Ещё одна секунда - и теперь он сам нависал сверху, а Гречка морщился от чувствительного соприкосновения с землей. - И что это было? - На девяносто процентов он был раздражен и только десять процентов любопытства останавливали его от того, чтобы отбить у придурка желание устраивать такие фокусы - причем отбить вполне себе физически. Вместо ответа Гречка снова моргнул, улыбнулся, чуть приподняв верхнюю губу, взял Игоря рукой за подбородок, как нашкодившего щенка, притянул к себе и укусил. Вполне красноречиво. Предсказуемо. Острые зубы игриво прошлись по губе, едва не распахивая своим напором кожу, во рту стало раздражающие-колко, как от шипучей конфеты. Гром дернулся, как рыба на крючке, почувствовал боль, Гречка очень близко и почти щекотно трепыхнул ресницами от удивления. Он дернул головой еще яростнее, высвободился, провел пальцами по губам. Влага и тепло, на коже осталась слюна и кровь. В темноте он не видел розоватого отсвета, но мог почувствовать его в соленом железе на языке. Гречка облизнул верхнюю губу и сглотнул. Игорь не знал, что делает, и откуда в нем это не понимал, чужая покорная слабость заводила и бесила. Руку ожгло ударом кожи о кожу. Он никогда никому не давал еще пощечину. Либо бил всерьез, либо не бил вообще. Но сейчас, глядя, как на светлой коже расползается даже в темноте горящий след, он чувствовал какую-то гулкую пустоту. Ему опять становилось все равно, правильно ли то, что происходит, или нет. Они же были почти в черте города, в жалких десятках метров от живого мира. Этот мир шумел и говорил, но ему не было дела до того, что происходит тут, на краю земли. На ничейной полосе, где не действуют никакие законы. - Ну наконец ты перестал сдерживаться. - Ехидный болезненный шепот затекал Игорю в уши, не встречая никакого сопротивления. - У тебя же от такого только встает, да? Гречка улыбался, широко, почти неестественно тянул губы в стороны. Он не прикоснулся к лицу рукой и не ощупал зубы языком, ему как будто вообще было плевать на удар. Игорю захотелось ударить снова. И наоборот, захотелось встать и самому теперь убежать. Вернуться в отдел, завалиться бумагами. Он ничего из этого не сделал. Вместо этого позволил снова ухватить себя за лицо, цепко и больно, обеими руками, позволил большим пальцам зацепиться за уголки губ и растянуть их в зеркальную распоротую по щекам улыбку. Щелкнул зубами и капнул слюной на чужой подбородок. Как настоящая псина. Гречка, не расцепляя зрительного контакта, высунул язык, похабно провел им по зубам, а потом дотянулся до влажной капли и слизнул ее. Отпустил его губы, скользнул пальцами выше, сжал сильнее и потянул на себя. Игорь знал, что им обоим неизбежно и предрешено наступит пиздец. - Пиздец как я тебя ненавижу! - Жалобно простонал ему на ухо Гречка, а в следующую секунду на мочке болезненно-приятно сомкнулись зубы. Игорь вздрогнул, перестал опираться на зудящие от песка ладони и придавил сверху. Больно сжал руки на чужой талии, под ладонями остро ощутились нижние ребра. - Вот нахуя ты такой, пиздец как на тебя сегодня стоит, только и мыслей что о твоем ебучем огромном хуе. Я бы пожалуй тебе даже снова отсосал. Полупьяный шепот возбуждал, как обычно, как всегда у них было, у Игоря аж мурашки по телу побежали. Это была старая пьеса и они оба отлично знали свои реплики, и даже небольшая импровизация вроде случного насилия не сбивала их с ритма. Он послушно скользнул ладонями под толстовку, обеими руками обхватил лихорадочный жар живого тела. Песок в волосах его больше не волновал. Он выводил пальцами на коже узоры, щекотал, надавливал, а Гречка под ним всхлипывал и извивался, невольно дразня. Руки у него хаотично касались и щекотали кожу, и он грудью прижимался к груди Игоря, жарко слюнявил ему ухо, шептал всякие непристойности, а потом опускался. - Блядь, я ощущаю твой хуй, он пиздец какой огромный, я представить не могу, как он во мне умещается. Наверное, достает до желудка, боже мой, наверное ты однажды разорвешь меня им нахуй, он такой горячий и огромный, я не... Не... - Он тяжело приподнялся, чуть переменил позу, прижался запредельно близко, и Игорь с почти болезненной отчетливостью ощутил его возбуждение, его член, и то, как они соприкасались через слои ткани выбило из него оставшиеся предохранители. Гречку нужно было убить. Задушить или оставить истекать его грязной дрянной кровью на парковке несколько лет назад. Но Гром не сделал этого тогда, и ни за что не сможет сделать этого сейчас. Не вырвется из капкана даже ценой своей плоти, будет ходить кругами и спиралями и возвращаться в эту темную комнату снова и снова. Жар и вина накатывали на него синхронно шепоту волн, пока гречкины теплые пальцы кругами и спиралями ласкали его, выбивая стоны и дрожь. Он ласкал их обоих, пока Гром ломал ему ребра пальцами, цеплялся за них, уронив голову в теплое и душное ничто где-то между чужой шеей и песком. Гречка впился ногтями ему в шею сзади, но Игорь не ощущал боли, потому что то, что он делал другой рукой, горячими языками лизало нервные окончания, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. Наверняка в его ласках не было никакой хитрости, сложно было качественно отдрочить, будучи придавленным чужой тушей. Но звуки, запахи, крошечные взрывы от каждого прикосновения - Гром растворялся в них, они обволакивали его нервные окончания мягкой горячей пеленой, возбуждение приятной тяжестью давило на живот и грудь, и ему не хотелось, чтобы это прекращалось. Оргазм его ошеломил, встряхнул, накатил неожиданно и слишком мощно для такого вида стимуляции. Игорь весь напрягся, и сразу же расслабился, хватая ртом воздух. По телу гуляли волны наслаждения. Твою ж мать. - Бля, сдвинься немного, я под тобой почти не могу дышать. - Шипение Гречки обдало его ухо как порыв ветра. - Хорошего понемножку, а ты сегодня от меня и так больше чем дохуя получил. Перед глазами у Игоря четко и ярко вспыхнула совсем недавняя картинка того, как он его ударил. Рука, кажется, до сих пор саднила. От чувства вины его замутило. Он неловко отполз в сторону, и Гречка сел, постанывая. - Пиздец. - Он посмотрел на испачканные пальцы. - Ты как ебучий танк. А я сука весь в песке теперь. Гром был слишком обессилен, чтобы спорить или что-то говорить. Облачко, за которым он следил до всего этого беспорядка, зависло ровно над ними. Гречка деловито возился, приводя себя в порядок, а Игорь вспомнил, что нужно застегнуться только когда замерз. Кожу саднило, он ощущал себя безумно усталым и безумно виноватым. Даже не мог сформулировать, перед кем и в чем, просто хотелось завыть и закопаться в песок. - Ну ты идешь? - Гречка толкнул его в бок. - Я все еще могу тебя подвезти, я сегодня ебать какой щедрый. Могу до отдела, могу к тебе на хату. Могу... К себе на хату. Его голос звучал ровно и спокойно, и Гром даже сразу не понял, что он имеет в виду под последней фразой. Понимание стиснуло грудь и пересушило горло. Он кашлянул, поднялся. Шум города теперь перебивал шум волн, казалось, они творили все это едва ли не на тротуаре. - Давай к тебе. Думать совсем не хотелось.