Вчера и сегодня

      Лань Сичень аккуратно снимает повязку с ноги брата. Нога Лань Ванцзи почти зажила, но хромота скорее всего будет с ним до конца жизни.       С тех трагических событий, после которых дом Ланей был практически уничтожен, прошло почти пять лет, и только предусмотрительность Лань Сиченя, сумевшего связаться со своим помощником, позволила им обоим выжить в те дни.       Вызванный по такому поводу спецназ никого не обнаружил, за исключением избитого до полусмерти Лань Сиченя, и почти простившегося с жизнью Лань Ванцзи. Пикантность его травмы еще долго вызывала удивление среди посвященных в историю спасателей.       Его член, посиневший и перетянутый намертво золотым кольцом, удалось сохранить, но восстанавливать эректильную функцию пришлось более трех лет. Лань Сичень привлек все имеющиеся в его распоряжении связи, чтобы вылечить брата.       Последние годы Лань Ванцзи жил в Индонезии.       Жаркий, влажный климат, специально нанятый местный целитель, расслабленный образ жизни, постепенно вернули его к жизни. Только вот тоска, отныне навечно затаившаяся во взгляде, не проходила ни на мгновение.       Лань Сичень вздохнул.       Он перерыл все провинции, поднял на уши всех своих людей, привлек все доступные официальные каналы по линии своего тестя, но братья Цзян как в воду канули.       Осуществив свою месть, дом Цзян растворился без следа. С ним же пропали и надежды Лань Сиченя получить заветные территории.       И если брак его брата и пропавшего в неизвестности Вэй Усяня еще можно было с грехом пополам легализовать, то добраться до наследства Вэй Ина без самого Вэй Ина было практически невозможно.       Никакие связи не смогли помочь и вскоре имущество семьи Цзян было распродано за долги, а на вожделенных ранее лотосовых полях, воцарились новые хозяева.       Впрочем самого Лань Сиченя это уже мало волновало. Его брат, его единственный оставшийся в живых родственник долго и мучительно выздоравливал, и теперь главу Лань волновало исключительно здоровье Лань Ванцзи.       По законам их страны никакого брака не было заключено и в помине, а возвращать брата в Туманный Альбион он не торопился.       За прошедшие годы ни Цзян Чен, ни Вэй Ин ни разу себя не объявили, а Лань Ванцзи отказывался давать какую-либо информацию о бывшем муже.       — Как ты себя чувствуешь, Ванцзи? — Лань Сичень участливо смотрит на брата. Тот быстро встает и как всегда элегантно идет по неширокой террасе арендуемой виллы. Даже трость добавляет ему шарма.       Присев за стол он некоторое время смотрит на Лань Сиченя.       — Я хочу вернуться, брат.       Лань Хуань выдыхает, не веря своим ушам.       — Куда? Домой?       Лань Ванцзи мотает головой.       — Туда, где я жил до возвращения.       Лань Сичень забывает как дышать, ведь он сотни раз слышал в свое время от брата слова о холоде, дожде и бесконечном тумане.       — Но зачем, я не понимаю.       Лань Ванцзи опускает голову и аккуратно, давно заученным жестом, приставляет трость к стулу.       — Я сам не понимаю, но я не могу больше тут оставаться.       Лань Сичень вздыхает.       — Ты же знаешь что твоя реабилитация еще не закончена, а доктор Маде́ пока не дает никаких гарантий того, что твое здоровье будет стабильно в столь холодном и сыром климате.       Лань Ванцзи пожимает плечами.       — Это не имеет значения, брат. — И предугадывая очередные возражения продолжает, — я уже все решил.       Лань Сичень знает эту нотку в голосе самого родного человека. И поэтому задает только один, сжимающий сердце вопрос:       — Когда ты улетаешь?       — Завтра.

***

      Город встречает его неизменным дождем и холодом. В которые было сложно поверить, греясь под ласковым солнцем затерянного в океане острова.       Лань Ванцзи ежится, плотнее закутываясь в светлую теплую куртку. Он прилетел налегке, совершенно не понимая зачем и к кому так спешит, но ему было важно успеть.       Ведь сегодня была очередная годовщина их ставшей уже почти сном свадьбы.       Впрочем у них не было ни одного общего места, ведь они поженились втайне, никак не афишируя данное событие. А потом почти никуда и не ходили.       Единственное, за что цеплялась память Лань Ванцзи, это разговор Вэй Усяня с братом по телефону. Давний, еще до того, как над ними обоими разверзлись небеса.       Тот перечислял достопримечательности города, которые посетил с приставленным к нему телохранителем.       Особенный восторг у Вэй Усяня вызывал мост Милениум, прямо упиравшийся своим краем в собор Святого Павла.       Вэй Ин с недоступным подслушивающему его Лань Ванцзи воодушевлением рассказывал о стальных конструкциях, и о том, как это мило, что тот спускается прямо к великолепному храму.       «Это было бы здорово, заключить тут брак, благословленный небесами, и дальше, пройтись вместе по этому прекрасному мосту!»       Он еще долго говорил тогда, но утомленный его болтовней Лань Ванцзи выключил звук, сосредотачиваясь на красиво очерченных губах мужчины.       Теперь же в его памяти неумолимо всплывал этот странный, подслушанный почти против воли разговор, и поэтому он вдруг останавливает такси на полпути, и выходит.       Знакомые переулки выводят к давно забытому виду. Мост и правда великолепен, а подсвеченный таким редким в этих краях солнцем, он создает ощущение забытой в детстве сказки. Лань Ванцзи вздыхает, и не обращая внимания на ноющую ногу, начинает медленно подниматься по ступенькам.       Трость гулко ударяет по железному основанию, и Лань Ванцзи вдруг отчетливо вспоминает кабинет юриста, заверявшего их брак с Вэй Усянем, и старинные напольные часы, пробившие четыре раза в момент когда они ставили свои подписи.       Ветер доносит до него звук других часов, которые гулко отсчитывают:       Раз. Два. Три. Четыре.       Лань Ванцзи замирает, вглядываясь в проем между домами. Собор Святого Павла и правда поражает воображение. Замерев на мосту, на котором они никогда не были с тем, кто навеки исчез из его жизни, Лань Ванцзи прикрывает глаза, чувствуя как припекает бывшее прежде таким холодным солнце.       Глаза слезятся, но это же из-за солнечного света, который слепит в лицо. Лань Ванцзи морщится и ловко повернувшись достает из кармана пачку салфеток.       От порыва ветра его капюшон сваливается на плечи, и он занятый одной рукой палкой, а другой салфетками не может вернуть его на место. Да, наверно и не хочет.       Подняв голову он с наслаждением вдыхает пронизывающий воздух, рассеяно отмечая скрывшееся за тучками светило.       Еще некоторое время постояв, он решает вернуться обратно. Идти на другую сторону нет смысла, и давно пора ехать домой, чтобы выпить лекарство и промассировать опухшую ногу.       И в этот самый момент, когда он убирает в карман ставшие ненужными салфетки и тяжело опираясь на трость начинает идти обратно, что-то на периферии глаза привлекает его внимание.       Потому что на другой стороне моста, буквально в десятке шагов от него стоит Вэй Ин.       Сердце Лань Ванцзи пропускает удар. Но сомнений быть не может, это точно его бывший муж.       Вэй Усянь стоит, пристально вглядываясь в храм напротив, словно от этого зависит его судьба. Руки молодого мужчины судорожно сжимают поручень, и он совершенно не обращая внимания на порывы пронизывающего ветра, даже не пытается запахнуть поплотнее свой тонкий, черный с алыми вставками плащ.       Лань Ванцзи медленно идет в сторону человека, которого видел во сне каждую ночь и о котором думал каждый день последние годы.       Тот, словно почувствовав напряженный взгляд вдруг медленно оборачивается. В тот же миг вся кровь словно отливает от его лица.       Лань Ванцзи ускоряет шаг. Вэй Ин начинает медленно пятится назад. Там в конце моста только огромный собор и открытая всем ветрам площадь, и они оба это отлично понимают. Поэтому Вэй Усянь вдруг резко сорвавшись с места начинает бежать в сторону Лань Ванцзи, пытаясь при этом обойти его вместе с идущими по мосту людьми.       — Вэй Ин!       На крик Лань Ванцзи оглядываются все, кроме самого Вэй Усяня.       Он бежит, словно заяц, уклоняясь от идущих навстречу людей.       Лань Ванцзи замирает на секунду, но уже в следующее мгновение отбрасывает ставшую только помехой палку.       Они бегут по мосту, углубляются в переулки, гулко гремят ботинками по старым булыжникам.       Наконец Вэй Ин сворачивает на узкую улочку и увидев это Лань Ванцзи почти падает на ближайшую стену, в попытке отдышаться.       Он медленно идет следом, и уже больше никуда не торопится.       В отличие от Вэй Усяня он ходил тут сотни раз и знает, что этот переулок ведет в тупик.       Так оно и есть, и когда он заворачивает за очередной угол, то натыкается на стоящего возле забора Вэй Усяня.       — Вэй Ин!       Лань Ванцзи тяжело ступает на поврежденную ногу, пытаясь не выдать охватившей его боли.       У Вэй Усяня тоже сбито дыхание и он хрипит через раз. Их взгляды встречаются, и от этого Вэй Ин неловко отступает, вынужденный облокотиться на невысокий уличный постамент.       — Вэй Ин!       Лань Ванцзи медленно подходит к замершему мужчине, и словно во сне поднимает руку.       Кожа у Вэй Усяня теплая, а на виске заполошно бьется венка. Он содрогается от ласкового прикосновения всем телом, но отступать больше некуда, и Лань Ванцзи, сделав последний шаг, и почти теряя опору, сжимает его в объятиях.       Оба синхронно выдыхают и время замирает, сосредотачиваясь только на губах, дыхании и дрожи замершего в его объятиях мужчины.       Лань Ванцзи медленно гладит лицо, словно видит впервые.        — Вэй Ин!       Он снова и снова повторяет забытое имя, пробуя на вкус каждый его звук. Пока наконец его губы не находят теплые, чуть солоноватые губы.       Вэй Усянь вздрагивает, словно поцелуй Лань Ванцзи обжигает его насквозь.       Они соприкасаются почти целомудренно, одними кончиками губ, словно не было между ними тех обжигающих, наполненных убийственной страстью ночей.       Вэй Усянь первый прижимается к Лань Ванцзи, пытаясь углубить поцелуй, но тот легко отстраняется, и неловко опершись о постамент нежно целует замершего в его объятиях Вэй Ина в уголок губ.       — Не надо, — Лань Ванцзи с трудом отстраняется от вожделенного тела.       Они некоторое время смотрят друг на друга.       Между ними меньше чем пол метра, но их словно разделяет незримая стена. Вэй Усянь пристально смотрит на бывшего мужа.       — Ты изменился.       — А ты почти не изменился.       Они произносят слова почти синхронно, и тут же оба замолкают.       Прошлое уже начинает окутывать их своей невидимой, но удушающей пеленой.       Первая растерянность, охватившая Вэй Усяня проходит.       — Зачем ты бежал за мной?       — А зачем ты убегал?       Лань Ванцзи и сам не понимает, что он может сказать стоящему напротив человеку.       Человеку, которого он насильно делал своим много месяцев подряд.       Человеку, который в отместку сделал его почти инвалидом.       Человеку, который по законам этой страны все еще, как это было ни парадоксально, был его мужем.       — Оставь меня в покое, Лань Ванцзи, мы уже давно квиты.       Вэй Усянь решительно отталкивает стоящего на проходе мужчину. Он почему-то знает, что тот больше не причинит ему вреда.       И дело совсем не в увечии. И не в том, что сам Вэй Ин больше не беззащитный юноша, которым он был пять лет назад. И даже не в предельно нежном и аккуратном поцелуе, который он впервые получил от своего грубого мужа.       А в том, что в глазах Лань Ванцзи больше не было похоти.       Он, Вэй Усянь, по прежнему ясно отражался в этом почти бесцветном взоре, вот только выражал он совершенно не привычные для самого Вэй Усяня эмоции.       И от этого хотелось еще больше бежать, и сильнее прятаться. Потому что с тем, что было раньше он худо-бедно знал что делать. А с этим новым, совсем незнакомым ему Лань Ванцзи, он совершенно терялся. Вся его выстроенная годами защита осыпается с тихим шорохом под ноги. Лань Ванцзи молчит, даже не пытаясь помешать Вэй Ину пройти мимо.       Он словно сам ошеломлен собственными эмоциями, и не в силах с ними совладать.       — Но мы с тобой пока все еще брачные партнеры, по крайней мере по законам этой страны.       Голос Лань Ванцзи чуть хриплый, и от его звуков, и от того, что он произносит, по всему телу Вэй Усяня начинают рассыпаться невидимые, давно забытые мурашки.       — Я вернул тебе твое кольцо, ты забыл?       Вэй Усянь снова, как в давно забытом прошлом, начинает нервно ходить по узкому переулку, сцепив руки за спиной.       Лань Ванцзи вдруг накрывает запоздалая волна понимания, что Вэй Ин так делает в минуты крайних сомнений, когда отчаянно ищет нужное решение и не может найти.       Эта простая, но такая правильная мысль о человеке, с которым он прожил более года, но которого так и не сумел узнать, накрывает Лань Ванцзи с головой.       Он улыбается, и Вэй Усянь, который все еще рассекает напротив, резко замирает.       — Что смешного?       Он почти с обидой смотрит на Лань Ванцзи. Улыбка, так редко касающаяся губ его бывшего мужа, вызывает странные чувства.       — Ты ведь отмечал на мосту нашу годовщину, Вэй Ин.       От этих слов Вэй Усянь приоткрывает рот, и в следующее мгновение взмахивает руками.       — Не льсти себе, Лань Ванцзи, я всего лишь прогуливался мимо.       — Ты отмечал нашу годовщину на мосту, по которому хотел пройти с любимым человеком после свадьбы в Соборе святого Павла.       Краска медленно заливает лицо Вэй Усяня.       — Ты… откуда ты узнал об этом?       Лань Ванцзи пожимает плечами.       — Разве это так важно? Главное что мы встретились.       Лань Ванцзи опускает руку в карман и достает поблескивающее золотом кольцо, которое он, вопреки всем возражения брата, восстановил.       Кольцо снова имеет первоначальный облик и от его вида покрасневший было Вэй Усянь бледнеет. Он наконец замечает на пальце Лань Ванцзи посверкивающий серебром тонкий ободок.       — Совпадение, не более.       Вэй Ин смотрит на знакомую ладонь, на которой лежит символ их неудавшегося брака. Ему хочется ударить побольнее, чтобы самому в ответ не чувствовать всех этих чувств, режущих сердце на кусочки.       — Я вернул его тебе в надежде, что ты больше не сможешь ни на кого взглянуть, вижу так оно и вышло?       Вэй Ин резко хмыкает, выразительно всматриваясь между ног Лань Ванцзи. Лань Ванцзи выдыхает, стараясь отключиться от пронзающей все тело боли в ноге и так некстати накатывающего возбуждения. Он не хочет показывать Вэй Ину как сильно он по-прежнему хочет его.       — К тому же если ты помнишь, меня не привлекают мужчины. Тем более калеки, подобные тебе.       От невыразимо грубых, насмешливых слов, все в сознании Лань Ванцзи переворачивается. Он словно наяву видит каждый их совместный день и каждую мучительную ночь. Все их молчаливые противостояния, холод и леденящий ужас, накатывающий по утрам.       Их единственная жаркая вспышка совместной страсти была только порывом Вэй Усяня отомстить, ударить побольнее.       И он прекрасно понимает чувства стоящего напротив мужчины.       Чтобы избавиться от зависимости и неконтролируемой сексуальной агрессии, Лань Ванцзи понадобились несколько лет вымораживающего душу насилия, полная потеря сексуально активности, одно покалеченное тело и две израненных души. И еще долгая терапия, которая до сих пор не была закончена.       Он смотрит на Вэй Усяня, и понимает, что наверно он зря приехал в эту продуваемую всеми ветрами страну. Ничего не изменилось в этом царстве слез и туманов, и потому он должен раз и навсегда перевернуть страницу своего прошлого. Есть такие раны, которые не могут быть исцелены ни спустя пять, ни десять лет.       Его покалеченная в детстве психика привела их к тому, что теперь происходило, и это была только его вина и ответственность. Вэй Усянь имел полное право вообще не разговаривать с ним, поэтому Лань Ванцзи больше нечего добавить.       В гробовой тишине он кладет на постамент кольцо и визитку.       — Это мой номер телефона и адрес, где я остановился.       Медленно перебирая ногами, Лань Ванцзи идет, тяжело опираясь о стену.       Вэй Усянь больше ничего не говорит, он даже не смотрит в след бывшему мужу.       Почти поворачивая за угол, Лань Ванцзи оглядывается.       — Прости меня, Вэй Ин. И, прощай!       Он идет в сторону остановки, на которой его уже давно ждет заказанное ранее такси.       За спиной раздается грохот, и Лань Ванцзи понимает, что это опрокинут тот самый постамент, на который он положил кольцо. И это наверное единственный ответ, который он заслужил.