Часть 5: «Маленький» Гран-При*
Шла третья пара, а Антон всё гадал: какой больной ублюдок счёл правильным изучать философию для юридической специальности? Вот Шастун считал, что этот скучнейший предмет только зря тратит учебное время. Или, как выражался Журавль, ебал он в три пизды эту философию. Ни один адекватный клиент не будет выслушивать от нотариуса сократовские рассуждения о страховании имущества. Шаст искренне хотел бы узнать, какому философу-дилетанту вообще на серьёзных щах могут быть интересны типы мировоззрения. Он бы пожал этому человеку руку, потому что вынести двухчасовую сессию этого извращения и не сдохнуть со скуки… это сильно. Чёрт, а ведь он, кажется, знал одного такого извращенца. Пара была настолько нудной, долгой и скучной, что студент решил: ничего страшного не случится, если он посидит в телефоне и попереписывается с кем-нибудь. К тому же, он уже давно не видел Арсения, а их последняя встреча венчалась феерией поповского падения. «Арс, а ты шаришь за типы мировоззрения? 13:45» «Спроси что попроще. Помню, что есть мифологический тип, религиозный и философский, но больше нихрена не всплыло, честно. А что такое? В универе заскучал? 13:47» «Охуеть 13:47 Есть вообще что-то, чего ты не знаешь? 13:48» «Некоторые новомодные словечки не понимаю. А так, полагаю, я во многом сведущ ;) 13:49» Парень вздохнул и улёгся на руку, а его нос уткнулся в парту. Ну за что-о ему это всё? Почему Попов всегда вводит его в ступор, а Шаст не может ничего противопоставить в ответ, у него просто не получается придумать, чем можно удивить брюнета. Несправедливо! «Я понял! Ты быстро гуглишь 13:50» «Это останется тайной. А так вообще я всегда обществознание любил. Растекаешься мыслью по древу, а тебе за это оценок накидывают… что может быть проще? 13:51» «Да что угодно, блять 13:52 Хуже общаги с херовой горой терминов может быть только математический анал 13:53 Я вот больше биологию люблю. И историю, но её преподает старая карга с нарисованными бровями, так что я презираю её пары 13:54» «Боже, я бы сейчас многое отдал за возможность поучиться. Ветеринарной практике, например. Кстати, я собирался освежить свои знания и съездить на Эквирос осенью. Поедешь со мной? 13:55» Студент аж проснулся от такого аукциона невиданной щедрости. Арсений такой… Арсений. Как ему теперь можно было отказать? Конечно, он поедет с ним, и пусть на этом Эквиросе — одной из крупнейших конных выставок в России — будет тьма конной тематики, с лёгкой руки Попова всё это может стать интересным и забавным. Быть может, Антона теперь не так уж и сильно раздражают лошади. Переписка прервалась на согласии Шаста, по-видимому, Попов был чем-то занят. Парень устало вздохнул и принялся листать ленту Вконтакте, периодически скидывая мужчине в личку мемы разной отсталости и видео со смешными котами. Арсений Сергеевич, тем временем, усердно расчищал копытные стрелки своего подопечного, коня Кориандра. Караковый жеребец переносил процедуру удивительно спокойно: стоял смирно, и всего разок хлестнул тренера хвостом, да и то ненамеренно. Последние дни мужчина занимался только подготовкой к соревнованиям. Это небольшое состязание районного уровня проводилось между тремя клубами, но от его исхода зависело не только то, будут ли лошади «Гаскони» кушать хороший корм или мучаться от коликов из-за дешманского, но и будет ли Попов здесь работать. А он уже прикипел к некоторым и к этому местечку, и к людям. К Антону с Оксаной, например. Да даже к горе-юмористу Матвиенко. Редко встретишь такие сглаженные отношения в коллективе конников, обычно все соперничают друг с другом и пытаются сместить из-под солнца. В жизни вообще мало приятных рабочих коллективов. Хотя здешние люди явно скорее любили свою работу и выбрали её осознанно, нежели от ненавистной безысходности. — Ну что, приятель, рискнём ещё раз попробовать крестовину? — Арсений почесал розовый нос жеребца и хлопнул того по шее, прежде чем запрыгнуть в седло. Прошлый опыт прыжков через крестовые жерди оказался плачевным. Получится ли у Попова в этот раз? Должно, ведь у него нет морального права подвести всех. Он обязан помочь голландскому жеребцу преодолеть страх перед чёртовыми флажками. Впрочем, мужчина уже начал это делать: теперь дверцу денника Кориандра украшали яркие красные флажки, и по пути к манежу на левадах тоже торчали мини-флагштоки, которые Попов купил в каком-то канцелярском. Сотрудники сперва их убирали и посмеивались, но потом сдались, когда увидели реакцию испуганного Кориандра. Первое время конь прижимал уши к голове и пятился назад всякий раз, когда ветер трепал маленькие лоскуты ткани на палочке. Сейчас жеребец уже делал первые успехи, проходя мимо флажков со вниманием и насторожённостью вместо панического страха. — Шагом, — скомандовал Попов. Он предпочитал совмещать команды голосом и жестами для получения большего понимания и когнитивных связей у лошади… ну и, если честно, ещё это казалось ему более эффектным. Да, Арсений любил выпендриваться, и что? Пока лошадь спокойно шагала по периметру манежа, мужчина разминал связки и мышцы: делал наклоны корпусом вперёд и назад, сидя в седле, спрыгивал на одно стремя и забирался назад, тянул спину вместе с поясницей (и демонстрировал очень даже неплохой прогиб и гибкость). Этой гимнастике его научили ещё на первых порах обучения верховой езде, но он не позволял себе забывать азы. Возможно, именно поэтому у всадника не было проблем с ровной и красивой посадкой в седле. — Рысь, — за командой последовал толчок пятками, и жеребец легко поднялся в ритмичный аллюр. На этот раз Попову удалось сдержать порывы Кориандра удрать мустангом в другой конец манежа. Усилиями корпуса и шенкеля, жеребец двигался энергично и с энтузиазмом откликался на повод. Похоже, голландцу нравилось заниматься с Арсением, и Попов неплохо наладил контакт с жеребцом. Идеального доверия ещё не было, но желание сотрудничать определённо появилось. На это и делал ставку Попов. На данный момент подготовка к соревнованиям была закончена процентов на шестьдесят: всадник только начал разучивать схему соревнований и пробовать отдельные прыжковые элементы. И будто назло среди них была проклятая крестовина с флажками. — Галоп, — жеребец ускорился, и это был решающий аллюр перед прыжком. То, насколько чётко будут рассчитаны такты галопа перед прыжком, влияет на успех всего маневра. Арсений мысленно прикинул четыре такта и двинул жеребца в сторону болезненно знакомого препятствия. Будет ли удача на его стороне? Кориандр ритмичными скачками приблизился к перекрещенным жердям и дёрнул было головой вбок, завидев злосчастные флажки. Однако Попов держал повод и корпус жёстко, не давая возможности коню сойти с прямого пути и закусить удила. — Вверх! Жеребец чуть затормозил перед препятствием, а затем, мощно оттолкнувшись задними копытами, перелетел преграду даже чуть выше, чем нужно было. Это можно было считать успехом.***
А ведь ещё несколькими днями ранее мужчина угощал коллег тортом в честь своего падения. Выбор пал на шоколадный бисквит с небольшим количеством крема, и этот вариант оказался выигрышным. Не слишком приторный и в меру масляный, тортик пришёлся по вкусу даже тем, кто не был фанатом сладкого. А сладкоежек вроде Арса и Оксаны вообще очаровал. Даже Оля Серябкина, с которой тренера, наконец, познакомили, сочла торт сносным. А это уже показатель! Жаль, что Антона тогда с ними не было, потому что посидели все очень мило. — Вкус у тебя неплохой, Арсенька, — слизывая крем с ложки, заметила Оля. — Я бы тоже положила глаз на него. — На кого? — непонимающе переспросил Попов и к своему стыду подумал не о торте, а об Антоне. — На этот «Брауни», на кого ж ещё, — голос девушки был спокойным, но в глазах её плясали чертенята, ведь химия между сыном начальника и новым работником была очевидна для такой сплетницы, как она. — А… рад, что нравится. Кстати, хотел спросить: а почему ты больше не выступаешь на соревнованиях? — Потому что теперь я выездюк*, — брюнетка потянулась уже за вторым куском торта, — и вообще, напрыгалась уже достаточно. Мне за эти прыжковые издевательства не платили. — А я бы с поняшками занималась лучше. Но у нас их всего двое, — мечтательно протянула Оксана. — Всегда хотела себе малютку-фалабеллу*. А ты, Арсений, как в конную сферу попал? — С детства лошадей любил, особенно фильмы про вестерн. Но мне не удалось научиться ездить по-ковбойски, поэтому пошёл в классическую езду. Не сразу, конечно. Родители хотели сделать из меня экономиста, но увы… — мужчина улыбнулся уголком губ. Пока Оксана о чём-то увлечённо беседовала с Матвиенко (который больше любовался ей, нежели пил чай), Серябкина пододвинула стул поближе и тихо заговорила: — Слушай, Сень. На этих соревнованиях будет один очень… экстравагантный человек. И победа ему нужна не меньше, чем нам. Скорее всего это твой главный конкурент. Я давно знакома и с ним, и с его лошадью. Его конь боится резкого запаха табака… иронично, что из-за этого Эд перешёл на электронки… ладно, не суть. Стоит поджечь сигарету рядом, как он приходит в бешенство. Остальных тебе будет легко выиграть. Ну, кроме Леночки. Ох, Темникова умеет работать пальцами. И шенкелем тоже. Жаль, что она ушла работать в другое место. — Я не буду так делать, это бесчестно, — отрицательно покачал головой Арсений. — А продавать другим центрам корма и абсорбент за полцены, а нам за тройную по-твоему честно? Мужчина поджал губы. Да, выбор ему предстоит нелёгкий. Все свои победы и поражения он получал вполне заслуженно, но сейчас совсем другая ситуация… над этим ему нужно будет ещё хорошенько подумать. А ещё нехорошо получилось с Шастом: все поели торт, кроме него, а ведь именно он побежал на выручку. Надо будет угостить его чем-нибудь. Голодному студенту наверняка это только за счастье. И это вовсе не потому, что Попов просто хочет с ним подольше поболтать. Исключительно альтруистские убеждения и градус широты душевной. Когда он там приедет в центр? Через пару дней? Что ж, остаётся только ждать и усердно тренироваться. Почему-то Арсений был уверен, что парень придёт посмотреть на его выступление, и не хотелось ударить в грязь лицом перед обоими Шастунами.***
— А ну-ка, Арсэн, пойдём, подсобишь, — Матвиенко перехватил Попова возле левад. — Чего это ты сегодня без своего хвостика? — удивился тренер и вдруг чихнул, когда в нос ударил резкий запах одеколона. — Ты что, ведро духов на себя вылил? — Вопрос не рабочего характера, а деликатного, — Серёжа выглядел немного смущённым, а ещё разодетым в рубашку и брюки, так что видеть его таким было странно. — Понимаешь, я Оксану хочу позвать в театр. Там её любимая комедия сейчас идёт… в качестве друзей, само собой. А как сделать это, чтобы не выглядело как-то не так, не знаю. — Можно сказать, что твой спутник или спутница отказался, а потом предложить ей пойти вместе. Или же просто подарить билет ей и сообщить, что тебе тоже достался. Скорее всего она предложит пойти вместе. Вы, насколько я заметил, близкие друзья. — Ты правда так думаешь? — с сомнением спросил мужчина и принялся вертеть в руках бабочку. — Это очевидно всем со стороны, за исключением разве что вас двоих. Помочь? — Только не говори никому, ладно? Я прекрасно понимаю, что не достоин и этого общения. Она же замужем, а женатые — табу. Но она так счастлива, когда я ей кофе приношу, что не могу перестать. — Я понимаю, Серёг. Иди, вон она уже выходит. Осторожнее только там, ладно? — Спасибо, — с искренней благодарностью кивнул Матвиенко и, стараясь сдержать улыбку при виде Оксаны, направился к ней, пряча за спиной билеты в театр. Арсений хотел было крест ставить на людях своего возраста, а у них вон какая романтика может быть. Это давало надежду. А ещё тренера забавляло, что он тоже сегодня в конце рабочего дня собирался позвать Шаста на дружеский ужин. Но в его случае это был жест благодарности. Ну или самое большее — выражение заинтересованности. Не хотелось думать об этом, хотелось поскорее услышать этот заливистый солнечный смех и расспросить, как дела на учёбе, как поиски новой специальности и подработки, как комедийные выступления… словом, поговорить было о чём. Когда Антон, наконец, освободился, Арсений едва успел затормозить пацана возле тренерской и не дать ему уехать домой с отцом. Шастун выглядел уставшим и невыспавшимся, к тому же, ему пришлось нехило так поднапрячься, таская тюки сена. В общем, выручать парнишку надо было, и срочно. И Попов не придумал ничего лучше, чем сказать прямо: — Ты едешь со мной, — выпалил мужчина и, ухватив Шастуна за рукав, потянул за собой. Офигевающий Шастун поплёлся следом и даже не попытался отдёрнуть руку. Ну, это уже неплохо. Однако парень почему-то сохранял молчание почти до самой машины. — И даже не спросишь, почему? — не выдержал Арс. — Да я жду, пока тебе надоест, и ты наконец объяснишься, — хохотнул Шаст и прыгнул на переднее. — Не то, что бы я был против. Но твое пыхтение, пока ты меня тащил, было очень смешным. — Мда-а, — протянул мужчина и завёл автомобиль. — Я тебя подвезу, безусловно. Только сначала заедем поужинать. — Вот сейчас я не понял, — Антон вопросительно уставился на водителя. — Какой ужин? — Очень питательным, судя по твоим худым запястьям. Ну что за глупости, Антон? Ты же меня из-под лошади вытащил. Тут мало одним тортом угостить. Предпочитаешь пасту или, может, шашлык? — Мясо… — мечтательно протянул Антон и распластался по сиденью. — Ладно, я тебя понял. И пристегнись, — голос мужчины звучал строго. — А то что? — с вызовом спросил Шаст и демонстративно уселся на сиденье с ногами. — А то высажу, и никакого мяса. Будешь траву у обочины жевать. — Справедливо, — Шаст перестал выкобениваться и пристегнулся. — Ну, как идут дела с тренировками? Мотор поповского Фольцвагена мерно тарахтел в такт ненавязчивой мелодии. Они ехали по просёлочной дороге, но внезапно остановились — путь преградило стадо коров, переходившее шоссе. Встряли так встряли. — Сегодня крестовину прыгнули первый раз. Думаю, есть шансы на какое-нибудь место на соревнованиях. Кстати, ты посмотреть придёшь? Антон вообще-то не планировал тащиться в выходной день, чтобы посозерцать «скачущих через палочки лошадок», как он окрестил конкурные соревнования. Но это была уже вторая просьба Арсения, которой невозможно было отказать. В голосе мужчины звучала такая чистая надежда и вера, что Шаст не мог его разочаровать. Ему вообще страшно было чем-то задеть этого человека, потому что он был к нему исключительно добр, как никто другой. И внимателен. И заботлив. И интересовался им. Чёрт, как-то слишком много положительных качеств в одном флаконе. Антон всё никак не мог сложить в голове два и два и понять, что мужчина так ведёт себя только с ним. — Приду конечно. А ты на мой открытый микрофон придёшь? — У меня уже давно есть билет, — не без самодовольной улыбки заявил Арсений. Последняя корова пересекла проезжую часть, и машина, наконец, тронулась с места. А ещё, похоже, тронулся умом Антон, потому что он совсем не помнил, как и когда сказал Попову дату и время выступления. Наверное, изумление было написано на его выразительном лице: — Ты вскользь упоминал местонахождение бара и что выступаешь после клубных соревнований. Я прикинул по времени и выбрал подходящие по описанию варианты в описанном тобой округе. А потом нашёл твоё имя в списке на сайте одного из баров. «Лола», правильно? — Ахуеть, Арсений, ты… пиздец, — резюмировал студент и почему-то с горечью вспомнил, как ему без конца приходилось объяснять бывшему место и время встречи. — Сочту за комплимент, — посмеялся мужчина. — На самом деле, я только потом додумался поискать у тебя в подписках группу этого бара и действительно нашёл. Это подтвердило мой первоначальное предположение, и я купил входной билет. Шаст растерянно уставился в окно. Он не знал, что сказать. Благодарить? Удивляться? Возмущаться? Отдаться ему прямо в этой тачке… чего? — Ну, а у тебя как дела? Как материал, готов? Как студенческие будни? Вопросы разбавили неловкую тишину, Шаст оттаял и разговорился. До самого въезда в город они болтали на отстранённые темы и избегали личных. Антон тем временем залипал на то, как Попов ведёт машину, считал родинки на его лице, ловил каждую улыбку и пытался не спалиться. Получалось плохо, но внимание юноши льстило Арсению. Внутри у мужчины засела одна неприятная мыслишка о том, что всё их общение — это ошибка. Он пытается самоутвердиться засчет симпатии неопытного парнишки, а Шаст просто хочет поэксперементировать и обо всём забыть. Откуда такие выводы и навязчивые страхи? Арс всё отгонял и отгонял их, пытаясь раствориться в моменте, но мысли всё лезли и лезли в голову, омрачая даже воистину дружескую болтовню. И чем больше Попов запрещал себе нырять в омут с головой, тем быстрее росла привязанность к долговязому студенту. В геометрической прогрессии. — Почти приехали, — сообщил Арсений и свернул на неприметную улочку. Перед их глазами высилось аккуратное здание песчаного цвета. У фасадов был изящный белый декор, свежевыкрашенные отмостки, а на стенах — ни одного граффити. Сразу было видно, что район не из дешёвых, раз тут так усердно моют тротуары и следят за архитектурой. Антон отчего-то почувствовал себя недостаточно классным для того, чтобы тут находиться. Было так чисто и пафосно, что аж неуютно. Но к его счастью, как только они с Арсением вышли из машины, брюнет свернул на другую часть улицы, к небольшому торговому центру интересной несимметричной формы. Внутри было светло, шумно и людно. Пока Шастун во всю глазел на яркие витрины и хихикал над магазином женских трусов, они поднялись на четвертый этаж. Их встретила забавная вывеска «пиццерия Бокончино», и в эту минуту студент благодарил всех богов за то, что это не какой-нибудь фельдопердозный «ресторан Лакшери-премиум». — Не бог весть что, но там вкусно, — как-то виновато развёл руками Арсений и повернулся к парню. — Вообще-то здесь очень классно и уютно, — в голосе Шастуна была неподдельная радость и восхищение. — Я даже не знал о существовании этого кафе. — Пойдём, заценим антураж, — подмигнул брюнет и вошёл. Шаст понятия не имел, что конкретно внутри называется «антураж», но ему очень понравился мягкий свет ламп, большие диванчики и панорамное окно. На удивление, рядом со стеклянной стеной даже нашлось свободное местечко, и студент залип на вид вечерних огней и фар автомобилей, стоящих в пробке. Ну, куда ж без этого в столице в такой час. Но всё равно его очаровывал пейзаж городской улицы, убегающей вперёд, со всеми её домиками и светящимися вывесками. А Арсений наслаждался его радостью. У него внутри становилось теплее, когда он мог сделать Антона вот таким солнечным. Идиллию прервал подошедший официант. — Добрый вечер! — очаровательный юноша в фартуке улыбнулся им широко, но устало, ведь наплыв клиентов был большой. — Что будете заказывать? Чек раздельный? — Общий, — сообщил Арсений и принялся перечислять блюда. — пиццу «Маргарита», а также с ветчиной и белыми грибами. Цыплёнка, запечённые овощи, чай с облепихой, капучино и… два эклера. Да, это всё. Пока в записную книжку официанта сыпались аппетитные названия, Шастун медленно сползал под стол от подступающей паники. У него с собой налички хватает разве что на половину эклера. А расплачиваться телом в таком приличном кафе явно не лучшая затея. Кажется, испуг от четырёхзначных цифр был ну очень красноречив с его-то мимикой. Арсений миролюбиво улыбнулся: — Успокойся, я угощаю. Это ты у нас голодный студент-спаситель, а я всё-таки работаю. — Я верну, — слабо пискнул Шаст, уже наполовину сползший по диванчику вниз. — Не надо. Я не приму и обижусь, — отрицательно мотнул головой брюнет и даже не стал отстраняться, когда колени парня уперлись в его. — Ты мне понравился сразу. Почему я не могу тебя угостить? В голове парня эхом звучали эти слова. Понравился. Казалось бы, куда уж ещё прямее, но Шаст всё равно подумал, что понравился не в смысле симпатии, а в смысле… да он не знал, в каком, мать его, смысле это было сказано. Желудок предательски урчал из-за вкусных запахов еды с соседних столиков, и Антон смущённо обнял себя за живот. — Ой. Я случайно. — Ну вот, тем более, ты голоден. Боже, только не думай, что я пытаюсь тебя подкупить или что-то в этом роде! Эта стажировка просто стажировка! — Я и не думал, — и это была чистая правда, потому что корысти в поступках Попова студент не мог обнаружить. — Тогда надо было с судьями идти винище распивать, а не со мной эклеры с пиццей… мне тебя папочкой называть теперь что ли? — Что, прости? — Э-э, ничего, не важно… Антон запрокинул голову и прикусил язык. Ну зачем он это сказал? Да, конечно, это вполне очевидная параллель с походами в кафе в детстве, когда отец заказывал ему пиццу и картошку фри, а потом он бежал набивать синяки в детскую комнату… но Попов наверняка подумал не об этом. Да любой, блять, подумал бы не об этом! — Можешь называть как хочешь, но, думаю, для папочки одного ужина маловато. От крайне неловких объяснений Шастуна избавил официант, подоспевший с их заказом. На стол приземлился запечённый цыпленок, испускающий пряный аромат специй, и запечённые овощи к нему. Мясо имело приятный золотистый цвет и аппетитную корочку, и, кажется, в организме Шастуна слюнные железы заработали с тройным усердием. Есть хотелось чертовски сильно, и он дважды сглотнул, не сводя глаз с блюда. — Долго любоваться будешь, или может начнёшь кушать? Можно, Антон. Ешь, это тебе, — с улыбкой поддел его мужчина и отпил свой кофе. — Мда, для такого места можно было использовать зёрна и получше… Голодному студенту дважды повторять не надо было. Из головы парня улетучилось всё, едва первый кусочек мяса коснулся языка. О, этот удивительный яркий вкус карамелизированного соуса и смеси приправ карри… Антон охарактеризовал бы это «божественно-охуенно». А Попов наслаждался видом парня, с аппетитом уплетающего тёплую еду. Наконец, им принесли обе пиццы, и мужчина тоже присоединился к трапезе. Овощи вместе с цыплёнком исчезли с тарелки Шастуна моментально, и он хотел было потянуться за куском «Маргариты», но вдруг неуверенно отдёрнул руку. — Боже, Антон, ну что за глупости? Ешь уже, не заставляй кормить тебя с рук. — Ладно-ладно, прости! Какое-то время они оба сосредоточенно жевали и любовались видом из панорамного окна. Играла лёгкая музыка без слов — мотивы испанской гитары, напоминающие музыкальное сопровождение для фламенко. На душе было так легко, что хотелось застыть в этом моменте. Ни Антон, ни Арсений не могли назвать причины, по которой им было так хорошо и уютно быть здесь, сидя напротив друг друга. Не могли они также сказать, почему совсем не хотелось уходить. А всё было просто: уйти — значит попрощаться и снова остаться один на один со своими сомнениям. — Я такой вкусной курицы в жизни не ел, — сыто проурчал Шастун и растянулся на кресле, поглаживая приятно потяжелевший живот. — Что они туда, интересно, добавляют такое вкусное? — Сейчас глянем, — пожал плечами Попов и открыл поисковик. — Чего ты опять так уставился? — Вау, ты чего-то не знаешь и гуглишь! Я-таки дожил до этого момента! — парень посмеялся и с интересом уставился на собеседника. — Очень смешно, — фыркнул Попов. — В составе приправы карри: кайеннский перец, куркума и… оу. Конский дух. — Чё? Какой ещё дух? — Кориандровый! Вопросительно поднятые брови Шаста поползли ещё выше, и Попов поспешил объяснить свою мудрёную шутку: — Ну в составе карри есть кориандр, так зовут жеребца в нашем КСЦ, теперь ты сложил два и три? — Ага, четыре, — студент покачал головой, мол, такой высокоинтеллектуальный юмор отнюдь не для простых смертных. — Вообще-то пять. — Какая разница, мы не на уроке математики. Тут к слову о школьных предметах Попов вспомнил собственные учебные годы, рассказал о том, как возглавил команду КВН и как выступал со всякими юмористическими сценками. Харизма и природное обаяние, как выяснилось, у него от отца. Рассказал мужчина и о своей семье, и о родном городе Омске, и о том, как сперва по наказу родителей пошёл учиться на экономиста, а после набрался смелости все круто поменять и пойти туда, куда его тянуло. В тот момент он неожиданно для всех сделал судьбоносный выбор — и связал себя с конным спортом, о котором всегда мечтал. Диалог как-то плавно перешёл в монолог Арсения. Его артистичная, цепляющая внимание речь лилась и лилась, а Антон лишь молча слушал, наслаждался приятным тембром голоса и всё больше тонул в синеве глубоких глаз. Так незаметно и эклеры были съедены, и кофе с чаем выпито, и их визит в кафе подошёл к концу. — Счёт, пожалуйста, — прервал свой рассказ Попов, когда обратился к пробегавшему мимо официанту. — Ну, думаю, про мои первые старты как-нибудь в другой раз расскажу. Не хочу тебя грузить своей старческой ностальгией. Мужчина сказал это с улыбкой и одним глотком допил остатки кофе. Антон выразительно запротестовал: — Мне вообще-то очень интересно, то есть, ты интересный человек, и я бы ещё послушал с удовольствием, правда! — Я рад это слышать, Антош, — брюнет расплылся в счастливой улыбке, и у него потеплело на душе. Как только им принесли чековую книжечку, Шаста окатило неприятным осознанием. Ему придётся просить деньги у отца и возвращать Арсению… а впрочем, плевать. Этот вечер действительно стоил того. Но Попов молча сунул купюры внутрь книжки и встал, уже собираясь уходить. — Так, подожди, Арс. Я это… у меня с собой наличкой только вот, — парень протянул свои жалкие на фоне всего остального купюры, — я отцу напишу, он переведёт… — Нет, Антон. Мы уже об этом говорили. Забери обратно, и чтоб я больше такого от тебя не слышал. Тебе было вкусно? Было. И твоя довольная улыбка — лучшая плата для меня. Пойдем, а то предки тебя обыщутся. У студента даже щёки порозовели от такой заботы. Он точно сейчас про его хлеборезку говорил? Да кого может развеселить его нелепая улыбочка? Антон искренне не понимал, но был очень тронут. Под рёбрами как будто что-то защемило от благодарности: бабочки, светлячки или ещё какая живность, но что-то там внутри приязненно защекотало. Всё это было настолько непривычно, непонятно и неожиданно, что ему захотелось сделать хоть что-нибудь для мужчины. Он пообещал себе угостить его в следующий раз, и они будут квиты. Не в таком крутом кафе, конечно, но, может, кофе ему с пирожным купит… он же любит кофе. И эклеры. Точно! Надо угостить его эклерами! — Перестань думать в этом направлении, — пригрозил Попов, вырывая парня из размышлений. — Антон, правда. Ты мне ничего не должен. Я прекрасно провёл время, и это была полностью моя инициатива. — Я чую подвох, — хохотнул Шастун и запрыгнул на переднее сиденье. — Сплин послушаем, ты не против? — водитель включил магнитолу. — И моё сердце-е остановилось, моё сердце-е замерло, — заголосил Шаст в тон солисту, а Арсений подхватил следом. Они добрались до дома Антона удивительно (и удручающе) быстро. Попов остановил машину напротив знакомого уже подъезда и повернулся к Шасту. Так много хотелось сказать, но слов подходящих на ум не шло. Зато заговорил студент: — Спасибо тебе огромное за всё, я правда очень перед тобой в долгу, — выпалил он и опустил взгляд, нервно сглотнув. — никогда бы не подумал, что между такими разными людьми, как ты и я, может быть такой… такое… общение хорошее. Спасибо. — Да ерунда, что ты. Тебе спасибо, — Попов запрокинул голову и с улыбкой уставился на Шастуна. Кадык мужчины дёрнулся, и парень буквально физически ощутил желание прикоснуться к его гибкой шее. Пиздец, мысли идут совсем не туда. И взгляд — тоже. Антон поймал себя на том, что мельком разглядывает руки водителя, лежащие на чертовски подтянутых (и наверняка крепких) бёдрах. Напряжение искрилось в воздухе, и оба оттягивали момент прощания до тех пор, пока уже не стало совсем неловко. Первым тишину нарушил Арсений, который тоже не отличился невинностью: сам он любовался бесчисленными браслетами на тонких запястьях и кольцами на изящных длинных пальцам, которые наверняка отлично смотрелись бы на его члене… Чёрт, кажется, им обоим пора по домам. — Ну, до встречи? — кашлянув, нарушил тишину Арсений. — Да, до встречи на соревнованиях. Пока, — Антон отвернулся корпусом, и его ладонь замерла над замком автомобильной двери. — Ага, спокойной ночи, — тихо отозвался мужчина и с каким-то сожалением проводил парня, что уже собирался вылезать из машины. — Блять… забыл сказать. Ещё раз спасибо, — нервно протараторил Шаст, а потом сделал то, чего никто из них не ожидал. Шастун подался вперёд, и благодаря росту почти сразу оказался рядом с лицом Попова. Тот непонимающе уставился на парня, но не отстранился, а в следующую секунду Антон, опершись ладонью на бедро мужчины, оставил на его губах поцелуй. Это было быстрое касание, и юноша тут же отстранился, покраснел и вылетел из машины, на ходу безостановочно повторяя «прости». Но Арсения будто кипятком обдало. Губы и то место, где только что была ладонь парня, горели, а тело напряглось, сердце — застучало сильнее. Он давно не испытывал такого жара и трепета от совсем невинного касания. Мужчине потребовалось какое-то время, чтобы собрать мысли в кучу и отойти от такого неожиданно проявления благодарности. — Пиздец. Я теперь растлитель малолетних? Что это вообще, блять, было, Антон?! Как это понимать? — выругался вслух Попов и мысленно добавил в кучу вопросов следующий: «какого хуя так сильно хочется ещё, сильнее, по-настоящему, почему, блять, в памяти застрял вкус этих наверняка мягких губ и его тёплая ладонь?» До своей съёмной квартирки мужчина доехал со стиснутыми зубами и колом стоящим членом. Было немного проблематично припарковаться, когда в салоне ещё пахло шастуновским дезодорантом, который действовал как грёбаный афродозиак и только подкидывал воображению картинок. Когда Попов добрался до дома, он додумался наконец написать парню. Но тот был не в сети. А когда мужчина попытался позвонить ему, телефон студента оказался отключен. Ну, фееричное окончание ужина, нечего сказать. Спокойной ночь точно не будет, а ему вообще-то завтра выступать на соревнованиях! И как теперь спать?! Впрочем, после освежающего душа, уже лёжа в постели, Попов пришёл к мысли, что пусть даже он не выспится перед соревнованиями и не выиграет, всё равно свой маленький Гран-при он сегодня уже получил. И по иронии тут же отрубился.