***
Гермиона сидела одна за своим обычным столом в библиотеке. Она быстро закончила свою домашнюю работу и теперь отдыхала в одиночестве. Она не ожидала, что Ремус присоединится к ней сегодня. Она привыкла к тому, что Ремус избегал ее в течение двух недель в месяц, в течение недели, предшествующей его превращению, и следующей за полнолунием. Видя, что он знал о ее шраме оборотня, она не удивилась, что он старался избегать ее как можно больше, когда его отношение было ближе всего к оборотню. Гермиона предположила, что он боялся, что она узнает, кто он такой, и будет избегать его или, что еще хуже, разрушит то немногое счастье, которое у него было, раскрыв его секрет. Конечно, это было нелепо, но он еще недостаточно хорошо знал ее, чтобы поверить, что она останется его другом, даже если узнает. Он не знал ее достаточно хорошо, чтобы знать, что у нее тоже была своя доля секретов, секретов, которые могли спасти жизни. Или разрушить их. Откуда он мог знать, что она так же боялась, как и он, каждый день боялась, что разрушит чью-то жизнь? Он не мог понять, что она представляла такую же опасность для всех окружающих, как и он, если не большую. Тем не менее, она оставила его в покое. Если бы он думал, что так будет лучше, она позволила бы ему делать все, что ему заблагорассудится, пока не придет время дать ему зелье и открыть ему тот факт, что она знала. К сожалению, ему придется пережить еще несколько болезненных превращений. Она даст ему зелье только перед летними каникулами, во-первых, Аберфорт и она увеличивали свой запас зелья из Волчьего Аконита, и это даст Ремусу немного больше времени, чтобы узнать ее. Устало вздохнув, Гермиона закрыла книгу, которую выбрала для легкого чтения. Было время ужина, а она уже опаздывала. Она отложила книгу, вышла из библиотеки и медленно спустилась в Большой зал. Собиралась только для вида, а не для того, чтобы поесть, так как она совсем не была голодна. Приняв решение в последнюю минуту, Гермиона развернулась и пошла за дневником Основателей, решив прочитать его еще немного и, надеюсь, найти какую-нибудь информацию о том, как и почему она оказалась здесь. Прижимая его к груди, Гермиона снова начала спускаться по лестнице. Добравшись до лестницы на второй этаж, она остановилась, услышав шум бегущей воды и плеск ее ног по земле. Подняв ногу, она опустила голову, чтобы взглянуть на пол, заметив затопленный коридор. Вода была повсюду, стекала по лестнице и постепенно затопляла коридор первого этажа. Покачав головой, Гермиона повернулась и пошла по коридору в женский туалет. Гермиона была удивлена, что Плакса Миртл была такой тихой. Обычно, когда она заливала свой туалет, она кричала и громко ревела, чтобы все знали о ее страданиях. Гермиона осторожно положила книгу на сухую стойку и отважилась пройти дальше в туалет. — Привет, малышка Миртл, — позвала она спокойным голосом. Громкое хныканье ответило на ее зов, и Гермиона побрела туда, откуда услышала шум. Он доносился из кабинки в дальнем углу туалета. Не обычное место Миртл, но тогда Гермиона предположила, что даже призраки могут быть творческими. — Я захожу Миртл, — предупредила она и, не получив ответа, толкнула зеленую дверь. Гермиона остановилась с ободряющей улыбкой на лице, когда ее взгляд скользнул по человеку, занимавшему кабинку. — Хорошо… Ты не Миртл, — заметила Гермиона, глядя на плачущую девочку, свернувшуюся калачиком между стеной и туалетом. Гермиона опустилась на колени перед рыжеволосой девушкой и положила руки ей на колени. — Через несколько лет ты больше не сможешь вписываться в пространство между ними, так что, я полагаю, тебе следует наслаждаться этим, пока это длится, но я все равно попрошу тебя убраться оттуда. Это место не кажется самым удобным, — попыталась поддразнить Гермиона. Девушка шмыгнула носом и, наконец, подняла взгляд, ее ярко-зеленые глаза с красными ободками встретились с теплыми глазами Гермионы. — Итак, Лили Эванс, не хочешь рассказать мне, что ты делаешь, прячась в затопленном туалете Миртл? — спросила Гермиона, ее глаза внезапно расширились от шока, когда она посмотрела на воду вокруг них. — Только не говори мне, что ты это сделала? — Гермиона покачала головой. — Миртл будет недовольна. Лили хихикнула, вытирая слезы. — Миртл сделала это некоторое время назад. Я думаю, она пыталась избавиться от меня, но я на самом деле не слушала ни слова из того, что она говорила. — Так будет лучше всего. Миртл говорит вещи, которые она не имеет в виду, когда расстроена, — Гермиона, почувствовав судорогу в коленях от своего положения, переместилась в сидячее положение и положила подбородок на ладони. — Так что же тогда тебя расстраивает? Потому что я уже знаю, почему Миртл расстроена. — Похоже, ты хорошо знаешь Миртл, — заявила Лили с любопытством в голосе. Гермиона пожала плечами. — Я бы сказала, не больше, чем среднестатистический студент. Лили подозрительно посмотрела на Гермиону, но приняла ответ девушки, видя, что та явно не хочет ничего объяснять. — Так что тебя беспокоит, Лили? Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы снять это с плеч. — Это не что-то, скорее кто-то! — заявила Лили, ее голос был полон разочарования и гнева. — Джеймс Поттер! Он абсолютно отвратителен! Он всегда дразнит меня, издевается надо мной, подшучивает надо мной! Я имею в виду, ты же знаешь, как это бывает, он нацелен на тебя так же, как и на меня, и он даже знает твоих родителей, я видела тебя на платформе 9 и ¾, но это его не останавливает! — Гермиона позволила Лили продолжать, не потрудившись сказать ей, что у нее нет родителей. Просто брат. Сейчас просто не было времени поправлять ее. — Он и его друзья — жестокие, мелочные, злые маленькие мальчики, и он не заслуживает ничего, кроме самого худшего. Гермиона некоторое время молчала, обдумывая слова Лили. Хотя она была согласна с Лили, она знала, что это временно, он перерастет свою стадию издевательств, однажды он станет скорее шутником, чем хулиганом, а затем, позже, он станет мужчиной. Мужчина, о котором Лили заботилась бы. Но это было еще не скоро, поэтому Гермиона искала способ успокоить Лили, чтобы они обе могли пойти и поесть. — Зло. Да, я полагаю, что он в некотором роде злой ребенок. Не такой злой, как некоторые другие, но злой для нас. В данный момент это так. Я уверена, что однажды он перерастет это, когда-нибудь. Он просто ищет способ, которым он собирается прожить свою жизнь. Как бы банально это ни звучало, в конце концов, зло — это жизнь, написанная задом наперед. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что любой, кто злой, когда он молод, просто ищет свою жизнь и то, как он планирует ее прожить. Останется ли он злым или нет, зависит от него и от того, кем он решит быть. Мы можем только надеяться, что он осознает боль, которую причиняет нам и другим, и поймет, что это не тот тип человека, которым он хочет быть. Когда-то я знала мальчика старше меня, который был худшим хулиганом, с которым я сталкивалась, у него был выбор: пойти по стопам своего отца и стать по-настоящему злым или быть похожим на свою мать, кем-то более средним, более человечным. Все, чем он был, что делал и говорил, указывало на то, что он решил быть похожим на своего отца, но… он этого не сделал. И однажды он спас мне жизнь, несмотря ни на что. Гермиона остановилась, встретившись с растерянным взглядом Лили. — Если мальчик, которого я знала, с которым ужасно обращался его отец, смог стать относительно порядочным человеком, то и Джеймс сможет. У Джеймса замечательные родители, которые его очень любят. Он не захочет их разочаровывать. Я предлагаю, Лили, чтобы ты ненавидела его, если должна, я знаю, что в этом году я ненавидела его довольно часто, но я простила его, даже если он еще не просил меня об этом. Но я могу поспорить на свою жизнь, что однажды, может быть, через год, может быть, через пять, Джеймс подойдет к нам и попросит прощения, и я буду готова дать его ему. Не думайте, что я оправдываю его действия. Далеко не так. Он настоящий мерзавец, а его друзья — придурки, не считая, может быть, Ремуса. Я просто говорю, что он может измениться и оставить тебя в покое. — Ты говоришь не как одиннадцатилетняя девочка, — пробормотала Лили, принимая руку Гермионы. Гермиона махнула рукой, чтобы вытереть себя и Лили и отмахнуться от комментария Лили. — Наверное, поэтому у меня так мало друзей. Я слишком умственно стара для среднестатистического одиннадцатилетнего ребенка. Посмеиваясь, Гермиона и Лили вышли из ванной. Гермиона позаботилась о том, чтобы захватить свою книгу на выходе, и проводила Лили до дверей Большого зала. Лили остановилась перед дверями и повернулась к Гермионе. — Спасибо, что помогла мне сегодня, Гермиона. Без тебя я бы, наверное, все еще была там к комендантскому часу. Но мне действительно не хочется туда идти, — сказала Лили, указывая на зал. — Не могла бы ты позвать Северуса для меня? Я действительно не хочу видеть Джеймса сегодня вечером. — Без проблем, — согласилась Гермиона, направляясь в зал. — Увидимся еще, Лили. — Ты хороший друг, Гермиона. Гермиона не ответила, но продолжила свой путь, задаваясь вопросом, действительно ли Лили считала ее другом. Они редко разговаривали, и большая часть их общения происходила в классе, где они обсуждали определенные темы. На самом деле, сегодня было их первое настоящее близкое общение. Пожав плечами, Гермиона продолжила свой путь к столу Слизерина, привлекая внимание многочисленных студентов. Она шла туда, где могла видеть, как Северус Снейп ест, повернувшись спиной к столу Гриффиндора. — Привет, Северус, — поздоровалась она, остановившись. — С каких это пор она дружит со Сопливусом? — с гриффиндорского стола донесся недовольный голос. Гермиона взяла на себя смелость проигнорировать Сириуса Блэка и продолжала лучезарно улыбаться Северусу. — Гермиона Делакур, — произнес Снейп, блестяще скрывая свое замешательство. Стороннему наблюдателю казалось, что его ничуть не смущает ее присутствие. — Я хотела спросить, не хочешь ли ты присоединиться ко мне на минутку снаружи? Я помню, ты рассказывал мне о цветке, и я думаю, что нашла его! — заявила она, фальшивое волнение наполнило ее голос. — Белая Молли, о которой я упоминал на днях? — воскликнул Северус, вставая и хватая несколько булочек, подыгрывая ее игре, подхватывая то, что она делала. — Да, хотя я не уверена, что это Молли… Я просто подумала, что это похоже на то. — Ну, я могу также проверить это, мне больше нечего делать. Вместе они покинули Большой зал под недовольными взглядами группы будущих Мародеров. — Лили? — прошептал Северус так, чтобы только Гермиона могла слышать его, пока они шли. — Лили, — кивнула Гермиона. — Она ждет тебя снаружи. Она была не в настроении встречаться с Джеймсом сегодня вечером. — Спасибо, — сказал Северус, его голос звучал неохотно. Гермиона пожала плечами, когда пара подошла к Лили, которая прислонилась к стене, скрываясь из виду. — Ты спасаешь жизнь, Гермиона! Большое тебе спасибо. — Я не могла просто оставить тебя, не так ли? — Многие бы так и сделали, не желая вмешиваться. — Возможно… Что ж, я оставлю вас двоих в покое! Мне пора поесть, прежде чем все отправят обратно на кухню. Она помахала паре и вернулась в Большой зал, присоединившись к Адриану, которого сопровождала Пандора. — Наконец-то решила присоединиться к нам? — поддразнил Адриан. — Меня задержали, много дел, — пожала она плечами, ковыряя булочку. — Что ты делала с Северусом Снейпом? — он хотел знать. — Я поговорила с Лили, и она хотела увидеть его, но не осмелилась войти в Большой зал, поэтому я привела его для нее. Не в настроении болтать, Гермиона вытащила свою книгу, улыбнувшись про себя, когда заметила удивленный и слегка раздраженный взгляд, которым Пандора и Адриан обменялись друг с другом, когда увидели, что она читает то, что, по утверждению Гермионы, было ее любимой книгой. Несмотря на то, что «Хогвартс: История» всегда будет самой волшебной книгой, которую она когда-либо читала, дневник Основателей легко сверг ее любимую книгу. 27 ноября 993 года. Прошла уже неделя с тех пор, как мы с Салазаром заперлись в библиотеке и рылись в книгах в поисках информации. Хельга и Годрик пытались понять нашу жажду знаний, но не разделяют того же глубокого желания, что и мы, и поэтому просто взялись за работу, чтобы убедиться, что мы сыты и живы. Даже если бы они решили помочь нам в поисках, они не смогли бы нам сильно помочь, логика Салазара и моя намного превосходит их возможности. Они не поняли бы наш процесс поиска. Лучше всего им подождать наших выводов. Я поделилась своей теорией о наследнике Мерлина с Салазаром, и он, похоже, считает, что я права. Мы взяли на себя смелость исследовать наследников по Магии, поскольку знаем, что у Мерлина нет наследников по крови. Однако наши исследования снова и снова приводили нас к одному и тому же результату. Чтобы стать наследником по Магии, сам волшебник, желающий передать свою Магию, в данном случае Мерлин, должен быть жив и должен передать свою Магию живой и желающей ведьме или волшебнику. Мерлин уже давно мертв, хотя никто не видел его тела. В связи с недавними событиями, однако у меня нет доказательств, я бы поспорила, что его гроб покоится вместе с его книгой. Это означало бы, что если бы Мерлин действительно выбрал наследника по Магии, его наследник был бы мертв десятилетия назад. Одним из решений было бы убедиться, что его Магия передается волшебным образом из поколения в поколение. Это ослабило бы силу Магии, которую он решил передать, и было бы очень небезопасным методом, подвергая его Магию очень реальному риску исчезнуть до того, как она достигнет места назначения. Мерлин не стал бы прибегать к такой сомнительной технике. Должно быть, он нашел способ обойти это. Но независимо от того, сколько книг мы с Салазаром проглотили, мы не можем найти решение, хотя ощущение, что ответ находится прямо у нас под носом, щекочет наши умы. Салазар расстраивается, а я волнуюсь. Напряженность между всеми нами растет, несмотря на попытки сохранить дружеские отношения. Жажда знаний может просто уничтожить нас, прежде чем мы сумеем это понять. — Ровена Равенкло***
Гермиона держала в руках маленький велюровый мешочек бордо, возясь с золотыми веревками, которые удерживали его закрытым. Это была среда, как раз перед летними каникулами, и Гермиона ждала Ремуса в библиотеке, зная, что у нее не будет времени увидеть его снова, и решив, что лучшего времени, чтобы дать ему первую дозу, которой, надеюсь, хватит ему на все лето, не будет. Она осторожно положила сумку на стол и толкала и дергала ее до тех пор, пока ей не показалось, что она идеально стоит на столе. Наконец Гермиона услышала, как Ремус завернул за угол в их уединенный «кабинет». Он бросил свою сумку на пол, даже не взглянув на Гермиону, и вытащил книгу, открыв ее на странице, которую он четко отметил. Он не заметил Гермиону, которая неподвижно сидела перед ним, не двигаясь, и пристально смотрела на него. Гермиона не могла решить, намеренно ли он игнорировал ощущение ее пристального взгляда, обжигающего его кожу головы, или он действительно был невежественен, но Гермиона не могла больше этого выносить и взяла на себя смелость привлечь его внимание. — Привет, Ремус, — ее голос прозвучал резче, чем она хотела, и Ремус замер напротив нее. — Привет, Ремус, — снова сказала она, ее голос был мягче и тише, извиняясь за то, что заставила его нервничать. — Гермиона, — осторожно произнес он, медленно отрываясь от книги, его взгляд ненадолго остановился на крошечном пакете на столе, прежде чем встретиться с ней взглядом. — Я ждала тебя, — сообщила она ему. — Я заметил, — осторожно проговорил он, нервно переминаясь с ноги на ногу, быстро переводя взгляд с нее на сумку на столе. — Ты знал, что у меня есть дальний родственник, который работает в области исследований и разработок зелий? — спросила она. — Эм… Нет? — ответил Ремус, его тон предполагал, что его ответ был скорее вопросом, чем ответом. — Ну, а я знаю! — нетерпеливо воскликнула Гермиона. — В настоящее время он пытается создать зелье по очень определенной причине. Что-то, чем он очень увлечен, потому что в этом замешан его самый близкий друг. — Как… Интересно? — нервно предложил Ремус. — Это так, — Гермиона согласилась, решив проигнорировать его вздрогнувший от ее возбужденного тона. — В любом случае, почти все думают, что он впустую тратит свое время и талант. Я думаю, он гениален! Он жертвует своей жизнью, чтобы помочь своему другу. И в последнее время он думает, что действительно на что-то наткнулся. Он никому не рассказывал, только своему другу и мне, потому что я заговорила с ним об этом на Рождество и рассказала ему некоторые вещи, которые заставили его поверить, что он может мне доверять. Он несколько раз тестировал зелье, и хотя оно не идеально и не закончено, оно работает достаточно хорошо, и когда я спросила, можно ли мне немного, он согласился, он решил, что еще один испытуемый не повредит. То есть, если ты согласен. Он проверил это на пяти других, и ничего плохого никогда не случалось. Ремус наблюдал за ней широко раскрытыми встревоженными глазами, предчувствие наполняло каждую его клеточку. — Все, что ему осталось сделать, это точно настроить его, все эксперименты закончены. На самом деле он делает это для меня только для того, чтобы помочь тебе. — Гермиона, — перебил Ремус. — Что это такое? — Мерлин! Я тебе еще даже не сказала! Как глупо с моей стороны! — заявила Гермиона, придвигая бархатный мешочек ближе к нему. — Взгляни. Поколебавшись, Ремус взял пакет, открыл его и сунул стеклянный флакон себе в руку. Он развернул его, пока не смог прочитать этикетку, и замер, увидев слова, которые разобрал. — Волчий аконит, — выдавил он, встретившись с полным надежды взглядом Гермионы. — Это поможет тебе, это должно облегчить полнолуние для оборотня. Я бы хотела, чтобы ты поговорил с моим двоюродным братом и, возможно, встретился с несколькими другими волками, взявшими его, но это слишком рискованно. Он хочет оставаться полностью анонимным до тех пор, пока публично не выпустит зелье. Он доверяет мне и, следовательно, тебе, чтобы сохранить существование этого зелья и то, откуда ты его получаешь, в полном молчании. Никто не должен знать. — Ты, должно быть, ненавидишь меня, — пробормотал Ремус, ища в ее взгляде хорошо скрытое отвращение и страх. — Разве похоже, что я тебя ненавижу? — она бросила вызов. Он попытался найти ненависть в ее глазах, но вместо этого не нашел ничего, кроме… Ничего. Ее взгляд был полон обычной теплоты и уважения. Это был взгляд, которым она одаривала всех, даже Сириуса и Джеймса время от времени, когда они не были ее жертвами. В ее глазах не было ни намека на страх, ненависть, жалость или осуждение. Просто тепло. Тот факт, что ее взгляд был таким же, как всегда, заставил его остаться, он знал, что если бы увидел хотя бы намек на жалость или что-то еще, он бы покинул комнату, оставив зелье с ней. — У тебя есть для этого все основания, — сказал он, многозначительно взглянув на нее. Гермиона знала, что он говорил о ее шраме оборотня, о котором он слышал, как она говорила с мадам Помфри. — На тебя напал волк, не так ли? Я учуял его запах на тебе в Больничном крыле, в тот день. — Ты мог чувствовать его запах? Но с момента его нападения прошло уже несколько месяцев. — Волк оставляет свой запах на любом шраме, который он оставляет. В тот день порез все еще не заживал, так что я легко чувствовал его запах, тем более что было так близко к полнолунию. Теперь, когда рана зажила, я смог бы почувствовать ее запах, только если бы ты была очень близко ко мне и полная луна тоже была близко. Волк, который оставил тебе шрамы, он пометил свою собственность, чтобы любой другой волк, который приблизится к тебе, узнал об этом. Гермиона была очарована его словами, но испытывала отвращение к тому факту, что она была отмечена как принадлежащая этому мерзкому человеку. Ремус настороженно посмотрел на выражение лица Гермионы. — Я узнал этот запах. Это был тот же самый, который накрыл меня после моего нападения. Запах, который все еще окутывает меня. На тебя напал Грейбек. Гермиона замерла, услышав его имя, ее тело затряслось, когда она мысленно вернулась в ту ужасную ночь. — Он монстр. Ремус отшатнулся от ее слов. — Но не ты, — сказала ему Гермиона. — Ты просто Ремус, юный оборотень. — Я такой же, как Грейбек. — Не будь таким возмутительным. Грейбек не монстр, потому что он оборотень, он просто использует это как преимущество, он монстр из-за своей личности. Ты нет. Ты добрый, застенчивый и храбрый. Ты самое далекое существо от монстра, которого я когда-либо встречала. Ремус улыбнулся, явно не веря ее словам, но тем не менее позволил ей произнести их. — Ты мой друг Ремус, и я надеюсь, что ты понимаешь, что мое знание ничего не меняет. Ты всегда будешь моим другом. Если когда-нибудь захочешь поговорить об этом, не стесняйся приходить ко мне. Когда она сделала паузу, Ремус озорно посмотрел на нее, и что-то щелкнуло у него в голове. — Ты знаешь, поскольку мы оба отмечены одним и тем же волком, если бы ты трансформировалась, мы были бы частью одной стаи, а в мире оборотней это равносильно членству в одной семье, — пошутил он. — Для меня было бы честью быть частью твоей семьи, Ремус, — пробормотала она. Ремус почувствовал, как внутри него вспыхнула волна счастья и защищенности, и хотя он не мог понять, почему так внезапно почувствовал себя защищающим ее, он приветствовал это. Возможно, он не осмелится защитить ее от своих друзей, парализующий страх быть исключенным из группы мешает ему сделать это, он защитит ее от чего угодно и от кого угодно в меру своих возможностей. Пара спустилась в класс зелий, их свободное время закончилось, и урок зелий вот-вот должен был начаться. Они продолжали разговаривать до тех пор, пока дверь в класс не открылась и им не пришлось разойтись, чтобы занять свои места. Гермиона присоединилась к Адриану за их обычным столом перед Сириусом, Джеймсом, Ремусом и Питером. — Какого черта, черт возьми, ты разговаривал с Делакур? — потребовал Сириус. Гермиона притворилась, что не слышит их, передавая пустой стеклянный флакон Адриану, который передал его Пандоре, которая также разделяла их стол для приготовления зелий. Упомянутая девушка благодарно улыбнулась и собрала в него несколько сухих листьев. — Она мой друг, — услышала она слова Ремуса и представила, как он устало пожимает плечами. Гермиона опустила голову, чтобы скрыть свою счастливую улыбку при его словах. — Черт возьми, с каких это пор? — воскликнул Джеймс. — Мы учились вместе весь год, и хотя я только недавно понял, что мы действительно друзья, можно с уверенностью сказать, что мы дружим уже давно. — Ты проиграл дело, приятель, подружившись с ней, — сказал Сириус, покачав головой. — Но что бы ни плавало в твоей лодке… — Она хороший друг, — сказал Ремус в ответ, не сумев убедить своих друзей, но, по общему признанию, ему было все равно. Он был счастлив и в безопасности. Он с улыбкой покатал бархатный мешочек между пальцами. Да, он был счастлив и в безопасности, и, возможно, его превращения тоже станут лучше.