D-World

            

      Дверь открылась, в просторном зале было сумрачно, закрытые занавески на окнах не пропускали свет. Горели только несколько ламп на длинном дубовом столе. Это был главный зал острова, здесь решались все важные вопросы. Войти сюда могли не все, только управляющие, около тридцати человек.

            Чан прошел во главу стола, все молчали. Этот зал использовался только при экстренных ситуациях, за последние дни уже второй раз. Здесь были только те, кому действительно доверяли, на ком держался остров, все они жили тут уже много лет. Справа сидел напряженный Уджин, он кинул вопросительный взгляд на забинтованную руку, Чан отмахнулся. Он торопился, и Чонин не смог аккуратно наложить бинты на порез.       — Что ж, — серьезно начал Чан. — Давно мы здесь не собирались, но теперь будем наслаждаться компанией друг друга довольно часто. Порталы закрыты, сэльвы нам помочь не могут. Что у кого?       Он замолчал, передавая слово Уджину. — Сейчас на острове более одиннадцати тысяч человек, всем нужна еда и вещи. У нас есть что-то в запасе на складах, но хватит этого на месяц, если постараться, растянем на два. — Что как раз по питанию, — взял слово парень с ярко-зелеными волосами, его звали Джей, и Чан пересекался с ним пару раз. — Думаю, сейчас нужно прекратить использование автоматов. Сэльвы могут ежедневно приносить каждому необходимое количество еды. Согласно предпочтениям, мы для каждого сделаем отдельное меню, и так можно будет контролировать весь объем продуктов.       Чан сосредоточенно думал, крутя в руках карандаш. — Мы готовы выслать всем сообщения, надо предупредить, — начала говорить девушка, сидящая следом. — В тексте говорится о том, что сейчас переход закрыт, и сэльвы помочь не могут. — Главная проблема в том, что мы не знаем, на сколько это все может быть. Сообщения рассылайте, но прежде надо будет действительно убрать все автоматы. По питанию... просто каждый пусть пройдет опрос, укажет, что будет нужно. Сейчас меня волнуют бунтующие, — Чан внимательно посмотрел на девушку в конце стола. — Тех, кто нас волновал больше всего, мы, к счастью, нашли, но другие остались. Что будем делать с ними, Суен, почему здесь ты, а не Ханна?       На дальнем конце всегда сидела Ханна, она отвечала за бунтующих, всегда разбиралась с постоянными драками, компаниями и организациями, на ней была огромная работа. Но сегодня вместо нее почему-то сидела Суен, которая сюда вообще заходить не должна была.       Девушка встрепенулась и, мило улыбнувшись, поправила волосы. — Она не смогла прийти, поэтому я за нее, она передала вот это, — Суен достала листок бумаги и начала читать. — Э-э-м… узнав, что порталы закрыты, — она затормозила. — Многие в очередной раз начнут думать, что все сделано специально, — она читала довольно медленно, текст был написан в спешке и неаккуратно. — Дай сюда лист, — Чан нетерпеливо протянул руку.       Он с минуту нахмурившись читал, а потом с еще более мрачным видом задумался. — Они взбунтуются, ясное дело, но ситуация может дойти до криминала. Тут вместо порталов могут пойти реальные жертвы. Надо обезопасить жителей. — Сэльвы могут присматривать, и установим больше камер, — предложил Уджин. — Камер у нас осталось не много, но на территории их уже достаточно для отслеживания, — подал голос паренек, отвечающий за отдел контролирования камер. — Камер достаточно на территории, надо установить их по всему острову, — возразил Уджин. — Никто не знал, где была база, потому что там нет камер, — упомянул он недавние события. — Камеры нужны, — согласился Чан. — Ставьте все, что есть. Но все-таки… бунтующие. С ними будет сложно. После того как придут сообщения, они могут подумать, что мы специально придумали эту ситуацию, и порталы работают. Так, возможно, мы хотим, чтобы они больше не были их целью. — Они объединятся? — послышался вопрос с другого конца. — Скорее всего, — кивнул Чан. — Можно решить это мирным путем? — прозвучал следующий вопрос.       Повисло молчание, ответа не знал никто, всем хотелось, чтобы он был положительным, но каждый знал, что такого не будет. — Что еще осталось? — вздохнув, спросил Чан, оглядывая присутствующих. — По главным вопросам все.       Чан молча кивнул и, немного подождав, спросил. — А что с теми, кого задержали? — Усилили охрану, а так... все так же. — Хорошо, что дальше?       Собрание, если и происходило, то было долгим и всегда немного нервным. Куча нерешенных вопросов и проблем, которые появлялись одна за другой, прибавляясь к предыдущим. Это всегда было сложно: разбираться, понимать, придумывать. Но слишком необходимо, чтобы оставлять.       Они по долгу сидели, осознавая, что ситуация хуже, чем они себе представляли.       Через большие окна уже перестал поступать свет, темнота стремительно сгущалась, предвещая зимние дни. Осталось совсем немного до нового года. Пришлось включить настольные лампы, чтобы видеть того, кто говорит. Время шло, а собрание все не заканчивалось. Небольшой перерыв, чтобы позвонить или сходить за очередным стаканчиком горячего кофе, расслабить уставшие от долгого сидения мышцы или просто вздремнуть, ненадолго отстраняясь от всего, что происходит. А потом приходится опять возвращаться в реальность, решать, думать, обсуждать…       Джисон шел по длинному пустому коридору, мягкое покрытие заглушало звук шагов, на белых стенах играли тусклые лучи уже почти зимнего солнца. По дороге к палатам он так никого и не встретил, внутри было тихо. За стеклом впереди выглядывал край кровати, Хан подошел ближе. В комнате была незнакомая девушка в халате, она что-то искала в серванте, а затем вышла, не обратив на Джисона никакого внимания. Хан зашел внутрь, рядом с кроватями стоял невысокий стульчик. Хенджин лежал с закрытыми глазами, на лице была кислородная маска, а из-под одеяла выходили проводочки к большим непонятным приборам. Сынмин пока подключен ни к чему не был.       Хан тяжело вздохнул и сел.       Их связь… разве стоит все это того, чтобы отдать свою жизнь? Они настолько сильно друг друга чувствовали, что вместе проходят через все. Нужно ли это Джисону? Думать было поздно, но пока что Хан ничего не чувствовал. Все как обычно, нет чужих ощущений, как объяснял это Феликс. Он много всего говорил, и что все случается не сразу вроде тоже иногда бывает. Хан с трепетом в душе ждал того момента, когда сможет ощутить чувства другого человека, но он одергивал себя, останавливаясь на мысли, что хотел понимать именно Минхо. Каково это? Джисон терялся в догадках, основываясь лишь на рассказах Феликса.       Было немного страшно. Многие это уже делали, но не всегда все заканчивалось хорошо. Знание о том, что с другим человеком, не всегда приносило положительный эффект, пример искать не требовалось.       Джисон в очередной раз нажал на кнопку звонка. Наконец послышались шаги и щелчок, дверь открылась. Феликс выглядел не очень, мятая футболка и заспанный вид. — Как самочувствие? — спросил Джисон, заходя внутрь. — Да вроде нормально, — они прошли на кухню.       Обычно чистая и аккуратная, сейчас она представляла собой полную противоположность. Феликс устало вздохнул и сел на барную стойку, заваленную пакетиками и обертками, где-то между ними стоял открытый ноутбук. — Ого! — Джисон остановился, осматривая кухню. — Не ебись, — устало отозвался Феликс.       Хан прошел к столу, недовольно кривясь, он откровенно не любил срач, поэтому, взяв валяющийся на полу пустой пакет, начал собирать в него мусор.       Он пришел сюда только сказать, но видя, как Ликс пустым взглядом, потерянно смотрит в никуда, решил промолчать. — Хочу тоже умереть, — тихо сказал Феликс, качая ногой. — И твое время будет, только не сейчас, — поддержал его Джисон, продолжая разгребать стол. — Спасибо, — усмехнувшись, ответил Феликс.       Под всем этим завалом нашлось несколько еще нераспакованных шоколадок, пара баночек газировки и пакетик дешманских печенек. В целом все было довольно отвратительно, если считать, что другой еды на кухне не было от слова совсем. — Что ты здесь делаешь? — тихий вопрос повис в воздухе. — Не даю тебе скончаться, — проворчал в ответ Джисон, завязывая пакет мусора и ставя его у стола, вечером их обычно выставляли в коридор, а потом сэльвы все забирали. — Обкончаюсь я тут, без тебя, — Феликс устало провел рукой по пыльному столу и облокотился спиной на стену, наблюдая за Джисоном. — Именно так и будет, — согласился Хан.       Он протер столы, поставил чайник и принялся рыться в шкафчиках и холодильнике.       Раздался звонок. Джисон вопросительно взглянул на Феликса, но тот лишь непонимающе уставился в ответ. — Я никого не жду, — настороженно сказал он.       Звонок повторился, и Хан все же открыл дверь. На пороге с коробкой в руках стоял, приветливо улыбаясь, Чонин. — Ты ко мне? — Феликс наконец сполз со стола, садясь теперь на стул. — Да, ты же не против? — это больше походило на утверждение, и Чонин уверенно прошел к столу, открывая коробку. — Итак, — начал он. — Чан сейчас на собрании, он сказал, что это надолго, поэтому я пришел сюда… с тортиком, — подумав, добавил он. — Я не буду, — Феликс уже собирался уйти, но Джисон схватил его за локоть, оттаскивая назад. — Нет, ты тоже, — усаживая его обратно, настоял Хан. Феликс, недовольно подперев рукой подбородок, тяжело вздохнул и включил свой фильм, продолжая смотреть его с мрачным видом.       Джисон знал, сколько бы Ликс ни притворялся, сколько бы ни пытался держать себя в руках хоть как-то, внутри он разрывался на части, в истерике круша все вокруг, и никакие напускные эмоции и вся эта показуха ничего скрыть не могли. Хан по себе знал - он может сорваться, поэтому отпускать его было нельзя. Надо с ним поговорить, поддержать, момент был не подходящий, но чертовски нужный. — А что за повод? — поинтересовался Джисон, пока Чонин брал тарелки и чашки. — Вообще сегодня днюха Минхо, но он ненавидит этот день, поэтому мы без него. — Тебе Чан сказал? — неожиданно резко прервал его Феликс.       Чонин опешил. — Нет, я случайно услышал, — неуверенно тихо ответил он. — При нем даже не заикайся, — обратился он теперь к Джисону, на что тот лишь молча кивнул. — Ну, так что? — стушевавшись, Чонин подвинул тарелку Феликсу, на что тот устало тыкнул торт вилкой.        Хоть они смотрели и не сначала, фильм оказался довольно интересным и понятным. Огромные города, небоскребы, шумные оживлённые улицы, куча людей, дети, подростки, взрослые и старики. Джисон все это знал, все понимал и скучал. Ему хотелось вновь ощутить эту атмосферу, вдохнуть загрязненный воздух пыльных городов, услышать нескончаемый шум моторов. А ведь кто-то живет здесь уже не один год, не имея возможности ощутить атмосферу города вновь. Кто-то понимает, что это ему больше не удастся, и все они знают, что больше никогда не смогут оказаться там вновь.        Хан глубоко вдохнул, вновь возвращаясь к просмотру, они съели больше половины торта. Феликс смотрел, за все это время не проронив ни слова, иногда казалось, что он, не вникая в сюжет, витает где-то в своих мыслях.       Часовая стрелка подбиралась к двенадцати, фильм давно закончился. Найдя старенькую колоду карт, Джисон предложил сыграть. Чонин сидел на полу, Феликс развалился в кресле, почти скатившись вниз, Хан выбрал мягкий пуфик, в котором вполне можно было утонуть. Сначала играли просто, Джисон часто проигрывал, Чонин подкалывал, а Феликс просто оставался в победителях.       Раздался звук уведомления, затем второй и третий. — Это с руководства, — сразу же сказал Феликс и взял телефон.       Джисон открыл сообщения, читая последнее. Ничего нового он не узнал. Порталы закрыты, ситуация непонятная. В следующем сообщении была информация о том, что в целях обеспечения возможности существования на острове все автоматы будут убраны. В целях безопасности всех просят оставаться у себя. — Мне пора, — Чонин вскочил, собираясь уйти. — Стой, ты куда?! — остановил его Джисон. — Домой, собрание закончилось. — Ты не можешь пойти один, — возразил Феликс. — Проводи его, — обратился он к Хану. — А ты?… — Я в порядке, сейчас придурок придет, все нормально будет, — заверил его Ликс, подталкивая к двери. — Приходи лучше завтра как-нибудь, уже поздно, Чонин не может идти один.       Джисон в спешке собрался, Ян уже ждал его у двери. Феликс снова появился с коробкой в руках. — Я оставил кусочек, остальное забирайте, — попрощавшись, он отдал оставшийся торт Хану и закрыл за ними дверь.       Идти было довольно долго, но если быстрым шагом, можно успеть до полуночи. У выхода им действительно встретился Енджун и, попросив его присматривать за Ликсом, Хан пошел домой.       Ночи становились все темнее и холоднее, пар густым облаком поднимался наверх, раздуваясь холодным ветром, пальцы коченели, и по телу пробегала дрожь. Прижимая коробку ближе, Хан спрятал пальцы в рукава куртки, Чонин шел рядом.       Телефон в кармане завибрировал, но Джисон не мог его достать, оставалось не так долго, поэтому он ускорился. Половина парка прошла без происшествий, дальше нужно было сворачивать с главной дороги, к корпусам. На небольшом отрезке, где проходил узенький ручей, фонари не работали, кто-то сломал их пару дней назад, несколько починили, остальные так и не успели.       Чонин резко остановился, хватая Хана за локоть. — Скорее... — тихо сказал он и побежал вперед. Джисон пустился следом, стараясь особо не трясти коробку.       Вибрация в кармане повторилась, потом еще раз и еще. Хан бежал вперед, стараясь не отставать, они миновали темную часть, дальше находились площадка с турниками, за ней был небольшой прудик с беседкой. Чонин тихо затормозил и свернул влево от пруда, Хан молча шел следом. Тяжело дыша они шли по узкой тропинке между деревьями, откуда-то справа, где была главная дорога, слышались приглушенные разговоры.             Стараясь не шуметь, они шли вперед, телефон разрывался от очередного звонка. Наконец-то парк закончился, голоса стихли, дальше шла дорога к корпусам. — Что это было? — шёпотом спросил Джисон. — Те, кто против правил, — коротко пояснил Ян, заворачивая к своему зданию. — Напиши, как дойдешь, иначе убью. — Я не понял, — вернулся к своему вопросу Джисон. — Потом все объясню. Увидимся завтра.       Чуть улыбнувшись, Хан махнул на прощание и, дождавшись пока Чонин забежит внутрь, пошел к себе.       Чан устало протер глаза руками и встал. Все потихоньку начинали собирать папки с листами, какие-то бумажки и ручки. Собрание закончилось, но через неделю, если не будет надобности чаще, они встретятся снова. Устало, все по очереди выходили в коридор, молча накидывая куртки и теплые шарфы. К ночи должно быть совсем похолодало. Хотелось домой. Где тепло и уютно, где можно расслабиться и отдохнуть, где теперь его ждут. — Можно с тобой пройтись? — раздался сзади женский голос. — Зачем? — не оборачиваясь, спросил Чан. Он знал, что это Суен, в очередной раз пытается добиться от него внимания. — Просто я немного волнуюсь идти одна в такое время и… при нынешней ситуации… — она многозначительно замолчала. — Ну, пошли, — пожал плечами Чан, выходя последним и закрывая дверь на ключ.       Явно обрадованная Суен заметно оживилась и расплылась в кокетливой улыбке. В связи с нынешним положением дел ходить одной было действительно небезопасно.       До выхода они шли молча. Чан, нахмурившись, все еще обдумывал принятые меры, а Суен волнительно поджимала губы, крутя в руках злосчастную папку.       Морозный воздух ударил в лицо. Девушка удивленно выдохнула, обнимая себя руками, ее совсем незимняя куртка явно не помогала. Задержав дыхание, Чан снял с шеи шарф, протягивая его Суен. — Не стоит… — пыталась смущенно отговориться она. — Бери, — оборвал ее Чан и быстро пошел вперед.       Радостная маленькой победе внутри себя, девушка побежала следом, пытаясь не отставать. Шарф был теплым и мягким, таким же, как и воспоминания. Еще давно, этот шарф, улыбаясь, смущенно вручил ему Чонин, откуда-то узнав про его настоящий день рождения из того мира.       Они шли молча: Чан погруженный в свои мысли, а Суен просто не решалась заговорить первой. Идти было недолго, их корпус был крайним. — …Как ты, ну, живешь? — аккуратно спросила Суен. — Относительно хорошо, — решив, что не поддержать разговор слишком грубо, ответил Чан. — Можно я к тебе зайду? — внезапно осмелев, произнесла девушка. — Что? — делать вид, что ничего не понимаешь, было довольно несложно, но у него никогда не получалось. — Живем в одном доме, а я никогда у тебя не была, — продолжала настаивать она. — Разве мы настолько близки? — удивленно спросил Чан. — Ну, вот и познакомимся, — Суен подождала пока Чан откроет перед ней дверь в их корпус, пропуская, и уверенно прошла вперед. — Не думаю, что это хорошая идея, — очередная попытка возразить ничуть не уменьшила желания и напора девушки. — Я быстро, мне просто интересно, — вновь попросила она, внезапно цепляясь за руку. — Слушай… — уже серьезно начал Чан, планируя твердо отказать, но внезапно замолчал.       От лифта, в сторону лестницы, шел Чонин, но заметив его, остановился. Суен непонимающе смотрела на них обоих, почти повиснув на руке.       Чонин был довольно далеко, но было видно, как он удивлен. Резко сорвавшись с места, стараясь не бежать и держать себя в руках, Чонин продолжил свой путь. Лишь на мгновение Чан почувствовал бурю эмоций, но они тут же исчезли. Чонин старался отстраниться, не показывая чувств, и ему это удалось.       Наконец, резко оторвав от себя руку Суен, Чан, не обращая внимание ни на что другое, устремился к лестнице.       Было тихо и холодно. Со стороны парка раздался удар или взрыв, было похоже на выстрел, но различить не удалось. Джисон ускорился, начиная бежать, телефон все не унимался.       Наконец теплый воздух дунул в замерзшее лицо, в полумраке холла никого не было. Забежав в лифт, он прислонился спиной к стенке, прикрывая глаза. Встревоженное лицо Чонина, когда они свернули, не выходило из головы. Он определенно знал больше и, возможно, то, чего не хотел сам.       Иногда кажется, чего сложного? Просто поддержать, помочь, сказать что-то приятное. Но эта поддержка выматывает, вытянуть человека со дна куда сложнее, чем можно себе представить. Когда ты помогаешь, ты делишься своими силами, отдаешь энергию. Иногда кажется, что после такого внутри что-то пустеет, моральных сил не остается, и хочется лечь и по щелчку выключить свет и все вокруг, остановить.       Прислонив коробку одной стороной к стене, Хан кое-как достал карточку, но открыть дверь не успел. На пороге стоял Минхо. Он явно собрался куда-то идти, судя по его внешнему виду, но стоял на месте, внимательно осматривая Джисона. Сначала его взгляд был удивленным, но потом Хан прочитал в нем злобу. — Я… вот, принес тортик, — он хотел было улыбнуться, но не вышло.       Голос в голове отчетливо повторял, что он жестко проебался.       Минхо несколько секунд просто стоял, смотря ледяным взглядом прямо в глаза, а потом развернулся и, размахнувшись, бросил в стену ключи, вдребезги разбивая часы. Не обращая на это внимание, он также быстро прошел в коридор и сильно хлопнул дверью. Джисон вздрогнул, повисла тишина, и он боязливо зашел внутрь. Около десятка сообщений и столько же пропущенных от Минхо, теперь все стало ясно. Стараясь не шуметь, он разделся, быстро настрочил Чонину, убрал торт в холодильник и собрал осколки.       Хотелось спать, Хан вкрутил ручку душа до упора, резко меняя горячую воду на холодную. Он любил так делать и после такой процедуры быстрее засыпал. За окном что-то разглядеть стало почти невозможно, огни в парке выхватывали чьи-то силуэты. Чувство стыда все не покидало. Он даже свое слово сдержать не смог, снова думая только о себе.       Но мягкая кровать сейчас была самым желанным предметом.       И тут он почувствовал. Резкое чувство тревоги, заполняющее собой все. «Связь действует не сразу», - пронеслись в голове слова Феликса. Но теперь он ощутил все, что было раньше, что испытывал Минхо и почему так себя повел. Хан зажмурился, пытаясь прогнать эти чувства, но не получилось. Он ждал, переживал, боялся, а Хан так просто и эгоистично наплевал на чужие чувства. Почему-то все отговорки казались детским нытьем, когда он сам понял, что переживал Минхо.       Потихоньку все пропадало, сходя на нет, но совесть лишь разгоралась, непрерывно повторяя одно и то же. Не в силах больше это слушать, Джисон вышел в коридор, неуверенно подходя к закрытой двери. Иначе он не уснет, просто не сможет.       Два тихих удара, Минхо сидит у стола, повернувшись к двери, включена только настольная лампа.       Хан зашел. Было тихо. Минхо знал, что только что произошло и понимал, почему пришел Джисон. — Простишь? — тихо спросил он, чувствуя себя провинившимся ребенком перед родителями. — А ты думать будешь? — спросил в ответ Минхо, чуть хрипловато, но уверенно. — Не только о себе.       Джисон поджал губы, невольно отводя взгляд. — Ты можешь понять наконец, что есть те, кому ты дорог! — в его голосе слышалась горечь. — Те, кто любит тебя и переживает. Ждет в конце концов! Почему же тебе так глубоко насрать на мои чувства к тебе!!!       Не выдержав, слеза все же сорвалась, скатываясь по щеке. Минхо не обратил на нее внимание, вставая. — Я же тебя просил… — он еле держал себя в руках.       Джисон понимал, желая того или нет, он чувствовал то, что чувствовал Минхо, как переживал, через что ему пришлось пройти. Какой же он идиот, кретин, придурок… в такие моменты хотелось умереть. Чувства… Хан закрыл глаза, это было его самой большой ошибкой. Не понять, не заметить, не узнать, а потом просто вытереть ноги.       Джисон действовал по интуиции, сам того не осознавая. Он просто подошел и обнял как можно крепче, пальцами зарываясь в волосы и прижимая к груди. Закрыв глаза, он понял, просто «прости» здесь слишком мало. — Какой же ты идиот, — сказал Минхо, утыкаясь в плечо и вдыхая знакомый запах.       Ему казалось, все настолько очевидно, что понять было не трудно. Его чувства лежали на поверхности, он пытался их спрятать, но внутри они бы просто не поместились. Возможно, сейчас он все испортил, но Минхо был уверен в одном. Повторись это еще хоть миллион раз, он сделал бы также каждый из них. — Я знаю, — ответил Джисон.       Внутри все смешалось, но почему-то было тепло, хорошо, спокойно и уютно. Может, это была всего лишь их связь, но в этом Хан еще не разобрался. Он неловко отстранился и развернулся к двери. — Ты ответишь? — раздался сзади вопрос. — Мне нужно немного времени, — подумав, ответил Джисон. — Сколько угодно, — Минхо так и остался стоять посреди комнаты.       Его жизнь. Там она, возможно, была другой. Совсем. Но сейчас, прямо здесь, когда он чувствует себя, понимает и осознает, просто нельзя сравнивать эти две жизни. Хан лежал на кровати, уставившись в потолок, он знал точно - прошлое и настоящее связывать нельзя. Его прошлая жизнь навсегда осталась в прошлом, новая - еще пока неизвестно, что будет дальше, но пока это его настоящее и в нем надо жить.       Минхо… он действительно был непонятным, загадочным, странным. Джисон так и не смог определить для себя, что это за человек. Но с ним было по-другому, не как с остальными. Минхо добрый, заботливый, всегда поддерживающий и любящий, но последнее Хан всегда относил к другой категории: более простой, дружеской, понятной. Он услышал то, о чем догадывался, но не заострял внимание. Просто было странно и немного страшно.       Да еще и эта связь, когда понять не можешь, что происходит, или он просто не привык?       Джисон лежал на кровати, поджав коленки к груди и уставившись в окно. Где-то на небе были видны несколько тусклых звездочек. Звенела тишина, и все вокруг утопало в темноте ночи. Мысли крутились, одна за другой останавливаясь, замирая на мгновение, а потом перескакивая на следующую.       Хан решил, внутри он был уверен. Для себя все было просто, но вот на деле неуверенность все же не давала возможности действовать.       Боль… Внезапная и резкая. Она была не такой, как обычно, исходя изнутри и опускаясь от головы к сердцу. Как будто что-то насквозь пронизывало голову, отчего та разрывалась на части. Это было впервые, так сильно и странно. От боли перехватило дыхание, что даже встать получилось с трудом. Чуть пошатываясь, Джисон нащупал ручку двери и вышел в коридор, опираясь на стены. Так вот это каково… через это проходят все четвертые? Чонин, Хенджин, Чанбин, все они испытывали это? Каждый день проходили через такие мучения, не имея возможности это остановить…       Минхо сидел на кровати, откинув голову к стене и закрыв глаза. Рука беспомощно чуть свисала, а на лбу пролегла складка боли. На звук он не отреагировал, только чуть дернул головой в сторону, когда Джисон коснулся его руки, ничего не изменилось. Минхо сжал его пальцы и поднес руку к груди, туда, где был рисунок. Хан замер на мгновение, в нерешительности остановившись, но тут же опомнился, приложив ладонь к горячему телу. Метка горела, но жар спадал, боль начала отступать, а Джисон боялся убрать руку.       Минхо все так же лежал, закрыв глаза, но теперь его дыхание было ровным и спокойным, а лицо расслаблено. Хан неловко попытался убрать руку, но ладонь Минхо накрыла ее сверху, оставляя на месте. — Прости, — тут же извинился он, опомнившись и давая Джисону возможность отстраниться. Но Хан не двинулся. — Минхо… я решил, — сказал он. Минхо не шелохнулся, но вновь напрягся. — Все это время, здесь, я всегда хотел тебя поблагодарить, но как-то не получалось, — он неловко кашлянул. — Минхо… ты прекрасный человек, наверное, даже идеальный, и здесь для меня ты стал ближе, чем кто-либо другой. Я действительно тебе благодарен и все это… я всегда буду отвечать тебе "да". Я помогу пережить тебе боль, потому что хочу.       Повисла тишина. Минхо так и не двинулся. Но открыл глаза и внимательно посмотрел на Джисона, как будто проверяя, он ли это сказал. Это было странно. Хан чувствовал, что в нем смешалось множество мыслей и чувств, но не мог разобрать какие из них его, а какие чужие, все смешалось в один огромный ком. Волнение, радость, грусть, смелость, любовь и многие другие осколки эмоций сменялись одна за другой, путаясь и мешаясь. Джисон закрыл глаза, голова начала гудеть. — Я слишком много думаю, — усмехнулся Минхо, прикладывая руку ко лбу. — Да и ты тоже. — Это странно, — признался Хан.       Кожа под рукой постепенно остывала, переставая жечь. — Не хочешь спать? — спросил Минхо, вновь закрывая глаза и прислоняясь головой к стене.       Джисон молчал, обдумывая предложение. Но потом просто перекинул ноги через Минхо и пролез на вторую половину широкой кровати, спать действительно хотелось.       Мысли чуть успокоились, и голова перестала болеть. С улицы донесся грохот, что-то взорвалось или упало, как в прошлый раз. Хан встревоженно поднялся на локтях, пытаясь что-то увидеть в темноте. — Не обращай внимание, — Минхо вернул его на место, укрывая одеялом. Но Джисон почувствовал чужой страх и беспокойство. — Не сейчас, — поняв, что скрыть правду не удалось, Минхо лег рядом.       Они лежали друг на против друга, почти касаясь руками, и Хан знал, при касании связь усиливается, но проверить все равно хотелось. После недолгих сомнений, любопытство взяло верх. Он накрыл руку своей ладонью, закрывая глаза.       Сначала нежное тепло, а потом чувства усилились. Стало спокойнее и лучше, спать захотелось еще больше. — Непривычно, — признался Минхо.       Хан улыбнулся краешком рта и, глубоко вдохнув, уткнулся носом в подушку, пододвигаясь ближе к Минхо. — Мне нравится, — Джисон закрыл глаза. — Мне тоже. — Минхо… — Хан неуверенно замолчал, думая. — А, это так каждый раз? — Что? — не понял Минхо, поворачивая голову. — Ну, боль… это так каждый раз? — Джисон поджал губы, в ожидании ответа. Минхо молчал, обдумывая вопрос или как ответить. — Обычно… ну, обычно это сильнее, гораздо, — он замолчал, ожидая реакции.       Хан пораженно молчал. Значит работает… это не могло не радовать, но… тогда что приходилось переживать Минхо в эти моменты. Как он это терпел столько времени? Джисон закусил губу. А Чанбин… восемь лет… Хан закрыл глаза. Восемь лет терпеть эту невыносимую боль каждый день. Теперь он более чем понимал стремление Феликса помочь.       Было странно неприятно и больно за то, что Минхо приходилось переживать это одному. Хан придвинулся ближе, прижимая чужую руку к себе. — Пожалуйста, не думай об этом. Мне и так слишком стыдно перед тобой, — прошептал Минхо, но в тишине его было хорошо слышно. — Я хочу пройти через все вместе.       За окном опять что-то прогремело, но уже в другой стороне, и Минхо придвинулся ближе, обнимая свободной рукой.       Они лежали в тишине, прерываемой только спокойным дыханием, темнота окружила со всех сторон. Холод улицы пробирался в комнату, но тепло чужого тела рядом спасало вместе с одеялом. Хотя Хан не был уверен, он уткнулся в плечо Минхо, потому что просто хотелось. Сейчас так было можно. Чувствовалось мягкое тепло чужой руки в своей. Джисон быстро уснул, ощущая только умиротворение, усталость и любовь. — Где ты был? — как во все последнее время, мучительно устало и почти без эмоций произнес Чан. На большее он способен не был.       Чонин не ответил. Не дожидаясь, Чан прошел в свою комнату и сел на край кровати, закрывая лицо руками.       Плохо — мало что могло сейчас описать. Голова кружилась, а сил что-либо сделать не было. Жить за счет кофеина долго не вышло, организм требовал нормального сна и отдыха, а из-за постоянного стресса нервная система была не в лучшем состоянии. Проблемы только начинались.       И это была первая ночь.