D-World

      Утреннее, тусклое, холодное солнце заглянуло в окно откуда-то сбоку, не как три месяца назад, согревая, заглядывая весело и бодро. Наступила зима. Как в доказательство этого, земля была укрыта слоем снега.       Рядом еще спал Минхо. Джисон вновь закрыл глаза, но сон потихоньку отступал. Было тепло и уютно. Давно, Хан уже и не помнил когда, он чувствовал себя столь же прекрасно. «А может, и не было такого», — подумал он про себя, но тут же отвлекся. Пора было вставать. Бережно приподняв одеяло, на котором в ногах сладко спал кот, Джисон взглянул на часы. Восемь часов утра, немного удивленно отметив про себя, что встал он необычно рано, Хан вышел в коридор, стараясь не шуметь. Сегодня надо было еще сходить к Чонину и навестить наконец Чанбина.       Хорошее настроение казалось таким ярким, что вряд ли что-то могло его изменить. Наконец-то выпал снег, который не растает через пару часов, а потом выпадет еще и еще, наступит настоящая зима, праздники… Джисон замер, смотря вниз, на парк, чуть дальше, через дорогу. Сердце ухнуло вниз, начиная бешено колотиться. Прям напротив здания первого корпуса, где жил Чан, часть парка и вся дорога была залита чем-то красным и не сложно было догадаться, что прямо сейчас команда сэльвов вместе с людьми убирала именно кровь. — Минхо!!! — ворвавшись в комнату, прокричал Джисон.       Минхо тут же проснулся, в непонимании смотря на него сонными глазами.       Хан схватил телефон. Два сообщения от центра. Всем оставаться дома, никуда не выходить. — Началось, — он вспомнил слова Чана, слова Минхо. Это была первая неспокойная ночь.       Посмотрев сообщения и выглянув в окно, Минхо молча прислонился лбом к холодному стеклу окна, оставляя запотевший след от дыхания. — Мы должны им помочь, — наверное, через минуту, сказал он. — Но как? — не понимая, воскликнул Джисон. — Пойдем к Чану. Только дай я умоюсь хотя бы. — Минхо вышел, а Хан пробежал обратно в гостиную, вновь смотря на сэльвов, моющих водой все вокруг здания.       Наспех сварив кофе и покормив взволновавшихся котов, которые, как не свойственно для них, проснулись, он закинул в рюкзак вещи и, нетерпеливо подгоняя Минхо, они вышли в коридор.       Руки все не могли найти подходящего места, а ладони потели, дыхание сбивалось от быстрого шага, когда Джисон отвлекался на собственные мысли. Лифт ехал слишком медленно, воздух стал слишком сдавливать легкие, вокруг было слишком жарко, и все это начинало давить.       Увиденное наталкивало на всевозможные мысли, кровь вряд ли была последней. Хан прикрыл глаза, ожидая остановки несчастного лифта. Чужая рука коснулась его щеки, но глаза Джисон не открыл. — Я понимаю твои переживания, — Минхо был слишком близко. — Но мы обещали друг другу, что через все пройдем вместе. Поэтому просто, давай вместе.       Хан кивнул и, перехватив чужую ладонь, сжимая ее в своей, они вышли в пустой холл.       Мрачный сэльв встретил их строгим взглядом. Джисон негромко поздоровался, но даже его тихие слова прозвучали как-то слишком оглушающе. Минхо достал карточку и показал сэльву. Тот поморщился, но кивнул. — Что это было? — как только они отошли, спросил Хан. — Двери закрыты, — пояснил Минхо. — Что? Но почему? — Потому что теперь все зашло слишком далеко. — А мы как? — спросил Хан, когда двери перед ними привычно разъехались. — Чан посвятил меня в кое-какие свои дела, — пояснил Минхо. — И предоставил некоторые полномочия. — Но как же остальные? — Для их же безопасности…       Но Джисон его не дослушал. Наклонившись, он сгрёб в ладони горсть снега и бросил ее в Минхо, при этом ярко улыбаясь, как будто не замечая всего вокруг. Его отношению к некоторым, казалось бы, совершенно обычным вещам, например, таким как снег, можно было только поражаться, но именно в этом и заключалось его очарование, которое было так дорого для Минхо.       Но, как-будто вспомнив о том, где он находится и что делает, Джисон снова сосредоточился и напрягся. Он посмотрел на Минхо, собираясь что-то сказать или спросить, но промолчал. Вокруг было спокойно и тихо. — Пойдем? — не дожидаясь, Хан первым вышел на дорогу. — Ты идешь? — видя, что Минхо не двинулся с места, спросил он.       Но тот все так же не реагировал, разговаривая с кем-то по телефону. Джисон вернулся. На том конце был отчетливо слышен неестественно подавленный голос Чана. Звонок завершился. — Надо, чтобы все собрались. — У него? — Да. Звони Ликсу, я попробую Чанбину.       Они быстро пошли вперед, оставляя на чистой заснеженной дороге единственные дорожки следов.       Перед зданием, дорога, край парка и клумбы были огорожены лентой. Прямо посреди дороги, на черном асфальте, лежал человек. Джисон затормозил. Вокруг копошились несколько сэльвов, всюду была кровь, по-видимому того, кто лежал на земле. Некоторые убирали красные следы с забора и листьев, другие собирались замотать во что-то тело. Правда телом это было назвать трудно, скорее масса крови, кожи и внутренностей. Позыв тошноты с трудом получилось подавить. Минхо дернул его за локоть, уводя внутрь. Но перед глазами все равно стояла эта картина.       Красный снег и расчлененное тело, на котором не осталось ни единого прежнего, человеческого места. — Кто это сделал?       Они вновь сидели за тем же столиком, но теперь думая о другом деле. — Те, кто хочет отсюда свалить, — Чан листал какие-то бумаги. — Все мы хотим отсюда свалить, — усмехнувшись, сказал Минхо. — Те, кто думает, что мы им мешаем отсюда свалить. — Но они все равно не могут! — недоумевал Джисон. — Они думают, что могут, — продолжая листать, ответил Чан.       Повисло молчание. Минхо прошел на кухню. — Где Чонин? — спросил Хан. — Наслаждается детской вспыльчивостью и ревностью, и я буду тебе очень благодарен, если ты сможешь что-то с этим сделать. У меня вряд ли сейчас получится, — не отрываясь от дела, он все так же что-то читал и записывал в свой толстый блокнот.       Дверь в комнату Чонина была не закрыта. Джисон вошел, негромко постучав. Окна выходили не на главную дорогу, чему про себя Хан искренне порадовался. Свет не горел, одежда валялась на кровати, стуле и полу, но только не лежала на месте. Повсюду были фантики от его любимых конфет и пустые упаковки из-под других сладостей. Сам Чонин, еще толком не одетый, в одних штанах, лежал на кровати, наполовину свесившись вниз, и читал лежавшую на полу книгу. Джисон закрыл дверь, реакции не было. Чонин продолжал читать, лишь иногда переворачивая страницы. Хан молча развалился на кресле, сдвинув одежду и свесив ноги через подлокотник. Он достал телефон, сохраняя молчание, но, не зная, что открыть, заходил во все приложения подряд, просматривая переписки и фотографии. И сколько бы времени ни прошло, он решил, что первым не заговорит.       Ждать пришлось прилично, настолько, что спина начала неприятно ныть от неудобного положения. Но Чонин все же сдался. — Что ты делаешь? — наконец спросил он, не отрываясь от книги. — Пришел в гости, — невозмутимо ответил Джисон. — Нет, что ты делаешь здесь? — А ты?       Чонин недовольно соскочил с кровати. — Отдыхаю. — Не похоже на тебя, — Хан наконец-то сполз на пол, потягиваясь. — Тебе-то что… — Хватит тупить, пошли к остальным. Сейчас не время обижаться. — Зачем?       Джисон молча показал ему телефон, где на весь экран была фотография недавних событий. Кто-то успел сфотографировать все, что произошло это ночью. — Это что? — Это прямо перед входом в твой дом!       Чонин ошарашено смотрел на фотографию, взяв телефон в свои руки. — Я знаю его, — приблизив фотографию, вдруг сказал он, рассматривая лицо убитого. — Мы были в одной компании. У него еще татуха на всю спину была и шрам на руке.       Отодвинув Джисона, Чонин быстро вышел в коридор, Хан последовал за ним.       На кухне сидел Феликс, рядом с ним крутился Минхо. Чан все также был занят своими бумагами, а рядом с ним, закрыв большую часть лица толстовкой и сложив руки на груди, хмуро сидел Чанбин. Вид его был не лучшим, какой-то помятый, усталый и разбитый, он, кажется, спал. — Ты его не найдешь, — заявил Чонин, подойдя к столику с бумагами. — Его ведь нет в системе, я прав? Поэтому ты копаешься тут. — Ты все-таки пришел, — Чан благодарно кивнул Джисону. — Могу и уйти, — положив руки в карманы, гордо сказал Чонин. — Нет, не нужно, — Чан вздохнул. — Да, ты прав. — Это Майк, вроде, не помню точно, как его зовут, но этот урод постоянно лез, куда не надо, — он сразу перешел к делу. — Как ты его узнал? — У него шрам на правой руке, а на фотке рукав был закатан. — И что это за человек? — продолжил Чан, записывая. — Самый омерзительный из всех, кого я встречал. Всем он не нравился, поэтому ему и выпала такая участь. — Ясно, — протянул Крис, сцепляя руки за головой. — Это все? — Нет… — Чонин задумался. — Я как-то слышал разговор одних из группы. Он… — оглянувшись, он немного помолчал, что-то обдумывая, а потом тихо, но решительно продолжил. — Мы можем поговорить наедине?       Чанбин, кажется, уже давно уснул, развалившись в кресле. Феликс, Минхо и Джисон возились на кухне, не обращая на них внимание. Чан настороженно кивнул. Они прошли в его комнату.       Чонин, переминаясь с ноги на ногу, как будто попал в незнакомое место совершенно один, не знал куда себя деть. Сначала подойдя к окну, взглянул вниз, где уже вероятно не было никаких следов недавнего преступления, прошелся обратно, взволнованно потирая ладони, и наконец остановился. — Я не могу тебе это рассказывать, — начал он. — Майка все не любили, но сделать ничего не могли, пока он с ними. Свои — значит свои. Таково главное правило. За предательство выгоняют, а не своих уже можно и убить. Если это произошло, значит он уже не был в группе, но вот причину ухода я не знаю.       Чан стоял у двери мрачнее тучи. Чонин подошел ближе и, сев на край кровати, продолжил. — Поэтому почти никогда никто не уходит, — уже совсем не уверенный в том, что поступил правильно, рассказав все, Чонин замолчал. — Я ценю то, что ты мне это сказал, — чуть ниже, чем обычно ответил Чан. — Но все же, тебе следовало… — Я знаю! — тут же вспылил Ян. — И знаю, что ты хочешь сказать. Но я бы никогда это тебе не сказал, если б мог! — зло, но честно выплюнул он. — Почему? — Да потому что, не хотелось бы мне оказаться на его месте, — он ткнул рукой в окно. — Угроза была всегда. — Тебе угрожали?! — было видно, как его тело напряглось. Челюсти сжаты, а на руках проступили вены. — Они всем угрожали! Это очевидно. Я знаю многое и о многом молчал. Так же, как Хенджин, поэтому я его понимаю. Пока молчишь — будешь жить. — Но ты видел, что с ним случилось, когда все выяснилось! — Да!!! Они оба умрут в любом случае! Их уже не спасти, но эта смерть произошла позже той, которая была бы неизбежна, после его рассказа правды! — Да как ты можешь такое говорить?! — Могу, потому что знаю! Я сам видел, — Чонин затих. — И зачем же ты мне это рассказал? — уже спокойнее спросил Чан. — Потому что теперь смертей не избежать. Умрут десятки людей, если ты это не остановишь. — Но как?! — негодуя, воскликнул Чан. — Я не знаю. — А что ты знаешь? — Знаю, что теперь тоже умру, — бегая уже влажными глазами по комнате, ответил Чонин и отвернулся, не желая показывать, что сожалеет.       Но он бы рассказал. В любом случае, рано или поздно, правда все равно бы вылезла. — Ты не умрешь, — твердо заявил Чан. — Пока я жив, не умрешь и ты.       Он подошел, садясь рядом, и благодарно положил руку на плечо, наклоняя Чонина к себе. — Спасибо, что рассказал. Это действительно важно лично для меня. — Я знаю, — кивнул Ян. — Всегда знал.       Они вместе легли. Чан, не в силах больше пытаться, уснул, а Чонин, придвинувшись, молча рассматривал его лицо, стараясь запомнить каждую клеточку. Только рядом с ним он чувствовал настоящее тепло, не то колеблющееся на грани чувство легкого холода, при котором еле удавалось уснуть. Это тепло само клонило в сон, успокаивало и оберегало. — Ну что ж, у нас есть хлеб. — Наконец сказал Джисон, осмотрев холодильник.       Минхо открыл одну из полочек, над столом. — Тут обычно лежали конфеты, — разочарованно сообщил он. — Но теперь здесь поселился Чонин.       Феликс сполз со стула и выключил свет в гостиной, гореть остались несколько лампочек на кухне. Оказывается, Чанбин уснул. Джисон внимательно следил за другом. Тот прошел в коридор, а потом вернулся с пледом и, бережно укрыв им спящего парня, вернулся на свое место.       Хан с Минхо переглянулись, обоим было лишь жаль, но сделать они ничего не могли. Феликс молча сидел, глядя, как равномерно, но тяжело поднимается грудь Чанбина, и о чём-то думал. Тихо, кротко, принимая тот факт, что он не может сесть рядом и помочь. Взять на себя хотя бы часть, сделать все возможное ради того, чтобы Чанбин прожил еще хотя бы один день. — Больше вообще ничего нет?       Минхо покачал головой. — Ну что ж, пробуем новую систему обслуживания, — Джисон достал телефон. — Проверим.       Первым появился сэльв Минхо. Эдис, как оказалось, был весьма веселым и шумным. Потом подоспел и Рунат, он молча вручил Джисону коробку и, оглядевшись, кивнул Эдису. Последним появился Эвик, который с любопытством проковылял к Феликсу и с неким непониманием встал рядом с ним. — Там неплохо, — вдруг сказал он, смотря на Чанбина. — Не переживай. — Все равно, — после долгого молчания, голос был хриплым. — Мы больше не встретимся.       В трех коробках лежали три разные вида завтраков, объединив которые, они поняли, что хватит тут на всех. — Неплохо, — присвистнул Джисон, осматривая пакетик с булочками. Он выбрал клубничные.       Ассортимент впечатлял, каждое блюдо можно было выбрать из довольно длинного списка, но все вместе включало в себя основное блюдо, напиток или, по желанию, два, что-то на десерт, любые виды дополнительных джемов и всего прочего, а также фрукты и овощи и булочки. — Действительно, лучше, чем я себе представлял, — согласился Минхо. — Не сдохнем. — Я ставлю чайник, ты позови остальных.       Минхо недовольно поморщился, но все же пошел. За дверью было тихо. Пару раз постучав, но все так же ничего не услышав, он вернулся на кухню. — Позже пожрут, — сказал он и первым сел за стол. — Ликс… поешь, — Джисон посмотрел на все ещё неподвижно сидящего друга.       Тот мотнул головой в ответ, продолжая разглядывать что-то перед собой. — Так нельзя, — вновь заговорил Хан. — Когда в последний раз ты нормально ел?       Феликс опустил взгляд, пытаясь сдержать себя. Он не помнил, когда точно последний раз хотел есть, когда не запихивал в себя хоть что-то лишь ради того, чтобы жить. Не ради себя, но ради Чанбина. А ведь ему не нужна его жизнь, ему плевать на то, кто такой Феликс и что он чувствует. От одной мысли о смерти хотелось отойти и блевануть. — Ликс, — включился Минхо. — Пожалуйста, ради него.       Да, все это время он только и делал, что жил ради него. Это были те слова, повторяя которые он мог пойти на все.       Феликс кивнул и медленно встал, его пошатывало из стороны в сторону, а голова начинала кружиться. Джисон тут же всунул ему в руки чашку. — Наврядли мертвым ты сможешь что-то сделать, — сказал серьезно Минхо.       «Какая разница». — Живи, пока можешь.       «А смысл?» — Ты ему дорог, — добавил Джисон.       «…» — Феликс перестал жевать. — Тогда бы он согласился, — тихо сказал он. — Поэтому и не согласился, — возразил Минхо. — Эгоистичный кретин, — Феликс встал, но крепкая рука Джисона вернула его на место. — Даже если так, все равно ешь. — Да, выводите патруль, — Чан, стараясь не шуметь, вышел в коридор, тихо прикрыв дверь. Он знал, что сегодня ночью Чонин так и не спал, вновь и вновь пытаясь побороть холод, теперь же ему стоило восполнить силы. Остальные сидели на кухне. — Пятеро на участок, — решать все вопросы теперь приходилось по телефону. — Если людей будет не хватать, возьмите из запасных, но только после проверки.       Постоянные звонки в любое время суток, но этого было не избежать. Все проблемы проходили через него, напрягая и усложняя всю ситуацию. Сейчас главное выяснить, кто они и где прячутся.       Чан сел за стол, и перед ним тут же появился кофе. Сомневаясь, он все же отодвинул чашку в сторону, под вопросительный взгляд Джисона. — Он их уже сотню выпил за неделю, — пояснил за него Минхо, и Хан тут же в шоке вылил напиток в раковину. — Все?.. Да, пока, — Чан наконец закончил говорить и пододвинул к себе коробочку с салатом. — Думаешь, они прячутся? — спросил Минхо.       Чан непонимающе взглянул на него исподлобья. — Ты даже можешь не знать, что кто-то чужой под твоим носом. — Что ты имеешь в виду? — все еще не понимал Чан. — Мы проверяем каждого, прежде чем взять на работу, и отслеживаем их передвижение. Информации о людях куда больше, чем ты думаешь. — Тем не менее вы не можете найти зачинщиков. — Мы пытаемся. — И что уже есть? — Минхо заинтересованно заглянул в телефон. — Тут, — Чан тыкнул пальцем где-то на карте острова. — Одновременно засветились двое подозреваемых, затем здесь… — он указал на рощу у подножия гор, мимо которой они шли с Джисоном. — Предположительно, тоже была встреча, и таких мест много. Каждый раз они выбирают место и время и встречаются. Разумеется, их больше двух, предположительно, около пятидесяти. Мы пытались просить следить сэльвов, но выяснили одну интересную вещь. Дальше определенного участка сэльвы зайти не могут, и все встречи происходят именно за пределами этой территории. — Значит они знают… — Минхо смотрел на карту, рядом молча стоял Джисон. — И что это за место? — Предположительно, оно находится здесь, — Чан указал на карту пальцем и немного приблизил.       Джисон взглянул на Минхо. Это была та самая поляна. — В радиусе двух-трех километров от этого места, там, где заканчивается дорога. Дальше сэльвы не заходят. — Вы были там? — Минхо интересовался невозмутимо спокойно. — Да, но ничего, обычная поляна.       Джисон отчетливо помнил каждую деталь. Каждое красное дерево с прозрачными листьями, каждый отблеск луны и окружающий их свет. Внезапно захотелось снова туда сходить.       Минхо продолжал молчать, только предостерегающе глянув на Хана. — Ничего необычного? — Нет, а что? — Ну, должна же быть причина ограничения территории, — пожал плечами Минхо. — Этим мы займемся чуть позже, когда решим главную проблему.       Минхо удовлетворенно кивнул и чуть улыбнулся, Джисон в замешательстве пытался понять его намерения. — Почему ты ему не рассказал? — как только они остались наедине, спросил Хан.       Чан только что ушел к себе, Чанбин все также спал, а Феликс вышел, под предлогом желания побыть с самим собой. — А ты хочешь, чтобы он узнал? — Это им поможет! — на мгновение задумавшись, ответил Джисон. — Они нас не поймут… — Минхо перешел почти на шепот. — Только мы видим то, что там находится. Я не знаю почему, — предупреждая вопрос, заявил он. — Не знаю, с чем это связанно, может быть, видит кто-то еще, но мы уже выяснили, что место это непростое. — Джисон молчал. — И что мы будем делать?       Минхо оперся о столешницу, скрестив руки на груди, и закусил щеку изнутри, чуть сощурив глаза. — Я не до конца еще разобрался, — начал он. — Они придумали весьма непростую систему… — Джисон напряженно ждал. — Но, вроде, по желанию, обед можно приготовить самим, просто доставят нужные продукты.       Хан непонимающе замер. — Ну что?! — воскликнул Минхо, взмахивая руками. — Обед сделаем сами. — Но мы только что завтракали, — раздраженно возразил Хан. — И ты не ответил. — Завтраки тоже можно готовить самим, кстати, — как будто не услышав вторую часть предложения, заметил Минхо и отвернулся к столу, открывая шкафчики.       Джисон, поняв, что ничего не добьется, вздохнул и ушел в гостиную, присоединяясь к Чанбину.       Телефон недовольно звякнул. Этот звук уже стал знакомым, но неприятным — сообщение от управления. Теперь ожидать можно было только неприятных новостей, лишь надеясь на что-то невозможное.       Всего лишь очередное предупреждение, никуда не ходить и остальное. Хан закрыл глаза. Минхо возился на кухне, рядом неровно дышал Чанбин, слышен был сильный ветер. Больше звуков не было.       Прошел, может быть, час или больше. Джисон открыл глаза. На улице уже темнело, но для зимы это было вполне нормально. Часы тикали во тьме выключенного света, и только маленькие лампочки с кухни еле освещали стену, но время все равно было не разглядеть. На нем заботливо лежал теплый плед, принесенный, вероятно, Минхо. Телефон разрядился, и Джисон неохотно встал в поиске зарядки. Нужно было попросить Руната принести кое-какие вещи из дома, но делать этого не пришлось. Минхо нашелся в гостевой комнате, он заправлял большую двуспальную кровать, а на полу лежали два рюкзака с вещами Джисона. — Думал, тебе пригодится кое-что, — сказал Минхо, не отрываясь от своего занятия. — Чан сказал, что домой вряд ли удастся попасть.       Хан отвернулся к окну. — Насколько все серьезно? — Слишком, — тревожность в голосе скрыть не получилось. — Мы спим тут, — сменил он тему. — Феликс у Чонина, а Чанбин захотел в гостиной, но я сомневаюсь, что он не свалит от сюда. — Где Чан? — Джисон смотрел, как в парке загораются фонари, освещая дорожки, по которым никто не ходит. Еще пару дней назад по ним спешили домой десятки людей, стремясь согреться, встретиться с друзьями, посидеть в теплом кафе и выпить чего-нибудь горячего. А теперь только снег, пролетая на свету, блестел, мягко ложась на холодную землю. — Он ушел, — Минхо задумался. — Не знаю, вернется сегодня или нет. От сегодня можно ждать чего угодно…       Феликс и Чонин разложились на диване, включив телевизор. — Мультики? — Минхо, засунув руки в карманы спортивок, недоуменно поднял брови. — В них хотя бы нет реальной жизни, где нет нас, — задумчиво произнес Чонин.       И это было чертовски правдиво. — Да ладно, я прикалываюсь, — Минхо запрыгнул через спинку дивана, двигая Феликса на середину, и присоединился к просмотру.       Джисон сел рядом, вспоминая сюжет мультфильма, что-то зимнее, кажется, рождественское, но вспомнить точно не вышло.       Чанбин появился из ниоткуда, тенью пройдя сзади и сев на свободное кресло.       Феликс напрягся, но виду не подал, остальные лишь удивленно покосились на мрачного Чанбина, который увлеченно смотрел на экран, но никто ничего не сказал, продолжая коротать время, как могут.       За первым пошел второй, тоже новогодний и праздничный, затем, путем голосования, включили уже не зимний. Снег сменился цветами, темнота светом, а настроение осталось прежним. Джисон чувствовал себя так, будто он сам живет в подобном мультике, где нет ничего настоящего, нет реальной жизни, нет действительности. Ему хотелось вернуться назад, щемящее сердце чувство, от которого хотелось не просто плакать, а выть, но сделать ничего невозможно. Безысходность — так это называется.       Только когда стрелка часов перебралась за десять, а за окном не было ничего, кроме темноты, они наконец закончили, и потягиваясь начали вставать.       Джисон вернулся в комнату. Спать не хотелось, но делать было нечего, Чан так и не вернулся, но позвонил, сообщив, что пока все нормально, больше он не сказал ничего.       Забравшись под одеяло, Хан скучающе листал ленту галереи, но и та наскучила, не оставляя ничего, кроме собственных тяжелых мыслей.       Пусть прошло и не очень много времени, с тех пор, как он сюда попал, но оно пролетело незаметно. Казалось, только вчера он открыл глаза в новом мире, нашел друзей, нашел себя и исполнил новую мечту. Они столько раз гуляли, смеялись, шутили, он выступал на сцене, ходил в клубы, пел, даже танцевал, почти каждый день гулял по вечерам и просто наслаждался. А теперь, в одно мгновение, все это исчезло, будто и не существовало никогда. Остался только мир, но не настоящий. Остались друзья, но и те изменились. Остался Джисон, теперь совсем другой.       Из мыслей его вывел Минхо, который внезапно появился перед ним. — Ты где? — улыбаясь, спросил он. — А? — О чем думаешь? — Минхо лежал на спине, смотря на идеально белый потолок. — Просто, обо всем, — решил поделиться Хан. — И как оно? — Фигово… — А поточнее? — Минхо повернул голову, смотря внимательно и немного серьезно. — Весьма прискорбно, — ответил Джисон.       И прямо сейчас, во всем этом мире, да и не только в этом, во всех мирах, единственной опорой был Минхо. Только он мог пожертвовать всем, ради него, прийти куда угодно и когда угодно, в любую погоду, оставив все свои дела, и одной лишь этой улыбкой убить все его сомнения и заботы.       Тишина не была неудобной.       Минхо устало прикрыл веки, но тут же вновь взглянул на Джисона, заглядывая в глубокие глаза.       С тех самых пор, когда он впервые увидел того испуганного, тихого мальчика, который искал выход, совершенно не понимая, что с ним и где он находится; когда он, весь промокший, притащил бедного котенка; когда он пел, и каждое слово задевало сердце, отчего глаза наполнялись слезами; когда завороженно смотрел на огни домов, на прозрачные, красные листья, как светились его глаза, там, внизу, где тихо плескалась вода о края деревянных мостков… Он был прекрасен. С тех самых пор, сердце Минхо принадлежало тому самому мальчику, с большими грустными глазами.       И уже в тот момент он мечтал всего лишь об одном, перед сном представляя… — Я хочу поцеловать тебя, — тихо, почти неслышно сказал Минхо и, не веря, что произнес это, замер.       Ответила тишина, звеняще и больно. Минхо отвернулся, снова разглядывая потолок.       Джисон смотрел ошарашено, повторяя про себя одну и ту же фразу, которая казалась его воображением. На мгновение он засомневался, что ему это привиделось, но это было даже неважно. — Минхо… — он сглотнул, — Я не против.       Он сказал… и наконец выдохнул, но не успел вновь открыть глаза, как его губ коснулись мягкие и теплые губы Минхо.       Реальность отошла на второй план, оставляя только их вдвоем и нежный, мягкий, теплый поцелуй, в котором слились и взорвались вместе их яркие чувства.