***
Ночь выдалась снежной и темной. Ветер выл за окном, стучал в окна, пытаясь пробраться внутрь. Где-то на озере спокойно колыхались сэльвы, а остров спал, видя во сне завтрашний праздник; и с первыми лучами солнца, когда все успокоилось, кто-то с нетерпеливой радостью уже куда-то спешил, огибая копошащихся повсюду сэльвов с лопатами. Наступил самый волшебный день в году. Потихоньку на улице начали появляться люди, не сдерживая улыбки, они открывали уже подготовленные ларьки, включали гирлянды и, взяв себе стаканчик кофе, доставали, уже давно подготовленные подарки близким. В центре поправляли сцену, после ночной бури, а елка блестела разноцветными огнями. Вокруг лежал снег. На улицу кучей вывалились все сразу. Феликс, Чан с Чонином и Минхо с Джисоном. Они только что сидели в небольшом кафе, где готовили невероятно ароматный кофе и обсуждали планы на праздник. Все было, как у всех. Целый день веселиться и праздновать, только у Чана был небольшой списочек дополнительных задач. Но в новый год можно было не волноваться, сегодня никто не устраивал беспорядков, сильно не нарушал правил. Так почему-то было всегда, и многие из первых начинали верить в чудеса, когда ночью им не приходило оповещение о драках, беспределе или других кошмарах. Весело болтая о предстоящем дне, они на время попрощались и разошлись до вечера. Чонин отправился с Чаном к главному зданию, Минхо с Джисоном решили прогуляться внизу, у ледяных стен, а Феликс, решительно набрав полные легкие воздуха, зашел в непривычное здание четвертого корпуса. Здесь было тихо и, казалось, немного темнее, чем в других местах, а может, это страх останавливал его. Но не сейчас, давно уже понял Феликс и в нерешительности замер у темной, незнакомой двери. Чанбин открыл не сразу. Сначала он молча смотрел на него нечитаемым взглядом, а потом, нехотя все же отошел, шаркнув негнущейся ногой по полу. Ликс хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле, и тяжелый выдох вырвался наружу. — Зачем ты пришел? — знакомый голос вывел из оцепенения. — Сказать… — теряясь пролепетал Феликс, застыв в проходе. — Ну так говори, — Чанбин подождал, пока тот нерешительно шагнет вперед, и закрыл дверь. Внутри было прохладно. Комнаты в темных тонах, свет, из закрытых шторами окон, внутрь почти не попадает. Везде чисто и нет лишних вещей, с первого взгляда даже могло показаться, что их здесь слишком мало, но нет, тут присутствовал некий минимализм, но достаток. Все это сбивало с толку. — Есть хочешь? — смирившись, спросил Чанбин и, больше не дожидаясь каких-либо слов, прошел на кухню. — Сколько? — все же спросил Феликс, садясь за стол. — Что сколько? — притворился Чанбин. — Сколько осталось? — уточнил Ликс. Короткий вздох. Он пытался не думать о плохом. — Не знаю, — пожал тот плечами. — Может, месяц, или неделя… может, день. Феликс закрыл глаза, сжимая челюсти, чтобы подавить неприятное чувство внутри. Как будто что-то безысходное. Это было невыносимо — жить, не зная, когда умрешь, но смерть неизбежна. Они пару минут сидели молча, думая, что сказать, или просто промолчать. Тихо приближалась новогодняя ночь. Но все же смиряться Феликс не хотел. — Ты же знаешь… — еле слышно прошептал он, но по внимательному взгляду Чанбина понял, что тот все же услышал и давно понял. Чувства скрывать никогда не получалось. — Конечно… — и опять молчание. Чтобы собраться. — Поэтому так и поступаю, — продолжил Чанбин. Они сидели друг напротив друга, избегая встречаться взглядами, поэтому наблюдали за белым пейзажем в окне. — Да, я знаю, — опустошенно сказал Феликс. — Не надо, — уловив его настроение, быстро начал Чанбин. — Ты мне дорог, поэтому я и не могу позволить тебе страдать из-за меня. Феликс, нахмурившись, молчал. Как бы хорошо он ни понимал чужие слова, отступить было слишком сложно. — Я все равно буду желать тебе помочь, — твердо сказал он. — Это бессмысленно. — Ну и пусть. Зато я смогу чуть меньше винить себя в твоей смерти. Чанбин опустил взгляд в стол, потирая руками чашку. — Не смей винить себя, — выделяя каждое слово, сказал он. — Не могу. Оба замолчали. Время тянулось, а закончить диалог так никто и не решался. — Тебе пора, — наконец, затаив дыхание, нервно выдал Чанбин. — Да… — Феликс встал и молча вышел за дверь, так и не попрощавшись. Он сюда ещё вернется.***
Когда огни начали светиться ярче, а все вокруг окутала вечерняя полутьма, стрелки часов добрались до девяти. Джисон, воодушевленный после похода на ярмарку внизу, влетел в знакомое кафе, садясь на свое любимое место у окна. Следом так же быстро влетел и Минхо, садясь рядом. Остальные уже были на месте. Как всегда: решить куда пойти, взять что-нибудь с собой и поспешить на праздник. По обе стороны главной дороги парка, прижимаясь бочка’ми друг к другу, стояли небольшие ларёчки. Тут были конфеты, печенье, маленькие украшения, коробочки и многое другое, от чего глаза разбегались в разные стороны. Везде играла музыка, и во всем этом совсем забывались все сопровождающие проблемы. Джисон рассматривал вырезанные из дерева фигурки людей, животных и домиков со всем внутренним устройством, рядом стоял целый миниатюрный городок, дальше продавались бенгальские огни и хлопушки. В большинстве таких лавочек, как и всегда, можно было не встретить продавца, а лишь сбоку заметить камеру и прикрепленные к полкам товары. От такой системы можно было не ждать своей очереди оплатить, а сразу отправиться дальше, желая заглянуть в каждый маленький домик. Тут же, среди толпы людей, ходили и сэльвы. Это был единственный день в году, когда все собирались вместе. Не было разделений, настороженности с той или другой стороны. Джисон достал телефон, набирая Рунату. — Ты же собираешься прийти? — спросил он, дожидаясь, пока Минхо выберет что-то из бижутерии. — А ты меня приглашаешь? — ехидно ответил веселый голос. — У елки, — закончил Хан и сбросил вызов. Минхо недовольно поморщился сзади. — Зачем ты его позвал, — начал ворчать он. — Только вручу подарок, — успокоил его Джисон и направился к елке. Вокруг без конца фоткались у зеленых веток, снизу доверху елка сияла яркими огнями, внизу лежало несколько огромных подарочных коробок. Пахло корицей, кофе и мандаринами. Сзади незаметно появился Рунат, он выглядел совсем не как обычно. Чистый пух был идеально белым и пушистым, большие глаза смотрели гордо и радостно, а чистый, выглаженный костюмчик говорил о том, что подготовился сэльв заранее. — С Новым Годом! — достав небольшой сверточек, поздравил его Джисон. Рунат тут же открыл подарок, и на его большую ладонь выпал кулончик с большим синим камнем, точь-в-точь как глаза сэльва. Также в сверточке оказалась новогодняя картинка и записка с поздравлением. — Ну давай, цепляй, — повернувшись спиной, сказал Рунат, и Джисон застегнул украшение. Покрутив в руках кумушек, он все же благодарно улыбнулся и исчез, но через секунду появился снова, уже с ответной коробочкой в руках. — А вот и тебе побрякушки, — сказал он, протягивая подарок. Хан открыл маленькую коробочку и на белой подушечке увидел небольшой циферблат с золотыми стрелками. Рядом было окошечко с датой, а по кругу шел ряд с маленькими кристалликами, переливающихся от света со всех сторон. Часы явно были совсем не из дешевых, и даже учитывая тот факт, что достались они ему бесплатно, не давал повода не восхищаться столь изысканным подарком. — Ну как? — оценивая затянувшееся молчание, спросил Рунат. — Это… это мне? — только и смог выдавить Джисон. — Нет, просто показал!.. — закатил глаза сэльв и протянул руку. — Тебе вот эта палка, — на долю секунды исчезнув, сказал он, теперь держа в руках кривой сук дерева, лежащего где-то неподалёку. Хан пропустил мимо ушей все его слова, но, наконец отмерев, крепко обнял оторопевшего сэльва. — Спасибо, — только и смог сказать он. — Ага… — Рунат смущенно улыбнулся и, чуть наклонив голову, сделал шаг назад. — А теперь мне пора, счастливого Нового Года, — махнув рукой на прощание, сказал он и исчез окончательно. Уже освободившийся Минхо теперь разговаривал с Чаном. Своего сэльва он уже поздравил, получив ярко-розовый фартук, но и в ответ Эдис нашел в коробке лишь корм для грызунов, вместе с «приятного аппетита». — Я сожру твоих котов, — сказал Эдис. — Я тебя сожру, будешь мне угрожать, — в тон ему ответил Минхо. На этом их новогодние ценности были окончены, и сэльв исчез, не попрощавшись. Это была давно уже отработанная схема, и каждого устраивал такой расклад дел. Джисон решил подойти, но затормозил, чуть не споткнувшись на ровном месте. От резкой головной боли заложило уши, а в глазах потемнело. Вскрик остался внутри, и получился только рваный вдох, боль пронзила тело, как игла. Казалось, что прошла минута, но уже через пять секунд все было, как раньше. Минхо стоял спиной, всё так же спокойно разговаривая, как будто ничего не почувствовал. Джисон в непонимании замер. Минхо не почувствовал. Абсолютно ничего. Но ведь они были связаны. Хан неспеша подошел ближе. — Ты ничего сейчас не почувствовал? — аккуратно спросил он. — А, что я должен был почувствовать? — не понял Минхо. — Да ничего, — тихо ответил Джисон. — Что-то случилось? — Все хорошо, — соврал Хан и улыбнулся, тут же отвернувшись. К ним подбежали Чонин с Феликсом, нещадно треся коробки. — Это еда, бенгальские огни, они тут разноцветные, хлопушки, — начал перечислять Феликс. — А еще мы взяли мишуру. — Зачем? — подошел к ним Чан. — Красивая, — пожав плечами, ответил Чонин и перекинул яркую колючую ленту через шею, как шарф. — Надо сфоткаться! — решил Феликс и подтолкнул Джисона к елке. Колючие иголки уткнулись в спину, рядом встал Минхо и Чан, спереди пристроился Чонин, а Феликс, попросив кого-то их сфотографировать, приобнял Чонина за плечо. Небо было чистым, кое-где сверкали звезды. У края парка, где уже было меньше деревьев, начали собираться компании, в ожидании салюта. Чан ненадолго отлучился по делам, контролировать весь процесс. Заметно похолодало, но горячие стаканчики не давали рукам замерзнуть. Они отошли подальше, чтобы не попасть в толпу. Феликс с Джисоном уже достали все их покупки и теперь беспощадно, один за другим, поджигали все палочки огней, пытаясь сделать лучшее фото. Вскоре к ним на помощь пришел Чонин, а потом не выдержал и Минхо. Приближалась полночь. За десять минут до двенадцати запускали салют, а потом, когда все будут готовы, на поляне у елки каждый дарил подарки друзьям. Прозвучал громкий неприятный скрип, включились колонки и громкий голос в микрофон скомандовал о начале главного момента в году. Все в ожидании достали телефоны, готовя камеры и замерли. Оставалось три минуты. Джисон почувствовал, как сзади подошел Минхо и улыбнулся, когда тот крепко обнял его сзади. Когда осталась одна минута, все громко начали считать вслух, а за пять секунд Джисон включил камеру. В небо взвились сразу несколько ослепительно-белых столбов и исчезли где-то высоко в небе, чтобы через мгновение осветить над головой все разноцветными фейерверками. Один за другим взлетали вверх и раскрывались волшебные фонтаны, закрывая собой все вокруг, они приковывали взгляд и зачаровывали каждого. Все цвета слились в один большой и незабываемый ковер. Салют длился не больше трех минут, но оставил после себя затаенное дыхание, незабываемые краски и серую дымку вокруг. Везде слышались радостные крики, а в колонках, по всему острову вновь заиграли новогодние песни и толпа двинулась обратно, к елке. Подождав пока людей станет поменьше, Феликс, подпрыгивая, направился к поляне, но сзади их окликнул подоспевший Чан. Он уже не улыбался, на лице отобразилось беспокойство и грусть. — Нам нужно сходить к ним, — подойдя, сказал он. — Куда? — не понял Чонин. — В главное здание, — ответил за Чана Минхо. Знакомый коридор, белые стены, комната и большое стекло, все как раньше. Два человека, которые до самого конца так и не смогли жить друг без друга и теперь уходили, держась за руки. Здесь уже не было громкой музыки, огней и сладкого запаха. Теперь не было улыбок и счастья на лицах собравшихся друзей, каждый думал о том, как рано или поздно они тоже отсюда уйдут. Как и когда — неизвестно было никому, так же, как и куда они потом попадут. Они уходили не спеша, постепенно угасали внутри те яркие звездочки, что светят при жизни, тихо и спокойно, вместе, они делали последние вздохи. Аппарат издал тихий, отчаянный писк, как будто хотел им помочь пожить еще чуть-чуть, и выключился, а перед ними, держась за руки, лежали два мертвых тела, в которых затихли яркие лучи жизни. Казалось, только они смогли ухватить тонкую ниточку счастья, и она беспощадно оборвалась, оставляя их где-то внизу, смотреть на лучший мир оттуда, утопая в своих слезах, потерях и проблемах. Мир был слишком жесток, что бы кто о нем не подумал. Хуже места навряд ли можно было найти для второго шанса на жизнь. Хотелось кричать, выть и разрушать все вокруг, лишь бы не было ничего, только бы ничего не чувствовать. Но лишь тихие, усталые слезы говорили о внутренней буре, где сил сражаться уже не осталось. Джисон смотрел стеклянными глазами перед собой, не видя ничего вокруг. Рядом, все так же молча стояли остальные, кто-то, кажется Чонин, не в силах больше сдерживаться, громко всхлипнул и упал в теплые объятия Чана. За ним, не стал скрывать поток слез и Феликс. Джисон не мог отвести взгляд от двух кроватей, раз за разом пытаясь вернуться в реальность, но он как-будто находился в прострации, не способный управлять своим телом. Сзади кто-то тронул его за плечо, заставляя обернуться. Это был Минхо. По его щеке тоже медленно скатилась слеза, и Хан не мог понять, почему не плачет, почему он не чувствует ничего, только… Резкая головная боль, от которой в глазах потемнело, быстрая и короткая вспышка, пронзила все, оставляя неприятные ощущения. А потом резкое желание уйти, лишь бы не оставаться здесь, только бы не идти обратно, не видеть дом, парк, лес, все это… — Мне надо уйти, — четко сказал Джисон и стремительно вышел. Его никто не стал останавливать, спрашивать, просить. Все понимали, каждый чувствовал по-своему. Вот уже радостно стукнули часы, объявляя полночь. Аппараты уже не работали, и только кондиционер тихо шумел на стене. Завтра их похоронят, но слишком сложно было принять то, что их больше с ними нет. Вот же они! Прямо тут, как обычно, сейчас откроют глаза, после долгого сна и, улыбнувшись, удивятся, что уже новый год. Нет… их больше никогда с ними не будет. Тихо друзья наконец вышли из комнаты, давая сэльвам сделать свою работу. Оставаться здесь не хотелось, в молчании они направились к выходу, уже забыв о том, какой сейчас день. Дверь в самом конце коридора распахнулась, к ним бежал Уджин. Чан ускорил шаг. — Чан, порталы! Они все исчезли, все! Их нигде нет! — Что? Все остановились, в непонимании смотря на Уджина. Почти одновременно у обоих в карманах зазвенели телефоны, и так же одновременно каждый услышал встревоженные голоса. — Они начинают открываться в других местах. В парке, ближе к озеру сэльвов! — Что происходит? — Чонин повернулся к Чану, но тот и сам не мог ничего сказать. Минхо с Феликсом молчали, не зная, как реагировать. Но оставалось лишь поспешить за старшими, гадая, что происходит. На второй большой поляне, у края озера, там, где деревья уже не росли, собрались все управляющие. Рядом взволнованно наблюдали за всем десятки собравшихся людей. На небольшом расстоянии друг от друга, один за другим, открывались порталы, постепенно образовывая большой полукруг. Но каждый из присутствующих помнил недавний случай с Даниэлем, пытаться скрыть который было бессмысленно. Порталы пугали своей необычной прозрачностью, они буквально просвечивали, и лишь свет фонарей бликовал на тонкой глади перехода. Повсюду слышались заинтересованные разговоры и догадки. — Когда это произошло? — подойдя, спросил Чан у незнакомой девушки. — Недавно, я шла домой, внезапно рядом открылся, — немного запинаясь, сказала она. — Ладно, спасибо, не уходи пока, — попросил Чан и повернулся к Уджину. — Будем как-то огораживать. Резкий ледяной ветер появился только здесь, где его обычно не бывало. Джисон бежал изо всех сил, но ни одна капелька пота даже не выступила, отчаяние нагоняло сзади, не давая дышать. Казалось, еще немного и он потеряет сознание. Кислорода не хватало, а вдохнуть не получалось, но он почему-то знал: получится, только не здесь… там. Еще раз повернув, Хан ускорился, и из последних сил сделав три шага, упал на землю, наконец вновь вдохнув воздух, опустив голову. В глазах потемнело, но потом стало тепло, все тело окутало дымкой спокойствия и уюта. Хотелось больше не двигаться, замерев здесь, в лесу. Забыть все. Прям перед ним на землю упал красный листик. Джисон поднял глаза — деревья, всегда стоявшие неподвижно, тихо теперь сбрасывали свою листву. Их огромные, низкие кроны не двигались, а с веток срывались листочки, покрывая собой землю. Хан поймал летящий листочек и в этот момент он перестал что-либо чувствовать, только яркая картинка: «Знакомые дорожки, парк, люди, все куда-то бегут. За озером видны горы, а дальше, если посмотреть левее, в сторону третьих и вторых зданий, где-то далеко, в лесу, сидит он сам, вокруг красных деревьев. Кто-то что-то кричит, а потом резкий, пронзительный звук». Джисон вновь открыл глаза. Он знал, что произойдет. Прямо сейчас. Все это, все, что происходило с ним здесь, было только ради этого. Каждая догадка все больше дополняла сюжет. Сэльвы уже огородили порталы лентой, а наблюдающие начали расходиться. Чан, засунув руки в карманы, о чём-то говорил с Уджином, когда раздался очередной звонок. — Да? — спокойно спросил Чан. — Водопады двигаются, — раздалось на том конце. — …что? — Они сходятся. Идут прямо на остров, Чан, они не остановятся, надо как-то уходить с острова! Рядом поднял и у себя трубку Уджин. — Включай сирену, — наконец ответил Чан и сбросил. Решать времени не было. — Значит… — Чан замолчал, не зная, как поступать. Порталы закрыты, никто ничего не понимает, а времени нет. В его обычно твердом голосе теперь слышна была тревога. Закрыв лицо руками, Чан опустился на землю, пытаясь успокоить мысли. Уходить… есть только один выход. Сомневаясь, он все же решился. — Убираем ленту, — сказал он и подошел к порталу. Белая гладь пугала своей неизвестностью, медленно Чан поднес руку к холодной поверхности. Все молча лишь наблюдали. Туман оказался теплым, необычно свободным и приятным. Решение пришло быстро. — Собирай всех. Срочно!!! Вокруг засуетились, люди начали бегать, а остров пронзил вой сирены. «А вот и он», — услышав уже знакомый звук, заметил Джисон. — Ты уверен? — голос Уджина дрожал от волнения. — Другого выхода с острова нет, я пойду первым. — Нет, ты лучше помогай всем, я проверю сам. Следи за сигналом. Земля под ногами дрогнула. Кто-то закричал. Водопады дошли до острова, который начал уходить вниз. Со всех сторон теперь были видны огромные ледяные стены, надвигающиеся на них. Остров продолжал опускаться, и все больше становились видны огромные льдины. Уджин шагнул вперед и исчез в переходе. Чан попытался ему позвонить. Сигнал есть. «Всем жителям необходимо в срочном порядке прибыть на место». И рядом прикреплены координаты. — Где Джисон?! — рядом появился Минхо. — Он не сказал куда ушел, наверное, сейчас придет! — начиная пропускать первых людей в переходы, быстро ответил Чан. Рядом откуда не возьмись начали появляться сэльвы, вручая каждый своему коробки. — Что это? — но те исчезали столь же быстро. Перепуганные люди спешили шагнуть в переход, они бежали к порталам со всех сторон, вставая в длинные очереди, и каждый получал свою коробку. Рядом появился и Аник. — Что там? — схватив его за руку, успел спросить Чан. — Узнаешь, — ответил сэльв и исчез. Выполнив свою работу, сэльвы появлялись на озере, как будто их вообще не беспокоило все, что происходило вокруг. Минута за минутой, бесконечный поток людей не останавливался. Вокруг стоял грохот и вой. Долгие гудки вновь прервал голос автоответчика. Уже на грани, Феликс набрал номер снова. Все вокруг суетились, спеша попасть в портал. Над островом все больше становились видны водопады, рядом волновался Чонин, боясь за жизнь обоих. Ничего не говоря, но не в силах больше ждать, Феликс сорвался с места. — Стой! Ты куда?! — закричал Чонин, бросаясь за ним. Четвертый корпус был недалеко. Большинство людей уже были на поляне или перешли. Двери разъехались, кто-то спешил с лестницы, боясь не успеть. Больше никого не было. Взлетев по ступенькам наверх, Феликс затормозил у темной двери, тут же сильно ударив рукой. Ничего. Он ударил еще. Опять тишина. Звонок не работал. Чанбин давно отключил его, из-за неприятных ощущений беспокойства. Долбанный эгоист! Феликс заколотил ладонями по двери. Чонин стоял в стороне. Долгие минуты тянулись бесконечность. Наконец знакомый щелчок, но дверь не открылась. Феликс распахнул ее сам. — Чанбин!!! Тот держался рукой за стену, из последних сил пытаясь стоять на ногах, но силы его стремительно покидали. Чонин помог поддержать падающего парня. — Надо его положить! Они помогли ему вернуться в кровать. — Тебе надо к переходам, я помогу, мы дойдем, — тараторил Феликс. Чонин вернулся в коридор, поглядывая в окно. — Ликс, — тот моментально замолчал, ловя каждое слово. — Мне уже поздно. — Нет! Я знаю… — Ликс, нет, — вновь заставил молчать его Чанбин. — Молчи. Просто послушай. Феликс, сжав губы, кивнул. Чанбин дотронулся до его ладоней, чуть их сжимая. — Поверь мне. Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Я уверен. Все это время я любил тебя так же сильно, как и ты меня. — Ты не можешь… Но Чанбин, еле заметно улыбнувшись, прижал палец к его губам, заставляя слушать. — Я знаю… Ты всегда хотел помочь и… — он сделал глубокий, тяжелый вдох, — мне тяжело говорить это сейчас и я действительно чувствую вину за то, что тебе пришлось пережить. Но я никогда бы не позволил тебе страдать. Никогда. Потому что я тебя люблю, всегда любил и буду тебя любить везде, где бы ни оказался. Феликс опустил голову, когда его глаза переполнили слезы и начали скатываться по щекам. — Я тоже тебя люблю, — пролепетал он в ответ. — Ты знаешь, осталось совсем немного времени. Тебе пора. Я уже не успею. Феликс кивнул, всхлипнув, и рукавом вытер мокрые щеки. Он все понимал, все знал, но кое-что еще не сделал. Быстро наклонившись к тёплым губам, он всего на секунду их коснулся, но этого было достаточно, чтобы умереть и родиться заново. Чтобы запомнить это на все жизнь и знать, все это было не зря. Чанбин слабо кивнул и, чуть протянув руку вперед, коснулся теплой щеки, закрывая глаза. Феликс сжал еле теплые пальцы, опуская голову, что-то огромное и яростное рвалось наружу. То, что копилось внутри месяцами, теперь не помещалось внутри. Сзади, Чонин безуспешно звал его бежать назад. Водопады были близко. — Пошли, Феликс!!! Мы должны идти! — пытаясь оттащить его от кровати, кричал Чонин. Чанбин лежал тихо, не двигаясь, кажется, спал. Его глаза навсегда закрылись, а сердце перестало биться. То самое сердце, которое так долго и упорно пытался понять Феликс, которое пытался открыть и прочитать. Но оно было слишком сложным, может, не его. Слезы было не остановить. Крик боли и ненависти вырвался наружу, заглушая все вокруг. Смысл жить исчез вместе с последним ударом сердца Чанбина. Его больше не было. Все внутри пронзила яркая вспышка боли. Как-будто что-то вырезали острым ножом и оставили лишь пустоту, страдания и память. Уже тоже не сдерживая слез, Чонину все же удалось поднять друга на ноги. — Джисон!!! В комнате было пусто. Студия, кафе, квартиры, нигде. Вновь лишь долгие гудки:«Абонент пока что не успел ответить на ваш звонок»
Минхо выбежал на улицу. Есть еще одно место, но телефон наконец отвечает звонком. Чан… — Да? — Минхо, ты где?! — Мне надо найти Джисона, — твердо. Он не отступит. Ледяные стены заканчивались где-то высоко наверху, все ближе подбираясь к ним со всех сторон. Вот они уже почти дошли до четвертых корпусов, сзади добрались до футбольного поля. Минхо затормозил. Он не успеет. Чан на том конце пытался что-то ему сказать, но это было не важно. Сбросив звонок, он побежал вперёд, навстречу ледяной глыбе. Джисон не мог понять, что с ним происходит, но уходить не хотелось. Каждый момент был пропитан лишь тишиной. Не в силах открыть глаза, он мог только чувствовать и думать. Где-то там прямо сейчас его ищет Минхо. Вот же он куда-то бежит, зовет его, хотелось крикнуть, позвать. Он бежал к нему, но было поздно, остров исчезал на глазах, оставалось только ждать. Что-то теплое внезапно коснулось его руки. — Джисон, — позвал его голос. — Рунат? — Да, это я, — сэльв, кажется, сел рядом, не убирая свою ладонь. — Я пришел тебе немного все пояснить. Сэльв немного помолчал. — Это все, что здесь происходит, случалось уже не раз. Это процесс, который мы изменить не можем. Я не могу сказать тебе пока всего или даже половины. Ты сам потом все узнаешь, немного позже… Но главное, запомни, тебя здесь больше нет. «Меня здесь больше нет», — как на повторе звенело в голове. Вспомнился новогодний вечер. Как шагая по людным дорожкам, он заметил на ком-то большую новогоднюю красную шапку с белым мехом. Потом еще долго Минхо нудно отказывался надеть это себе на голову, но сломить его удалось. Как они днем ранее сидели на самом краю острова, держась за ограждение, как играли в снегу, смотрели вместе фильм или играли с котами, готовили, даже пели, а потом, уставшие, но самые счастливые наконец засыпали. Вспомнилась крыша, балкон, их мягкие объятия и тот самый первый поцелуй. Вспомнилась сцена, когда он пел, это было незабываемо. Дорога, когда Минхо его подвез или первая ночь в квартире с котами. Внизу, где они стояли посреди воды, тогда еще было тепло. И их неудавшееся начало: напуганный Джисон, ищущий выход в незнакомом коридоре и тот самый парень с сережкой в виде кошачьей лапки. — Минхо… — Джисон!!! Джисон, где ты?! Хан сам не понял, как набрал знакомый номер, наверное, единственный, который он знал наизусть. Джисон знал, где сейчас Минхо и что делает. Если тот задержится еще немного, уже не успеет вернуться назад. — Минхо, иди назад. — Нет, где ты? Скажи, Джисон, — его голос дрогнул. — Беги назад. Меня здесь больше нет. — Джисон! — Минхо! — где-то недалеко крикнул его Чан. — Все перешли! Порталы сейчас закроются. — Минхо, все это было ясно с самого начала, просто мы не знали, куда смотреть. Это оказалась моя судьба, меня здесь больше нет. — Повторил Джисон. — Пожалуйста… не забывай, что я тебя люблю. — Джисон, нет!!! — закричал Минхо, но Хан уже не слышал. Чан пытался заставить вырывающегося Минхо попасть в портал. Огромные ледяные стены стиснули их в узкое кольцо, вот-вот готовясь сомкнуться. Джисон рядом, вот сейчас, он выбежит из-за того дерева и подбежит к ним. — Мы не можем его бросить здесь!!! — вырывался Минхо. По щекам текли слезы, горло болело. Чан, сжав губы, пытался его остановить. — Он здесь, я знаю!!! — надрывая голос, кричал Минхо. — Мы должны его найти!!! Его не было. Вопль боли и отчаянья погас в дымке перехода, прежде чем ледяные стены сомкнулись, погребя под собой остров. Его там не было… Он пожертвовал собой ради них. Отдал свою жизнь, но теперь сотни незнакомых людей могут и дальше пытаться, делать, любить и просто дышать… А его с ними больше нет…