Сады надежд

— Да, пап, я все понял. Хорошо. У меня продуктов хватит. Удачи. И я тебя… Пока-пока, — напускной веселый тон Эрвина раздавался в пустой комнате. Услышав быстрые гудки, парень тяжело вздохнул и отбросил в сторону зеленую трубку с длинным спиральным проводом. Отец не сможет приехать в этот раз. Да что же такое? В этот момент Эрвин почувствовал себя ужасно одиноким и преданым. Он, значит, старается поддержать, понимая, как отцу сложно, а тот в свою очередь никогда даже… Эрвин устало потер переносицу — жест, перенятый от матери. На улице было свежо. Туман молочной волной опускался к низине зеленого холма, а вечерний прохладный воздух невидимой простыней пеленал раздосадованный разум, отрезвлял от злобы. Далекий горизонт пылал алым, из-за чего окна низеньких домов были словно охвачены огнем. И повсюду глухая тишина, только лишь издалека иногда доносился гулкий шум центральной дороги и грудное мычание коров. Темневшие вдоль забора кусты малины привлекли внимание Эрвина — настроения готовить не было, поэтому сегодня на ужин будут ягоды. Найти их, однако, оказалось не так просто — фонарей в округе почти нет, а розовые плевочки словно специально норовили спрятаться в спасительных листьях. Наслаждаясь с боем добытой горстью сладковато-кислой мякоти, Эрвин вдруг услышал странный шум на соседнем участке — что-то упало, а затем раздался короткий крик. Эрвин, ведомый любопытством, отогнул пушистые ветки куста, заслонявшие редкие колышки деревянного забора соседей. Однако из-за наступившей темноты было практически ничего не видно — только невнятные серые силуэты покосившихся пристроек и темный проем двери. — Заткнись, блядь, — откуда-то донеслось глухое шипение. А в ответ — плохо различимое мычание, словно другому человеку зажимали рот. Глаза немного попривыкли, и Эрвин разглядел в тени проема две фигуры. Одна большая, а другая маленькая и тонкая, опрокинутая как-то несуразно через чужие колени — она отчаянно дергалась и явно пыталась высвободиться из сильной хватки, однако вместо этого получила лишь хлесткий удар по шее. — Тише, — просипел дрожащий от возбуждения голос: — Не дергайся, не провоцируй. В темноте мелькнула белая полоска кожи. С перекинутого человека поспешно стаскивали штаны. — Сука, кусаться будешь? — завопил мужчина и резко сбросил на землю небольшую фигуру. Она с глухим стуком свалилась на солому и шустро поползла на четвереньках к выходу. Однако далеко убежать ей не дали: темный грузный силуэт поставил ногу на худую спину и безжалостно прижал к земле. Дверь закрылась с громким хлопком, скрывая за собой эту странную картину. От резкого звука Эрвин, наконец, отмер. Словно очнулся ото сна. И какого черта он стоит здесь как вкопанный и шпионит, пока над другим человеком измываются? Поспешно ломая колючие ветки пахучих кустов, он подобрался вплотную к забору. Оперся ногой на нижнюю скрепляющую доску и перебрался на чужой двор. При приземлении на сырую землю правую лодыжку прострелила боль. Похоже, слегка подвернул. А что дальше? Ломиться в дверь? Так ему и открыли сразу. Неожиданно в небольшом, наспех сколоченном курятнике раздалось недовольное кудахтанье. Странное решение как-то само собой пришло в голову парня. Похоже, составлять безумные планы и хорошо анализировать пространство было у него в крови. Эрвин, ковыляя, подошел к домику и несколько раз ударил по его железной крыше, вызывая тут же громогласные возгласы разбуженных птиц. А затем просто открыл щеколду, выпуская их во двор. Перепуганные курицы, как и планировалось, начали носиться по двору и сшибать все на своем пути, творя настоящий шумный апокалипсис. Запертая дверь распахнулась, и на улицу выскочил мужчина, подтягивая на ходу штаны. Вот теперь Эрвин хорошо разглядел и узнал его. Это был сосед — отец или опекун Леви. Неудивительно, что Смит не признал его сразу, ведь он встречал этого коренастого мужчину всего пару раз и тот всегда был в нетрезвом виде, всегда на четвереньках. Леви на мужчину был абсолютно не похож. Оставалось лишь загадкой, какой красавицей должна была быть мать парня, чтобы родить от такого орка вменяемого человека. Если это действительно его отец, конечно. Брызжа слюной, мужчина подскочил к Эрвину: — Какого черта ты вытворяешь, паршивец! Его глазные яблоки отливали тускло-желтым в темноте — верный признак плохой печени. И посажены они были так неглубоко, что казалось, могут выпасть в любой момент. — К вам хорек забежал. Я, наоборот, спугнул его, — успел сориентироваться для ответа Эрвин, ему удалось даже сохранить холодный, бесстрастный тон, хотя внутри всё сжималось от страха: — На вашем месте я бы сказал: «Спасибо, милый мальчик». Обдав парня последний раз затхлым, подгнивающим дыханием, мужчина побежал ловить перепуганных кур — похоже, единственная важная ценность в этом гадюшнике. «Не ударил, и на том спасибо», — подумал Эрвин и пошел к жалостливо поскрипывающей на ветру двери — там ведь до сих пор была маленькая фигура, и ей явно нужна помощь. Открыв дверь и впуская внутрь полоску тусклого лунного света, Эрвин огляделся по сторонам. И замер от удивления. На полу сидел перепуганный соседский парень по имени Леви, главарь велосипедной шайки и обладатель самого презрительного и желчного тона в округе. Он поспешно поправил на себе футболку с порванным, болтающимся на паре ниток рукавом. — Привет, — тупо произнес Эрвин, не зная, что делать в такой ситуации. В ответ Леви сплюнул на пол сгусток пузырчатой крови и на автомате глухим голосом произнес:  — Здравствуй. Он так и не поднимался с пола, ежась, поджимал под себя оцарапанные колени. — Давай помогу, — Эрвин неуверенно наклонился и протянул руку, подхватывая парня за локоть. Однако тот испуганно отшатнулся назад, будто Эрвин собрался сделать ему больно. В серых глазах, обычно нахальных и холодных, сейчас плескалось столько дикой паники, что Эрвин сам подался чуточку назад. Оценив плачевную ситуацию, он поднял руки вверх и успокаивающе проговорил:  — Всё хорошо. Я не сделаю тебе больно. Леви, ты меня слышишь? Неожиданно парень резко подскочил на ноги: — Проваливай. — Хорошо, — прикусывая нижнюю губу, ответил Эрвин: — Ты здесь планируешь остаться? Если хочешь, можешь у меня переночевать. За спиной раздались тяжелые шаги соседа, приближающегося к двери. Серые глаза, только-только пришедшие в норму, вновь испуганно забегали. Леви рванул с места, больно задев плечом Эрвина. Он побежал в сторону ворот. Затем раздался скрежет щеколды и скрип ржавых петель. Скрылся. Эрвин потер переносицу: — Вот тебе и ужин… Похрамывая, он пошел к забору, чтобы перебраться на свой участок. Поломанные кусты малины в ответ обиженно зашелестели.

*

Лодыжка немного опухла и покраснела. Эрвин, наученный горьким опытом легкоатлета, забинтовал её эластичным бинтом и приложил сверху пачку многострадальных пельменей. Он был шокирован произошедшей ситуацией. Не было сомнений, что тот мужик собирался… Или, может, эта буйная юношеская фантазия подсказывала Эрвину такое развитие событий. Может, пацана просто хотели выпороть: характер у него не сахар, да и язык острый, как показывала практика. Гадкий внутренний голос даже ехидно подсказывал, что так ему и надо, однако Эрвин запихивал детские потуги обид куда подальше. Ему было жаль парня. Даже его хулиганское поведение теперь в глазах Эрвина было отчасти оправдано — посмотрел бы он на себя, если бы жил в подобных условиях. Лодыжка постепенно переставала ныть, а мысли Эрвина погружались в дымку сладкого сна.

*

Сквозь легкую дрему парень почувствовал запах жженой пластмассы. Он шел откуда-то ощутимой струйкой и неприятно щекотал нос. Эрвин недовольно разлепил глаза. Наручные часы, подаренные матерью на его шестнадцатилетие, показывали три часа ночи. Двигаться совершенно не хотелось, но надо было выяснить откуда доносится этот запах. Мало ли газ. Поспешно обойдя всю свою жилплощадь, Эрвин не обнаружил ничего подозрительного. Тогда он подошел к окну, чтобы открыть форточки для проветривания душной комнаты. И вдруг вдалеке мелькнул яркий отблеск костра. Свет огня исходил от бочки, что отец поставил в конце огорода для того, чтобы сжигать мусор. Странно, ведь сегодня Эрвин ничего не делал там. Накинув на плечи отцовскую куртку, Эрвин вышел на улицу. Его окутало громогласное пение сверчков и жаб, доносящееся из-под холма, а пальцы носков тут же неприятно намокли в открытых шлепках из-за росы на траве. Было ощутимо холодно и очень темно, фонари не работали — на ночь часто выключали электричество, поэтому только удивительно яркие звезды на высоком летнем небе помогали ориентироваться в пространстве. Каждый раз, проходя вдоль пушистых кустов и деревьев, Эрвин ускорял шаг, сетуя в душе на свою старую детскую фобию. Раньше он совершенно не мог ложиться спать без света. Вдоль огородных рытвин стелились оранжевые отблески. Подойдя ближе, парень увидел, что в дрожащем круге света, за костром, стоял темный силуэт человека, размытый рябью из-за исходящего вверх жара. У Эрвина по позвоночнику пробежала стая холодных мурашек. Он замер, готовясь в любой момент вспомнить своё беговое прошлое, несмотря на больную ногу. Однако неожиданно темный силуэт сдвинулся немного в сторону, и в мягком свете огня мелькнуло бледное лицо Леви. — Ты чего здесь делаешь? — удивленно спросил он, поднимая с земли очередную палку и закидывая её в костер, что тут же довольно затрещал, смакуя деревянное лакомство. — Это моя бочка, — не зная, что ответить глупо пробормотал Эрвин. — Ревнуешь к ней что ли? — хмыкнул Леви, приподнимая темную бровь. Он протянул к теплым языкам пламени тонкие руки с изящными острыми костяшками, что сейчас удивительно красиво отбрасывали тени на тыльную сторону аккуратной ладони. Эрвин на секунду залюбовался, однако, придя в себя, ответил: — Просто подумал, что что-то воспламенилось здесь. А оставлять её одну, горящую без присмотра, опасно. Мало ли ветер и фьить, — он изобразил что-то абстрактное руками и смущенно потупился. — Понятно, — кивнул Леви, поправляя рукав разорванной футболки, что постоянно норовил съехать вниз и оголить угловатое плечо. — Ты был здесь всё это время? — вставая тоже у огня и протягивая к нему руки, спросил Эрвин. — Нет, недавно пришел погреться, — сухо проговорил парень. Неловкое молчание разбавлял лишь нестройный хор лягушек, прятавшийся где-то в зарослях картошки. — Если что предложение пойти ко мне в гости всё ещё в силе, — сказал Эрвин, стараясь сделать так, чтобы голос его казался непринужденным. Леви фыркнул, поднимая голову, чтобы взглянуть в лицо высокого собеседника: — Ты что в благотворители заделался? Эрвин в ответ лишь пожал плечами. — Неужели не страшно, что я обворую, например? У таких как вы, наверняка, есть что ценное в доме и за что следует переживать, — острая ухмылка скользнула по бескровным губам. — Каких таких «как вы»? — нахмурился Эрвин, искренне не понимая, что имеет в виду этот странный пацан. — Ну вы же какие-то богачи. Машина дорогая, участок здоровый, ремонт вон делаете. Ты одеваешься постоянно словно на парад собрался, а не огород полоть. С жиру беситесь. То, что со стороны они с отцом так выглядят, стало для Эрвина открытием. Он хмыкнул:  — Поверь, внутри такая разруха творится, и уж точно никакого золота, драгоценностей. Подожди… — в миг посерьезнев, он продолжил: — Из-за этого вы меня поколотили тогда? Серьезно? Леви неопределенно качнул головой:  — Ну типа того. — Тупость какая… — пробормотал Эрвин. В его голосе слышались нотки неприкрытой обиды. — Поверь, зависть — это страшная вещь и уж точно не тупость, — с видом профессора философских наук убежденно произнес невысокий парень и небрежно смахнул с глаз темную челку. — Я просто хотел с вами пообщаться. Зачем так делать? — За месяц до вашего приезда уже байки всякие ходили, — голос Леви словно смягчился немного: — А когда людям совсем нечего делать, они перемывают друг другу кости. Вот вы и стали новым желанным лакомством, от которого хочется кусочек оторвать, обсосать и выплюнуть. Такие настроения в селах заразны. Вот Майк и сорвался, — парень сплюнул на землю — видимо, много курит и голос от этого сиплый: — Так что мы квиты. — Ты о чем? — спросил Эрвин, переваривая только что свалившуюся на него информацию. — Ну, я помог тебе, а ты мне. — Когда хоть ты мне помогал? — удивился Эрвин, стараясь вспомнить что-то приятное от этого коротышки. — Я Майка и ребят остановил, не дал избить тебя в мясо, — как саму собой разумеющуюся вещь произнес парень, вновь поправляя рукав серой грязной футболки. — Сказав: «Нахуй об него руки марать»? — Типо того, — вновь наклоняясь вниз в этот раз за разорванным журналом с кроссвордами, проговорил Леви. Исписанные лабиринтом клеточек листы тоже объял огонь, а влажные ветки звонко трещали, периодически посылая в небо столб ярких искр. Это гипнотизировало и неведомым образом успокаивало. От этого или чего другого вдруг стало удивительно приятно на душе. Стоять так ночью у теплого костра, слушать мерный треск дерева. Рядом с этим странным невысоким парнем. Эрвин совсем расслабился, забылся, переступая с ноги на ногу. И тут же зашипел от прострелившей лодыжку боли. — Что случилось? — спросил Леви, подходя еще ближе и заглядывая в искаженное гримасой красивое лицо. — Все нормально. Ногу случайно подвернул, — выдохнул Эрвин: — Я был бы рад простоять так всю ночь с тобой, конечно, но может всё-таки пойдем в дом? Если у меня на утро пропадут рулоны обоев, то, не беспокойся, я сдам тебя в полицию, — улыбнулся парень и не дожидаясь чужого согласия, поднял с земли крышку, закрывая бочку и тем самым туша теплое пламя.