***
Осенняя ярмарка сияла гирляндами и зазывала запахами горячей еды. Чэнлин был в пути уже около недели и успел соскучиться по теплу, еде и крыше над головой. Он спал под кроной леса, греясь только от собственноручно разведенного костра; питался найденными грибами и ягодами. Поэтому сейчас юноша чувствовал восторг и предвкушение, находясь посреди деревни, отмечающей какой-то местный праздник. В рюкзаке томился небольшой кожаный кошель с монетами, готовый к тому, чтобы парочку из них потратили. Хотелось настоящей горячей еды и тёплой постели, поэтому юный маг отправился на поиски ближайшего постоялого двора. Нужное здание нашлось на главной широкой улице, сейчас заставленной телегами с товарами. Деревянная постройка в два этажа стояла неприветливо, но Чэнлин не был привередлив. Тем более, тогда была возможность потратить меньше. Внутри было тепло, и это было самым главным. Руки, озябшие без перчаток, затряслись в попытке отогреться, пока есть возможность. Тело требовало горячей воды. За столиками сидели люди: кто-то ел, кто-то выпивал и закусывал, а кто-то уже сделал и то, и другое, и потому сейчас распевал, раскачиваясь из сторону в сторону, песни. За прилавком находился взрослый мужчина. Его морщины и тени под глазами выдавали усталость от шума и этой работы. Чэнлин подошёл к нему и заговорил: — Здравствуйте, — начал он, откашлявшись, — у вас есть свободные комнаты? — Медная монета за ночь, — без приветствий ответил трактирщик, будто недовольный тем, что его потревожили. — Мне подходит, — Чэнлин обрадованно кивнул такой низкой цене, — у вас можно поесть? Помыться? — Да, — рыкнул хозяин, — поесть можешь тут. Воду принесут в комнату, — он неаккуратным движением ухватился за голову, — ещё не все? — У вас все в порядке? — спросил Чэнлин, глядя на стенания трактирщика, — кажется, у вас голова болит. — Попробуй она не заболи после вот таких вот вечеров, — он неопределённо кивнул на толпу людей, сидящих за столиками. — Я могу помочь, — неуверенно предложил юноша, — если вы покажите мне свой запас трав. Я учился у лекаря, смогу сделать настой. — И что? — недоверчиво насупился хозяин постоялого двора, — захочешь комнату бесплатно? — Нет, — Чэнлин покачал головой, — просто хочу помочь, — трактирщик смерил его недоверчивым взглядом, а после снова схватился за голову от очередного приступа. — Идём, — коротко сказал он. В помещении за прилавком пахло деревом и пылью. Навесные полочки были полны мешочков с травами, травы висели пучками под потолком. Чэнлин невольно вспомнил покои Байи и заметно погрустнел. Комната лекаря тоже утопала в травах, только там это все жило: плавилось, варилось, веяло душистыми запахами. А здесь будто хозяин забыл о существовании такого сокровища, оставив свои запасы покрываться пылью. — Я нашёл, что хотел, — сообщил юноша хозяину, пока тот следил за его поисками, — сейчас я сделаю вам чай из мелиссы, чтобы убрать боль. А потом научу варить настойку из полыни. Придётся пить её больше месяца, вы должны знать рецепт. — И как тебя зовут? — спросил трактирщик, присаживаясь на стул. — Чэнлин, — просто ответил юноша, — а вы? — Ка́рей, — ответил тот. — Хорошо, господин Карей, давайте избавим вас от боли. Заварить чай из мелиссы было просто: чуть свежих листьев, пахнущих ушедшим летом, чуть засушенных; добавить горячей воды и настоять. Ничего сложного. Это был один из самых первых рецептов, показанных Байи. — Теперь, пока чай настаивается, позвольте показать вам, как делать лекарство из полыни, — после молчаливого кивка Чэнлин развёл огонь и приготовил посуду, — полынь нужно опустить в воду и поставить на паровую баню, — сказал он, вторя словам действиями. Спустя двадцать минут помешиваний, он снял настойку с огня, — около часа она будет остывать. А пока выпейте свой чай, он уже настоялся. — Неплохо, — сказал Карей, отпивая из глиняного стакана, — я бы добавил мёда. — Хорошая идея, — кивнул юноша, — когда полынь остынет, её нужно будет отжать и процедить. А потом залить настой питьевой водой. Запомнили? — Сварить, остудить, отжать, залить. Запомнил, — сказал Карей, перечисляя все действия. Его настроение заметно улучшилось, потому что голова потихоньку успокаивалась, — спасибо. Откуда такие знания? — Учился у лекаря, — повторил Чэнлин снова, теперь, когда мужчина готов был его слушать, — пейте полынь около месяца, и все должно наладиться. — И почему ты сейчас не там, где учился? — Я, — неуверенно начал Чэнлин, не зная, как ответить, — решил, что нужно двигаться дальше. Самому. — Получается? — хозяин чуть изогнул бровь и наметил на лице полуулыбку. Юноша почувствовал гордость за то, что смог помочь. — Прошла неделя, — Чэнлин пожал плечами, — пока тяжело судить. — Идём, — предложил трактирщик, — покормлю тебя хотя бы. Надо же отблагодарить за помощь. — Спасибо, — при всем желании, после недели ягодно-грибной диеты, Чэнлин не смог бы отказаться. Они вернулись в общий зал, и теперь шумные разговоры, ссоры и песни мало интересовали Карея. Он невозмутимо прошёл в сторону кухни, показав Чэнлину свободное место и попросив подождать. Простые тушёные в казане овощи ощущались едой с королевского стола. И Чэнлин мог себе позволить такие сравнения, ведь практически каждый день он бессовестно пользовался своей дружбой с Цзышу. Как правильно однажды заметил Байи, Цзышу был «королевским столом», которому подавали лучшее. — Очень вкусно, — сказал Чэнлин между ложками. — Жена готовила, — ответил Карей, и юноша услышал в нем нотку гордости, — я приказал принести тебе горячей воды в комнату. Там стоит бадья, будет удобно. Я так понял, на ярмарку ты уже не пойдешь. — Нет, — подтвердил Чэнлин, — хочу отдохнуть. — Говорят, в Камелоте недавно сожгли мага, — между делом сказал трактирщик. Он хотел лишь поддержать разговор и вспомнил последние слухи, только юноше от этого стало больно. Крики боли и взгляд, полный отчаянной решимости, намертво засел в усталой голове. — Я ничего не знал про это, — Чэнлин пожал плечами, желая уйти от скользкой темы, — путешествую. — Видать, что-то плохое совершил, раз прилюдно сожгли, — вслух раздумывал хозяин постоялого двора. — Да, король бы не стал казнить невиновных, — съязвил Чэнлин, стараясь скрыть иронию в голосе, — спасибо за ужин. Я поднимусь в комнату. Не забывайте о рецепте. — Сварить, остудить, отжать, залить, — благодарно улыбнулся Карей. — Точно, — кивнул Чэнлин и поднялся на второй этаж. В ту ночь Чэнлин чувствовал себя хорошо, насколько это было возможно. Вода размягчила напряженное тело и вымыла тяжесть от сложных мыслей. Хотелось только выспаться. В целом, было сносно. Да, он заплатил за ночлег, но на еду заработал искренней помощью. И пусть это все еще была не магия, (он даже не вышел за границы Камелота) Чэнлин чувствовал укол надежды на собственные силы. Он доказал сам себе, что был хорошим учеником раньше. Может, когда найдёт учителя, снова станет хорошим учеником.***
Местные жители захудалой деревни подсказали, что за тем перелеском идёт река, по которой считают границу Камелота. Её воды темны и глубоки, а за тем берегом начинались вражеские территории. Переплыть ее вплавь невозможно из-за течения, мосты давно разрушили, а переправлять войска на плотах долго и неудобно. «В целом, правильное стратегическое решение», — подумал про себя Чэнлин, стоя на берегу и пытаясь понять, как идти дальше. Его путешествие длилось уже месяц, сливаясь в общую картину лесов, полей, ночевок на постоялых дворах или под сухим деревом; скудной еды. Теперь же, уйдя так далеко и стоя на границе, юноша чувствовал странную робость, смотря на реку. Это уже не шутка, не глупая идея молодого мозга — там, через несколько сот метров другие земли, другие люди, другие страны. И что он найдёт там? Здесь — за спиной — постоянство. Да, это постоянная ненависть и чувство несправедливости. А там… неизвестность. — О чем задумался, малец? — вырвал Чэнлин голос откуда-то сбоку. Он очнулся от мыслей и повернулся. — Думаю, как перейти реку, — правдиво сказал он. Замок и его король были слишком далеко, чтобы переживать о правде. — Могу помочь, — ему ответил низкорослый мужчина с залысиной и неприятной улыбкой, — за плату. — Как? — спросил сначала Чэнлин, опуская вопрос об оплате. — У меня есть плот, — тот пожал плечами, — здесь есть пороги и завихрения, но мы живём тут всю жизнь, так что знаем, как тягаться с Не́рвой. — Нерва, — задумчиво повторил юноша. — Ну да, так зовут нашу реку, — улыбнулся мужчина, — я Ки́тон, кстати, — он протянул руку. — Арро́н, — Чэнлину не хотелось называться своим именем, ведь этот мужчина не вызывал доверия. — Я слышал, как ты спрашивал про реку и границы, — пояснил тот, — и пошёл следом, чтобы предложить свои услуги. Ну как, интересует? — Сколько? — Хм, — тот притворно задумался, — река сложная, работа большая. Думаю, на десяти золотых сойдёмся. — На десять золотых я могу купить несколько лошадей, — Чэнлин поднял бровь. — Что поделать, таковы расценки, — Китон смиренно пожал плечами, будто не он ставил такую цену. — Откажусь, — ответил юноша. — И как же ты перейдешь реку, малец? Вместо ответа Чэнлин развернулся к ближайшему дереву. Пытаться колдовать перед посторонним человеком было боязно и неловко, но злость от желания поставить этого мошенника на место подогревала кровь. Он призвал энергию, тихо сопевшую у сердца, разбудил её, показал на цель. Когда рука вскинулась, тяжёлый ствол дерева упал от мощного удара, напугав и ближайшую стаю ворон, взлетевших в небо, и Китона. Мужчина круглыми глазами смотрел на юношу, который больше походил на ребёнка: детские черты лица, маленькое тело, боязливые глаза. Но ни один из местных знахарей не мог повалить дерево одним взмахом руки, и тогда он испугался. — Пять медных монет, и вы переправляете меня, — отрезал Чэнлин, довольный реакцией. Мужчина только кивнул. В чем Китон не соврал, так это в том, что река была грозным соперником. Во многих местах виднелись каменистые пороги, их приходилось обходить. Течение было мощным и дерзким. Оно могло кинуть плавно идущий плот в сторону просто по щелчку. Юноша сидел в центре деревянного приспособления и глядел на уходящий берег Камелота. Там, за сотней лесов, деревень и полей были его родные люди. Байи сейчас, наверное, готовил какой-нибудь отвар. Цзышу, наверное, был на поле с воинами, тренировал их защищаться и уклоняться от колких ударов меча. Где-то там, в глубине леса, у берега озера, лежали несколько белых лилий и охраняли покой его брата. Чэнлин чувствовал, будто на самом деле оставил все это. И когда он сошёл на чужой берег, перед этим расплатившись с Китоном, боявшимся даже взглянуть на него, Чэнлин чувствовал себя одиноким как никогда.***
Город Кайфэ́н встретил Чэнлина первым снегом. Сначала неуверенные, но потом дерзкие снежинки норовили залететь под воротник дорожного плаща и обдать холодом. Когда за спиной из виду пропали приграничные река и пролески, дышать стало проще. Чувство тяжести, давившее на грудную клетку, отпустило. Рассыпалось, подобно снегу, что сейчас норовил покрыть землю. Не сказать, что этот город отличался постройкой: те же каменные и деревянные дома, резные украшения, дороги, покрытые мелким гравием. Люди так же спешили сделать все намеченные на день дела. Так же пекарни пахли булочками, а из мастерских доносились звуки работы с металлом. Первым делом юноша решил осмотреться и найти себе ночлег. Он не знал, сколько времени пробудет в этом городе, в этой стране в целом. Логично не зная дороги, Чэнлин решил подойти к людям и спросить. — Простите, — спросил он у сидевшей на крыльце женщины. Она методично вплетала ивовые прутья, делая новую корзинку, — прошу прощения. — Да? — откликнулась она. — Подскажите, мадам, — Чэнлин чуть склонил голову в приветствии, — здесь есть постоялые дворы? Я путник, хочу переночевать. — Постоялые дворы у нас есть, но можешь переночевать у нас за те же деньги, — она прежде смерила его оценивающим взглядом, но измождённый неопасный вид сказали женщине многое. — Я не знаю, — Чэнлин был не уверен. Постоялый двор безличен, тогда как чужая семья — его противоположность, — не хотел бы мешать. — Перестань, — сказала она, — пара медных монет никогда не будет лишней, — Чэнлин задумался ненадолго, а после кивнул, — вот и хорошо. Меня зовут Айк, мой муж Биф сейчас в мастерской, придет вечером. — Чэнлин, — представился юноша, — ваш муж не будет против? — Не думаю, — она чуть улыбнулась, — приближается зима, многие были бы не прочь подзаработать, — Айк отложила корзину на крыльцо, — идем, покажу тебе место. Откуда ты? Издалека? Голоден? — закидала она вопросами. — Не то чтобы, — неуверенно протянул Чэнлин на все. — Значит, да, — женщина хмыкнула. Они вошли в деревянный домик, похожий на лачугу, но внутри было тепло и уютно. Горела печь, весело треща дровами. Теплые блики плясали на стенах. Дом Айк и Бифа был небогат, но по-семейному уютен. Женщина провела его в одну из двух основных комнат: здесь на стенах и в шкафах находилась кухонная утварь, был обеденный стол; именно здесь горела печь, на которой готовили еду. Вторая комната, по-видимому, была спальней супругов. — Комнат всего две, так что будешь спать здесь, — сказал Айк, указывая на свободное пространство между столом и печкой. — Хорошо, — протянул Чэнлин, опуская взгляд вниз и догадываясь, что спать придется на полу, — спасибо. — Что, уже предвкушаешь боли в пояснице? — хохотнула она, пока юноша покраснел, — не стоит. Вечером достанете с мужем из кладовки хороший матрас. — Оу, — Чэнлин улыбнулся, — хорошо. — Теперь давай решим с обедом, — Айк чуть подмигнула и подошла к котелку, стоявшему недалеко от печи, чтобы еда сохраняла тепло, — у меня тут немного мяса и овощей. Как тебе? — Звучит аппетитно. — Руки сможешь помыть на улице сзади дома. Там бадья с дождевой водой. Когда Чэнлин вернулся с краснеющими от холодной воды руками, он аккуратно присел за стол и потянулся за рюкзаком. Достав несколько медных монет, он протянул их женщине, которая подошла с парой мисок еды. — Вот и чудненько, — благодарно улыбнулась она, пряча деньги — ешь давай, пока теплое. — А чем вы зарабатываете? — спросил Чэнлин, набирая ложкой немного мяса. — Я плету корзинки и разные украшения из ивы. А Биф — кузнец. Знаешь, что я тебе скажу? — она заговорщически хохотнула, — хорошо, что его мастерская через несколько улиц. Этот шум и стуки просто убивают. — Это тяжело? Плести? — Чэнлин чувствовал приятное тепло еды и общего уюта, так что хотелось поговорить. — Скорее трудоемко и муторно, — Айк чуть кивнула своим мыслям, — ива растет у воды, а у нас ближайшая вода — река Нерва на границе с Камелотом. — Вы бывали в Камелоте? — спросил Чэнлин, оторвавшись от еды. — Нет, зачем, — Айк спокойно пожала плечами, — мне там нечего делать. Какой уважающий себя маг пойдет в страну, где за это убивают без суда, — она апатично посмотрела в окно. — Вы маг? — удивился Чэнлин, в шоке уставившись на женщину. — Не я, — та пожала плечами, — мой муж. Его дар здорово помогает ему в работе. Ты бы видел, как под его руками поет металл. — Вы так просто говорите об этом, — Чэнлин протянул неуверенно. Этого стоило ожидать, ведь только Камелот славился своей жестокостью к магам, но все же юноша не привык к таким откровениям с посторонними людьми. Даже в его родной деревне люди, обращаясь за помощью к отцу, говорили тихо и шепотом. И даже Кэсин во всей своей силе горел скрыто, не для всех. — Оу, — выдала она понимающе, — ты из Камелота, верно? Из всех людей только у вас я видела такую реакцию на разговоры о магии. — Я не первый, кто пришел сюда из Камелота? — спросил Чэнлин, покраснев. — Пф, — фыркнула Айк, — разумеется, нет. Нечасто, но люди приходят с той стороны. Может быть, если бы Утер в свое время не казнил всех магов, те бы мигрировали сюда. Теперь так, время от времени, приходят люди иногда. — Маги? — Ну да, кто ж еще, — та снова весело фыркнула, — ты ешь давай, чего остановился то? — И как они здесь живут? Их не гонят? — Да с чего бы, — та пожала плечами, — работают, помогают людям. Все, как обычно. Только без казней, — Чэнлин только пожал плечами, уставившись на еду. Они доели в тишине, думая о своем. Чэнлин пытался понять, каково это — жить не скрываясь, в спокойствии. Голова Айк была забита чисто бытовыми вопросами: на сколько корзин хватит заготовленного материала, как прокормить скот, все ли готово к зиме. Практичность этой женщины ушла далеко вперед нее. — Если хочешь, — оборвала она поток мыслей Чэнлина, когда посуда была вымыта, — я могу показать тебе дорогу к мастерской. Пока дойдешь, посмотришь на город. Познакомишься с Бифом и вернетесь вместе. — Оу, — отозвался Чэнлин, — да, пожалуй, это неплохо. — Значит так, — сказала Айк, выйдя на крыльцо, — идешь вот так прямо, там будет дом с белой крышей. От него направо две развилки. На второй — снова направо и упрешься прямо в кузницу. Ее ты не пропустишь, там шум такой, что можно оглохнуть, — хохотнула она, — запомнил? — Да, — кивнул юноша, — тогда я пошел? — Иди-иди, — подхватила она, — до вечера, Чэнлин. Ничего принципиально нового в городе Чэнлин не увидел. За время путешествия он видел многое. Но Айк оказалась права. Если ищешь кузницу, заблудиться не получится, достаточно идти на шум. В отличие от большинства деревянных построек, эта мастерская была отделана ровным камнем, сохраняющим тепло. Внутри сиял светом раскаленных металлов кузнечный горн. На ровных, относительно белых стенах висели клещи, раскатки, топоры и кувалды. — Что-то заказать? — тут же перейдя к делу, без приветствий к Чэнлину обратился высокий коренастый мужчина с большими крепкими руками. — Что? — сначала не понял юноша, — а, нет, я от мадам Айк. — Что-то случилось? — с еле заметным волнением спросил этот большой мужчина. — Нет, что вы. Я путешественник, а она приютила меня за небольшую плату. Отправила к вам, чтобы познакомиться и осмотреть город. — А, — тот заметно успокоился, — я — Биф, — он протянул руку, сняв большую рукавицу из плотной ткани, — давно путешествуешь? Откуда? — Чэнлин, — представился юноша и тут же ответил на вопрос, — больше месяца. Ваша жена сказала, что вы маг. — Хах, — громыхнул кузнец смехом, — я даже не удивлен. Хочешь посмотреть на то, как работает магия? — Чэнлин почти засмеялся от такого предложения. Ох, ему доводилось видеть магию в действии. — Да, хотелось бы, — сказал юноша, улыбнувшись и чуть кивнув, — все равно мадам Айк сказала мне возвращаться вместе с вами. — Встань за тот стол, — указал Биф, — чтобы жар не достал до тебя, — он натянул обратно рукавицы. — Что вы сейчас делаете? — У меня большой заказ на несколько десятков подков для одного фермера, — ответил кузнец, беря в руки кувалду и щипцы. Айк была права и в этом тоже. Под руками ее мужа металл пел. Кузнец бил раскаленное железо, закаливая его, вытягивал и придавал округлые формы. А когда приходила пора заканчивать очередную подкову, сиял золотом в глазах, и тогда его изделие горело светом прочности. Чэнлин смотрел на сосредоточенную работу с восхищением и почти не заметил, как Биф чуть неаккуратно повернул руку с тяжелой кувалдой, и большая лампа с маслом отправилась в полет. Эта жидкость могла попасть на горн и загореться, так что Чэнлин, не думая, сверкнул глазами, останавливая лампу в полете. Та, завороженная, повисла в воздухе, а после вернулась на место под удивленный и благодарный взгляд кузнеца. — Почему сразу не сказал, что маг? — спросил он, улыбаясь. — Ваша жена сказала, что мы все такие, — пожал плечами Чэнлин, объясняя, — люди из Камелота. — О, — понимающе хмыкнул он, — больше объяснений не нужно, все очевидно, — Надолго в Кайфэн? — Биф задал вопрос, а сам осматривал сделанный недавно товар, чтобы заказчик остался доволен. — Не знаю, как пойдет, — Чэнлин чуть вздохнул, — я ушел оттуда, чтобы найти себе учителя и стать сильным магом. — У нас такого не водится, — хмыкнул Биф под расстроенный взгляд юноши, — люди, что колдуют, учатся сами по наитию, а потом применяют в работе. Я не знаю людей, которые могли бы стать тебе учителями, Чэнлин, но, — кузнец сделал небольшую паузу, — есть предложение. Могу предложить работу здесь, со мной — будешь помощником в кузне. Надо выполнять мои приказы, относить легкие заказы, конечно, если это не доспехи весом с тебя самого, — Биф хохотнул, и Чэнлин улыбнулся тоже, слушая, — можешь жить здесь, над мастерской есть комната. Что скажешь? — Замечательно, — искренне улыбнулся юноша, — не думал, что из-за первого человека, с которым я заговорю в этом городе, все обернется так хорошо. — Порадуйся, но не привыкай, — тот подмигнул, — думаю, мы можем отправиться обратно. Хватит с моих соседей на сегодня шума.***
«Привет, Байи. Не поверишь, откуда тебе придет это письмо. Я сейчас в Кайфэне. Путь был нелегким — ушло больше месяца только на то, чтобы дойти до границы Камелота. Но, я в порядке, и даже не стал доходягой.
Юноша улыбнулся, подозревая, что именно это подумает лекарь, привыкший обличать все человеческие болезни. Он снова окунул гусиное перышко в чернила и начал новую строку.Дома здесь такие же, как и в Камелоте. И люди тоже. Я встретил прекрасную семью, которая дала мне работу. Уже две недели помогаю кузнецу делать заказы. Работа с металлом тяжелая: нужно поддерживать постоянный жар в печи, таскать тяжелые бруски железа и инструменты, но это и интересно. Вечером мы с Бифом — человеком, давшим мне работу — похожи на двух трубочистов, когда те слазили с крыши замка после прочистки труб — черные, грязные, только глаза видно.
Чэнлин вдруг вспомнил, как они с Кэсином хохотали над слугой, который спустился с крыши, закончив чистить трубы изнутри. Увидеть такого ночью — душа покинет тело. Весь черный, только глаза и зубы горят белым, похож на чудовище из детских сказок. — Ох, Оллин, — смеялся тогда Кэсин, пытаясь держаться рукой за дрожащий живот, — тебя что, жена из дома выгнала за твой несносный характер? — С чего это? — недоумевал тот. — Ну, — подхватил Чэнлин, прикусил губу, чтобы не выдать улыбку, — ты выглядишь как типичный одинокий мужчина, оставшийся без заботы жены: грустный и чумазый. — Ой, да ну вас, — нахохлился тогда Оллин, оглядывая себя, — ни всем же прохлаждаться, Кэсин. Кто-то должен заниматься настоящей работой, — и нахохлившимся гордым петухом он развернулся, чтобы уйти под взрыв хохота. «Знал бы он, — подумал Чэнлин, — сколько работы Кэсина оставалось в тайне: спасений, покушений и загадок».Учителя я себе пока не нашел. Биф говорит, что здесь такому не учатся специально. Просто живут и работают, не обращая внимания. Стало немного обидно, и я хотел было отправиться дальше, но потом подумал, что такая передышка тоже хороша. Я, наверное, чуть устал быть в пути.
Юноша вспомнил свою комнату, данную кузнецом. Это была маленькая уютная спальня над кузницей. Пусть ночь в доме Айк и Бифа была наполнена теплом от печки и уютом, но спать на полу, пусть и на матрасе, неудобно. Поэтому он безумно радовался, когда обнаружил в своей комнате хорошую деревянную кровать.Как вы там? Как Цзышу? Страдает? Надеюсь, он пытается справиться с утратой на тренировках и за работой, а не голодовкой или чем-то в этом роде.
Чэнлин вспомнил, насколько подавленным был принц при их последней встрече. Юноша понимал его печаль, но время и большое количество событий, дорог и видов делали свое дело — мозг и сердце заполнялись новыми впечатлениями. Ему было грустно и тоскливо, но жизнь шла своим чередом, и Чэнлин шел в ногу с ней.А ты, господин Е Байи, снова остался без помощников? Запряги Цзышу, пускай ищет травы для тебя. Плевать на то, что уже снег выпал, пусть ищет подснежники, ха-ха. Скоро Чуньцзе, вытащи его на праздник и передавай мой привет. Пришли ответ с этим же вороном, он знает дорогу ко мне. Чэнлин»
Довольный написанным письмом, Чэнлин пробежался еще раз глазами по тексту, потом свернул несколько раз и прикрепил к лапке большого черного ворона, который восседал ровной гордой фигурой на письменном столе.***
— Не так, — поправил Биф помощника, когда тот схватился за кувалду, — эдак ты руку вывихнешь быстро. Вот, — он поменял положение, делая хватку более правильной, — теперь можешь бить. Чэнлин учился правильно выбивать раскаленное железо, придавая тому нужную форму. Ему было немного страшно, но, как когда-то его успокоил Байи, сказав, что для обучения каллиграфии не может быть жалко бумаги, теперь Биф говорил, что ничего не станется с металлом и инструментами, если юноша чуть попрактикуется. Получалось не ахти как, потому что физической силы не хватало, но кузнец только по-доброму усмехнулся, глядя на эти старания. — Еще полгодика потаскаешь заказы, чтобы руки окрепли, а потом можешь бить железо, — он почти рассмеялся, забирая тяжёлый молот. — Не смешно, — вздохнул Чэнлин, — я чувствую поражение перед кувалдой. — Ну, — Биф пожал плечами, — кто в чем силен, то и делает. Хочешь, чтобы получалось? Практикуйся, я не запрещаю. Если не уверен, ищи что-то другое. — Как Айк? — спросил Чэнлин, меняя тему. — Нормально, — кузнец улыбнулся, — ждет тебя сегодня на ужин. А теперь, будь добр, возьми вон ту громадину и тащи к заказчику, — Чэнлин ужаснулся, глядя на широкий деревянный ящик. — Может, я лучше еще кувалдой железо побью? — Такую легкую работу надо заслужить, — Биф подмигнул, усмехаясь реакции юноши. — Легкую, — повторил тот скептично и отправился выполнять поручение.***
Около трех месяцев минуло, когда пришла пора встречать Новый год. Традиции, пусть и похожие на камелотские, иногда отличались, выделяясь чем-то особенным. Чэнлин с удивлением отметил, что здесь на Чуньцзе каждый собирает небольшие букетики: каждый цветок и трава что-то значили на своем языке. Кто-то просил для нового года любви и счастья, кто-то — здоровья или удачи. И так как зимой цветов было не сыскать, их рвали ещё летом, чтобы засушить. Когда Чэнлин уже по привычке вошел в дом друзей, Айк сидела за столом и собирала бело-зеленый букет. — Красиво, — сказал он после того, как поздоровался, — расскажешь, что это значит? — Белый — чистота и невинность, а зеленый — надежда, — ответила женщина, улыбаясь, — я прошу у богов ребенка, Чэнлин. — Ох, — вздохнул он, — ты знаешь, в Камелоте главный цвет праздника — красный. — Хах, хорошо совпало с вашими флагами и гербом, — усмехнулась та, — на нашем языке цветов красный может означать многое: любовь, страсть, кровь и даже месть. Слишком гневный цвет, как по мне, — Айк любовно улыбнулась, оглядывая свой труд, — приглушенные цвета гораздо красивее. — Может быть, — Чэнлин чуть пожал плечами, — тебе нужно украсить цветами весь дом? — Нет, только порог двери и праздничный стол, — терпеливо ответила женщина, — через порог приходят ответы на наши просьбы, а стол — то место изобилия, где собирается вся семья. — Ты, правда, не против, что я буду с вами? — спросил юноша. — С чего бы мне быть против, малыш, — улыбнулась та. Она стала так называть Чэнлина почти сразу после знакомства, когда стало понятно, что Чэнлин, помогая Бифу, с кузнецом сдружились. — Да сколько можно, — он притворно закатил глаза, — мне шестнадцать лет, какой малыш? — Грозный, — хохотнула та, не поверив в его стенания, — не переживай. Ты не будешь лишним. Никто не должен оставаться один на Чуньцзе. Чэнлин помогал с новогодними блюдами, когда в окно хижины аккуратно постучались. Обернувшись на звук, юноша понял, что за стеклом сидит нахохлившийся от мороза ворон. Недолго думая, птицу впустили в дом. И пока та отогревалась, сидя недалеко от приятно горящей печки, Чэнлин развернул письмо.«По крайней мере, ты жив, и это хорошо. Я уже начал беспокоиться, когда прошло время, а писем не было. Думаю, ворон доставит мое письмо к Чуньцзе, поэтому надеюсь, что тебе есть, где и с кем праздновать. Мы в порядке. Относительно. Камелот на месте, но Цзышу не здесь. Я ждал вести о тебе, чтобы смочь сообщить его новый адрес. Спустя сутки после твоего ухода Король Утер вынес решение и отправил Цзышу в изгнание в заброшенную Усадьбу четырех сезонов. Он живет в уединении. Я рад, что твои новости веселее, хотя удивлен, что ты уже за границами Камелота. Был бы рад послушать, как ты перешел Нерву. Говорят, очень бурная река. Не расстраивайся об учителях, Чэнлин. Возможно, ты многого сможешь добиться и своими силами. Практикуйся по возможности, но не забывай следить за потоком энергии и сил. Не хочу узнать лет через десять, что молодой юноша умер от истощения. Байи»
«Краткость и умение говорить только нужное — лучшие качества этого лекаря», — подумал про себя Чэнлин, когда пробежался глазами по письму еще раз. Он свернул бумагу, сложил в карман и посмотрел в окно. Новость о том, что Цзышу сейчас где-то далеко, один и без поддержки Байи, совсем не нравилась Чэнлину. Все это время юноша рассчитывал на то, что принц находится на своем законном месте — в замке, в котором должен править. Но теперь его грусть обострилась. «Никто не должен оставаться один на Чуньцзе», — сказала Айк. Что ж, кажется высочество, все же, остался. — Плохие новости? — прервала поток мыслей женщина. — Я узнал, что мой друг будет один сегодня, — вздохнул Чэнлин. — Я не спрашиваю, почему ты не рядом со своим другом, раз так переживаешь за его компанию, но… как насчет сделать букет? — Зачем? — удивился юноша. — Попросишь у богов то, чего желаешь. И если желаешь покоя для друга, то собери что-нибудь синее. — Тогда схожу на рынок, — чуть пораздумав, ответил Чэнлин, а после взял плащ и вышел за пределы дома. Кусачий мороз тут же защипал щеки, но юноша не замечал его дерзости, думая только о том, почему судьба так жестока с теми людьми, которых Чэнлин любит.***
Проходили дни и недели; зима то набирала обороты, то отступала под неведомой силой и даже выпускала из-за туч солнце. Теперь Чэнлин, решив для себя, каждый вечер по возможности уходил в лес, что находился за городом. Иногда идти было тяжело, особенно после метелей, когда те задували высокими сугробами все тропинки. Но в привычной обстановке лесной чащи, где он оставался один, Чэнлин пытался колдовать. Он помнил, как Кэсин рассказывал, что тоже сбегал с родной деревни, чтобы погонять ветер или сбить снежинки с тяжелых веток. Поэтому Чэнлин занимался тем же, вспоминая шуточные рассказы и пытаясь повторить их. Иногда магия бунтовала. Когда, казалось бы, юноша был максимально настроен и сосредоточен, чтобы совершить задуманное, та не откликалась, тихо посапывая в районе солнечного сплетения. Чэнлин быстро понял, что его энергия любит эмоции. Он вспомнил, что колдовал впервые, когда увидел стрелу, летящую в короля. А потом хотел проучить жадного мужчину, не знающего меры в цене. Им правили разные чувства в те моменты, но это были эмоции, и тогда юноша стал пытаться колдовать, используя их. Он намеренно вспоминал свою жизнь, прокручивая моменты в голове снова и снова, чтобы затем, чувствуя стыд, злость или ярость, обрушивать потоки энергии на тяжелые, украшенные морозом, ветви. Возможно, то был не самый правильный путь, но когда начало получаться, Чэнлин не захотел останавливаться. Он призывал всё то плохое, что когда-то случалось с ним или с дорогими ему людьми, а потом призывал ветер, сбивал снежные шапки с деревьев, метал целые потоки энергии. Чувство бушующего пожара в груди нравилось Чэнлину. Его магия с каждым днем и неделей становилась чуть сильнее, словно мышца, которая растет и крепнет под постоянным трудом. И было гораздо проще практиковаться в кузнице под присмотром Бифа. Теперь Чэнлин мог ненадолго сверкнуть глазами, и металл чуть гнулся под его взглядом. Не сильно и не прочно, но это был тот прогресс, который был нужен. Ради которого он ушел.«Надеюсь, что ты все еще жив в своем заброшенном поместье, братец. Я был просто в шоке, когда пришел ответ от Байи, в котором он рассказал об Усадьбе четырех сезонов. Все это время я искренне считал, что ты находишься в замке, Цзышу, и что вы с Байи поддерживаете друг друга.
Чэнлин сидел в таверне, что находилась напротив большого почтового дома, где содержали воронов, и писал весточку Цзышу. Отчего-то подобрать слова в письме к принцу было сложнее, и юноша не мог понять, почему. Он подбирал слова и иногда задумывался, глядя в одну точку, пока кончик письменного пера зависал над бумагой.Как ты? Думаю, уже поздно писать поздравления о Чуньцзе, но я все же расскажу, что собрал для тебя синий букет. Здесь, в Кайфэне, люди собирают букеты из трав, чтобы попросить у богов чего-то на новый год. Мои друзья — Айк и Биф (женатая пара) — попросили ребенка. А я собрал синий букет, что, как сказала Айк, означает покой. Эта мысль пришла в голову сразу после того, как прилетел ворон с посланием от Байи.
Чэнлин дописал предложение, когда поднимающийся шум разговора неподалеку отвлек его. Чуть поодаль сидели несколько мужчин и громко обсуждали последние новости, не стесняясь в выражениях и громкости. — Да я тебе говорю, — клялся чуть облысевший мужчина, активно двигая руками, — мне купцы сказали, а они сами оттуда. — Что за бред, — другой мужчина закатил глаза, поправляя ободранные рукава старой рубашки, — когда такое было, чтобы призраки на людей нападали? — У нас не было, — первый активно закивал головой, — а вот у Сенреда, как вишь, все не так хорошо. Коль скоро и к нам перекинутся? — Тебя просто купцы впечатлить хотели, — урезонил второй, отпивая немного пива из большой кружки, — чтобы завысить цену. Дескать, прошли такие трудности, чтобы товар довести. А ты поверил. — Ай-я, — не согласился первый, пока Чэнлин слушал их краем уха, — а я вот верю тому купцу. Слишком уж ярко говорил, божился, что правда. Чэнлин отвел взгляд от мужчин и посмотрел перед собой. Было ли это просто глупым домыслом, или, действительно, что-то происходило? С одной стороны он обжился в Кайфэне, имея работу, пусть и без зарплаты, но с крышей над головой; имея друзей. Но его не покидало чувство, что это не для него. Он уходил из Камелота с другими планами и теперь будто предавал их, оставаясь на одном месте. Юноша решил прислушаться к сплетням на досуге, а пока решил дописать письмо.Не знаю, поведал ли тебе что-то о моих путешествиях наш дорогой лекарь, но, как я и сказал, я сейчас в Кайфэне. Дорога сюда заняла долгое время, но все же я освоился. Нашел работу, за которую получаю комнату, и друзей. Помогаю в кузнице. Это странно, что меня так кидает от занятия к занятию? Сначала Байи с его травами и лекарствами, теперь — подковы, мечи и доспехи.
Я живу здесь уже несколько месяцев и всё чаще подумываю над тем, чтобы двигаться дальше. Если это произойдет, то вести от меня будут еще более редкими, потому что я уйду дальше от границ. Если что, старайтесь не переживать.
Пытаюсь учиться магии, но учителя себе не нашел. Байи сказал практиковаться самому, и я ухожу каждый вечер в лес, чтобы немного поколдовать. Не волнуйся, братец, здесь никто не обращает внимания на это, поэтому я в безопасности. Захожу в лес, вспоминаю рассказы Кэсина о том, как он игрался с магией за своей родной деревней, и пытаюсь повторить. Что-то выходит, но пока не многое.
Юноша обратился к воспоминаниям о сегодняшнем вечере в лесу. Он тренировал возможность поднимать тяжелые вещи, концентрируясь на большой опавшей ветви, (которую сам и сбил пару недель назад) и руки болели так, будто он ими же ветвь и поднимал. Вдруг вспомнилась погоня, когда они с отцом бежали от преследующих их рыцарей. Тогда же похожее упавшее дерево преградило путь, а Чэнлин почти выбился из сил, таща на себе тяжелое тело отца. Юноша тогда проклинал все на свете за эту несправедливость и тяжесть. Он, борясь с желанием закричать от бессилия, тогда поудобнее перехватил отца и отправился в обход, слыша, как звуки погони становились ближе. Неприятное вязкое чувство охватило грудную клетку, а глаза зло засияли. Маг вскинул руку, выпуская поток энергии, и огромная ветвь размером с половину дерева, взлетела над землей, чтобы пролететь несколько метров и с грохотом упасть на землю, поднимая снежный вихрь. Это было не то, чего изначально добивался Чэнлин, но такой результат его тоже устроил. Поняв, что пока сказать больше нечего, а все остальное, возможно, уже сообщил Байи в своих письмах, ведь они были ближе друг к другу, чем к Чэнлину, маг оставил перо и принялся перечитывать получившийся текст. Не очень витиевато, зато по делу. После снова взял перо и окунул его в чернила, чтобы дописать пожелание.Береги себя, Цзышу. Чаще выбирайся к людям, это помогает. Правда. Чэнлин»
Юноша свернул бумагу в нужный вид, желая, наконец, отправиться к почтовому дому, но разговор, отвлекший ранее и до сих пор продолжающийся, снова обратил на себя внимание. — Да что за бред ты несешь, увалень, сколько можно? Напился что ли? — насупился тот мужчина в старой рубашке с заплатками, который ранее пытался урезонить второго логикой, — призраки выходят из ада и убивают людей, ха! Сказано ж тебе, что купцы тебе по ушам поездили, а ты и рад. — Но, — неуверенно протянул лысый, когда собеседник откровенно разозлился. — Хватит, — строго сказал первый, — завтра на работу, не порть мне остаток вечера своими россказнями. Чэнлин вышел из таверны в странных чувствах. Хотелось услышать эти сплетни лично от купцов, что рассказывают их. Юноша пошел через дорогу, приглядывая здорового ворона на жердях, а сам думал о том, что с утра сходит на рынок.***
Утро встретило Чэнлина слабым запахом приближающейся весны. Близился только март, но погода здесь будто была мягче, чем в Камелоте. Снег все еще являл собой полную власть над этой землей, но слабое чувство тепла, которое скоро пробудится под начинающим подниматься выше солнцем, давало о себе знать. Чэнлин обговорил с Бифом, что задержится сегодня и придет позже, чтобы кузнец его не терял, а сам, как и планировал, отправился на рынок. Здесь было многолюдно, и эта картина спешащих от прилавка к прилавку людей напоминала муравейник. Приезжие купцы теснились вперемешку с местными ремесленниками, но отличить их не составляло труда. У многих за лавками стояли лошади и повозки, говорящие о долгом пути. Недолго думая, юноша подошел к лавке, где собралась целая толпа народа, слушающая купца, ярко раскидывающего руки. — … И я сказал им, что лучше выбрать другую дорогу, раз на том тракте такие ужасы творятся, — народ понимающе охнул, в отличие от Чэнлина, который подошел не к началу рассказа, — сам их не видел, но люди говорят, что они ужасно страшные, — купец устрашающе раскинул руки и прищурил глаза, — каждый отвечает за свой грех и карает всех грешников. Не хотел бы оказаться на пути у Вестника смерти, — процедил купец, — говорят, что он весь покрыт черным, и даже рот в черноте смерти, что он приносит. А еще владеет двумя рабами, что ходят по пятам с косами! Народ в панике и страхе схватился за лица, прикрывая вздохи руками. Чэнлин чуть прищурился, слушая окончание рассказа. Честно говоря, было похоже, что купец просто играет речь из спектакля, обдуряя бедных горожан. В конце концов Чэнлин никогда не слышал о подобном. С другой стороны, если бы он рассказал о Дикой охоте, кою прогнал Кэсин, наверное, нашелся бы кто-то, кто тоже обвинил бы юношу во лжи. Отойдя от толпы, юноша решил еще пройтись по рынку, осматривая людей и товары. Через несколько рядов он наткнулся на лоток с новыми дорожными плащами. Захотелось осмотреть товар, и маг подошел к деревянной конструкции. Плащи пестрели разными приглушенными цветами, а шерстяная и льняная ткань выглядели качественно. — Собираетесь в путешествие? — спросил продавец, вставая с насиженного места. Недалеко от него стояла красивая гнедая лошадь, поедающая овес. — Пока просто смотрю, — ответил юноша, чуть ощупывая ткань, — вы из Эссетира? — Да, — кивнул продавец, плотнее укутываясь в свою одежду, потому что подул холодный ветер, — вчера прибыли. — Надолго? — Пока не продадим, — продавец улыбнулся и пожал плечами, — а что, с нами хочешь? — спросил он понятливо. — Может быть, — наступила очередь Чэнлина пожать плечами. — Не боишься? — улыбнулся продавец, — после всех этих рассказов, — он кивнул головой на толпу народа вдалеке, у которой до этого стоял Чэнлин. — Вы в это не верите? — удивился юноша. — Ну почему же, — протянул тот, — верю, разве могут слухи родиться сами по себе? Даже если ложь, под ней есть корень правды. Просто думаю, что эти призраки забирают грешников. А если ты не грешник, то и переживать не стоит. — Очень бодрый настрой, — улыбнулся Чэнлин, слушая. — Именно, — подмигнул продавец, — а по-другому и нельзя. Подумав еще немного, Чэнлин все же решил купить новую одежду. Деньги, данные Цзышу, еще не закончились полностью, потому что он не тратился на жилье и не всегда — на еду. Черный плащ из плотной мягкой шерсти удобно крепился на шее, а капюшон защищал голову. Довольный покупкой, Чэнлин попрощался с купцом, но прежде чем успел уйти, тот бросил ему вслед: — Такими темпами мы уйдем не позже, чем через неделю, — Чэнлин кивнул, давая понять, что услышал, и пошел обратно в кузницу.***
Три дня в раздумьях прошли единым смазанным мазком на картине художника, и Чэнлин не удивился, когда Айк, колдовавшая над ужином, спросила: — Ты в порядке, малыш? Такой задумчивый. — Конечно, — кивнул Чэнлин. Он сидел за столом и наблюдал, а с другой стороны Биф чинил меха для раздувания огня, которое ранее они забрали из мастерской. — Она права, Чэнлин, — сказал кузнец рассеянно, не отвлекаясь, — мы же видим, что тебя что-то тревожит. — Что думаете о тех слухах? — юноша решил перевести тему. — Про призраков? — ухмыльнулась Айк, — ну не знаю. Как по мне, все это чушь. Никогда отродясь ничего подобного не слыхала. Или это Сенред смуту наводит опять. — Сенред — это король Эссетира? — уточнил Чэнлин. — Мгм, — утвердительно протянула женщина, продолжая чистить и нарезать овощи, — натворил каких-нибудь дел: повздорил с бандитами или еще чего. Те отомстили, а тот решил придумать байку про призраков. — Говоришь так, будто знаешь его, — вставил Биф, тоже слушая речь жены. — Пф, — фыркнула она, — столько сплетен всю нашу жизнь ходит. Волей-неволей многих узнаешь. — Знаете, — задумчиво протянул Чэнлин, — мне почему-то кажется, что в Камелоте люди не настолько сплетники, — юноша улыбнулся. — Правильно, — Айк весело поддакнула, — о чем сплетничать запуганным людям. Они ужинали в приятной тишине, не желая заполнять ее пустыми разговорами. После Чэнлин помог женщине с посудой, пока Биф закончил с делами, и отправился обратно к мастерской, потуже завернувшись в плащ. В его комнате было тихо и чисто. Чэнлин много и часто пытался колдовать в комнате, вспоминая, как по мановению руки Кэсина могла исчезнуть пыль, или веник принимался снимать паутину с высоких потолков. Он хотел научиться чему-то подобному, и потому упорно вытягивал руку, концентрируясь то на венике, стоящем в углу, то на слое пыли. — Кэсин, твою налево, если ты что-нибудь заденешь, я тебя вздерну на крючке для сушения трав! — Чэнлин вспомнил, как маг готовил целительские покои для небольшого семейного праздника, а сам лекарь все брюзжал, что тот слишком беспечен. Чэнлин тогда открыто хохотал с того, как по желанию мага старый потрепанный веник пролетал над шкафами и стеллажами в паре сантиметров от важных книг, а Байи недовольно глазел на это, пыхтя, подобно закипающему чайнику. — Смею напомнить, господин Е Байи, — Кэсин тогда весело издевался над лекарем, — что если ты исполнишь свою угрозу в жизнь, то где-то будет грустить один принц Камелота. — Ты думаешь, что страх перед короной остановит меня? — фыркнул лекарь, опасно беря в руки деревянную палку. — Нет, ты прав, — Кэсин притворно испугался, кладя руку к сердцу, — тебе совершенно нет дела для чужих чувств. — Помни об этом, — сощурившись, ответил лекарь, а в следующее мгновение прохрипел, — Кэсин, черт! — веник, оставленный в воздухе без внимания, решил смести с полки большую вазу, и та радостно полетела вниз. — Чшш, — Кэсин успокоил всех, в то же мгновение сверкнул глазами, и ваза вернулась на место. — За что мне это, — простонал Байи, отворачиваясь от двух гадко хихикающих юношей. Чэнлин вспомнил этот момент случайно, но любовно оглаживал это воспоминание о чужом красивом смехе и притворном ворчании своей грустной улыбкой. Еще через три дня юноша отправился на рынок за продуктами. Он прикупил немного овощей и мяса, чтобы сделать простое жаркое. Когда корзинка была наполнена всем необходимым, он прошелся мимо лотков и услышал окрик: — Хэй, ты снова тут! — это был продавец дорожных плащей. За неделю его лоток изрядно опустел, осталась всего пара моделей. — Вас можно поздравить с успешной торговлей, — улыбнулся Чэнлин, подойдя ближе. — Ай-я, а чего ты ожидал от торговца? — тот погрозил пальцем, — кто я, если не смогу продать товар? — Хорошо, что нам не нужно думать об этом. — Точно, — продавец задумчиво кивнул, — слушай, малец, завтра мы уходим. — Уже? — удивился Чэнлин. — Оглядись, — усмехнулся торговец, — лотки почти пустые. Мы здесь закончили. Сегодня будем паковаться, чтобы уйти на рассвете. — Понятно, — юноша кивнул головой, — мне нужно идти. Он ушел, а торговец посмотрел тому вслед, начиная зазывать народ выкупить оставшиеся вещи. Чэнлин думал о том, что ему делать. Он пробыл в Кайфэне больше четырех месяцев и изрядно привык к этому месту. Можно было бы остаться тут. Только он понимал, что уходил из Камелота по другой причине и с другими целями. Он обещал найти учителя, стать сильным магом, и вернуться. Размеренная жизнь с работой и редькой в корзинке для жаркого не входила в эти планы. Чэнлин понимал головой, что должен двигаться дальше. Да, его магия крепнет, но он ни на шаг не ближе к своему обещанию. Он хорошо отдохнул, работая и живя здесь. Люди, работа, новый город отвлекли от смерти Кэсина так же, как когда-то отвлек Камелот от смерти отца. Но время идет. Был уже вечер, когда Чэнлин отправился к друзьям. Из трубы их лачуги приветливо шел дым, намекая, что хозяева дома. Дом Айк и Бифа был по сказочному уютным, и Чэнлин любил это место. Будет грустно оставлять его. Чэнлин постучал, а когда услышал приглашение, вошел. Муж с женой сидели на полу у печи и работали с ветками ивы, что нужны были для плетения корзин. Биф обрабатывал их, а Айк вплетала в новое изделие. — Привет, малыш, — улыбнулась женщина, — как погода? — Морозно, — Чэнлин оглянулся за спину и пожал плечами, — как вы? — Мы виделись днем, — хмыкнул Биф, — не думаю, что что-то изменилось, Чэнлин. — На тебе лица нет, — заметила женщина, — иди сюда, согреешься, — когда Чэнлин присел рядом с ними на пол, она спросила, — в чем дело? — Я должен уйти, — выпалил Чэнлин, опуская голову и плечи. Отчего-то говорить этим добрым людям об уходе было стыдно. — Хм, — хмыкнул Биф, а потом пояснил под недоумевающий взгляд юноши, — мы ждали, когда ты скажешь это, — муж переглянулся с женой, — мы же не слепые. Тебя что-то тревожило, и выходит, мы верно предположили, что. — Оу, — протянул Чэнлин, — вы не в обиде? — Да за что? — сплеснув руками, спросила Айк, — это твой путь, твое путешествие. Это было делом времени, — она пожала плечами, продолжая плести ивовые ветви, — да, тут ты нашел кров и работу, но я помню, как ты говорил мужу, что пришел учиться магии. Это было очевидно. — Спасибо вам, — Чэнлин благодарил их за все: за внимание, дружбу, работу и кров; за понимание, — я ухожу завтра на рассвете. — С торговым караваном, значит, — кивнул головой Биф, — в Эссетир. Хорошо, хотя бы не один. Зима еще не отступила, чтобы идти одному. Так будет спокойнее всем. Они посидели молча несколько минут, понимая, что это последний вечер в общей компании. Вряд ли они когда-нибудь снова встретятся. — Мне жаль оставлять вас, — честно сказал Чэнлин. — Ай-я, не думай об этом, малыш, — улыбнулась женщина, — ты оказался там, где должен был. Тебе нужны были друзья и помощь. А мы, смотря на тебя, пуще прежнего захотели ребенка, о котором будем заботиться, — она очаровательно довольно улыбнулась. — Что? — спросил Чэнлин, и шок отразился на его лице. — Ага, — ухмыльнулся Биф, — мы сами недавно узнали, — Айк положила ладонь на свой живот, — у нас будет малыш. — И если наше желание сбылось, — закончила Айк, — то твое желание покоя для друга могло сбыться тоже. — Спасибо, — просто сказал Чэнлин. Они попрощались на рассвете, когда супруги вышли на торговые ряды проводить юношу. Собираясь в дорогу, Чэнлин надел новый черный плащ, который ощущался тепло и удобно. — Береги себя, — сказал Биф, похлопывая юношу по плечу. — И, надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, — улыбнулась Айк, — свидимся еще. — Да, — улыбнулся Чэнлин, — спасибо. Когда солнце полоснуло красным заревом линию горизонта, Чэнлин уже был на выходе большого города, уходя дальше от родины, от старых друзей, от новых друзей. Впереди была только неизвестность. Он оставил комнату с удобной кроватью и постоянную еду, променяв на бесконечную дорогу, вяло идущий караван и неизведанность. Было в этом что-то грустное. Было в этом что-то предвкушающее. Осталось выбрать только сторону.