***
Юноша балансировал на грани сна и реальности и пытался понять, что заставило его почти проснуться. Шторм за окном разыгрался не на шутку, через закрытые ставни окна сияли молнии. Чэнлин мог бы подумать, что его разбудил шум непогоды, но странное щекочущее чувство в груди настойчиво пыталось расшевелить его тело. Маг открыл глаза, борясь с желанием провалиться в сон, сначала даже не понимая, бодрствует ли он. Но сбоку раздался тихий шум, будто кто-то или что-то тихо подкрадывался к нему, поэтому маг, опомнившись, вскинул руку, тут же подрываясь с теплой кровати. Перед ним стоял тот самый мужчина, которого этим вечером Чэнлин обыграл. Тот выглядел рассерженным, наполненным гневом, но растерянным от того, что его жертва так неожиданно проснулась. Чэнлин, желая сначала разобраться с этим «гостем», а затем спрашивать, зачем он здесь, вскинул руку и сверкнул золотом в глазах, что в темноте комнаты горело подобно пожару. Мужчина всхлипнул, почувствовав мощный толчок энергии в грудь, и упал, заваливаясь шумным мешком на пол. — Кха, — пытался он откашляться и вдохнуть, ведь удар был сильный, — так вот как ты обыграл меня, гаденыш, — прогнусавил он, пытаясь встать. Чэнлин, чувствуя прилив гнева, воззвал к магии снова и окинул этого мошенника несколькими узлами веревок, снятых со штор на окнах. — Что тебе нужно? — спросил маг, когда мужчина перестал брыкаться и пытаться вырваться из захвата веревок, — зачем ты пришел? — А ты тупой, малец, да? — человек откашлялся и отчаянно дерзко улыбнулся, — что, думаешь, если есть магия, то мозги не нужны? — Ты пришел за деньгами, — догадался Чэнлин, предполагая, — ну или убить меня решил? — Сдался ты мне, — фыркнул тот, — десять золотых на тебя потратил, сволочь, а ты тут дрыхнешь на мои деньги! Всё из-за тебя поставил, где теперь ночевать?! — Ты их проиграл, — заметил Чэнлин чуть меланхолично, — честно проиграл. — Какой честно? Ты с дуба рухнул, малец? — мошенник попытался дернуться и высвободить руки, но веревки, скрепленные магией, держали крепко, — колдовством баловаться в играх, ха, велика честность! — Тебе напомнить, как ты перекидываешь камень, подставляя людей? — Чэнлин изогнул бровь, изящно поднимаю ту выше. — Это другое, — мошенник закатил глаза, — я предлагаю людям отгадать, в какой чаше камень. Не моя вина, что они не видят перекидываний, камень то под чашей. — Да ну? — юноша улыбнулся, — занятная формулировка слова «вор». «Обманом не разбогатеешь, а обеднеешь» — слышал такое? — Нет. — Теперь слышал, — фыркнул юноша, — а сейчас мы избавим тебя от этих пут. — Что? — опешил мужчина, не ожидавший, что его освободят. Но Чэнлин и не пытался освободить его в известном понимании. Юноша встал с корточек, на которых сидел перед лицом мужчины, желающего обокрасть его, а может и навредить, потом поднял на ноги нерадивого обманщика и поволок его из комнат. Комната хозяина была на первом этаже, и будить того поздней ночью казалось неправильным, но у Чэнлина были особенные обстоятельства: извивающиеся, не понимающие, куда их ведут. Хозяин постоялого двора открыл после второго стука в дверь, откровенно зевая и потирая глаза. Он пытался понять, снятся ли ему двое людей, один из которых связан, но тут Чэнлин заговорил: — Господин, этот человек является мошенником, который обманом обыгрывает людей в вашей таверне, — начал он, крепко держа связанного мужчину за руку. — Ты решил мне это сейчас сказать? — недоуменно спросил хозяин, разглядывая его как умалишенного. — А еще он только что пробрался в мою комнату и хотел совершить кражу и навредить мне, но я вовремя проснулся, — продолжил объяснять Чэнлин. — Теперь понял, — хозяин кивнул, разглядывая веревки, и принимая нарушителя в свои руки. Мошенник пытался что-то громко выяснить и доказать, однако юный маг его почти не слушал. Он поднимался по лестнице, и краем уха до него донеслось, как мужчину вывели за пределы таверны в шторм, громко хлопнув дверью перед носом. — Я думал, вы отведете его стражникам или кому-то вроде них, — пробормотал Чэнлин с лестницы, глядя, как хозяин постоялого двора возвращается обратно к двери своей комнаты. — Видел шторм? — спросил тот недовольно, — думаешь, ради такого я сейчас вышел бы на улицу? Пусть сидит под дождем, это ему наказание. Сейчас ночь, всем плевать, — мужчина громко хлопнул дверью своей комнаты, обозначив окончание разговора. Чэнлин недоумевал несколько секунд. Отчасти ему даже стало жаль этого мошенника. Чэнлин даже не знал его имени, но тот сказал, что ему негде ночевать. С другой стороны, он обманул стольких людей и на стольких нажился, а с Чэнлином решил поквитаться просто из обиды за «нечестный» проигрыш. Будто в его игре вообще было место честности. И эту битву совести Чэнлин, проводящий, стоя прямо на деревянной лестнице в темноте, закончил победой мести. Да, жаль; да, возможно, для этого были причины. Но почему за счет Чэнлина этот человек должен был их решать? Юноша фыркнул, гневаясь на себя за излишнюю человечность, и развернулся, поднимаясь к своей комнате. Он пытался уснуть довольно долго, (все-таки за окном громыхало нехило) а мысли отяжеляли голову. Однако выстраданный сон все же пришел, и только утром Чэнлин узнал, что на рассвете обход стражи, шедший по улице, нашел труп человека. Тот был весь мокрый и замерзший, очевидно, не переживший ночь под штормом. Как к этому относиться, Чэнлин не понимал. Виноват ли он? Стоит ли корить себя? Наверное, всех спасти нельзя, особенно, если человек не хочет спасения или не видит его. Юноша завтракал вяло, стараясь съесть хотя бы что-то, чтобы не болел живот, так как он собирался уйти из этого города сегодня же. Он не хотел находиться в месте, где погиб человек, косвенно, но из-за него. Чэнлин снова вспомнил Камелот и площадь, толпу людей, помост и такой же мертвенно-алый рассвет, который возвестил о казни. Много месяцев прошло, и боль поутихла, но жизнь будто хотела снова окунуть мага в этот ужас, кипящий в жилах. Когда солнце поднялось высоко над горизонтом, освещая собой остатки от вчерашней бури, Чэнлин накинул плащ, пересчитал заработанные монеты и отправился на выход из этого города. Теперь он думал, что будет зарабатывать как угодно, но только не так.***
Дорога петляла стройной лентой по полям и в междулесье, иногда забираясь на пригорки, иногда огибая ряды берёз и тополей, ластящихся к весеннему солнцу. Тут и там на полях стали мелькать большие соломенные шляпы, защищающие людей от пекла майских лучей. После снежной зимы, оставившей после себя увлажненную землю, подкрадывалось время начала посевов. Чэнлин наблюдал, как мир оживает в новой весне. Юноша ступал по утоптанной тысячей ног и телег дороге, греясь в лучах теплого солнца, подставляя тому лицо. Нигде не задерживаясь дольше пары дней, Чэнлин все брел и брел к южным границам Эссетира. Где-то там стояла столица этой страны, но юноша не горел особым желанием посетить ее. Как часть своего путешествия — возможно, но позже он бы все равно ушел. А та причина, по которой юный маг ушел из Кайфэна, сейчас затихла. Время от времени Чэнлин слышал о призраках, но то были давно пересказанные слухи и сплетни. Ему не довелось встретить людей, повидавших этих существ лично. Только слухи, похожие на остатки перетертой малины — вода, да и только. Иногда на его пути встречались деревеньки или отдельно стоящие дома, охраняющие поля. Чэнлин останавливался на местных постоялых дворах, постепенно разменивая золотые монеты на медные. И все же дорога прельщала его. Было что-то удивительное в постоянном движении, в постоянном открытии чего-то нового: будь то люди, что рассказывали ему о новостях за кружкой эля в таверне или новые виды, как Мятежное море, оставшееся в сердце. Сейчас юный маг шел по мерно петляющей дороге и рассматривал жухлое поле, посевы которого были явно больны. Стебли пшеницы ростом по пояс Чэнлину грустно опустили головы, их нездоровый цвет говорил о болезни. Юноша проходил мимо поля, огороженного деревянной оградой, осматривая чей-то не окупившийся труд. Недалеко показалась деревянная лачуга. Чэнлин вспомнил дом Бифа и его супруги, когда те приняли его. С уютом того домика могли соревноваться только покои господина Е. Эта лачуга была старой и как будто тоже больной, подобно посевам, что охраняла. Крыша чуть покосилась, дерево в стенах требовало замены. Кому-то либо было все равно, либо не хватало сил, чтобы позаботиться о своем доме. «И о своем труде», — подумалось Чэнлину, когда он снова обернулся на поле, оставшееся позади. — Да, — протянул старческий голос откуда-то сбоку, — нынче моя пшеница совсем не растет, — Чэнлин резко обернулся на голос и увидел усталого лысого старика, который держал в руке посох, чтобы облегчить свой шаг. — Чем она болеет? — спросил юноша, перехватывая рюкзак на плече поудобнее. — Ай-я, — старик дернул рукой, и Чэнлин разглядел тяжелые мозоли и вздутые вены. Кажется, у этого дедушки болели руки, — холодно было слишком, дожди лили, а солнца не было. Вот и захлебнулась пшеничка-то, — грустно объяснил он, недовольно поглядывая по сторонам, будто в далеких перелесках мог найти виновного. — Никак нельзя спасти посевы? — спросил Чэнлин. Ему вдруг захотелось помочь этому старику, который явно не от безделья потерял свой труд. — Я почти не хожу уже, — старик грустно хмыкнул, будто принимая свою старость и немощность, — сам не могу дойти до деревень. Сходи, приведи мага сюда какого-нибудь, он бы справился. — Часто у вас маги посевы поднимают? — решил осведомиться юноша. — Коли сила есть, чего б ни пользоваться, — старик пожал плечами бессознательно, но резко одернулся, и по лицу Чэнлин понял, что тому от этого действия стало больно. — Может быть, я смогу вам помочь? — спросил юноша робко, почти неуверенно. Он никогда не занимался подобным раньше. — Маг что ли? — хмыкнул его собеседник. Вместо слов Чэнлин сверкнул глазами, показывая ответ, — ооо, — довольно протянул старик, — неплохо-неплохо, а поля поднимал хотя бы раз? — Нет, но… — Тогда чего думаешь, что получится? — перебил его мужчина. — Надо ж когда-то начинать, — по-доброму хмыкнул юноша, — если в молодости не научусь работать, то в старости останусь с пустыми руками, — это была одна из тех многочисленных поговорок, которых Чэнлин набрался за время своего путешествия. — Хорошо говоришь, — довольно протянул старик, — ну тогда идем. — Сейчас? — Чэнлин удивился. — А когда? Думал, я тебя сначала в дом позову, да чаем поить стану? — усмехнулся мужчина, поиграв пальцами, — гостеприимство надо заслужить. Стоя по щиколотку в рыхлой влажной земле, Чэнлин пытался решить в голове непростую задачу. Никогда ничем подобным юный маг, разумеется, не занимался. Все его странствия с целью найти учителя пока не увенчались успехом. Сам он колдовал, используя большое количество эмоций: страх ли это, гнев или ярость. Даже когда к нему в комнату на постоялом дворе пробрался вор, маг был напуган, пусть и осознал это не сразу. Сейчас же Чэнлин стоял на поле и не ощущал ничего. Мирный пейзаж пусть и навевал тоску своей болезнью, но не заставлял чувствовать что-то тяжелое. Юноша пытался покрутить в голове идеи, как бы помочь этому старику, сидевшему на деревянной ограде и изредка хмыкающему в его сторону, потому что юноша просто стоял и ничего не делал. Чэнлин вспомнил, как дедушка сказал, что пшеница погрязла в воде от дождей и слякоти. Он тоже ощущал это, стоя в сыром черноземе, неприятно хлюпающем под ботинками. Внезапно захотелось сделать эту землю сухой. Высушить ее порывом ветра и энергией, направив ту прямо к корням растений. Кэсин как-то рассказывал, что они с Цзышу сожгли целое поле. Что ж, у Чэнлина теперь другая задача — до чего смешно. Юноша аккуратно присел, согнув колени и упершись ими в землю, после поднес руку к слипнувшемуся грунту. Земля и в самом деле была до противного влажной. Чэнлин почувствовал, как это место само от себя не в восторге. Вроде ворчливой дамы, крутящейся перед зеркалом и недовольно вздыхающей от того, что платье неудобно или некрасиво сидит. Чэнлин хмыкнул от такого сравнения в своей голове, но потом прикинул, что это достаточно точное сравнение. Он и правда чувствует ворчливость местной земли и раздражение. Юный маг обратился к своей магии, которая до этого момента тихо грела солнечное сплетение. Он доверился ей, показывая путь через блистающие янтарем глаза и выставленную в землю руку. Та сначала неохотно, но все же поддалась на уговоры хозяина. Кэсин говорил, что чувствует свою магию котенком — та мурчала и извивалась, прося у хозяина ласки. Чэнлин же ощущал свою магию подобно дикому жеребцу: слишком горделивой она была, едва слушая приказы, тонко чувствовала эмоции и особенно реагировала на страх и гнев. Решив, что эта дикость может послужить и для чего-то более доброго, чем сбивание веток деревьев в утренних и ежевечерних тренировках, Чэнлин приказал своей энергии высушить землю. Та пустилась в полет, окружая жухлые стебли увядшей пшеницы, окутывая их теплом и заботой; опустилась ниже, проникая к корням; воззвала к ветру и самой земле, что хотела плодородия. Старик внимательно наблюдал за действиями этого юного, явно растерянного мага, но когда тот, похоже, договорился со своей внутренней силой, дед тут же почувствовал изменения. Темные скорченные растения заметно светлели, поднимая колоски к солнцу, пытаясь надышаться сухим ветром без промозглых капель, принесенных с моря. Прошло еще несколько минут, а маг продолжал держать руку в земле и стоять на коленях, а старик начал беспокоиться, что тот не сможет остановиться, сдержать себя. Но Чэнлин чувствовал свой предел, когда опасно близко подобрался к нему, тут же одернул руку, прекращая сверкать глазами. Перед ним было здоровое живое поле, какие он видел у других крестьян. Дедушка позади счастливо хмыкнул, разглядывая результаты трудов юного мага. — Неплохо для первого раза, да? — по-отечески усмехнулся он. — Неплохо, — согласился Чэнлин, — буду рад, если предложите воды. Чувствую себя уставшим. — Немудрено, — сказал дедушка, вставая с забора, — я думал уж, ты не остановишься. — На секунду и я так подумал, — ответил куда-то в сторону Чэнлин. В лачуге старика было темно и во многих местах пыльно. Наверное, если бы он мог, то озаботился бы о чистоте и комфорте, но больные крючковые руки не давали тому работать. Чэнлин присел на стул, стоявший у порога и облокотился на стену, ожидая, когда ему подадут воды. Ходить по чужому дому самому казалось чем-то неприличным. — Пей, — громко сказал старик, и Чэнлин резко открыл глаза. Перед ним в руках держали деревянный ковш с чистой дождевой водой. — Спасибо, — поблагодарил юноша, когда утолил жажду. — И вот еще, — уверенно протянул старик несколько медных монет, — на, возьми. — Не надо… — начал было Чэнлин, но тут же оказался перебит: — Ай-я, бери, говорю, — проворчал старик, — мне эти деньги ни к чему, да и живу я один. А тебе вот благодарность за помощь. Вижу же, что путник. И не говори, — он погрозил больным пальцем, — что деньги не нужны. Молодой же совсем. Брать деньги со старика было неловко, да и Чэнлин не думал о таком, когда предлагал помощь, но тот оказался слишком уж убедительным и чуть ли не обвинил Чэнлина в отсутствии такта, когда тот попытался их вернуть. В итоге юноша уходил от покосившейся лачуги с прибавлением в денежном кошельке, но донельзя усталый. И все же Чэнлин был рад, ведь сегодня смог почувствовать энергию земли. Удивительное чувство, когда понимаешь, что вокруг тебя все живое, имеет свой характер: спокойный ли, мерный или брюзжащий. Чэнлин впервые ощутил нечто подобное, когда увидел Мятежное море, как то вздымалось в своих диких порывах, вызывало на бой само небо. Но только теперь, помогая безымянному старику, Чэнлин смог оформить это в нечто более конкретное.***
Как он здесь оказался? Ведь не хотел же идти, думал повернуть несколько раз и все же шел вперед, зная итог. Огромный город простирался перед его взором, вздымаясь к небу шпилями, и разрастаясь домами и полями на окраинах. У скалистого обрыва огромной глыбой стоял большой замок, венчающий собой цитадель этого города. Фи́риан — столица королевства Эссетир предстала перед глазами Чэнлина. Юноша находился на вершине небольшой сопки, желая осмотреть местность и понять дорогу, но когда поднялся до вершины, увидел вдалеке разросшуюся столицу. Он размышлял несколько минут, раздумывая, повернуть ли обратно. Почему-то казалось, что здесь его путешествие обернется немыслимым поворотом. Возможно, это было предчувствие. Интуиция? Возможно, это мир пытался предупредить Чэнлина на манер его собственной магии, когда та разбудила его ночью, чуя опасность. Юноша только учился понимать себя и окружающий мир, а потому сейчас ему было сложно. Вдалеке вздымался огромный город, где Чэнлин мог найти себе большие проблемы. Или покончить со своим странствием, ведь в таком месте точно живут сильные маги. Те, кого он встречал до этого, могли выжечь прорези в ткани, чтобы было легче продеть шнуровку, или опалить мясо только что зарубленного зайца, но учителями не были. Здесь же его поиски могли увенчаться успехом, где еще, если не здесь: в огромном городе с массивной окружной стеной. «Именно за этим ты ушел из Камелота, дурень», — напомнил сам себе маг, пытаясь принять решение. И все же он был здесь не зря. Сам ли шел, случайность ли это или судьба, но Чэнлин все же добрался так далеко не просто так. И теперь, стоя перед массивными деревянными воротами, охраняющими вход в город, он пытался глубоко дышать и продумать легенду для стражников. Мужчины в кольчугах и синих плащах до земли останавливали каждого выходящего и входящего, чтобы записать сведения в журнал. Чэнлин спешно обдумывал вопросы и возможные ответы на них, продвигаясь в очереди. — Имя? — спросил его громко и устало мужчина средних лет. Он был высоким, немного сутулым. Может быть, дело было в тяжелой кольчуге, давящей на плечи. — Аррон, — Чэнлин вспомнил это имя случайно, и оно почти само вылетело из его рта в качестве ответа. Тогда он представился так мужчине, предлагающему переправить мага через Нерву — реку на границах Камелота. «Надо же, — хмыкнул про себя юноша, — снова пригодилось». — Живешь в Фириане? — было видно, что мужчине было бесконечно скучно задавать эти вопросы. Наверно, он оглашал их сотне людей каждый день, получая однотипные ответы: да/нет; живу/не живу; по делам/к дочери/купец. — Нет, — честно ответил Чэнлин. Тут врать не было смысла, если они вели перепись всего своего населения. — Зачем пришел в столицу? — Эм, — Чэнлин на секунду замялся, — я… В другой очереди, стоявшей на пару шагов правее, Чэнлин вдруг услышал странный вопрос, и сознание тут же переключило его внимание туда: — Маг? — спросил стражник у молодой девушки, которая тоже отчаянно нервничала. — Д-да, — заикнувшись, ответила она. — Докажи, — приказали ей, и девушка, борясь с нервным поверхностным дыханием, перевернула своей энергией несколько страниц в журнале стражника, а после вернула обратно, — очень хорошо, — устало, но неприятно улыбнувшись, ответил воин, — цель прибытия? Дальше Чэнлин не слушал, потому что резкое «Эй!» вернуло его внимание к своему допросу, но что-то гнусное показалось ему в той улыбке, что изобразил стражник. — Отвечать будешь, нет? — Простите, — быстро извинился Чэнлин, — я к лекарю. Пришел за настойками женьшеня и бессмертника, у моей матушки в последнее время болит сердце. Знаете, как встанет посреди комнаты, ухватится за грудь и начнет причитать: «Вот, куда ты без меня! Помру скоро!», вот я и пришел, а то отец уже хотел… — Достаточно, — коротко оборвал его стражник, прерывая раздражительную тираду. Чэнлин и рассчитывал на нечто подобное, чтобы стражник не расспрашивал слишком сильно и не вникал в ответы, — маг? — вот тот самый вопрос, что смутил Чэнлина. — Нет, господин, — как можно ровнее ответил юноша. — Точно? — спросил стражник и в следующее мгновение кинул прямо ему в лицо свою ручку. Наверное, уверенные в себе маги покупались на такую уловку и отгоняли вещь своей энергией, Чэнлин же опешил, а потому ручка больно ударилась о его лоб. — Ау, — тихо сказал он, потирая лицо. — Нет, значит, нет, — равнодушно ответил стражник, — можешь идти, — заключил он и тут же переключил свое внимание на другого человека, будто Чэнлин не продолжал стоять рядом с ним. Юноша хмыкнул, перехватил рюкзак и отправился через открытые ворота. Изнутри Фириан казался еще более огромным, размашистым и обжитым. Всюду высились высокие каменные здания в несколько этажей, доносились голоса торговцев, стояли телеги с товарами, сеном и кормом для животных. Где-то вдалеке слышался запах свежеиспеченных булочек, в другой стороне выбивали кувалдой нужные формы из раскаленного железа. Чэнлин чувствовал себя просто крохотным в масштабах этого места, которому не было конца и края — каждая улица упиралась в другую, каждый переулок куда-то выводил. Нескончаемый поток перипетий и людей, казалось, не заканчивался, а венчал собой это огромный могущественный замок — сильный, неприступный, стоящий у обрыва на подступах к морю. Чэнлин гулял по городу недолго, больше желая найти гостиницу и отдохнуть с дороги. Теперь, когда он здесь, нужно было подумать над своими следующими шагами. Но сначала еда, вода и теплая кровать. Постоялый двор Чэнлин нашел почти сразу же, стоило подойти к случайной женщине и спросить дорогу. Это здание отличалось от всех других, коих за много месяцев Чэнлин повидал немало: высокое, каменное, мощное и гораздо богаче, чем другие. «Логично, — Чэнлин хмыкнул про себя, — в таком большом городе будет достаточно клиентов». А когда маг переступил порог и увидел, насколько гостиница внутри богаче и уютнее, то тут же пожелал остаться здесь подольше. Само собой, остаться здесь надолго он не мог себе позволить, но провести одну ночь было неплохим решением: хорошая еда и настоящий уют подкупали. Комната оказалась лучшей из всего, что Чэнлин когда-либо видел на постоялых дворах: много дерева, украшений, чистой стираной ткани, удобная ванная. Слуга, что проводил юношу до покоев, тут же откланялся, перед этим сообщив время ужина. Чэнлин устало подошел к кровати, желая упасть и выспаться, но в последний момент передумал. Не хотелось пачкать кровать собой, немытым с дороги. Когда горячая вода приятно омыла уставшего юношу, еда разнесла удовольствие и сытость по телу, а чистой подушки коснулась голова, Чэнлин заснул крепким сном без сновидений, довольный этой ночью, пусть неизвестность этого места пугала и настораживала.***
Утро следующего дня наступило внезапно, ударяя набатом по голове. Сон юноши был настолько глубоким, что тот не хотел открывать глаза. Чэнлин устал за время долгого путешествия, но чувствовал, что это еще не конец. Сейчас он умоется, возможно, поест, потом уйдет с этой шикарной гостиницы, и все начнется по новой: поиск жилья, поиск работы…. Дорога, дорога, дорога. Без конца и края лишь путь, неведомо куда ведущий. Все события прошедших дней и месяцев смазывались, оставляя после себя только липкий след чего-то смутно туманного: супруги и их уютный дом в Кайфэне, торговец и караван, возвращающийся домой, мошенник, умерший из-за собственного азарта. Будто это было лишь поверхностным сном. Будто Чэнлин ехал в телеге, а мимо вместо смазанных деревьев и травы мелькали воспоминания. Но времени на тоску не было. Юноша вздохнул и поднялся с кровати, разминая затекшие ноги и руки. Он быстро умылся, успев до того момента, как придет слуга и скажет, что время вышло. На первом этаже было тихо. На самом деле, было тише, чем Чэнлин представлял. Большинство столиков одиноко пустели, человек за прилавком открыто зевал, не боясь чужих взглядов. — Уже уходишь? — поинтересовался он, когда Чэнлин подошел к прилавку. — Да, спасибо за вашу работу, — юноша уважительно поклонился и отправился на выход, не зная собственной дороги. Фириан выглядел зажиточным городом. Даже в самых, казалось бы, простых и бедных переулках дома были построены из плотных материалов, крыши не перекошены, и даже были подобия украшений. После покосившихся хижин, мелькавших тут и там перед глазами, Чэнлин видел подобное сразу. Он специально шел в бедняцкие районы, чтобы было легче найти работу и крышу над головой подешевле. Атмосфера здесь была не самой дружелюбной. Высокие дома в два-три этажа давили на юношу, который боялся потеряться в незнакомом месте. Даже солнце скрывалось за этими домами, только отбрасывая тени с черепичных крыш. Иногда мимо проходили люди с колкими, злыми глазами, рассматривающими юношу. Чэнлин выглядел кем-то средним между сыном зажиточного крестьянина и бродягой. В какой-то момент Чэнлин резко сделал шаг влево. Не было причин так поступать, он не слышал и не видел угрозы. Но что-то внутри пощекотало его солнечное сплетение, и тот же момент, когда юный маг отступил, на место, где он шел, упало несколько скатившихся с крыши черепиц. Чэнлин только приподнял брови, понимая, что такие штуки могли бы раскроить ему голову. Мысленно он поблагодарил магию и развивающуюся интуицию. — Хэй, ты в порядке? — спросил голос, и чтобы понять, откуда он, пришлось задрать голову. — Да, — просто ответил юноша. На Чэнлина смотрела красивая женщина с темными, убранными в хвост волосами. — Извини, — она присела на крыше и поджала под себя ноги, — мы с мужем чиним крышу. Не думали, что так получится. — Вы могли меня убить, — юноша повел бровью. — Но ты ж живой, так что расслабься, — послышался второй голос и показалась мужская голова, ухмыляющаяся. Мужчина присел на краю крыши и свесил вниз ноги, держась одной рукой, а второй держа молоток, — не драматизируй. Отвечать этим людям не хотелось. Чэнлин просто фыркнул, понимая, что виноватыми те себя не посчитают в любом случае. Юноша покачал головой и сделал шаг, чтобы пойти дальше. — Это ты сейчас на нас фыркнул, гаденыш? — вдруг мужчина из ухмыляющегося тона перешел в обвинительный. Обвинительный без причин, — извинись. Подумаешь, черепицу не так поставили. Вот и скатилась! — Всего доброго. Чэнлин не любил склочных личностей. Скандалы и крики не вызывали ничего, кроме искривленного в отвращении лица. Но его вынужденный собеседник, видимо, был о скандалах другого мнения. Заведенный с одного непонравившегося взгляда, он уже не мог остановиться. Мужчина поднялся на ноги, не заботясь о том, чтобы держаться за что-либо. — А ну вернись, скотина, и послушай, что я тебе скажу. Мы здесь, значит, трудимся, а ты идешь, сам не следишь за дорогой, а потом фыркаешь на свою же оплошность? И ты сейчас решил меня унизить, оставив без ответа?! — мужчину унесло в далекие дебри, и Чэнлин только посочувствовал его жене, которая в смятении смотрела на своего мужа. Вдруг послышался ее зашуганный писк. Девушка вскрикнула, и Чэнлин обернулся на этот звук. Мужик (по-другому и не назовешь) так сильно преисполнился в своей праведной оскорблённости, что поскользнулся на неровных покатах крыши и полетел вниз. Чэнлин сделал то, что должен был. Глаза сверкнули янтарем, и падение замедлилось. Тело человека мягко опустилось на каменный тротуар. Его глаза в тот же момент зашуганно посмотрели на Чэнлина. Юный маг попытался разобрать, что было в этом испуге: остаточный страх за собственную жизнь или страх перед магом. — Ты арестован, — послышалось вдруг из-за спины, и Чэнлин обернулся. Перед ним стояли несколько стражей на манер тех, кто встречал людей у главных ворот. — За что? — вырвалось само собой. Он же человека спас! — Ты арестован за несогласованное использование магии. По законам города Фириан тебя будут судить. Все, что запомнил Чэнлин: наручники, путь куда-то с опущенной вниз головой, толчки в спину, чтобы он двигался быстрее. А потом замок — огромное каменное строение с мощными стенами и острыми башнями, протыкающими само небо. Его провели по нескольким коридорам, в которых царил полумрак, разгоняемый зажжёнными факелами. На постах стояли стражи, крепко держа в руках мечи. Стены отдавали типичной сыростью. Чэнлина втолкали в просторный зал. Первое, что увидел юный маг — несущие колонны, отделанные изящной вязью рисунка. Чуть поодаль в центре находился большой деревянный трон, очевидно, из дорогого ценного дерева. На троне сидел человек, скрестив нога на ногу. Его поза была максимально расслабленной, насколько позволяла кожаная рубашка и штаны. Черные волосы чуть кудрявыми прядями скрывали боковые половины лица. — Ваше величество, — стражники поклонились и ударили Чэнлина в спину, чтобы он поклонился тоже. Юноша почти сложился пополам от боли, — этот юноша был схвачен нами в бедняцком квартале. Он колдовал на улице. — Оставьте нас, — мягко сказал, видимо, король. Его голос был даже нежен, но за ним скрывалась не дюжая сила, поскольку стражники тут же поспешили исполнить приказ, будто боясь легко раздуваемого гнева, — итак, малыш, как тебя зовут? — вкрадчиво спросил он. — Аррон. — Я просил назвать твое настоящее имя, а не то, что вписали в журнал прибывших, — мягко ответил король. После этого Чэнлин почувствовал резкую боль, прострелившую позвоночник. Он выгнулся и закричал, пытаясь освободиться, — попробуем еще раз, малыш. Как твое имя? — Чэнлин, — боязливо выдохнул юноша, пытаясь отдышаться, когда боль ушла. — Видишь? Все так просто, — мужчина открыто улыбнулся, довольный, — зачем ты колдовал? — Мужчина упал с крыши, я не дал ему разбиться. — Похвально, — человек кивнул головой, — и ты не знаешь ничего о местных законах, не так ли? — Чэнлин только покачал головой из стороны в сторону. Темнота и огромная мощь этого зала давила на него. Казалось, он специально был построен так, чтобы запугивать огромными колоннами и темнотой, — что такое, не нравится обстановка? — Очень давящая. — Да, так все говорят, — отмахнулся мужчина от слов, как от мухи, — позволь тебе кое-что объяснить, малыш. В этом городе нельзя колдовать просто так. Делать это можно только с определенного разрешения в определенных случаях. Кивни, если понял, — Чэнлин испуганно кивнул, — так мы контролируем ровный уровень жизни в этом городе, чтобы никто, так сказать, не выделялся. И ты этот закон нарушил, понимаешь? — Чэнлин кивнул, прикидывая, что его ждет дальше, — за нарушение этого закона люди приговариваются к казни. Чэнлину захотелось рассмеяться. Он ушел из Камелота после казни над человеком, что колдовал. И теперь его ждет то же самое, только в профиль. Полгода путешествий привели его не к силе, а к плахе. — Зачем ты сюда пришел? — спросил человек. — Я путешествую, — честно ответил Чэнлин, — искал себе учителя, чтобы постичь магию. Она открылась недавно. — Очень интересно, — тот задумчиво кивнул, — и понятно, почему ты ушел из Камелота. — Откуда вы… — Молчать, — резко ответил мужчина, и позвоночник снова прострелило болью. На этот раз Чэнлин успел заметить, что глаза мужчины загорелись огнем. Боль ушла резко, так же, как и появилась, — у меня, скажем так, свои источники. Ты должен быть казнен, но я решил сделать исключение для тебя, — вдруг сказал мужчина. Он встал и подошел к Чэнлину, — меня зовут Сенред. Я король той страны, в которой ты сейчас находишься. И твой король. Предлагаю тебе, Чэнлин из Камелота, стать моим учеником.