Once in Dionysus

      Лучи раннемайского солнца просвечивают сквозь густые заросли растений, что заполнили собой все верхнее пространство по всему заведению, создавая уютную, свежую обстановку в ресторане. Лучи легко согревают спину, даря приятное тепло и радость, что день становится длиннее, а ночи короче; что вскоре будет еще теплее, и можно будет вдоволь наслаждаться вечерними прогулками по городу за руку с любимым после тяжелого рабочего дня.       Юнджи окидывает задумчивым взглядом ресторан: все как обычно, люди расслаблено наслаждаются едой, а кто-то и прекрасным итальянским вином, которое во всем Сеуле (да и во всей Корее) можно попробовать исключительно в этом заведении. Избирательный владелец тщательно выискивает самые редкие вина в Италии и привозит их сюда. В этом заведении запросы даже самых требовательных гурманов полностью удовлетворены, поскольку еда здесь высочайшего качества. Лишь один человек не оценил ее.       И даже после месяца его отсутствия в Дионисе ярость внутри все еще есть. Она дремлет, но в любой подходящий момент готова вырваться наружу. Юнджи, конечно же, умеет обуздывать свои эмоции, и ярость эту она в случае чего обернет как ей нужно будет. Ее неприятно удивили отзывы Ким Намджуна. Как и остальные, она искренне не понимает, как еда Сокджина могла кому-то не понравиться. Она принадлежит к тем немногим людям в ресторане, кому шеф приходится кем-то большим, чем просто коллегой. Он и Хосок не раз помогали ей в трудные моменты, и девушка это очень ценит. За Сокджина она готова голову оторвать, если нужно. Вот и теперь, когда прошел месяц, а обещанного вердикта от критика все нет и нет, злость внутри нее все растет. Ей все больше хочется увидеть, как же дальше будут развиваться события. Юнджи понимает, что даже в худшем случае не сможет ничего сделать. Теоретически, сможет, но последствия будут очень плохими. И если бы только для нее. На это ей плевать, а вот принести вред другим своей злостью она не хочет. Но негативная оценка блюд Сокджина так просто даром не пройдет Намджуну.       Очередной рабочий день, ничем не примечательный, лишь больше тепла становится, как в воздухе, так и в душах двух влюбленных. Юнджи уже около месяца встречается с Чимином. И месяц этот невероятный. Конечно, первое время отношений всегда идеальное. Но Юнджи не настолько наивна, чтобы позволить чувствам захватить себя, раствориться себе в них. Она юная, но жизнью побитая. И людям так просто доверять не станет. Она и Чимину открывается медленно, постепенно, наблюдая за ним и за его поведением, за тем, как он трепетно и аккуратно обращается с ней, словно с цветком нежным; Юнджи видит, что пока что Чимин очень достойно ведет себя с ней; конечно, никто не идеален, и даже он иногда делает промахи, но они незначительны, и Юнджи не придает им значения.       Их первый настоящий поцелуй был не таким внезапным, как тот первый и неудачный на вечеринке, но принес им намного больше приятных эмоций. Чимин, будучи в самом начале очень стеснительным, особенно в плане романтики, с каждой их встречей все больше растет и раскрывается, становясь все более уверенным в себе и своих действиях. И тот поцелуй произошел в поистине романтической обстановке — видно, что парень подготовился и заранее все спланировал. Юнджи с нежностью вспоминает, как они стояли под деревом сакуры, с веток которой слетали розоватые лепестки, рассыпаясь почти невесомым дождем вокруг. Чимин предложил Юнджи тогда полюбоваться этой красотой, говорил ей какие-то философские вещи, что затерялись где-то на задворках ее сознания, стоило ему подойти ближе к ней, улыбнуться мягкой улыбкой своих пухлых губ, и этими же губами неспешно прикоснуться к ее, даря осторожный и невинный вначале, переросший в долгий и неторопливый, нежный поцелуй. Ум-м… Юнджи и не замечает, как при мыслях об этом на ее устах расцветает влюбленная улыбка. Из воспоминаний внезапно вырывают ее голоса, что появляются неподалеку от нее. Говорят они на английском, и все бы ничего, но один из них она слышала раньше. Низкий теплый голос, но тепла от него не исходит. В особенности из-за того, что девушка слышит.       — Да, вы правы. Заведение изумительное, хотя есть еще над чем здесь поработать, — негромко, но достаточно слышно для чутких ушек Юнджи проговаривает Намджун, идя чуть впереди пары мужчин европейской внешности. Очевидно, говорит он именно с ними.       «Поработать? Ч-что?!» — шокированная таким заявлением от критика, девушка обращается вся в слух.       — Мы обязательно этим займемся в ближайшее время. Но в интерьере я бы ничего не трогал, эта зелень радует глаз. Нигде такого не видел. Наверное, это какая-то фишка Диониса, — мечтательно говорит один из незнакомцев.       — Хей, мы еще ничего не подписали, а вы уже планы строите. Не стоит так спешить, — чуть с холодком говорит второй незнакомец. Юнджи определяет, что они оба американцы, судя по акценту. И если бы девушка не видела Намджуна, подумала бы, что и он тоже — уж больно идеален его английский. В отличие от первого, второй незнакомец не проявляет каких-либо радостных эмоций, и не оглядывается по сторонам, как первый. Кажется, что ему безразлична обстановка вокруг.       Намджун смеряет его нечитаемым взглядом. Первый незнакомец с усмешкой отвечает ему:       — Мы это уже триста раз обсуждали, Бен. Осталось только оставить под… — не успевает тот договорить, как Бен прерывает его.       — Не в этом месте, Чак. Такие вещи мы не будем здесь обсуждать, о’кей? — прищурившись, сдержанно говорит Бен. Чак отвечает ему чуть возмущенным взглядом.       — Господа, предлагаю присесть и заказать чего-нибудь здесь, мы ведь в первую очередь за этим пришли, не так ли? — добродушно говорит Намджун, жестом ведя мужчин за собой.       «Только бы не очень далеко от бара, прошу…» — мысленно умоляет Юнджи. Будто читая ее мысли, Намджун выбирает столик довольно близко к барной стойке. «Ну хоть в чем-то от тебя толк, ” — не без ехидства думает девушка. Она уверенно шагает к столику, прихватив меню, но замечает, как другой официант уже направился к ним. Сердце девушки уходит в пятки.       — Постой! — негромко кричит она ему. Парень оборачивается.       — Да? Ты это мне? — официант недоуменно косится на Юнджи.       — Тебя там уже заждались люди за столиком в другом конце зала, лучше к ним пойди, и не распыляйся на новых посетителей, — с неодобрением говорит Юнджи. И довольно улыбается, когда парень послушно идет в другую сторону, ускоряя шаг. Она ни за что не может допустить, чтобы этих людей сейчас обслуживал кто-то другой, забрав у Мин шанс услышать больше информации.       Она подходит к мужчинам, натягивая дежурную улыбку и любезно кладя перед ними меню. Очевидно, при ней они молчат о своих делах, но девушка отлично знает, что позже, после нескольких глотков великолепного красного сухого, которое Паччини лично подберет для них (Юнджи очень надеется, что мужчины оставят выбор вина за ней), их языки чуть развяжутся, а бдительность ослабится, и они продолжат свой разговор.       Девушка проходится по залу, забирая посуду или подавая меню другим посетителям. Кому-то успевает принести блюдо. Вскоре поспешно возвращается к троице, чтобы не вызывать у них раздражения из-за долгого ожидания. К счастью, на лицах тех пока что никаких негативных эмоций. Даже второй американец, на лице которого изначально читалось недовольство, смягчился.       — Готовы сделать заказ? — говорит она на английском, став у их столика и приготовившись записывать все в блокнот.       — Конечно, мне классическую лазанью, пожалуйста, — подает голос Намджун. Он пристально смотрит в глаза девушки, но она не может прочитать, что в его взгляде.       Американцы также делают заказ. Юнджи вновь остается довольна: мужчины таки оставили выбор вина за ней. Сейчас они с Чимином подберут самое что ни на есть идеально подходящее вино не только к их блюдам, но и к более откровенным разговорам. Наверняка у Чимина есть что-нибудь эдакое.       Через несколько минут, когда мужчины уже вовсю наслаждаются трапезой, Юнджи ухитряется опять одурачить своего наивного коллегу, заставив его заняться обслуживанием некоторых столиков, что были за ней. Используя свободные минуты, девушка подходит к стойке с противоположной от столика с американской троицей стороны, подзывая к себе Чимина.       — Что-то случилось, Юнджи? — парень подходит к ней и опирается на стойку, приблизив свое лицо к девушке. Она негромко сообщает ему:       — Ким Намджун здесь, и с ним двое американцев. Говорят они какие-то странные вещи, наверняка что-то задумали, — глаза Чимина округляются, стоит ему это услышать. Но он слушает внимательно, не перебивая, и девушка продолжает, — Сидят совсем неподалеку, ты можешь хорошо их слышать, — одновременно с этим слегка кивает в сторону американцев. — Ты ведь понимаешь, что нужно делать, — невинно отводит взгляд девушка.       — Конечно, без вопросов, — заверяет ее Чимин. Ему несложно было догадаться, что она предлагает ему пошпионить. Хорошо это или нет в данной ситуации, информация от критика не будет лишней, тем более, они все уже в ресторане просто изголодались в ожидании последнего отзыва.       Юнджи со спокойной душой уходит дальше обслуживать гостей. А тем временем Чимин незаметно приближается к столику, где сидит Намджун с незнакомцами. Паччини как ни в чем не бывало делает свои барменские дела, полностью обратившись в слух. К счастью, до вечера еще далеко, поэтому к бару пока никто не подходит заказать выпить. И Чимин может слушать мужчин, не отвлекаясь на клиентов.       Пока они едят и рты их заняты, очевидно, что никакой новой информации Чимин не услышал. Он даже было усомнился в том, что их с Юнджи затея стоит свеч, как тут неожиданно к мужчинам подходит Чон Хосок. Чимин начинает испытывать двоякие чувства: с одной стороны, усилившееся любопытство — наверняка сейчас что-то прояснится; с другой, Хосок может заметить, что Чимин не на своем привычном месте на другом конце стойки, и все поймет. Паччини на всякий случай отходит, и чуть позже возвращается обратно, делая вид, что его заинтересовали бутылки с алкоголем именно на этой стороне барной стойки. Но Хосок даже не смотрит в его сторону, а сразу же заводит разговор с мужчинами, приветственно им улыбаясь.       — Приятно наконец увидеть вас в нашем заведении, господа Диссемблер, господин Ким. Надеюсь, вам все нравится, — сказав это, он становится возле них, не спеша присаживаться рядом.       — Взаимно, господин Чон, — проговаривает тот, что кажется более серьезным. — Очень жаль, что мы не смогли приехать скорее. Сами понимаете, дела, — при этом он сокрушенно поднимает руки. От Чимина ничего не ускользает. — Приехав сюда, мы поняли, что потеряли многое, не видев этого раньше. Все великолепно, господин Чон, — на его лице появляется обворожительная белозубая улыбка. У Чимина эта улыбка почему-то вызывает недоверие, но он мысленно останавливает свои появившиеся на счет нее предубеждения. «Лучше слушай дальше, не делай поспешных выводов.» Чимин опять отходит, конспирации ради, вскоре возвращаясь обратно.       — Да, нам все очень нравится, не терпится уже обсудить с вами наше сотрудничество, — говорит второй американец. Тут же слышится деланное покашливание первого. Очевидно, он таким образом останавливает неосторожного мужчину. Чимин невольно обращает свой взор на Намджуна. Тот сидит с максимально отстраненным лицом, кажется даже, что он в этот момент мысленно в другом измерении. Словно ему плевать на все эти вежливые почести, которыми сыпят остальные, и вообще на весь этот разговор.       — Уверен, что всем будет намного комфортнее поговорить об этом в менее шумной обстановке, — сразу же говорит первый американец. Чимин замечает про себя, что вокруг не так уж и шумно. Но он уже начинает понимать ситуацию. Мужчина продолжает: — Вы ведь можете обеспечить нам такую обстановку, не так ли, господин Чон? — и пристально смотрит на Хосока. Тот, продолжая освещать все вокруг своей яркой улыбкой, отвечает:       — Разумеется, господин Диссемблер. Мы можем пройти ко мне в кабинет, сразу же как только вы закончите трапезу, если вам будет удобно, — мужчины молча кивают ему. — Хорошо. В таком случае, я буду у себя. Намджун знает, где меня найти, — и, поворачиваясь на месте, удаляется.       Мужчины молча продолжают есть, больше не сказав ни слова. А Чимин уже начинает делать выводы про себя. Он замечает девушку, что предусмотрительно приближается к их столику, чтобы спросить, можно ли забрать опустошенную посуду. Парень незаметно кивает Юнджи, подавая знак, что все в порядке, и кое-что интересное он услышал. Та проходит мимо, лишь внимательно посмотрев ему в глаза.       Несколько минут спустя, когда мужчины встали из-за стола и ушли, Юнджи подходит к Чимину.       — Ну как? Что-то интересное услышал? — с любопытством спрашивает девушка.       — Они не говорили много, но есть несколько важных моментов. Лучше присядь, — делает небольшую паузу и, когда Юнджи присаживается напротив него, опершись локтями о бортик стойки, продолжает: — Во-первых, один из этих американцев сказал что-то о сотрудничестве. Подозреваю, что между ними и Хосоком, — при этом глаза Юнджи чуть расширяются от неожиданной информации. — Но второй его прервал, видимо, не хотел, чтобы кто-то случайно услышал. Он показался мне более осторожным, чем тот первый. Ким Намджун в то время даже не обращал на них внимание. У меня ощущение, будто он непричастен к сотрудничеству. Кстати, второй момент как раз о нем. Хосок предложил им подойти позже к нему в кабинет, и сказал, что Намджун знает, где его найти. Представляешь? Намджун знает больше, чем мы думаем. Его роль во всем этом становится все менее понятной. Какое отношение он имеет к ним всем? Что если он не просто критик?       — Погоди, Чимми, — ласково прерывает его Юнджи, — Нужно все это обмыслить сначала, и потом лишь делать какие-то выводы.       — Ты права, но я думаю, стоит кого-нибудь еще подключить. Например, Тэхена, — Чимин задумчиво смотрит в сторону, где по идее должен находится в этот момент арт-директор заведения. Он действительно там.       — С чего бы это вдруг? Он ведь может не одобрить то, что мы занимаемся подслушиванием, — Юнджи прищуривается. — Да и есть вообще смысл в том, чтобы что-то выискивать? Может, они потом все расскажут сами.       — Не знаю, это все скорее забавы ради, — улыбается Чимин, чуть склонившись над Юнджи. — Скрасить нашу с тобой рутину, хотя тебе, судя по всему, некогда веселиться, — девушка ухмыляется на его замечание. — Вообще-то, Тэхен точно понял бы нас. Он всегда поддерживает любую ерунду, которую я затеваю. Мне кажется, у них там что-то с Хосоком, и он может запросто что-нибудь для нас разузнать.       — Что-то? Не поняла, — недоумевает Юнджи.       — Ну, у них там вроде как отношения, но тс-с, я это тебе не говорил, а ты не слышала, — Чимин предупредительно прикладывает палец к губам. Юнджи изумленно смотрит на него, но согласно кивает.       — Ничего себе, никогда бы не подумала, что они могут… Хосок никогда не проявлял ни к кому интерес, а Тэхен вроде как на Чонгука виды имел. Эх-х, — вздыхает Юнджи, вспомнив о своем напарнике, что уже почти месяц как покинул их, уехав за границу.       — Скучаешь по нему? — Юнджи кивает, и Чимин понимающе смотрит на нее. — И я. Чонгук удивительный парень, иногда глупости творит, но в общем он очень хороший. Мне его будет не хватать.       — И мне, — Юнджи делает небольшую паузу. — Что же, тогда попросишь Тэхена аккуратненько узнать у Хосока, что там и как.       — Хорошо.       Юнджи отходит, принимаясь за работу. Из всего сказанного Чимином больше всего зацепило ее, как ни странно, отношение Намджуна и теперь непонятная его роль во всем этом. Юнджи делает вывод, что он явно темная лошадка в этой истории, и скрывает больше, намного больше, чем они себе раньше могли предположить. Юнджи все же надеется, что вся эта ситуация не сулит ничего плохого для них и ресторана в целом.

🍷

      Ближе к вечеру Хосок подходит к Тэхену, одаряя его своей особенной улыбкой.       — Там кое-что на сайте издания о ресторанах появилось. Не желаешь почитать? — таинственно улыбается Хосок, подходя ближе к Киму.       — Что именно? — без особого энтузиазма спрашивает тот. Через пару секунд его осеняет. Он чуть растерянно переспрашивает: — Неужели… Отзыв?!       — Зайди, посмотри, — подмигивает ему Чон.       Тэхен немедленно берет в руки телефон и открывает нужную страницу в браузере. Пара секунд — и на экране появляется долгожданный текст.       «Прошел ровно месяц с моего последнего посещения заведения под неординарным названием «Дионис», что, напоминаю, находится в самом центре корейской столицы, и может привлечь такой же необычной обстановкой и эксклюзивными итальянскими винами. Заведение порадовало обновленными вывесками и меню — похоже, они решили всерьез заняться улучшениями в заведении. Не могу не отметить, что это же касается и еды, которую мне подали сегодня. Я был искренне и приятно удивлен. Видимо, месяц моего отсутствия не прошел даром: качество пищи уже совсем на другом уровне, чем было прежде. Теперь с уверенностью могу сказать, что все в этом ресторане восхитительно. Мне приятно, что мои прежние отзывы были правильно восприняты и приняты к сведенью. С уверенностью рекомендую этот ресторан для посещения. Несомненно, он войдет в рейтинг лучших заведений для посещения в этом городе.» Журналист, ресторанный критик Ким Намджун.       — Вот это да… — ошеломленно проговаривает Тэхен, поднимая голову. Он хочет еще что-то сказать Хосоку, но того и след простыл. Тэхен растерянно хлопает глазами.       «Интересно, а Джин уже видел?» — только и думает он.

🍷

      Тем временем сам Джин вытирает пот со лба, устало выдыхая, и снимает с себя фартук. День этот выдался каким-то тяжелым, и теперь мужчина больше всего на свете хочет домой, отдохнуть. Он и не подозревает даже, что день был тяжелым недаром: пока шеф крутился на кухне, в заведении происходили важные, решающие события. Сокджину никто не говорил, что пришел критик.       Хосок просил Юнджи не сообщать шефу об этом. Пусть спокойно готовит еду, без лишнего волнения. Оно ему сейчас ни к чему. Более того, Хосок всеми возможными способами сделал так, чтобы делегация из Америки и шеф никоем образом не пересеклись. Чон планирует посвятить Сокджина во все чуть позже, когда придет время.

🍷

Некоторое время назад в кабинете Чон Хосока.       Просторное помещение освещает лишь несколько небольших светильников, из-за чего в нем царит легкий полумрак. Кресло за рабочим столом пустует — хозяин стоит у окна, разглядывая открывающийся вид на вечерний город. Тем не менее, он внимательно слушает все, что говорят сидящие позади него трое мужчин. Братья Диссемблер расположились на небольшом светлом диване, а Намджун — в единственном мягком кресле, стоящем посередине кабинета, у рабочего стола.       — Большинство деталей мы обсудили еще во время видеозвонков. Думаю, нет смысла повторять все это, — говорит Бен Диссемблер, смотря на Хосока. — Приехав сюда, мы убедились, что решение заключить партнерство между нашими заведениями было правильным. Еда действительно восхитительна. Ты ведь не будешь отрицать этого, Намджун?       Хосок поворачивается к мужчинам, бросая взгляд сначала на братьев, а затем на Кима.       — Похоже, что мне придется с тобой согласиться, Бен, — ухмыляется Намджун. Хосок считывает небольшой холодок в его глазах.       — Этот ваш Сокджин действительно талант. Удивительно, как в таком молодом возрасте можно быть настолько умелым шеф-поваром. Его блюда просто нечто. Мы недаром решили к нему присмотреться. Я очень рад, что вы, Хосок, согласились на такое, — Бен многозначительно взирает на Намджуна. Тот стойко выдерживает взгляд американца.       — Не делайте поспешных выводов, мы ведь всего лишь попробовали его еду, кто знает, каков он на кухне с остальными поварами, — скептически отвечает Ким. — Да и не факт, что он согласится, особенно после моих предыдущих отзывов.       — Да брось, Намджун, — подает голос Чак, самоуверенно проговаривая: — От такого не отказываются. В любом случае, мы его уговорим, если что. А ты не волнуйся, тебе не придется с ним видеться.       Намджун хмурит лицо, ничего не отвечая. Бен про себя отмечает, что Намджуну сложно принять поражение. Мужчине доставляет удовольствие смотреть, как Ким пытается держать на лице маску непроницаемости, но у него это едва получается. В глазах-то все написано: он очень зол, что ему не удается предотвратить то, что задумали братья. Бен питается злостью Намджуна, получая от нее не меньшее удовлетворение, чем от еды шеф-повара Диониса.       — Может быть, озвучим ему наше предложение прямо сейчас? — спрашивает Чак. Он довольно смотрит на Бена, получая одобрительный взгляд.       — Увы, господа, но у Сокджина сейчас много работы. Может, лучше завтра с утра? В это время он будет более свободен, — говорит Хосок.       — Ну хорошо, — отвечает Бен.       Чуть позже, когда братья уходят, Хосок и Намджун продолжают разговор. Чон присаживается в кресло.       — Да ты прям актер, Намджун. По тебе плачет кинематограф, — шутит Хосок, на что Намджун довольно улыбается, — я бы не смог так изображать недовольство, когда они всеми силами пытаются поспособствовать исполнению твоей цели, хоть и вопреки тебе.       — Думаешь? Надеюсь, они действительно поверили, — Намджун вздыхает. — Нелегко изображать, будто бы я его не выношу. Они правы, его пища невероятная. Он даже не подозревает, как его парень наслаждается ею.       — Парень? Ничего себе, — лукаво улыбается ему Хосок. — Я по глазах их видел, как им приятно, что ты «терпишь неудачу», — Хосок складывает руки на столе.       — И я действительно хочу, чтобы им удалось меня «победить» и добиться согласия от Сокджина. Конечно, это его выбор, и я приму любое его решение.       — А что, если он не согласится? Как думаешь продолжать встречаться с ним?       — Не знаю. У меня пока нет вариантов остаться здесь, но я что-нибудь придумаю, если нужно будет, — в голосе Намджуна слышится бесконечная уверенность. Словно он даже допустить не может, что Джин откажется. И в то же время Намджун готов сделать все возможное, чтобы быть с любимым.       — Вижу, ты настроен серьезно, — задумчиво говорит Хосок, потирая переносицу.       — Ты прав. Никогда не думал, что буду испытывать такие чувства к кому-то. Ты ведь помнишь, как все это начиналось, как я незаметно для себя влюбился, и все это могло с легкостью сойти на нет. Но этого не произошло. Встретившись с Сокджином наконец, я понял, что мои чувства лишь усилились, — говоря все это, Намджун отметил про себя, что впервые откровенничает с кем-то о своих чувствах. Он всем нутром своим чувствует, что Хосоку можно доверять. Ким продолжает: — Когда-то я верил в любовь, ждал ее, но мои ожидания были напрасны, ведь все предыдущие люди были «не теми». И я разочаровался, прекратил поиски «своего» человека. И тут появился Джин. Он перевернул все во мне верх ногами. Что за парень. Он, сам того не зная, заставил меня испытывать сильное влечение к себе. Общались мы совсем мало, но, знаешь, мне с каждым днем хочется все больше быть с ним, подарить ему себя и весь мир… Я ведь сейчас похож на влюбленного дурака?       Хосок начинает негромко смеяться, качая головой.       — В этом нет ничего плохого, Джун. Главное, не позволь этим чувствам затмить твой разум, — уже серьезно говорит Чон. — Неважно, сколько тебе лет, и сколько у тебя было опыта прежде. Неправильно считать, что ты допускаешь все меньше ошибок, становясь взрослее. Чем дальше, тем все более серьезно, и ошибки могут быть также гораздо серьезнее. Вы только начали отношения, и все можно очень легко испортить из-за ерунды. Будь осмотрителен.       — Хорошо, мамочка, — улыбается Намджун. — Надеемся, братья за ночь не передумают.

🍷

      После того, как Намджун уходит, Хосок еще сидит у себя, обдумывая все случившееся за день. Наконец первая часть их плана фактически выполнена. Соглашение о партнерстве подписано. Остался только один шаг, который связан непосредственно с шеф-поваром Диониса, и можно будет начинать вторую часть плана. Хосок не успевает привести все мысли в порядок, как его из них вырывает негромкий стук в дверь. Хосок поднимает голову, смотря на дверь, что медленно приоткрывается. Смугловатые длинные пальцы обхватывают косяк двери, и Хосок уже понимает, кто пришел. Втайне он даже рад появлению именно этого человека. Арт-директор закрывает за собой дверь, и, не промолвив ни слова, проходит прямо к столу, все время смотря на Хосока своим чуть томным взглядом. Хосок чувствует, как от вида мужчины и этого выразительного взгляда внутри все сжимается. Чон даже незаметно для себя стискивает кулаки, борясь с плавно нарастающим возбуждением. Отвлекая себя от мыслей о сногсшибательности Кима, Чон начинает разговор:       — Давно ты здесь не появлялся, Тэ.       Тэхен подходит совсем близко к столу, неторопливо и даже немного сексуально (по крайней мере, так кажется Хосоку) присаживается в небольшое мягкое кресло. Он чуть небрежно кладет одну ногу на другую, и, оглаживая подбородок свой длинными пальцами, лениво проговаривает:       — С тех самых пор, как… Удивительно, как много времени уже прошло. Ничего больше тогда не произошло между нами. Я скучал.       — Тэ… — взволнованно шепчет Хосок.       — Мы оба были заняты. Неужели мы не могли раньше поговорить… Это все моя вина, Хосок. Прости, я не давал тебе даже возможности остаться со мной наедине, — чуть виновато произносит Тэхен. Хосок замечает, как его губы чуть по-детски складываются бантиком. Проницательный Хосок понимает, что Тэхен играет с ним. Этому красавчику явно что-то нужно. Хосок догадывается, что именно.       — Все в порядке, Тэхен, — говорит Хосок, понимающе улыбаясь. — Тебе нужно было отойти после того, что произошло между тобой и моим братом. — Тэхен чуть округляет глаза от неожиданного упоминания Чонгука. — Я же говорил, что не хочу спешить. Лишняя спешка лишь может все испортить.       Хосок поднимается с кресла, и неторопливо подходит к окну. Он слышит, как его собеседник также встает и становится рядом. Хосок задумчиво смотрит в окно, наблюдая за нескончаемыми потоками машин, что туда-сюда снуют, несмотря на то, что улица эта одна из самых спокойных в центре.       — Ты прав. Как всегда, понимающий все Хосок… И умеющий решать любые вопросы, — Хосок невольно поворачивает голову, упираясь глазами в пристальный взгляд Тэхена. Тот не моргая смотрит и продолжает: — Когда ты включаешь делового владельца ресторана, становясь при этом таким серьезным… М-м, мне это очень нравится. Даже немного заводит, — он облизывает губы, а Хосок понимает, что с легкостью попал в сети Кима. — Или же то, как ты говоришь на английском с теми американцами, — Тэхен касается рукой плеча Хосока и чуть приближает свое лицо к уху Хосока. Тот стоит не двигаясь. Ким почти беззвучно проговаривает: — Посвятишь меня в ваши дела?       Хосок про себя усмехается, заключая, что его догадки подтвердились. Он знает что говорить и делать дальше. Тэхена несложно было раскусить. И кто тут после этого в чьих сетях?       — Все тебе расскажи, малыш… — не без лукавости произносит Хосок. Он чувствует, как его плечо начинают медленно поглаживать.       — Хосок, мне же нужно это знать, сладкий, — с придыханием шепчет на ухо Тэхен, отчего у Хосока мурашки по коже, — я арт-директор, твоя правая рука…       — Моя правая рука? — поворачивает голову Хосок, чуть хитро улыбаясь.       — Да, Хосок, — отвечает Тэхен. Он не замечает, как Хосок тихонько разворачивается к нему корпусом. — И я думаю, тебе стоит поделиться со мной, что у вас там за дела с иностранцами. Международ…       Не успевает Тэхен договорить, как ему затыкают рот… Поцелуем. Настойчивым, требовательным. Губы Хосока умело припадают к тэхеновым, вначале двигаясь мягко, плавно, а затем, сделав небольшую паузу, неожиданно начинают сильнее впиваться, вызывая внутри сладкую истому, вырывая из нутра Тэхена слабый стон. Дразняще, чуть жадно ласкают, собирая с податливых губ Кима усиливающееся с каждой секундой блаженство, перерастающее в желание. Тэхен обвивает руками шею Хосока и порывисто прижимается к нему телом. Он чувствует, как температура их тел повышается, и ему становится жарче. То ли от неожиданного пылкого поцелуя, то ли от осознания того факта, что он у них первый, то ли от соприкосновения двух горячих тел, то ли от всего сразу. Тэхена по полной накрывает волной страсти. Он чувствует, как чужое напряжение упирается ему в пах… У самого там все уже готово. Его рука невольно тянется туда, накрывая место с натянутой тканью на чужих брюках. Его слух улавливает тяжелый вздох возбуждения. Тэхен начинает медленно, но ритмично поглаживать выпуклость, чувствуя, как дыхание мужчины учащается с каждым движением руки Кима. Но все же его в момент останавливают.       — Тэ, пожалуйста… — Хосок мягко обхватывает его руку, не позволяя ей больше двигаться.       — Я хочу доставить тебе удовольствие, Хосок… — шепчет Тэхен.       — Мне приятно, но все же это слишком быстро, позволь нам не торопиться. Мы еще успеем подарить наслаждение друг другу. Пусть все идет своим чередом.       — Да, конечно, — отвечает Тэхен с мягкой улыбкой, в которой нет прежнего лукавства, что было до поцелуя. — И все же, мне сложно было остановиться. Ты такой соблазнительный, — мягкая улыбка становится кокетливой.       Вместо ответа Хосок лишь легко чмокает его в губы.       — Ты не менее соблазнительный, Тэ, — все же произносит он. — Мой Тэ-Тэ, — Тэхен застывает на месте, чуть оторопело смотря на мужчину, а тот на полном серьезе говорит: — Я хочу создать с тобой что-то прекрасное, и поэтому не хочу, чтобы мы торопились. Чувства — вещь хрупкая, особенно вначале. Переборщишь с их проявлением — и все может вмиг разлететься. Я хочу, чтобы мы узнали друг друга лучше, дали время нашим чувствам окрепнуть, и не дать им просто так разбиться. Ты много значишь для меня, и я буду делать все, чтобы сохранить это…       Тэхен взволнованно смотрит на Хосока, испытывая при этом что-то неопределенное. Кажется, трепет, переходящий в ликование… Он осматривает лицо Хосока, полное серьезности и искренности. Улыбка не трогает его уста, зато отражается в его глазах, наполняет их теплом, которое улавливает Тэхен. Неужели в этот раз его не обманут?..       — У меня нет слов… — только и произносит он.       — Иди сюда, — Хосок обнимает Тэхена, нежно прижав к себе. «Слов не нужно, только ты и тепло твое.»       Уходя из кабинета Хосока, Тэхен ловит себя на том, что так и не разузнал ничего для Чимина. Увы, лучшему другу он не сможет помочь. Но зато он получил то, о чем так долго грезил — поцелуй и признание, которое что-то да значит. Хосок открыто признался, что хочет с Тэхеном чего-то серьезного. И Тэхен готов принять это. Он видит в Хосоке равного себе, а также заботливого и ответственного мужчину, что может стать его возлюбленным. Тэхен нежно улыбается этой мысли. Он видит, как Чон бережно относится к зарождающимся отношениям между ними. Ким испытывает эйфорию. Найдет ли он свое счастье с Хосоком?

🍷

      На следующий день Джин приходит на работу в радушном настроении. Майское солнышко освещает его счастливое лицо, не измученное пока предстоящими трудностями нового рабочего дня. Вчера он приятно поговорил по телефону с Намджуном, тот был в странном, чуть возбужденном состоянии, как будто что-то интересное вот-вот должно произойти. Джин пытался выяснить, в чем же причина такого непривычного его настроения, но Намджун ловко ушел от вопроса, сумев отвлечь Джина чем-то другим. Тем не менее, разговор действительно был приятным, создав ему хорошее настроение на следующие дни.       Переодевшись в свой неизменный черный костюм, надев такого же цвета фартук, бандану и перчатки, шеф приступает к работе. Он смотрит на лица своих людей на кухне, и их угрюмый вид убавляет его радость, почти сводит на нет приятные ожидания от этого дня.       Джин ловит себя на том, что ему претит уже вся эта еда и ее приготовление. Почему он раньше этого не осознавал? Может, в том-то и причина негативных отзывов Намджуна? Возможно, окружающие просто лицемерили, воздавая похвалы его пище, а Намджун был всего лишь искренен? И Джину на самом деле действительно не мог готовить на должном уровне. Вероятно, приготовление европейских блюд не его, потому что этим должны заниматься европейцы, а Джину лучше попробовать готовить… корейские блюда? Он так давно не готовил чего-то из родной кухни. Когда-то он пробовал миксовать итальянскую и корейскую кухни, но вскоре это с определенных причин ушло в забытье. После недавно проведенного ребрендинга ресторана было решено остановиться на классике итальянской кухни, и в дальнейшем двигаться только в этом направлении. Джину сначала даже понравилось, но через некоторое время он понял, что это не совсем его. «Каждый шеф своего рода художник», и как всякий художник, что пишет в определенном жанре, шеф работает с определенной кухней. Конечно, бывают исключения, как в искусстве, так и в кулинарии: некоторым удается работать в нескольких направлениях, и довольно удачно, но это не про Сокджина. Он видит, что ему не совсем удается прочувствовать эту кухню, ее особенности. Он, в отличие от Хосока, не горит желанием посещать Италию и изучать ее традиции, перенимать их и выражать итальянский колорит в своих творениях. Он пока сам не знает, какое направление он бы выбрал, но точно не европейскую кухню. Она ему уже надоела, и начинает раздражать. Его поваров, судя по их напряженному виду, тоже. Хотя они молодцы, выкладываются на полную, шефу в последнее время даже не в чем их упрекнуть.       В общем на кухне все хорошо, пожалуй, даже почти идеально. Все они готовят стабильно безупречные итальянские блюда. Все-таки Сокджин не хочет из-за своих желаний или нежеланий портить престиж заведения, поэтому изо всех сил старается делать еду превосходного качества. Может быть, Намджун в той еде и прочувствовал то, что в нее не вложили душу… «Сокджин, ты себя уже накручиваешь, ” — думает он, нарезая овощи для очередного блюда.       К слову, никто намеренно по просьбе Хосока не сообщил Сокджину о последнем отзыве, который наконец оставил Намджун. Джин благополучно забыл об этом, также забыл о том, что Джун собирался в начале мая посетить ресторан, да еще и не один. Они с Намджуном продолжали общаться, встречаться, наслаждаться друг другом. Они договорились, что не будут трогать тему посещений Намджуном Диониса как критика, и шеф вообще выбросил это из головы, разграничив личную жизнь и работу. Джин позволил себе потихоньку падать в бездну, глубоко в которой находится что-то прекрасное, что уже постепенно вливается в его сосуды, смешивается с его кровью, добирается до его сердца, заставляя его биться сильнее, создавая там вихрь из пьянящих и волнительных чувств… Один человек творит с ним такое. Намджун, который беспричинно влюбил в себя Сокджина.       Шеф сосредоточенно делает свою работу, успокаивая себя мыслями о том, что это нормально, когда работа не вызывает такого энтузиазма, как раньше. Может, это даже временно, и вскоре ему опять будет нравиться. «Может, это просто кризис, который скоро пройдет. Люди годами делают работу, которая им не приносит удовольствия. А ты занимаешься любимым делом. Да, ты не готовишь то, что хотел бы, но чего тебе жаловаться? Радуйся, все же хорошо, и команда у тебя настоящих профессионалов. Да, от мрачного вида их лиц иногда хочется умереть, но все же идет хорошо, правильно?» — думает Джин. Самоутешение, никак иначе.       Сокджин уже почти все приготовил, осталось порезать последний ингредиент. Он берет в руку нож, уже готовясь начать привычное движение, но тут эту же руку внезапно обхватывает чужая. Джин от неожиданности вскрикивает.       — Эй! Что за… — он резко поворачивает голову, замечая возле себя Хосока. — Ты вообще охренел? Я ведь мог случайно порезать тебе руку, — говорит он с возмущенным выражением на лице.       — Тише, тише, все же хорошо, никто никого не порезал, — примирительно говорит Хосок, выставляя руку ладонью вперед в успокаивающем жесте, — Прости, не хотел застать тебя врасплох.       — Ладно, проехали, — сухо говорит Сокджин, — Чего хотел? Ты ведь не отбирать у меня нож пришел, — уже почти без неприязни говорит он, а на его устах появляется еле заметная улыбка.       — Есть дело одно важное. Поэтому откладывай пока все это, и идем ко мне в кабинет, — безапелляционно говорит Хосок.       — Но мне нужно рабо…       — Возражения не принимаются, — прерывает его Чон, начиная таинственно улыбаться. — Пошли. Обещаю, это что-то очень интересное.       — Что? — тупо уставляется на него Сокджин, замерев на месте. Хосок его тянет за собой, проговаривая:       — Пойдем, сам увидишь. Нужно убрать эту угрюмую мину с твоего лица.       Джин сдается и послушно идет за Хосоком. Его охватывает сильнейший интерес. Допытываться нет смысла, потому что вот-вот он сам все увидит. Он и предположить не может, что это может быть связано с…       — Господа, наконец-то могу вам представить нашего шеф-повара Ким Сокджина, — говорит на английском Хосок, как только они входят в его кабинет. Сокджин видит перед собой двух мужчин, вочевидь, иностранцев, расположившихся на диване в одной стороне помещения. На другой стороне шеф замечает не кого иного как Ким Намджуна, что сидит в кресле, по виду как-то очень порознь от остальных. Взгляд его при появлении шефа остается холодным. Сокджин делает судорожный вдох, увидев любимого, но рука Хосока сжимает его запястье, давая знак, что ему стоит сейчас не показывать свои эмоции. Чон продолжает: — Сокджин, знакомься, это наши новые партнеры из США братья Диссемблер, Бен и Чак. А также тот, о котором ты уже наверняка слышал, — Ким Намджун, журналист и критик известного нам всем издания о ресторанах.       «Почему он представляет мне Намджуна как человека, с которым я не знаком вживую? Он ведь знает, что я с ним общался… Наверняка знает. Или же он не хочет этого показывать? Но зачем? Может, из-за этих американцев…»       Братья одаривают его своими ослепительными улыбками. Они встают и по очереди пожимают ему руку. Увидев ближе каждого из них, Сокджин улавливает в их глазах что-то… Явно не имеющее ничего общего с искренней приязнью. Эти улыбки кажутся ему деланными. Таким выражением обычно одаривают неприятных вам людей, которые могут принести вам выгоду. Лицемерство? Сокджин не осознает, что видит в них сейчас именно это качество, ощущая это на подсознательном уровне… Возможно, это в очередной раз голос его интуиции, которая никогда не обманывала его прежде. И ее голос легким холодком отзывается внутри.       Братья присаживаются, и Сокджин приближается к Намджуну, чтобы приветственно пожать ему руку. Лицо Намджуна все еще хмурое, и он даже не смотрит на Сокджина. Он нехотя подает ему руку, пожимая и почти сразу же забирая свою прочь. Джина это даже немного цепляет, он не ожидал от любимого такого. Шеф надеется, что это какой-то спектакль, потому что Намджун не может по-настоящему так себя с ним вести. Он даже не взглядывает Джину в глаза. А тому так хотелось бы увидеть в них хоть лучик тепла. Хоть маленькую искорку, которая скажет: «Все хорошо, Сокджин, я все еще тот ласковый Намджун, что дарует тебе нежность при каждой нашей встрече. Не волнуйся.» Но Джин этого не получает. Его прежде немного поднявшееся от обещанного Хосоком сюрприза настроение вмиг падает. В душу закрадываются сомнения. Вдруг все это фарс? И никаких нежных отношений у них с Намджуном нет на самом деле? А он все это время обманывал Сокджина, используя его для достижения каких-то своих корыстных целей, вместе с этими иностранцами? И теперь демонстрирует свое истинное к нему отношение. «Выгони прочь все эти мысли из своей головы, давай посмотрим, что будет дальше.» Сокджин присаживается во второе мягкое кресло, что таинственным образом оказалось в этом помещении. Раньше здесь было лишь одно кресло. Неужели это кресло, что стояло в зале в самом его центре, и от которого почему-то всегда хотел избавиться Тэхен?       Хосок, окидывая всех торжествующим взглядом, кивает одному из братьев. Тот улыбается чуть шире и подает голос:       — Господин Ким, очень приятно наконец-то лично познакомиться с вами. Мы наслышаны о ваших талантах и великолепной пище, которую вы каждодневно готовите в этом прекрасном заведении. Нам оно очень понравилось, и мы решили заключить с ним официальное партнерство. Мы — я, Чак и Намджун — владеем одним не менее престижным заведением в Нью-Йорке, и единственное, чего ему не хватает для того, чтобы войти в список лучших ресторанов, это шеф-повар вашего уровня. Мы давно рассматривали вашу кандидатуру, а попробовав приготовленную вами еду вчера, мы убедились, что вы действительно тот, кто нам нужен, — в этот момент Сокджин непроизвольно округляет глаза, с удивлением таращась на мужчину. — И мы хотим предложить вам стать шеф-поваром в нашем ресторане в Нью-Йорке.       У шеф-повара отвал челюсти. На его лице этого, конечно, не видно, он старается сдерживать свой шок, но внутри все переворачивается. Шеф-поваром… В ресторане… В Нью-Йорке. А как же Дионис? Чего же Хосок так довольно улыбается, ему аж скулы сводит, будто только и рад избавиться от Сокджина. Что, черт побери, происходит? Какого хрена ему делают такое предложение? Партнерство между ресторанами? И что к этому всему имеет тот факт, что Намджун оставлял свои отзывы о ресторане, которые, между прочим негативные, и… Постойте-ка, их было всего лишь два, а третий где? Или он что-то пропустил?       Все эти вопросы проносятся в его голове стремительным потоком, он замер и сидит неподвижно, озадаченно пялясь то на братьев, то на Хосока. На Намджуна ему почему-то смотреть не хочется.       — Все в порядке, господин Ким? — озабоченно осведомляется Диссемблер.       Сокджин выходит из оцепенения и натягивает на лицо улыбку.       — Да, все хорошо. Ваше предложение очень неожиданное, — отвечает шеф, и братья снисходительно улыбаются ему. — Позвольте… Мне над ним подумать.       — Без вопросов, господин Ким, — дружелюбно отвечает один из братьев. — Лишь небольшая просьба к вам.       — Да? — шеф вопросительно смотрит на него.       — Вы могли бы подумать до завтра и дать ответ, скажем, ближе к вечеру? Это очень важно для нас, — любезно просит мужчина, пристально смотря в глаза Сокджину.       — Конечно, — отвечает он. — А сейчас прошу прощения, но мне нужно покинуть вас, ибо меня ждет работа. Большое спасибо за предложение, я обязательно над ним подумаю и завтра дам ответ.       — Будем ждать с нетерпением, — радушно говорит Диссемблер, отворачиваясь и что-то начиная говорить брату. Сокджин не слушает его больше. Он поднимается с кресла и невольно взглядывает на Намджуна. Их глаза встречаются. Во взгляде Намджуна нет прежнего льда. Взгляд этот пронзительный, и будто хочет Сокджину что-то сказать. Только он не может понять, что именно.       «Я уверен, ты примешь правильное решение.»       Выйдя из кабинета Хосока, Сокджин пытается сложить в кучу все мысли, но у него это едва получается. Он решает все это пока отложить, обдумать позже, пока что ему нужно отойти от шокирующих новостей. А еще поинтересоваться, не вышло ли случайно последнего отзыва от Намджуна, о котором ему почему-то никто не напоминал в последнее время.       И самое главное, поговорить с Намджуном. Выяснить, что же значит его отстраненное, лишенное всякого тепла поведение при остальных. А также последний его необъяснимый взгляд.       Чуть позже днем Сокджин слышит звук оповещения на телефоне, что лежит в его кармане. Шеф заканчивает дело, которым занимался в это время, и уходит в помещение для персонала, разблокируя телефон. Он видит сообщение от Намджуна. Внутри резко возрастает волнение. Он немедля нажимает на диалог и начинает читать.       «Сокджинни, я надеюсь, тебя не обмануло мое холодное отношение к тебе. Прости мне за него, если что, это было не по-настоящему. Почему так, расскажу тебе при встрече, как только ты сегодня освободишься. И это последний раз, когда я что-то тебе недоговариваю. Да, сегодня я хочу рассказать тебе все, абсолютно все, что скрывал до этого момента. И сделаю я это вживую. Так будет лучше.»       Сокджин с облегчением выдыхает. Сердце начинает трепетать в груди, уголки губ поднимаются, душу охватывает ликование. Весь мир кажется ему прекраснее, чем был до этого момента. Наконец-то он все узнает.