🍷
Поначалу было сложно поговорить с Сокджином. Он всегда почему-то был занят. Вероятно, последний их разговор зацепил того за живое, и Ким всячески избегал общения с Чонгуком, особенно когда где-нибудь на горизонте мелькала его девушка. А она оказывалась рядом почти всегда. Чонгук уже утратил веру в то, что успеет поговорить с хеном. Они в последнее время сильно отдалились, и Чонгук искренне сожалеет об этом. Он боялся, что упустит возможность попрощаться с Сокджином, но неожиданно тот выходит на разговор, будто почувствовав, что это необходимо им обоим. — Ты хотел поговорить со мной, — ровным тоном говорит Сокджин, но Чонгук все еще ощущает обиду хена. Она разлита в воздухе, в его энергетике. В конце концов, читается в его глазах. — Хотел. Сокджинни-хен, я уезжаю. В глазах того появляется недоумение и неверие. То есть, он понимает, что Чонгук имеет в виду. Не «уезжаю на пару дней и скоро вернусь», а именно «уезжаю навсегда, увидимся мы не знаю когда». Чонгуку не нужно говорить много, чтобы хен, ставший ему таким близким за последние годы, понял его. И в то же время принять эту информацию он не может так сразу. Чонгук расскажет, объяснит, но для Сокджина это настоящий удар, который нужно пережить. — Почему? — только и выдает он таким же ровным голосом, как и раньше. Казалось бы, на его лице ни одной эмоции, но хорошо знающий его Чонгук видит целую бурю в его глазах. — У меня здесь нет перспектив. — Эй, в смысле нет? — от спокойного, ровного Сокджина не осталось и следа. Он до этого момента был словно мертвая статуя, которая тотчас ожила, будто бы из камня вырвался наружу человек, с настоящими сокджиновскими эмоциями. — Я давно таких глупостей не слышал! Ты же недавно свой первый проект воплотил, что ты такое говоришь? — Все оказалось не так, как ожидалось. Я в очередной раз просто был подмогой. Знаешь, Сокджин, я уже долгое время, года три, а то и больше работаю в киноиндустрии. Выполняю множество задач в стиле «поди-принеси», иногда мне поручают что-то серьезнее, связанное с монтажом, но только когда кого-то нужно заменить, подстраховать. Я не чувствую роста. Точнее, доверия с их стороны ко мне, как к специалисту. У меня ощущение, что если я останусь здесь, то так и буду работать мальчиком на побегушках. Маленьким корейским мальчиком на побегушках. — Чонгук, мне кажется, ты утрируешь. Даже если в этой студии все так, то почему ты не уйдешь в другую? — Дело даже не в том, что на этом рабочем месте мне некомфортно. Мне некомфортно вообще в этой стране. Люди здесь, они милые, но я не чувствую от них искренности. Меня воспринимают не как потенциального режиссера, ровню себе, а как приезжего, обслуживающий персонал. Мои идеи они не разделяют, мое мнение никто брать в счет и не собирался. Ранее я этого как-то не замечал, точнее, не обращал внимание. Но случай с той съемкой четко показал мне правду. Я будто бы прозрел. И многие, ранее не понятные мне моменты вдруг стали ясными. — Чонгук… — И еще, вдобавок к этому всему, я говорил с одним человеком. Он подтвердил то, что я тебе только что рассказал. Увы, но это правда. Он посоветовал мне вернуться в Корею. И там попробовать строить карьеру режиссера. У него есть друг в Сеуле, он работает в одной из студий и мог бы мне помочь. Тот мужчина сказал мне, что там мне будет гораздо легче пробиться, с моим опытом работы в других странах. Поэтому я решил рискнуть, Сокджинни. — И бросить своего хена, негодник, — произносит он шутливо и одновременно с едва заметной грустью, которую, однако, улавливает Чонгук. — Прости. Я правда не хочу бросать тебя здесь одного. Но чувствую, что должен вернуться на родину. — Говнюк ты такой, иди сюда, — Сокджин крепко стискивает того в объятиях. И вновь то скользкое ощущение, что прощаешься с ним на неопределенный срок. Только здесь это уже по-другому. Чонгук стал ему еще ближе. Ранее они едва ощущали свою связь. За два года жизни под одной крышей они сильно сблизились. И теперь разъединение более болезненное. — Если бы я не был таким идиотом и поговорил с тобой раньше, у нас было бы больше времени. — Все нормально, хен. У нас еще есть две недели. — Ну хорошо. Откладываю тогда все планы, хочу провести свободное время с тобой. — А как же… — Моника? Потерпит, — говорит Сокджин и тут же получает одобрительную улыбку от Чонгука. Тот не развивает разговор о ней. Пока не время для этого.🍷
Целую неделю от Намджуна ничего не слышно. Чонгук уже начал нервничать. Он укоряет себя, что не связался с ним раньше и не договорился о следующей встрече. У Чонгука остается приблизительно неделя, чтобы решить этот вопрос, иначе его задумка продать ресторан Намджуну может не получиться. В конце концов он пишет Намджуну и получает ответ через некоторое время. К счастью, Намджун имеет возможность посетить ресторан совсем скоро. Чонгук чувствует сильное облегчение. Осталось сделать еще кое-что. — Сокджин, не хочешь провести завтрашний день вместе? — У меня днем работа, Чонгукки, потому увы, но не могу. — Я говорил с Диего. Он разрешил тебе взять отгул, чтобы провести время со мной, пока я не уехал. — Какой же ты хитрый! — усмехается тот. — Есть какие-то идеи? — У меня с утра кое-какие еще дела, потому увидимся где-то в обед, ладно? — Зачем ты отпросил меня на весь день тогда? — Как будто бы ты был сильно против хорошо отоспаться вместо того, чтобы идти рано утром на работу, — ехидничает Чонгук. — Мало того, что ты хитрец, так еще и маленький негодник, — смеется Сокджин. — Если Диего или Франциско узнают, то убьют меня вместе с тобой! — Даже если узнают, они точно не против. Ты заслужил на небольшую передышку. — Ну спасибо тогда. Чонгук действительно тот еще хитрец. Для Сантосов у него частично измененная легенда, иначе как объяснить тот факт, что Чонгук утром будет в ресторане? В этот раз Намджун выглядит более бодрым, чем в прошлый раз. Тогда он был немного потерян, будто бы в другом мире. Сейчас же от него исходит какая-то сосредоточенность и уверенность. Днем ранее, когда Чонгук написал ему по поводу ресторана, тот предложил встретиться с самого утра и даже спросил о том, смогли бы нынешние владельцы присутствовать при этом, что приятно удивило Чонгука. В силу своего непростого состояния Диего не может появиться, потому его заменяет его племянник Франциско. — Франциско, это Ким Намджун, — представляет Чонгук Намджуна, совершенно не зная, что еще добавить. Но ему и не нужно. — А я о вас немало слышал, мистер Ким, — с любопытством отвечает Франциско Сантос. — Беспощадный критик и ресторатор, не так ли? — чуть прищуривается он. — Все правильно, господин Сантос, — с легким изумлением отвечает он. — Многие издания склонны преувеличивать, — не удерживается от хитрой усмешки Намджун, бросая пристальный взгляд в сторону Чонгука, который очень старается сохранять вид крайней невинности. — Похоже, вы себя недооцениваете, господин Ким. — Вполне возможно — улыбается Намджун. — Мне даже страшно представить, чего еще вы там про меня нашли, — он выдает чуть смущенный смешок. — Не стоит волноваться об этом, — загадочно отвечает Франциско. — Итак, вам ведь Чонгук в прошлый раз не все показал? Загляните на кухню, вы там еще не были ведь? — Да, конечно. Намджун осматривает все внимательно, но без особого интереса. Чонгук глаз с него не сводит, пытаясь уловить на его сосредоточенном лице хоть какие-то признаки того, удовлетворен ли он или нет. Но эмоции Намджуна прочитать достаточно сложно. Такой легкий в непосредственном общении, он меняется, когда дело касается работы. В кухне они не задерживаются, чтобы не мешать поварам. Его отводят в небольшое, но достаточно уютное помещение — эдакий кабинет управляющего, который в последнее время пустует. Франциско, временно взявший на себя обязанности управляющего, появляется в ресторане изредка, скорее, по необходимости. Увы, но Диего Сантос — его непосредственный владелец, поднявший заведение с нуля, с маленькой забегаловки для моряков превративший его в приличный по местным меркам ресторан, чувствует себя все хуже, потому сейчас ресторан фактически в руках остального персонала, во главе которого стоит шеф-повар. Небольшой кабинет оббит деревянными досками и наполнен старинной мебелью, попавшую сюда будто прямиком с каюты капитана судна. Чонгук не раз интересовался, откуда у Диего такой раритет, а тот лишь хитро отмалчивался. Парень догадался, что это какие-то признаки интересной жизни Сантоса, наверняка имевшего непосредственную связь с морскими путешествиями. — Вам бы познакомиться с нашим шеф-поваром, он вообще наша жемчужина, не правда ли, Чонгук? — неожиданно для Чонгука говорит Сантос, чем в очередной раз вызывает у того приступ волнения. Парень произносит что-то невнятное и вовсю начинает светить неодобрительным взглядом ему в глаза, чтобы тот даже и не думал развивать эту тему, но мужчина почему-то будто бы и не замечает искр из глаз Чона. — Интересно, — произносит Намджун. — Разве его не было сегодня на кухне? — Нет, — Чонгук не выдерживает и берет инициативу в свои руки, чтобы не дать Франциско сказать чего лишнего. — Он пока выходной, в последнее время он много трудился. — Да, этот парень тот еще трудяга. Удивляюсь, как ему удается все успевать, — добавляет Франциско, а Чонгук мысленно молится, чтобы тот не упомянул ничего, что могло бы стать догадками для Намджуна. — Кстати, в прошлый раз, как вы были здесь, он готовил для вас. — Правда? Ничего себе, вот это честь, — удивляется Намджун. — Мне понравилось, было невероятно вкусно, — искренне говорит он. Еще бы, думает Чонгук. Только вот не дай бог… — Честно говоря, не хотелось бы ходить вокруг да около, хотя мы уже и так успели, во всех смыслах, — посмеивается Намджун. А Чонгук мысленно благодарит его за то, что сам сменил тему. — На самом деле я уже принял решение по поводу этого заведения. Некоторые моменты, конечно, нужно было проверить, но в общем я вполне удовлетворен всем здесь. Есть кое-что, что мне не нравится, но я как будущий его владелец, — в этот момент брови Чонгука сами по себе поднимаются от неожиданности, — могу это исправить, не так ли? Если вы заинтересованы в том, чтобы я его у вас купил. — Да, мы заинтересованы, — Франциско как никогда невозмутим, и Чонгук искренне удивляется такому его настроению. Он был более чем уверен, что Франциско воспримет это более эмоционально. — Вы ведь знаете, какую цену мы за него запрашиваем? — Конечно. — И вы согласны с ней? Увы, мы не можем позволить ниже, сами понимаете, почему. — Да, я согласен, — просто отвечает Намджун. — Я хочу купить это заведение. И желаю, чтобы мы подписали договор как можно скорее, ибо вынужден буду покинуть Лос-Анджелес в ближайшее время. Теперь Чонгук все понял. Ведь только после слов Намджуна он увидел искреннюю радость в глазах Франциско Сантоса. Через несколько часов Намджун становится владельцем «Залива полумесяца». Чонгук с любопытством наблюдает, как мужчины ставят свои подписи в договоре. Покинув офис нотариуса, они перебрасываются парой слов прежде чем попрощаться. Довольный собой Чонгук еле сдерживается, чтобы не потереть руки. Желание прыгать от счастья распирает его, ведь ему удалось воплотить свой задум таки без единого промаха. Намджун — владелец ресторана, в котором шеф-повар — любимый хен Чонгука. Теперь бы этим двоим как-то сойтись вновь. И теперь все зависит только от них двоих — Чонгук уезжает. Но он знает, что его афера точно того стоит. Намджун пожимает руки обоим мужчинам и покидает их. Расслабленный Чонгук и не подозревает, что может произойти в такой, казалось бы, спокойный момент. — Чонгук, а Сокджин надолго выходной? — звучит из уст Франциско громче, чем хотелось бы Чонгуку. Да так, что успевший отойти всего лишь на пару метров Намджун поворачивает голову к ним и недоумевающе изгибает бровь. Чонгук тупо уставляется на него в растерянности. Кажется, без промаха таки не обошлось.🍷
Чонгук успокоился за те дни перед отъездом. Он проводил их с Сокджином, который, как и обещал, все свое свободное время посвящал ему, чем сильно нервировал свою девушку. Каждый раз слушая шутливые замечания по этому поводу от Кима, Чонгук злорадствовал, чем вызывал еще более громкие возмущения от старшего. — Не будь же таким говнюком, Гуки, — произносит Сокджин, сидя на диване и что-то щелкая пультом в телевизоре. Чонгук тем временем крутится сзади, наводя порядок в оборудовании. — Я получаю от этого настоящее удовольствие, ты не понимаешь, — усмехается Чонгук. — Вот как можно быть таким? — сокрушенно вздыхает Сокджин. Чонгук еще сильнее улыбается. Сокджин не дает спуску никому, если кто-то хоть немного будет насмехаться над его девушкой. Никому, кроме Чонгука. Этот парень занимает слишком важное место в сердце своего хена, и потому может пользоваться данными только ему привилегиями. Например, откровенно подтрунивать над его девушкой и не получать за это по голове. Тем не менее, на решения старшего Чонгук влиять не может. Иначе тот бы уже давно бросил Монику. Та рыжеволосая не нравится Чону от слова совсем. Как минимум потому, что обманывает Кима. — Хен… — А? — На самом деле я очень рад, что ты со мной все это время, — произносит он, не поднимая головы. Сокджин слегка улыбается, но не поворачивается к младшему, чтобы тот не видел, насколько Киму это приятно слышать. — Хочешь своего хена задобрить? Лучше тогда принеси ему его телефон. — Так забавно, когда ты говоришь о себе в третьем лице. А где он? — Вроде на стеллаже его оставил… Чонгук молча подходит к стеллажу в противоположном углу комнаты и, прежде чем заметить лежащий на одной из полок телефон хена, видит там кое-что любопытное. Ленту из фото, сделанных в фото-будке, вероятно, еще в Нью-Йорке. Два счастливых лица — Намджуна и Сокджина — смотрят на него. Здесь они мило улыбаются. А здесь, ниже Намджун все еще улыбается, а Сокджин как будто бы что-то задумал, и камера словила его хитрую ухмылку в тот момент. На третьем фото он легонько схватил Намджуна за щеку, и тот выглядит крайне растерянным. А вот на четвертой Намджун уже целует ту самую руку Сокджина, заставив того покраснеть. Удивительно, как они все это успели совершить за те несколько секунд щелчков камеры. Чонгук уже как-то находил ее случайно, когда хен в очередной раз попросил Чонгука что-то поискать в его личных вещах. Тогда он думал, что Сокджин просто забыл избавиться от нее, потому не придал этому никакого значения. Может, найдет еще и уничтожит, чтобы не терзать свое сердце воспоминаниями. Но тут карточка перекочевала на более видное место. То есть, Сокджин не собирается избавиться от того, что связывает его с прошлым. Сокджин всегда умел хранить чужие секреты. Но не свои. Чонгуку теперь даже рыться в его вещах не нужно, чтобы найти доказательства настоящей правды о Сокджине. Или же, вполне возможно, это немой крик о помощи? Младший молча подносит телефон, подавая его Сокджину. Задать вопрос о Намджуне или не стоит? — Спасибо, — произносит Сокджин, бросая быстрый взгляд на младшего. — Да не за что, хен. Больше некому будет приносить тебе твои вещи, так что привыкай не разбрасывать их повсюду. — Конечно, буду привыкать. Ибо один мелкий негодяй меня покидает! — возмущенно говорит Сокджин, вызывая у Чонгука усмешку. Знает же, что Сокджин несерьезно. — Ну Сокджи-и-ин, — тянет Чонгук, подходя ближе и обнимая своего хена сзади. — Все равно ты негодяй, — хихикает тот. — Весь в тебя, хен, — парирует ему Чонгук, заставляя того с шутливым неодобрением похитать головой.🍷
Какое-то кафе в латиноамериканском стиле неподалеку от аэропорта становится последним их пунктом. Воздух наполнен ритмами реггетона и запахом острой мексиканской кухни. — Выбирать места ты, конечно, умеешь, — с явным сарказмом произносит Сокджин, окидывая недовольным взглядом кучу сидящих за столиками людей, облепивших их вокруг со всех сторон. — Почему из всех возможных мест ты выбрал именно мексиканскую забегаловку? Я мог бы тебя угостить в месте получше, ты же знаешь, Гуки, — неодобрительно говорит он. — Здесь вкусный буррито, — просто говорит Чонгук, игнорируя недовольство друга. — Не все же нам в ресторанах питаться. Он откусывает большой кусок от буррито, да так, что соус течет у него по подбородку. — Какой же ты поросенок, — смеется Сокджин и не может удержаться от того, чтобы не взять салфетку и не вытереть соус с лица младшего. Тот смущенно благодарит его. — Я бы поел корейской кухни, давно ее не ел, — задумчиво говорит Сокджин чуть позже, доставая из кармана пачку сигарет. Он берет одну и аккуратно кладет ее в рот. В это время Чонгук замечает это и скользит по Сокджину испепеляющим взглядом. — Хен, опять ты за свое? — не выдерживает он. Сокджин тем временем достает зажигалку и закуривает, делая глубокую затяжку и насыщаясь дымом, потому не сразу отвечает младшему. — Чонгук, не начинай, — спокойно говорит он, надевая одну из своих улыбок, за которой ничего хорошего не стоит. Именно отсюда начинается та граница, после пересечения которой добрый и понимающий хен становится мечущим и рвущим молнии, даже если перед ним Чонгук. —Ты никогда не курил, а тут… Не хочу, чтобы мой хен преждевременно умер от рака легких, — невозмутимо говорит Чонгук, отчего его слова звучат еще более зловеще. — Чонгук, что ты такое говоришь! — негромко возмущается старший. — Да то и говорю. Не понимаю, что тебя заставило вообще начать это. Сокджин не отвечает ничего. Все Чонгук понимает. И Сокджин об этом знает. Но прямо они об этом не говорили. И дело не только во влиянии местных, каждый второй из которых курит. Эмоциональное состояние Кима. Чонгук подозревал, что старшему нелегко, хотя он этого не показывает. Когда же он нашел фотокарточку, то все стало на свои места. Сокджин медленно докуривает сигарету, пока младший думает, на какую тему им лучше сменить разговор, зашедший в неловкий тупик. — Я так понимаю, увлекся местной едой? — как ни в чем не бывало спрашивает Сокджин, избавляя Чонгука от его мучительных дум. — Да не только едой. Мне вообще нравится это сплетение разных культур здесь. Но хочется уже домой. Пока что я успел насытиться этим вдоволь. — Насыться вдоволь, откуда ты этого нахватался? — смеется Сокджин. — Не знаю, хен, — смущенно улыбается Чонгук. Он все еще чувствует себя неловко. Они вновь молчат продолжительное время. Чонгук поглядывает на циферблат наручных часов. Времени до вылета у него достаточно, чтобы еще немного прогуляться. Они выходят из жаркого помещения заведения в более прохладный климат снаружи. Сам Лос-Анджелес будто бы не рад отъезду Чонгука, потому провожает его немного пасмурной погодой. Чонгук засматривается на высокие пальмы, что на фоне сероватого неба выглядят не так романтично, как в обычные, солнечные дни. Настроение после их с Сокджином попыток нормально поговорить не из лучших. Чонгук даже не понимает, в чем именно проблема: в том, что он слишком зациклился на личной жизни хена или же в том, что они больше не будут столько времени проводить вместе? Что, если Чонгук слишком привязался к Киму, и эта привязанность выливается в вот такие эмоции? Наверное, стоит об этом поговорить со старшим. Или же не стоит? Все равно Чон уезжает, и скоро все должно уладиться само собой. — Как же ж я без тебя теперь буду здесь, — шутливо говорит Сокджин, замечая мрачное настроение младшего. — Точно так же, как и раньше, — с горькой улыбкой отвечает тот. — Пожалуйста, будь более внимателен. — Хорошо, Чонгу, — шире улыбается Сокджин. — Не кисни, мы скоро увидимся, думаю. — Скоро увидимся? — Чонгук не может сдержать изумления. — Я приеду в Сеул через некоторое время. — Буду ждать, — тихо произносит Чонгук. Он надеется, что тот приедет один, без своей девушки. Ну или уже не один, но точно без девушки. Немного погодя в аэропорту, когда до вылета осталось совсем ничего, они уже в последний раз сидят вместе в ожидании рейса. Сокджин хочет окончательно убедиться в том, что с младшим все будет в порядке, и он нормально сядет. Чонгук смеется, что уже летал раньше сам, и ему нечего бояться. — Когда будешь иметь возможность, пиши мне. — Расслабься, ты же знаешь, куда я еду, — улыбается Чонгук. — Со мной все будет нормально, там же моя семья, в конце концов. После всяких Америк мне будет намного легче. — Дорога предстоит долгая, я все равно буду за тебя переживать! Чонгук кивает. Он тем не менее взволнован, потому хочет как-то отвлечься. — Хен, у меня есть еще один вопрос к тебе… Возможно, сейчас не время, да и вообще мне, скорее всего, не стоит о таком говорить. Но мне не дает это покоя… — Ты можешь спрашивать все что угодно, ты же знаешь. — Ты ведь на самом деле не любишь ее? Чонгук ожидает получить ответ в духе «Странный вопрос, Чонгук. Мы это уже обсуждали. Не хочу говорить на эту тему». — С чего ты взял, Чонгук? — Сокджин хмурится. Чонгук медлит с ответом. В нем сейчас то самое чувство, когда хочешь выдать что-то очень важное, внутри все жмет, слова жгут язык, вот-вот слетят с него, но что-то все-таки мешает это сделать. — Фотокарточки, — он все-таки пересиливает себя, уже абсолютно не переживая о реакции старшего. — Неужели ты рылся в моих вещах? — спокойно спрашивает Сокджин. — В том-то и дело, что нет, хен. Они всегда были на видном месте… Ты же знаешь, что я не роюсь в чужих вещах. Сокджин несколько секунд просто молчит. В его глазах можно было бы прочитать какие-то эмоции, но он опускает их. Чонгук зацепил его за живое. — Чонгук, чего ты хочешь от меня добиться? — наконец отвечает он. Тихо, спокойно. Подозрительно спокойно. — Того, что я все еще люблю Ким Намджуна? Да, я, черт побери, люблю ебаного Ким Намджуна! И вряд ли разлюблю в ближайшее время. Это ты хотел услышать? — Сокджин… — Но я понимаю, что не могу жить этими чувствами вечно. Да, они есть. Но Намджуна нет рядом и не будет, и с этим нужно смириться. Я должен как-то жить дальше, потому пытаюсь строить отношения с Моникой. И у нас все вроде как получается. Не понимаю, в чем проблема? — Ни в чем, хен. Все в порядке. «Я просто хотел бы сказать… В общем, я хочу, чтобы ты был счастлив. По-настоящему счастлив». Чонгук не скажет этого старшему. Чтобы не вызывать еще больше вопросов и не испортить вконец их момент прощания. Пусть хен думает, что все в порядке, что он делает правильные вещи, пытаясь забыть свою настоящую любовь. Пусть даже из-за этого портит свое здоровье, выкуривая по полпачки сигарет, да хоть целую за день. Пусть ослепляет себя мнимыми чувствами к девушке, которая по непонятным Чонгуку причинам обманывает Сокджина. Пусть. Чонгук уже кое-что сделал. Он запустил процесс, что вскоре сотрет все то лживое из жизни Сокджина и, вполне возможно, вернет ему то, что ему на самом деле нужно. Дальше ему нет смысла вмешиваться. Если судьба, то все само встанет на свои места. — Буду по тебе сильно скучать, хен, — произносит он, стоя уже возле входа в самолет. — И я по тебе, маленький негодник. Сокджин обнимает младшего так крепко, как только может. Он даже не представляет, как сильно младший уже успел повлиять на его дальнейшую жизнь.