--------------------------------------
В назначенный день стук каблуков в гостиной объявил о внезапном прибытии с портключом в руке старшего Смотрителя тюрьмы Одиллии Лалик. Гарри возился с кожаным кошельком, который она вручила. Он хотел вежливо взглянуть на ее удостоверение — разве Кингсли ее не проверил? — но его встретил такой шквал маленьких записок, предупреждающих о событиях, которые назначены на день, писклявых голосов, которые издавали визитки, зазывающие купить что-то или посетить магазин, перешедшие в бестелесный шум, что Гарри практически швырнул бумажник обратно ей в руки. Она отвернулась от него, и ее разрезанная по бокам мантия закружилась в вихре. Пока Гарри плелся за ней, она ходила из комнаты в комнату, стуча черными сапогах доходящими ей до щиколотки, поглаживая поверхности кончиками пальцев и прижимаясь к половицам, произнося заклинания, которые вызывали треск в нишах и яростное жужжание от старых на вид пятен плесени. В мгновение ока она обнажила все заклинания, кишащие в стенах и причинающие вред домочадцам, которые когда-либо накладывались на дом. Они состояли из слоев, накладываемых друг на друга: новые на старые; старые на ещё более изжившие себя. — Прелестное змеиное гнездо, где осталось много шкур, — пробормотала она. Опаловый пирсинг в ее ноздре искрился огнем. Ее рыжие волосы были собраны в стильный пучок и удерживались крабиком в виде змеи. Ее ногти были безупречными, покрытые красным лаком, за исключением указательных пальцев обеих рук, которые были черными, как ночь. Кингсли послал слизеринку. Мудак. Бодрым голосом она приказала всем уйти, пока она полностью не очистит Гриммо. — Трудно поверить, что это место еще не превратилось в кровавый вулкан, — заметила Одиллия, когда Гарри присоединился к ней у подножия лестницы. — Здесь есть заклинания, которые опасно произносить вслух вместе, не говоря уже о том, чтобы накладывать их на один дом. Они стояли рядом, наблюдая, как Римус и Гермиона загоняли Тонкс в камин. Римус выглядел обеспокоенным: они только закончили переезд за неделю до этого, и теперь приходилось переезжать обратно. Тонкс пыталась вернуться, тащя при это на себе кого-то из них и щебеча: «Не обращайте на меня внимания. Минутку», рассыпая пепел из камина на ковер, прежде чем броситься наверх, чтобы принести еще одну «забытую» вещь. На лице Лалик появилась улыбка, и Гарри был готов поспорить, что эта улыбка была отражением его слабоумия. Он вспыхнул. Старая тетка Мерлина, неужели все слизеринцы самодовольно ухмыляются? Одиллия повернулась, поймав его угрюмый взгляд, и приподняла бровь, как бы спрашивая. Гарри тут же добавил высокомерие и приподнимающиеся брови к своему списку слизеринских качеств. Пока не... — Вы учились у Сне… Я имею в виду, ээ, куда вы ходили в школу? — выпалил он. Основываясь только на её имени, она могла бы быть студенткой Шармбатона, которой никогда не приходилось иметь дело с распределением на факультеты в Хогвартсе. — Вы очень нетактичный, мистер Поттер, да? — ответила Смотритель, не теряясь ни на секунду. — Воздержитесь от громких предположений, которые слышны даже в Косом Переулке, и тогда вы действительно сможете узнать честный ответ. Мгновение она изучала его, затем ее взгляд скользнул по холлу. Он ненадолго зацепился за закрытый портрет миссис Блэк. — Если вы хотите знать, — обратилась она к тяжелой красной портьере, — я сдала свои Тритоны в Хогвартсе, а выпустилась в 1989 году. Мой бывший декан факультета был блестящим темным волшебником с жесткой палочкой, которую надо было засунуть в его тощую белую задницу. В любом случае, — странная ностальгия вспыхнула на ее лице, как и лукавая насмешка над собой, одурманенной ученицей в прошлом, — тупицы спровоцировали его ублюдочный вспыльчивый характер. Я уверена, вы удивитесь, услышав, что так считали почти все. Теперь он изгнан прочь — это про профессора Снейпа, я так понимаю? Он попал в ловушку Министерства Магии, как василиск, из-за, — ее голова дернулась, и блеск радуги отразился на её щеке, — неожиданного приступа героизма. Пришлось набраться смелости, чтобы вытащить его истекающие кровью остатки из огня, все еще зная про его чёрную метку. — Мистер Поттер, — она повернулась к нему лицом. Чары не помогут: презрение в ее глазах могло откинуть Гарри на пятьдесят шагов. — Из уважения к той огромной услуге, которую вы оказали нам всем в борьбе с Темным Лордом, я с радостью передам ваше дело другому Смотрителю, который может лучше соответствовать вашим неуказанным… Предпочтениям. Я могу порекомендовать вам, по крайней мере, рэйвенкловца. Вы можете отправить ему сову при первой же возможности. — Нет! — сказал Гарри. — Я не имел в виду… Просто бровь напомнила мне… — Напомнила что? Держа спину прямо (Гарри подозревал, что она переняла это от Снейпа, как и засунутую палочку в задницу), Одиллия улыбнулась во весь рот. Гарри покраснел, подавляя желание отступить. — Я приму это как комплимент, — промурлыкала смотритель. — То есть, если я правильно поняла ваши намерения, всё в силе? — Да. Пожалуйста, — он энергично закивал и указал на стены. — Продолжайте то, что вы делали. Проверка увеличила дни споров, воплей и стонов по всему дому. Тени стекали по стенам, словно взорвавшиеся зелья; лестницы скрипели; люстры бешено раскачивались, их хрустальные украшения звенели и дребезжали. Портьера соскользнула в кучу под рамой миссис Блэк, за ней последовала сама картина; когда заклинание вечного приклеивания разрушили, все рухнуло на плитку. Ленивым, неторопливым шагом Одиллия подошла и встала со скрещенными руками, ухмыляясь, когда Вальпурга Блэк кричала и оскорбляла её. — Добавите это к оплате, — приказала она, упираясь носком ботинка в холст. Одиллия осмелилась предложить Гарри пару практических приемов в охранной структуре и магический эквивалент взлома и проникновения. — Вот, а теперь смотрите, — позвала она его, проворно проводя кончиком палочки по стыкам между каменными блоками. Она убрала палочку и сделала закрученное движение, с легкостью отходя назад с длинным — что это? — в руках. Гарри хмыкнул. Это всего лишь способ произвести впечатление. Без предупреждения существо, которое она держала на руках, дико затряслось, едва не сбив Смотрителя с ног. Вот это да! Гарри двинулся вперед, но хмурый взгляд Одиллии заставил его отойти. Из ее рта стало слышно какое-то шипение, в мыслях Гарри вспыхнул парселтанг. В следующую секунду стена вестибюля выдвинулась наружу, сопровождаемая зловещим грохотом. Весь дом затрясся. Гарри опёрся о стену, чтобы не упасть. Песчаные осколки камней сыпались с верхних карнизов и отскакивали от ковра. С гудящими осколками трещины начали расползаться, их черные молнии разбивали каменную кладку и обои. Гарри сперва вытащил палочку, прежде чем осознал происходящее. Мысленно он отругал Кингсли за то, что он не проверил эту ведьму более тщательно. Порыв холодного ветра откинул его волосы назад и сильно приложил очки по скулам. С грохотом воцарилась тьма. Дом задребезжал. Черная дыра, вместо ранее потускневшего зеркала, в золотой оправе и стиле рококо, начала светиться. Гарри в отчаянии огляделся. Каждая тень, каждый кусочек мха и плесени, каждое неистребимое пятно на Гриммо просачивалось в холл. Призмы, покрывшиеся грязной рябью, преломлялись от опала в носу Одиллии. Напряженная, полная решимости, она стояла, обнимая охапку извивающихся кабелей. По крайней мере, так казалось Гарри: он не мог сказать, обманывают его глаза или нет. Блестящие змеевидные жилки выходили из стен, вытесняя куски мрамора и строительного раствора. Как раз в тот момент, когда Гарри собирался крикнуть: «Стойте!» Одиллия пошатнулась. Ее кабель в виде змеи вылетел, соскользнул с перил лестницы и упал на ковер. Пучок волос распустился вслед за ним и сполз по ее шее, так, как если бы он был живой. Лицо застыло в диком оскале, она дернулась, и большой осколок чего-то вылетел из стены, едва не попав в ее лицо. Он с грохотом покатился по полу и остановился. Она, не теряя времени зря, вонзила витки защитного волокна обратно в дрожащий фундамент дома. Прикрепив их палочкой на месте, она подняла один сапог и топнула по ним ногой. Стены загудели. На их поверхности исчезли трещины, как пятна от воды. Каждая чертова свеча в комнате загорелась. Гарри, который пытался понять, что откуда вылетело, на секунду вздрогнул, прикрыв глаза. Одиллия, сделав пируэт, проворными пальцами перевязала узел защитного волокна. В один шаг она согнулась и схватила заколку для волос, агрессивно набросив ее себе на голову, пребывая в ярости. — Что это было? — спросил Гарри. Одиллия взглянула на него, красные пятна возбуждения исчезли с ее щек. В ее руках лежала надтреснувшая, плетеная палочка. — Основополагающая магия дома. Мерзкая штука. Лучше забить, согласны? — Да, мэм, — сказал он, протягивая руку. — Не будете ли вы против если я...? Изогнувшаяся в понимании бровь заставила его быстро убрать руку, как будто она поймала его за дрочкой. Улыбаясь и слегка покачивая головой, Одиллия вытащила из пояса с инструментами тонкую филигранную трубку, вставила палочку внутрь и захлопнула ее. Каждый ноготь на ее руке сверкал черным. Там, где раньше на изгибе ее носа был опал, теперь горел рубин. — Вот что я вам скажу, — сказала Одиллия. — Давайте не будем никому сообщать об этом, хорошо? Пока. А если мы найдем ещё что-то тут, то это будет вашим. Согласны? В конце концов, они обнаружили три древних, сильных, наполненных магией палочки. Одиллия забрала две из них. А Гарри находился наверху со всеми вещами, украденными им из Паучьего Тупика, о которых никто не знал. От Одиллии Гарри почерпнул знания о заклинаниях Смотрителей. Он научился плести, душить, разрушать, подчинять и подделывать магические подписи в различных сплавах. Не обошлось и без неудач: однажды ночью ему пришлось вызвать ее через камин, потому что он создал водоворот в туалете наверху. Но он также задавался вопросом: зачем ему все это? Неужели кто-то из приближенных Скримджера приказал Смотрителю взять его под свое профессиональное крыло? В чужих руках такое знание стало бы оружием. Она ждала, что он им воспользуется? Было ли причастно тут Министерство Магии?-------------------------------------
Рон вернулся домой 1 марта. К июлю Гарри искал предлоги, чтобы покинуть Гриммо. У всех остальных были работа и рутина: ему пришлось продумывать свои побеги. Во время суда над Снейпом Гарри все еще находился в больнице. Прочитав об этом позже, он фыркнул от заголовков: «Пригретая змея на груди Альбуса Дамблдора!», «Пожиратель смерти: Возвращение!», «Убийца или мученик?», «Шпион, который гнался за двумя зайцами сразу!». Просматривая страницы прибыльной прессе истерии, Гарри заботился только о двух вещах. Во-первых, Снейпа не приговорили к заключению в Азкабане. Во-вторых, дом, в котором он был заперт, находился под охраной. В первый раз, когда он появился в Паучьем Тупике, Гарри почти ожидал, что Петрификус Тоталус ударит его по заднице. Шип рассек его ладонь. Потрясенный, он остановил кровотечение. Затем он вытащил свою палочку и произнес несколько заклинаний, прежде чем снова облокотиться на кирпичи. Шли минуты. Тишина и неподвижность были его единственными спутниками. Прежде чем он это понял, прошел час. Он вытащил руки, опухшие и с рубцами. Никаких авроров. Вообще никого. Снейп был отшельником, сидящим на заднице ровно. В течение нескольких недель Гарри продолжал появляться там. Сначала его терзали шипы. Перед тем как трансгрессировать домой, он всегда тратил несколько минут на лечение разорванной кожи. У него появилась привычка наблюдать за тенью Снейпа в окне. Его тронул аромат роз, похожий на шлейф неуловимых духов. Гарри надавил глубже, пока его руки не залились кровью. Всегда он врезался в его розы. Он всегда старался изо всех сил. Медленно, в темноте, при единственном свете, горящем в окне, он прокрался в самое сердце одиночества Снейпа. Однажды ночью колючки разошлись, и Гарри шагнул внутрь. Он никому не сказал. Шпионить за Снейпом было его секретом. Скрытый под отцовским плащом, Гарри ворвался в дом Снейпа, сидел на его стульях, рыскал по коридорам и, когда его настроение поднялось, украл его книги. Однако в основном он наблюдал. Снейп по-прежнему был Снейпом. Он практиковал элементарные зелья, используя потрепанный, почерневший котел и все, что его могло напугать, включая — в достаточном количестве случаев, чтобы беспокоить заодно и Гарри — его собственную кровь. Гарри испытывал отвращение каждый раз, когда кожа Снейпа расходилась под ножом, и он протягивал бледную, размазанную в крови руку над шипящим зельем. Все это он выливал в раковину. Гарри затаивал дыхание и смотрел, трогая собственные шрамы. Или он наблюдал, как Снейп готовит изысканные блюда, используя все кастрюли и сковородки, посуду и специи на тесной, облицованной линолеумной плиткой кухне, только для того, чтобы выключить горелку и выбросить все в мусорку, так, что емкость с грохотом ударялась о дно. Еда брызгала на плитку. Он был не из тех, кто ест. Он был Снейпом. Гарри смотрел, как он стоит у разных окон со скрещенными руками и смотрит на улицу или на задний дворик (поскольку Гарри занимался слежкой давно, можно было не спорить, что Снейп делал это каждый божий день). Он наблюдал, как он вытаскивает книги с полок, читает, делает заметки, читает, бормочет, читает, закрывает и кладет щеку на обложки книг. Он смотрел, как он шагает. И пьет. И бросает вещи только для того, чтобы увидеть, как они разбиваются. В конце концов, это был Снейп. Но не книги. Гарри никогда не видел, чтобы он бросил хоть раз какую-то книгу. Он видел, как тот отказывался убирать разбитую им же вещь, так что осколки все еще были там, когда Поттер в следующий раз приезжал «в гости». Но позже он наблюдал, как Снейп одержимо чистит, стирает, вытирает пыль, смахивает и выбивает паутину из углов. Наедине Снейп закатывал рукава рубашки, и Темная Метка окаймляла его левое предплечье, как синяк. Однажды Гарри поймал его, когда он открыл дверь, протянул руку вперед; увидел, как он схватил его, выругался и засунул окровавленные пальцы в рот. Он наблюдал, как он снова и снова тренирует Акцио без палочки. Он смотрел, как Снейп терпит неудачу, и улыбался. Он не смотрел, как он раздевается. И не следовал за ним в туалет. Он еще не ушел так далеко, чтобы подкрадываться ночью и наблюдать за ним, пока он спит или дрочит, если он вообще когда-либо это делает, в чем Гарри сомневался. За это Гарри не получил ни единого выговора. Ни малейшего признака того, что Министерство знало о нем или обеспокоено новостью о том, что кто-то взломал дом Снейпа. Гермиона однажды спросила его о налитых кровью глазах. Джинни позволила себе несколько ребяческих замечаний о котах, бродящих по заборам переулков. Но если авто-перо записывало подробности его визитов на пергамент Министерства, Гарри еще не видел, чтобы силы света спешили на расследование. Был январь. Шесть месяцев, и его, наконец, поймали.