Если друзья мои станут врагами, И в суете продадут за пятак, Я буду грызть эту землю зубами, Я буду верить, что это не так. Д. Майданов
Спок бежит по каменистой пустоши. Воздух сух и горяч, гортань сжимается, не позволяя драгоценной влаге покидать организм на выдохе. Нога мягко отталкивается от камней, и на целых 0,21 секунды он зависает в воздухе, пока другая ступня не соприкасается с поверхностью. Уши ловят далекий грохот потревоженной осыпи, и вулканец на бегу кидает взгляд назад. Стадо копытных пробирается по склону, им нет дела до удаляющейся фигуры. Тропинка петляет между крупных валунов и забирает вверх. Тело автоматически изгибается и разворачивается, чтобы не войти в контакт с шершавой твердостью камней. Спок совершает несколько прыжков вправо и влево, меняет ритм бега на оптимальный для подъема в гору. Красное закатное солнце медленно тает в пыльной дымке на 11 градусов выше горизонта. Очередной подъем сменяется очередным спуском, и вулканец снова меняет ритм, удлиняя шаги. У него есть еще долгих 4 минуты, прежде чем придется остановиться, снять шлем головизора и сойти с беговой платформы, освобождая ее следующему, жаждущему физической нагрузки. Чехов нетерпеливо топчется рядом, и как только Спок завершает упражнение, кидается к терминалу, чтобы подстроить параметры под себя: поверхность становится более пружинящей, и до того, как опускается воздушно-тепловая завеса, отгораживающая беговую платформу от остального зала, щеки вулканца касается прохладный влажный ветерок, наполненный запахом хвойных деревьев и мокрой листвы. Павел Андреевич любит бегать по лесу под дождем. Что он видит через визор — падающие листья, радугу над просекой или танцующих среди мокрых трав единорогов — известно только ему одному. На соседней небольшой платформе, согнув ноги в коленях и раскинув для равновесия руки, раскачивается Хикару Сулу, рулевой гамма-смены. Платформа под ним взбрыкивает и резко наклоняется. Верхняя часть лица закрыта щитком головизора, но нижняя цветет в счастливой улыбке — рулевой поймал волну. Потомок древнего островного народа мчится на виртуальной доске под гребнем волны, тренируя вестибулярный аппарат и разгоняя адреналином монотонность корабельных будней. Уже 7 месяцев 5 дней и 6 часов коммандер служит старшим помощником на «Браттейне» под командованием прославленного Мэтта Деккера. Если быть по-вулкански точным — на старом крейсере, ныне функционирующем то ли как грузовое судно особого назначения, то ли как летающий музей, главным экспонатом которого является сам капитан. Во время войны с клингонами Мэтт Деккер стал легендой: его корабль был окружен пятью крейсерами класса «Хищная птица» в планетной системе Антареса. Звездолету предложили сдаться и принять на борт группу сопровождения, гарантируя жизнь членам экипажа. Но капитан предпочел смерть позору и вступил в неравный бой. Почти сразу залп тяжелых фазеров причинил непоправимый ущерб одному из кораблей противника. Далее удачный маневр позволил уклониться от торпед, которые уничтожили хищную птицу, случайно оказавшуюся позади них на линии огня. «Браттейн», расстрелявший почти весь боевой запас, скрылся в широком поясе астероидов между пятой и шестой планетами системы. Однако оставшиеся три птицы последовали за ним в хаос небесных обломков. Точно рассчитав время, капитан Деккер истратил последний заряд спаренных тяжелых фазеров, чтобы уничтожить крупный астероид в тот момент, когда рядом с ним оказались оставшиеся корабли врага. Взрыв огромной мощности разбросал осколки с такой силой и скоростью, что с двух птиц как наждаком содрало обшивку, а третья, пытаясь уйти от смертоносного града, врезалась в соседний астероид. «Браттейн» вышел победителем, хотя ему пришлось прятаться в астероидном поясе еще сорок часов, дожидаясь корабль сопровождения. Лететь в одиночку к звездной базе, не имея ни одной торпеды или заряда, было равносильно самоубийству. Бой вошел в учебники Академии, тактические озарения и ошибки капитана Деккера разбирались на семинарах стратегического потока уже три десятилетия. Некоторые его удачные решения Спок включил в код «Кобаяси Мару». Его принцип командования воспроизвел Кирк во время второго прохождения теста. А капитан и его легендарный звездолет продолжали бороздить просторы космоса. Война закончилась, на передний план вышли исследовательские и дипломатические миссии. Новые задачи требовали новых решений. Но Мэтт Деккер не сумел перестроиться: в его голове союзники так и остались союзниками, а враги — врагами, и никак иначе. Миссии, поручаемые ему, становились все короче и проще, пока не свелись к перевозкам ценных грузов внутри альфа- квадранта. Тут ему не было равных: ни один груз не был поврежден или не доставлен точно в срок. Вакцины для ликвидации эпидемий в новых колониях, нежные деловианские фрукты, теряющие свежесть при малейших колебаниях влажности и температуры, драгоценные кристаллы дилития… Даже саурианское бренди передавалось ровно в том количестве бутылок, которое было взято на борт — небывалое из практики перевозок этого продукта: логисты всех планетных систем автоматически закладывали ущерб от 0,5 до 2,5%, в зависимости от перевозимого объема. Кроме того, капитан Деккер был желанным украшением официальных торжеств любой направленности, будь то выпускная церемония в Академии Звездного Флота или открытие городского парка в периферийной колонии. На звездолет, круживший над планетой или пришвартованный к звездной базе, совершались запланированные экскурсии для желающих. На всех палубах поддерживался идеальный порядок, а небрежность в униформе приравнивалась к сдаче корабля клингонам. В экипаже из 56 человек соблюдалась строгая иерархия, во главе которой царил непререкаемый авторитет капитана. Семь месяцев назад новоиспеченный первый офицер принял это за идеальный расклад: четко выстроенная цепь командования, требующая полной самоотдачи работа, совмещающая управление кораблем в бета-смену с обязанностями суперкарго, и энсин Чехов, выплескивающий доверие на каждого работающего с ним рядом. В течение семи месяцев юный вундеркинд ни разу не посрамил гордое звание навигатора. Спок считает, что экипажу крупно повезло заполучить в свои ряды такого специалиста. Можно ли считать везением принятие в команду другого офицера, он не уверен: Джеймс Тиберий Кирк что ни день с грацией носорога топчется на любимой мозоли капитана, то вылезая в промасленном комбинезоне из трубы Джеффри в транспортаторной ровно за 30 секунд до прибытия высокопоставленной делегации («Капитан, вы же не хотите, чтобы именно сейчас отказала система жизнеобеспечения!»), то ухитряясь реплицировать для Чехова блинчики с творогом, отсутствующие в утвержденном на неделю меню («Пашка еще растет, ему обязательно нужен кальций»). Что поделаешь: лейтенант Кирк несет ответственность за работоспособность навигатора, являясь командующим офицером гамма-смены. И за работоспособность систем на корабле тоже отвечает он — так заведено традицией на небольших кораблях. Хотя Споку кажется, что вылезти из трубы можно было бы не перед появлением гостей, а на 5 минут позже, когда они перешли бы в другие помещения. И биологически активные добавки восполняют дефицит кальция в организме ничуть не хуже творога. Но обветшавшие системы звездолета работают без перебоев, а Чехов с воодушевлением лопает блинчики, с набитым ртом объясняя окружающим, что это национальный русский завтрак. Поэтому Кирк отделывается в большинстве случаев головомойкой от капитана в присутствии старшего помощника и иногда — лишением увольнительной. — Спок, ну как можно быть таким рутинером?! — возмущается Кирк, маршируя задом наперед в попытке поймать реакцию коммандера, пока тот спокойно идет по коридору, сомкнув руки за спиной. — Он же легенда, я восхищался им еще на горшке! Мечтал летать с ним с начальной школы! А теперь моя мечта — фюиить… Он делает жест рукой, воспроизводя неровный полет мотылька. Спок отмалчивается. — А бедная Кристина, ей-то за что прилетело? Ну как можно настолько не доверять собственному СМО, чтобы десять минут изучать стандартный список заказа медикаментов перед тем, как подписать? Он что, думает, Чепел наркоту в медотсек пытается протащить? — Лейтенант, я не буду обсуждать вышестоящего офицера с кем бы то ни было, — нейтрально отвечает первый помощник. — Да лучше бы я оказался на одном корабле с Боунзом вместо тебя! — в сердцах бросает Кирк. — С ним хоть поговорить можно! Коммандер резко останавливается: — Воспринимаю чрезвычайно положительно ваше утверждение. — Какое именно? — недоуменно переспрашивает Джим. — «Да лучше бы я оказался на одном корабле с Боунзом вместо тебя», — цитирует Спок. — Это полностью соответствует моим предпочтениям. — Хоть в чем-то мы сошлись, — зло замечает Кирк и резко сворачивает в боковое ответвление. А Спок отправляется в свою каюту, чтобы в двадцать седьмой раз переработать формулировку запроса на сканер релятивистских частиц (двадцать шесть раз капитан уже отклонил просьбу приобрести столь необходимый прибор, аргументируя отказ одинаково: «Мы не научное судно»). И в пятый раз предложить обоснованный перевод навигатора Чехова в бета-смену, которая ответственна за перемещение груза с помощью транспортатора на планету или в отсеки корабля, рискуя снова нарваться на резолюцию: «Отказать. Слишком молод».***
— …а потом Нийота, такая умница, начинает отвечать им какими-то лающими звуками — я и не знал, что человеческая гортань способна к такой вокализации. И ее понимают! В конце концов, мы аккуратненько состыковались с их кораблем, переправили раненых в наш медотсек и такой вот нелепой конструкцией, будто два спаривающихся бегемота, дотянули на втором варпе до Звездной базы-12. Маккой прерывает рассказ и отдает распоряжение пробегающей медсестре: — Предупреди: если энсин не перестанет вскакивать с койки каждые пять минут, я лично приставлю ему самый большой гипоспрей по старинке, к заднице: чтобы ноги отнялись и лежать мог только на животе. И буду повторять процедуру каждый раз, как только он помыслит подняться с кровати. — Доктор, да вы садист, — выдает комментарий Спок, вглядываясь в Боунза на экране терминала. — Ничего, будут знать, как дерзить СМО, — отмахивается тот. — Лучше расскажи, как у тебя дела. — Удовлетворительно, — нейтрально отвечает Спок. — Удовлетворительно «хорошо» или удовлетворительно «могло быть и лучше»? — уточняет Маккой. — Джим, например, в ответ начитает так материться, что я не понимаю его, как и тебя сейчас: то ли он в полном восторге, то ли в полной ярости. — В отличие от лейтенанта Кирка я не способен к такой амплитуде эмоций, — сухо говорит Спок, — хотя испытываю благодарность за интерес к моей службе. Вынужден закончить разговор: через 10,5 минут я должен принять смену на мостике. Передай Нийоте, что я заинтересован в сеансе связи с вами обоими через 52 часа, как только наши корабли снова окажутся в зоне коннекта. Однако в указанное время коммандер не инициирует сеанс связи, потому что «Браттейн» не оказывается в запланированной точке пространства. Все начинается довольно буднично: внимание навигатора бета-смены лейтенанта Латимера привлекает слабая гравитационная волна в районе, где по данным звездных карт отсутствуют астрофизические объекты. Спок приказывает выйти из варпа и, согласно регламенту, просит подняться на мостик капитана и главного офицера гамма-смены. Мэтт Деккер появляется через несколько минут, как всегда безупречно выглядящий и свежевыбритый. Джеймс Кирк вваливается на три минуты позже, являя миру помятую физиономию и несвежую золотую форменку. По его корабельным часам глубокая ночь, и кажется, заснул он, рухнув на постель одетым — во время альфа-смены опять барахлила система подачи кислорода в медицинский отсек. Спок описывает ситуацию и резюмирует: — Вероятность, что в указанном районе находятся два гравитационно связанных тела, составляет 93%. Предположительно, это красный карлик с планетой-гигантом, вращающиеся вокруг общего центра масс. Будет разумно исследовать зафиксированную аномалию, нанести на карты ее точные координаты и провести первичную разведку поверхности планеты. — Мы везем ценный груз в систему Бетельгейзе, его ждут колонисты. Мы не можем отвлекаться на мелочи. Сообщим адмиралтейству, пусть пришлют научное судно в этот район, — возражает капитан Деккер. — Волна очень слабая. Здесь корабли проходят довольно часто, но никто ранее не фиксировал возмущения метрики пространства-времени. Если мы уйдем из этого района, то вероятность снова обнаружить гравитационную волну составит не более 1,5%. Сейчас мы движемся с опережением графика, имеем в запасе 24 часа. Было бы логично потратить их на исследование аномалии, — продолжает приводить аргументы коммандер. — Капитан, если подтвердится, что мы открыли новую звезду в уже изученном районе, ваша слава взлетит до небес! — встревает Кирк. Спок открывает рот, чтобы возразить — аргумент кажется ему несущественным. Но периферийным зрением замечает расчетливый блеск в глазах капитана и сдерживается. Лейтенант явно наделен задатками дипломата: его аргументация нелогична, но оказывает более сильное влияние, делает мысленную пометку коммандер. — Если не обнаружите звезду до начала альфа-смены, ляжем на прежний курс, — решает Деккер. — Я отправляюсь в каюту на отдых. Об изменении статуса докладывать безотлагательно. — Есть, капитан, — синхронно отвечают офицеры. После ухода начальства коммандер и лейтенант переглядываются. — Объединим усилия? — предлагает Кирк. — Через 4 часа наступит гамма-смена, а ваш внешний вид свидетельствует, что вы спали не более двух, прежде чем явились на мостик. Человеческим существам требуется полноценный сон для нормального функционирования. Предлагаю вам тоже отправиться на отдых. — Смеешься?! Да ни за что в жизни не пропущу такое событие! Пожалуйста, я тихо у двери посижу, ты даже не заметишь. Кроме того, наличие на мостике командующего офицера гамма-смены позволяет использовать ее персонал. Помощь Чехова точно не будет лишней. Пашка уже выспался, я сам загнал его в каюту сразу после ужина. Спок понимает, что к нему тоже применяют дипломатию. Из двух зол — присутствия Кирка на мостике и отсутствия так необходимого второго навигатора — он выбирает первый вариант. Чехов, узнав в чем дело, влетает в рубку на пятом варпе. Его круглые глаза становятся еще больше при виде волнового графика. Он подключает дополнительный терминал к станции, и в четыре руки навигаторы принимаются выстраивать метрику пространства-времени района, интерполируя имеющиеся в базе данные. Спок исследует старым сканером точки пространства, в которых возможно расположение звездной системы на основе выстроенной карты. Кирк, как и обещано, мышкой сидит на стуле, временами на цыпочках просачиваясь к репликатору, чтобы сотворить себе и другим кофе, от которого Спок отмахивается, а навигаторы поглощают, даже не замечая. Так проходит два часа. — Спок, а могут навигаторы наложить на гравитационную карту траектории кораблей? Только используя звездную дату прохождения как дополнительную координату? — слышится нерешительный голос лейтенанта. Коммандер поворачивает голову в сторону Кирка: — Какая логика в вашем предложении? — Я тут подумал… мы рассматриваем точки пространства без привязки ко времени. Нам кажется, что в определенном секторе корабли проходят часто, и кто-нибудь бы да засек волну. А что, если все эти корабли шли в близкий друг к другу промежуток времени, а потом был долгий интервал? Мы же не знаем периода волны. Вдруг она как раз и проскакивает, пока фиксировать ее некому. Спок на мгновение замирает, пялясь в пространство. Потом ноздри его хищно шевелятся, а руки начинают порхать по клавишам. Финальным щелчком он выводит карту на главный экран мостика. Сразу становятся видны временные пустоты в ранее, казалось бы, плотно забитых кораблями участках пространства. — Ешкин кот… — зачарованно произносит Чехов. — Мы не там ищем! Работа возобновляется с удвоенной энергией. Еще через час искомое найдено. Спок наносит на карту координаты звездной системы, тянет руку к коммуникатору. Однако кидает взгляд на заснувшего прямо на стуле Кирка и тормозит. — Павел Андреевич, разбудите лейтенанта. Пусть придет в себя до того, как на мостик поднимется капитан. Чехову приходится несколько раз встряхнуть Кирка за плечо, прежде чем у того открываются глаза. — Нашли? — первом делом интересуется лейтенант, энергично растирая щеки и уши, чтобы стряхнуть остатки сна. — Положительно, — сообщает коммандер. — Рекомендую привести себя в порядок. Могу задержать вызов капитана не более, чем на 3 минуты. К моменту появления начальства Кирк успевает обтереть лицо мокрым платком, причесать пятерней взъерошенные волосы, даже согнать на спину самые заметные складки на форменке. Чехов незаметно улетучивается с мостика: до его официальной смены еще три часа. — Сколько лететь до объекта? — первым делом интересуется Деккер. — 2 часа 57 минут на варп-6, — докладывает Спок. — Прибудем как раз к началу гамма-смены. На разведку поверхности можно выделить 18 часов 3 минуты. — Выделим 17, — решает капитан. — Кого предлагаете в команду спуска? — Двух оперативников, медика, рулевого и офицера группы, — перечисляет коммандер. Больше в шаттл не поместится, необходимо еще место под немногочисленное научное оборудование. — Добро. Кто пойдет офицером группы? — Разрешите принять командование, — голоса звучат в унисон, и только после этого офицеры кидают быстрый взгляд друг на друга. — Как раз начало смены лейтенанта Кирка. Но, с другой стороны, вы, коммандер, на корабле нужнее, — размышляет вслух Деккер. Спок прокручивает в голове варианты. Вулканцы способны стоять две вахты подряд. Если он отправится на планету, то руководство бета-сменой придется разделить надвое, по четыре часа на каждого оставшегося. И если к стилю руководства капитана привыкли все на звездолете, то есть опасение, что Кирк внесет сумятицу в налаженный порядок на мостике. Недаром ходят слухи, что гамма-смена развлекается во время длительных переходов, по очереди предполагая, что могут перевозить орионские пираты, используя слова на оговоренную букву алфавита. Нелогичный способ несения вахты, даже если за бортом все спокойно, способен заразить весь экипаж. Да и объект они обнаружили после идеи, поданной Кирком. Так что будет логично, если на планету спустится он, а не коммандер. — Капитан, я готов остаться на корабле и взять на себя дополнительно гамма-смену, — сообщает он. — Решено, — удовлетворенно кивает Деккер. — Лейтенант Кирк, в команде с вами полетят лейтенант Бейер, энсины Наваррет, Айзекс и член экипажа Салливан. Готовность к вылету — через три часа. Оставшееся время каждый занят своим делом. Капитан готовит отчет Адмиралтейству. Коммандер делит время между мостиком и организацией миссии: полная проверка шаттла, научного оборудования, баллонов с кислородом, скафандров, запасов воды, еды, оружия… Тысячи мелочей, которые обеспечивают успешность высадки на незнакомую планету. Кирк с отобранной командой проводят время в медотсеке под неусыпным контролем Кристины Чапел: стимуляторы лейтенанту, который почти сутки на ногах, допинг оперативникам, ноотропы всей пятерке и, конечно, полное медицинское обследование. К моменту выхода на орбиту планеты уже известно, что она обладает плотной атмосферой, изломанным рельефом поверхности и почти полностью покрыта льдом. Состав воздуха близок к земному, но кислорода мало, всего 10,5%. Температура на поверхности колеблется от +10 до -70 в зависимости от широты и времени суток. Скафандры в срочном порядке заменяются на парки с автономным подогревом и кислородные маски. 17 часов начинают свой отчет одновременно с началом гамма-смены. Шаттл отделяется от звездолета и по касательной входит в атмосферу планеты. Какое-то время его можно наблюдать визуально, а дальше — перейдя на приборы связи и навигации. Офицер связи, служащий на «Браттейне» более 15 лет, не дожидаясь команды Спока, включает громкую связь для мостика. Слышны переговоры людей внутри спускающегося аппарата — они спокойны и сосредоточены. Непроизвольно коммандер испытывает гордость за них. Чувство накатывает так неожиданно, что необходимо приложить усилие для его капсуляции. Спок разберется с ним, когда миссия будет завершена. До поверхности остается не более 10 километров, Кирк приказывает выпустить дополнительные плоскости, чтобы перейти в режим планирования. — «Браттейн» — командиру миссии. Наблюдаем обширный грозовой фронт, движется навстречу вам, — передает офицер связи. — Кирк — мостику. Мы тоже его засекли, попробуем сменить курс. — Коммандер, длина фронта более двух тысяч километров, высота до пятидесяти, — испуганно сообщает Чехов. — Я не знал, что такое бывает. Споку хочется сказать, что Чехов еще многого не знает, но эта фраза не разрешит ситуацию, и поэтому вулканец проглатывает ее. Вместо этого он отправляет данные на шаттл и советует подняться выше. — Мы не успеем, — отвечает Кирк. — Попробуем поднырнуть и приземлиться раньше, чем нас… Треск статических разрядов заглушает конец фразы, но и так понятно, что хотел сказать лейтенант. Теперь из динамиков доносится непрерывный шум, иногда слышны обрывки команд. Судя по интонациям, людям на шаттле приходится нелегко, но пока они справляются. Неожиданный удар грома настолько силен, что офицер связи срывает наушник и сглатывает в попытке выровнять давление во внутреннем ухе. На весь мостик звучит мат Кирка, заглушаемый воем двигателей. Что происходит не разобрать, но непрерывный поток брани оповещает, что экипаж хотя бы частично жив. Звук двигателей меняется, потом совсем глохнет и далее следует глухой звук удара. Наступившая тишина бьет по нервам. — Кирк — мостику… — слышится кашель и сплевывание. — Шаттл совершил жесткую посадку. Команда жива, лейтенант Бейер без сознания, энсин Наваррет оказывает первую помощь. Через несколько минут сообщим данные о ситуации за бортом. Пока только слышим, что ветер там жуткий. И рулевой засек какое-то животное. Настолько крупное, что в шаттл не влезет. Спок, тебе какую часть привезти для изучения — лапку или хвостик? Споку самому хочется сплюнуть или прихлопнуть крупным животным идиота-лейтенанта. Но он замечает широкую улыбку на скуластом лице Сулу и слышит тихий смешок Чехова. До него доходит, что Кирк пытается поднять настроение людям в шаттле, которые сейчас далеко не в лучшей форме. Достойного ответа на ум не приходит, и коммандер переводит разговор строго в деловую плоскость. — «Браттейн» — командиру миссии. Требуется консультация СМО? Могу переключить связь на медотсек. — Давай, пусть девочки поворкуют между собой. Мы пока займемся разведкой. Ближайшие полчаса проходят в работе: коммандер ухитрился загрузить каждого из персонала смены. Снимаются данные о точном составе и плотности атмосферы, скорости и силе воздушных течений, рассчитывается масса жидкого ядра планеты и толщина тектонических плит, проводится спектральный анализ ледяного покрова… Список недостающего научного оборудования в голове Спока достигает пункта 53. Наконец связь с шаттлом снова переключена на мостик. Кристина предпочитает тоже перебраться в рубку. — У лейтенанта Бейера черепно-мозговая травма, но прогноз оптимистичный, — негромко докладывает она коммандеру. — Кирк — мостику. Провели вылазку в радиусе полукилометра от места высадки. Сплошные ледяные торосы, как будто волны замерзли прямо во время шторма. Даже не знаю, какие силы могли сотворить такое. В двух километрах от нас начинается стена ледника, радар фиксирует в нем сложную систему карстовых пещер, но мы туда не сунемся, поскольку они обитаемы. В них как раз живут симпатяшки, одну из которых видел с воздуха рулевой. Временами вылезают из своей норки… пяти метров в диаметре, свежим воздухом подышать. На главный экран транслируется изображение «симпатяшек». Больше всего они похожи на гигантских бронированных крабов, с целым пучком глаз на длинных ножках. Хвостики отсутствуют, а «лапку» прихватить с собой довольно затруднительно — экипажу шаттла пришлось бы сильно потесниться. Список необходимого оборудования подскакивает сразу на десяток пунктов. — Есть только небольшая проблемка, коммандер. Мы не можем взлететь. Двигатели не повреждены, но топливо… похоже, оно просто испарилось. Видимо от удара молнии во время посадки образовались микротрещины в баках. Мы их нашли и заделали, так что немного горючего у нас осталось. Но тот же разряд расплавил индукционные катушки, поэтому не срабатывает зажигание. Спок обдумывает ситуацию. Второго шаттла на звездолете нет. Лейтенанту опять влетит от капитана за потерю ценного оборудования, даже если это случайность. — «Браттейн» — командиру миссии. Мы спустимся ниже, подхватим вас транспортатором. Не отходите от шаттла. Рулевой пробует перейти на более низкую орбиту, но на верхней границе термосферы настройки транспортатора сбиваются — слишком сильны помехи от свободных электронов в этом слое. Приходится подняться выше. Грозовой фронт, задержавшийся над местом посадки, тоже вносит свою лепту в искажение данных. Чехов, почти уткнувшись носом в монитор, рассчитывает метеорологический прогноз на ближайшие часы. Звездолет, ведомый твердой рукой Сулу, держится точно над местом высадки, но расстояние для того, чтобы транспортатор работал стабильно, все равно больше допустимого. Хуже того — связь с шаттлом постоянно прерывается. Иногда слышны только обрывки фраз, из которых трудно понять, что происходит в месте высадки. Спок перебирает в голове варианты спасения экипажа. Попросить подняться их на гору, чтобы сократить расстояние и уменьшить помехи? А есть ли там гора поблизости? Сканер показывает, что есть. Но сила ветра — почти 40 метров в секунду. А им еще надо кислородные баллоны и лейтенанта Бейера, так и не пришедшего в сознание, на себе тянуть. Самим еще раз сместиться на более низкую орбиту? Но Чехов безрадостно сообщает, что фронт и не думает сдвигаться даже на несколько десятков километров, а нужны сотни, чтобы помехи не угрожали доставить людей на звездолет распыленными на атомы. На ум приходят невероятные идеи об изменении эклиптики планеты, извержении вулкана, ускорении таяния ледников, смещении магнитных полюсов… Ни одно из явлений не поможет шаттлу обрести горючее или транспортатору избавиться от помех. Остается только ждать. Потом его осеняет. Офицер связи сообщает, что появилась связь с шаттлом, и коммандер просит переключить микрофон на него. — Лейтенант, обмотка катушек в фазерах и двигателе сделана из одинакового сплава. Если разобрать оружие и создать многожильный провод, то можно восстановить работоспособность системы зажигания. Скорее всего — одноразово, но все равно топлива на вторую попытку не хватит. Другого пути не вижу, разве что ждать, пока фронт пройдет, а это неизвестно сколько. — Хорошая идея, — одобряет Кирк. — Осталось сообразить, чем взломать высокопрочный корпус фазеров. Я придумаю, ты не волнуйся. — Лейтенант, я полностью спокоен. Дайте знать, когда будете готовы. Для выхода на стационарную орбиту у вас не хватит горючего, но достаточно взлететь выше стратосферы, чтобы мы подхватили шаттл транспортатором. Связь обрывается внезапно. Спок допускает с вероятностью в 23,5%, что командир миссии не услышал его последнюю фразу. Гамма-смена подходит к концу, и коммандер передает вахту капитану и альфа-смене. Докладывает об обстановке и возможном решении. Мэтт Деккер обдумывает проблему и отрицательно качает головой. — Я не представляю, чем они взломают фазеры. В любом случае время пока есть, пусть пробуют. Остаемся на орбите. Спок уходит проверить инженерный отдел, потому что жизнь на корабле не должна останавливаться, даже если завершение миссии отложено на неопределенный срок и часть экипажа не может приступить к своим обязанностям. Просматривает отчеты корабельных служб. Составляет письмо, что груз не будет доставлен вовремя из-за задержки на новооткрытой планете, и отправляет его на падд капитана для визирования. Потом навещает СМО, чтобы узнать о готовности медотсека к возможной госпитализации пятерых человек одновременно. Задерживается у врача, чтобы выпить вместе чаю и обсудить новый вид, открытый на планете. — Коммандер, вам бы отдохнуть, — мягко говорит Кристина Чепел. — Могу я предложить легкое седативное? — Благодарю за заботу, но не требуется. Я слежу за временем. Осталось четыре часа до начала бета-смены, достаточное для вулканца время, чтобы выспаться. Спок все же покидает гостеприимный отсек, отправляясь в свою каюту. Чувство азарта от сопричастности к первой в его жизни высадке на неизведанную планету схлынуло само собой, в медитации нет необходимости. Поэтому сон его глубок и спокоен.***
В положенное время коммандер поднимается на мостик, чтобы сменить капитана. Ситуация осталась неизменной: внизу бушует буря, звездолет висит над зоной высадки на высоте двух тысяч километров, связь невозможна из-за помех, предположительно экипаж жив, медицинский статус — неопределенный. Долгие часы вахты заполняются привычными работами, проверками систем корабля и отчетами. Спок обнаруживает, что капитан не визировал его письмо о задержке груза — видимо, отложил на последний момент. Он вносит его в приоритетный список, чтобы письмо сразу попалось на глаза капитану, как только тот возьмется за проверку отчетов. В конце смены на мостике появляется сам Деккер и приглашает коммандера в небольшую переговорную рядом с рубкой. — После начала гамма-смены готовьтесь стартовать к пункту назначения, — твердо говорит он. — Время, отведенное на миссию, подходит к концу. Мы не можем больше задерживаться на орбите, наш груз ждут колонисты. — При всем уважении, капитан… На планете часть нашего экипажа. Они нуждаются в помощи. Мы не можем просто так уйти и бросить их в беде. — Десант не выходил на связь уже более восемнадцати часов. Нет никакой уверенности, что люди на планете еще живы. Грозовой фронт встал как вкопанный, недалеко от высадки бродят гигантские членистоногие, которые могут ободрать шаттл, как кокосовый орех, чтобы добраться до содержимого. Запаса кислорода в баллонах у них осталось не более, чем на 10 часов. Ваша идея с фазерами оказалась нежизнеспособной. Мы ничем не можем им помочь. Коммандер упрямо молчит, глядя на капитана. — Спок, включите логику. Каков процент вероятности, что в течение оставшегося времени произойдет чудо? — 2,57%, — с трудом выдавливает из себя вулканец. — По регламенту, если вероятность жизни оценивается менее 5%, экипаж считается погибшим и расходование ресурсов на его поиски считается нецелесообразным. — Но мы не тратим ресурсы, — возражает коммандер. — Моя репутация капитана, всегда доставляющего груз в срок, — это тоже ресурс. И я не хочу его лишиться. Я и так пошел на поводу у двух юнцов, жаждущих славы и открытий, разрешив высадку на планету. Но игры закончены. Ровно через 50 минут извольте стартовать! Это приказ. Капитан разворачивается и покидает переговорную, оставляя коммандера наедине с эмоциями, которые рвут его на части. Раньше вулканец никогда не сталкивался с двумя противоположными логиками. Логика всегда была одна, и приводила к единому результату, имея одинаковые исходные данные. Теперь же из одной точки выстраиваются два разных логических построения, каждое из которых было верным и неверным одновременно. Следовать регламенту и приказам капитана правильно, но на планете, возможно, осталась часть их экипажа, которая может надеяться только на помощь звездолета. Личный этический кодекс требует спасать людей, но шанс, что они еще живы, стремится к нулю. Стоит ли потакание своему эго срыва реальных договоренностей о поставках, формирования ложной надежды у гамма-смены, которая испытывает привязанность к своему начальнику, и самое главное — саботажу приказов капитана, фактически, бунту на корабле? Спок возвращается на мостик, садится в кресло капитана. Решения нет. Бета-смена притихает при виде хмурящегося начальника, смолкает даже обмен деловыми репликами. Появление офицеров гамма-смены позволяет экипажу мостика с облегчением ретироваться из рубки. Минуту Спок сидит, закрыв глаза, потом недрогнувшим голосом отдает распоряжение: — Навигатор, рассчитайте курс к колонии Бетельгейзе-5. Рулевой, будьте готовы стартовать через 20 минут. У Чехова дрожат губы, он молча склоняется к терминалу. Сулу непонимающе огладывается на коммандера. Спок смотрит на него тяжелым взглядом, и рулевой начинает заученно щелкать переключателями. — Лейтенант, максимальная сосредоточенность на сигналах с планеты, — просит вулканец офицера связи. Тот прослушивает все диапазоны частот и отрицательно качает головой: — Увы, сэр, только белый шум. Спок проверяет вычисления навигатора и вносит свои коррективы. Потом передает данные Сулу. — Начинаем движение на минимальной скорости. Так мы будем иметь возможность находиться в зоне связи с планетой еще пять часов. После этого разгонимся до варп-6, чтобы не выбиваться из графика, рассчитанного навигатором. Мистер Чехов, развернуть все принимающие устройства в сторону планеты. Максимальное увеличение на главный экран. Время как будто рвется вперед, хотя внутренние часы вулканца фиксируют секунду за секундой с прежней скоростью. До боли в глазах Спок всматривается в экраны вместе со всей командой кроме офицера связи. Тот превратился в слух, временами меняя диапазон частот. — Метеор? — озадаченно спрашивает Сулу, заметив тонкий зеленоватый росчерк на фоне планеты. — Должны быть красные оттенки, это же не земная атмосфера. Маловато кислорода для нее, — отвечает ему коммандер. «Какой идиот цепляет термосферу на импульсном?» некстати вспоминается Споку. Резким ударом по клавише он фиксирует в памяти компьютера координаты «метеора». — Рулевой, разворот на 180 градусов, максимальное ускорение. Навигатор, рассчитать траекторию объекта. Связь с инженерным отсеком. — Гаэтано у коммуникатора. — Инженер, необходимо обеспечить варп-6 на ближайшие 10 минут. Получен сигнал «Mayday». — Требуется подтверждение капитана, — упрямится инженер. — Выполнять! — Спок вбивает приоритетный код, передающий ему все права командования в случае гибели капитана. — Есть, сэр! — мгновенно реагирует инженер и отключается. По кораблю звучит сигнал желтой тревоги. Всех, находящихся в сидячем или лежачем положении, фиксируют автоматические ремни безопасности. Остальные члены экипажа спешат занять безопасные места. Сила инерции прижимает людей к переборкам, вдавливает в кресла и койки. Коммандер знает, что капитану потребуется не менее трех минут, чтобы спросонья рвануться к терминалу, сообразить, что надо отключить автоматические ремни безопасности, и попробовать связаться с мостиком. И еще пять минут он будет стараться переключить управление на дублирующий пульт в своей каюте, а потом пытаться выйти в коридор. После введенного коммандером кода компьютер меняет приоритеты обработки сигналов, код капитана автоматически переводится системой в архивные. Отменить запущенный протокол смогут только первый помощник или старший офицер охраны. Спок понимает, что означают его несанкционированные действия, но сейчас нет времени мериться властью с капитаном. След в атмосфере затухает, навигатор судорожно клацает клавишами, передавая возможную траекторию на главный экран. Спок оценивает набранную скорость и понимает, что они не успевают приблизиться на такое расстояние, чтобы подхватить объект, прошедший высшую точку подъема и начинающий обратное движение к поверхности планеты. А еще понимает: чтобы добиться такого яркого следа, Кирк сжег все запасы кислорода в баллонах. — Павел Андреевич, способны ли вы произвести тонкую наводку транспортатора на пять человеческих тел в падающем шаттле? — Да, комм’ндер, — ни на секунду не задумавшись отвечает Чехов. — Тогда марш к транспортатору! — командует Спок. — Грубую наводку на шаттл я передам прямо туда. Пошел, пошел, пошел! Юный навигатор рывком скидывает страховочные ремни и срывается с места. Он несется по коридорам звездолета, загребая ногами на поворотах и требуя «доррогу-доррогу-доррогу!» у встречающегося персонала. Люди вжимаются в переборки, освобождая путь золотистому болиду. Чехов влетает в транспортаторную, нетерпеливо отталкивает дежурного механика и танцует пальцами по терминалу. — У меня получится, у меня получится, — лихорадочно шепчут пересохшие губы. Секунда… другая… И вот уже из пяти световых столбов формируются материальные тела, одетые в форму Звездного Флота. Одна из фигур находится в горизонтальном положении и не шевелится. К вернувшимся с миссии спешит Чепел во главе медицинской команды. Спок с удовлетворением выслушивает рапорт Павла Андреевича и вызывает на мостик начальника службы безопасности. — Лейтенант Гарровик, требую арестовать офицера за неподчинение приказам капитана и бунт на корабле, — сообщает коммандер. Офицер внимательно оглядывает мостик, буравя взглядом каждого члена экипажа. — Вы не там ищете, — спокойно говорит ему Спок. — Бунт поднял я. На данный момент капитан заблокирован в собственной каюте. Используйте личный код доступа, чтобы высвободить его. А меня этапируйте на гаупвахту. — Сэр… может, будет достаточно разместить вас в каюте, а у двери поставить охрану? — осторожно спрашивает Гарровик. — Лейтенант, давайте следовать протоколу, — голос коммандера звучит тихо, но твердо. Начальник охраны взмахом руки подзывает двух оперативников и препоручает им вулканца. Тот безропотно освобождает кресло капитана. — Мистер Сулу, до появления старших офицеров вы командуете мостиком, — и Спок четким шагом покидает рубку.