Тайна скрытой долины

                    Открыв глаза, Сакура несколько секунд задумчиво смотрела на странный потолок, из которого торчала тонкая паутина корней, подсвеченная оранжевым. Кожу кусала шерстяная ткань плаща, в который она была закутана, словно в кокон. Сакура повернулась к костру, рассеянно разглядывая собственную одежду, развешанную на просушку, и только сейчас поняла, что под плащом на ней совершенно ничего нет. Вспомнила. Резко села — плащ сполз с плеч, невольно придержала его и заозиралась в поисках Какаши — никого. Дождь стих, лучи заходящего солнца падали прямо в лужу перед входом, рассыпая крохотные брызги по стенам.       — Проснулась? — он заглянул, услышав шорох. Полностью одетый, в меру всклокоченный, в глазах слабая улыбка. Сакура невольно поёжилась — от его облика веяло привычной дистанцией. Скажи кто, что совсем недавно они занимались чувственным, потрясающим сексом, сама не поверила бы.       — Сколько я проспала? — она всеми силами глушила желание прикрыться под излишне внимательным взглядом. Стесняться, конечно, уже было нечего, но поведение Какаши сбивало с толку: он даже маску надел, будто хотел отгородиться. Никакого намёка на близость.       — Три часа. — Какаши отвернулся, пристально всматриваясь в лес: профиль чётким, чёрным абрисом на фоне закатного безумия. Ладони спрятались в карманах, плечи были слегка опущены, одна нога согнута в колене — притворная расслабленность, на деле — готовность сорваться с места в любой момент.       — Какаши, — тихо заговорила Сакура. Не оборачиваясь, он спокойно сказал:       — Собирайся, Сакура. Нам надо догнать Наруто и Сая.       Вздохнул, расправил плечи и вышел. Наверное, пора бы привыкнуть к хаосу, который творился с его жизнью и мировоззрением в последние несколько дней, но пока не получалось. Всё это время Какаши не спал, смотрел на Сакуру, слушал её дыхание и пытался систематизировать то, что чувствует сейчас, разобрать и разложить по полочкам. Облечь в слова. Это оказалось неожиданно сложно. Он попросту не знал, как обозвать всепоглощающую нежность, завязанную на болезненной необходимости защитить, сберечь, быть рядом. Руки жили своей собственной жизнью: касались скул, висков, очерчивали контур уха, пропускали тонкие пряди сквозь пальцы. Невесомо — Сакура даже не сбивалась с дыхания, продолжая спокойно спать. А он не мог остановиться, осторожно обнимая одной рукой, не обращая внимания на занемевшие мышцы. Обводил контур позвонков, лопатки, острое плечо и ключицу. И снова смотрел в лицо, на закрытые веки, выгоревшие кончики ресниц абрикосового цвета.       Нежная, трогательно беззащитная, и в то же время сильная настолько, что даже сама не подозревает. Не только физически: Какаши прекрасно знал, насколько сильна в Сакуре не только воля Огня, но и вера в справедливость, в друзей, в него. И, пожалуй, впервые за долгое время боялся разочаровать. Понимал: у неё есть ожидания, которые он, возможно, никогда не сможет оправдать. Но также понимал, что, если сейчас всё остановится, разочарования также не избежать. Просто оно будет менее болезненным. Наверное.       Вскоре Сакура вышла, поправляя рюкзак, старательно избегая встречаться взглядом. Недоумение, обида, растерянность — её эмоции расходились волнами, а он стал камнем, который попал в самый центр.       — Интересно, далеко нам идти? — Сакура так отчаянно старалась выглядеть беззаботной, что Какаши с трудом подавил вздох, начиная злиться на самого себя.       — Меньше чем за час доберёмся, Паккун подробно рассказал, где они.       — Значит, он приходил? — невольно покраснела Сакура и тут же подумала, что теперь понимает, отчего была так плотно укутана в плащ — Какаши попросту не хотел, чтобы кто-то заподозрил их в связи. Даже если это всего лишь нинкен.       — Да, — рассеянно отозвался Какаши, пересекая большую лужу. — Где-то час назад.       — Понятно. — Сакура держалась чуть позади и смотрела себе под ноги.       Знать бы, как опять к нему подступиться, но подпустит ли он? Сейчас, украдкой поглядывая на Какаши, она вновь чувствовала себя маленькой девочкой, вздыхающей по недостижимому, холодному мальчику. Разница была лишь в том, что Какаши не мальчик, а с Саске у неё никогда не было близости. Той самой, о которой так вдохновенно рассказывала Ино и порой, вздыхая, говорила мама, когда пыталась убедить, что любовь к Саске — глупая блажь. Когда внутренности превращаются в желе, стоит столкнуться взглядом, поймать улыбку и коснуться руки. Сакура неслышно вздыхала, с каждым шагом сознавая, что влипла по полной, с удовольствием наступив на старые грабли. И снова влюбилась не в того мужчину.       Какаши остановился так резко, что Сакура, задумавшись, врезалась в его спину и тут же отскочила на пару шагов. Впереди чернел разлом, в который она чуть не провалилась днём. Сейчас, когда дождь прошёл, а на небе начали проступать первые звёзды, он выглядел особенно устрашающе. Острые каменистые углы торчали из земли, на дне топорщились обломанные ветки и вырванные с корнем молодые деревья. Некоторое время Какаши смотрел вниз, на мутный, пересыхающий поток, потом вздохнул и проследил взглядом разлом, пытаясь понять, сколько придётся обходить.       — Как считаешь, много времени потеряем? — Сакура хотела спросить вовсе не об этом, но при одном только взгляде на Какаши слова, разогнавшись, столкнулись в горле и столпились, собираясь в густой комок.       — Надеюсь, что нет. Хотелось бы перед сном выпить горячего чая, а котелок у Наруто.       Прозвучало нелепо, и оба это прекрасно понимали. А ещё — Сакура услышала то, что он не осмелился произнести вслух, чтобы не обидеть. Она бы предпочла не видеть друзей ещё день, два, неделю, и всё это время провести с ним. Он же явно хотел как можно скорее разбавить их вынужденное одиночество и сгладить новый виток неловкости, повисшей между ними. Сакура неслышно вздохнула: одно дело представлять, как просто всё испортить, другое — окончательно потерять лёгкость в общении, непринуждённость. Дружбу. И замереть на пороге чего-то неизведанного, когда либо вверх и вместе, либо вниз, каждый своим путём.       — Какаши, я… — начала было Сакура, наконец справившись с волнением, но он резко перебил, даже не глядя в её сторону:       — Пожалуй, нам лучше поспешить. Ты так не считаешь?       — Если так считаешь ты, — отозвалась Сакура, вопросительно приподняв бровь. Неужели недостаточно намёка на то, что им надо обсудить произошедшее, когда Какаши стал таким непробиваемым? Или просто решил умело игнорировать намёки, всем своим видом давая понять, что добраться до команды важнее, чем поговорить о них. А может, для него никаких них по-прежнему не существует? Сакура не хотела в это верить. Не может человек, так нежно любивший её несколько часов назад, сейчас быть настолько холодным и отстранённым.       Но тут её обожгло мыслью, от которой в животе свернулся липкий клубок шевелящихся щупалец: Какаши вёл себя так же с другими. С теми, кто остался в долине. Наверняка целовал, что-то шептал жарко, сбивчиво, а потом развернулся, ушёл и не вспомнил. Почему она решила, что за три дня стала значить больше, чем те безликие девушки? То, как он общался с ней, как флиртовал… Это было всегда. Намёки, улыбки, фривольные фразы. Какаши всегда был таким с ней, и раньше Сакура не пыталась разглядеть в его словах двойное дно.       Чем больше Сакура об этом думала, тем тяжелее становилось на душе. И тем отчаянней цеплялась надежда за мягкие улыбки, тёплые взгляды, ласковые касания, принадлежащие только ей. Ведь ей же? Окончательно запутавшись в мыслях и предположениях, Сакура сверлила взглядом его спину, с каждым шагом раздражаясь всё больше. Пусть уже скажет, что ей не на что надеяться, что она всё придумала, что… Между ними ничего нет. От этих слов в грудной клетке становилось тесно, до рези в глазах и жжения в носу. Он ведь именно сейчас ясно давал понять, что это так. Что это был просто секс и ничего больше. Но Сакура не собиралась всю жизнь мучить себя предположениями, твёрдо решив выяснить всё до того, как они доберутся до ребят.       Через полчаса, всё в том же гнетущем молчании, они обогнули разлом и теперь бежали к чернеющему впереди лесу, где, по словам Паккуна, остановились Наруто и Сай. Листья уже шелестели над головой, осыпая мелкими холодными брызгами. Луна шла на убыль. Бледный осколок проглядывал сквозь прорехи ветвей, расчерчивал путь неровными пятнами. Оттолкнувшись от очередной ветки, Сакура посмотрела на угрюмого Какаши.       — И долго ты будешь молчать?       Вместо ответа Какаши тяжело вздохнул и, перескочив на следующую ветку, остановился. Сакура тут же оказалась рядом, раздражённо отметила его отсутствующий вид, словно она — надоедливая букашка, которую надо скорее смахнуть с рукава.       — Смотря что ты хочешь услышать, Сакура. — Какаши смотрел куда-то поверх её плеча, пряча руки в карманах.       — Тебе совсем нечего мне сказать?       Он опустил на неё глаза, тихо выдохнул. Почему никто не объяснил, сколько смятения могут принести чувства? И почему, глядя, как она хмурится, хочется провести по морщинке на лбу, разгладить её, и в то же время страшно это сделать?       — Я не знаю, что говорить, — признался Какаши. — Просто не знаю.       — Думаешь, нам нечего обсудить? — Сакура, в отличие от него, растерянности не чувствовала, питаясь решимостью внести ясность в их отношения. — Например, поговорить о том, что произошло. Это ведь был не просто секс, ты тоже это знаешь. И может, мы бы могли попробовать…       — Сакура, — вымученно протянул Какаши, прикрывая глаза, — перестань себя обманывать.       — Обманывать? — взвилась она. — Обманывать в чём? Нас влечёт друг к другу, признай уже. И я не вижу причин, по которым мы не можем…       — А я вижу! Я вижу, и первая из них: чувства, Сакура. Твои чувства к Саске, которого ты любила столько лет! И я прекрасно понимаю твоё желание забыться с кем-то другим, только я не неизвестный шиноби из Суны, который исчезнет из твоей жизни на следующий день.       — Ты думаешь, для меня это просто попытка забыться? — голос Сакуры опасно понизился, руки сжались в кулаки. Сверкая глазами, она начала наступать, вынуждая Какаши невольно пятиться по ветке. — За кого ты вообще меня принимаешь, Какаши? За девицу, прыгающую из постели в постель, только бы утешиться? Ах, несчастная Сакура, её бросил Саске, утешу-ка я бедняжку!       — Да ты посмотри на себя!       Он начинал закипать, но всё ещё старался держать себя в руках. Путаница в мыслях и чувствах сводила с ума, а теперь эти нелепые обвинения! Растерянность — не самое приятное и уж точно не самое привычное для него чувство, а он был растерян как никогда. Растерян и полностью беззащитен. Казалось бы, самое время, чтобы начать жить заново, попытаться стать нормальным, таким, как все. Да и Старейшины наверняка приняли бы благосклонно новость о том, что будущий Хокаге собирается создать семью. Хотя о семье как раз Какаши не думал, по крайней мере, в данный момент. И всё же, размышлял о будущем. Всю дорогу пытался представить, каково это — встречаться с кем-то. Жить вместе. Представлялось слабо, но ведь можно было попробовать? Сакура слишком незаметно заняла все его мысли, она была везде. Это смущало.       Но больше смущало другое. То, на что всё сложнее было закрывать глаза. Какаши привык доверять своей интуиции, тому, что видит и слышит, и сейчас все сомнения грозились выплеснуться обидными, но нужными вопросами, ответы на которые он просто обязан был узнать.Возможно, он возненавидит себя за эти слова, но не озвучить собственные сомнения попросту не мог. Не сейчас, когда она стала так дорога ему. Не сейчас, когда он был почти готов открыть, наконец, своё сердце.       — Посмотри на себя, Сакура, — повторил он, тяжело дыша. — Сначала ты рассказываешь о том шиноби, а потом настойчиво начинаешь предлагать себя. Что я должен думать? Что ты внезапно, спустя столько лет, влюбилась в меня? Или воспылала страстью? Ты всем своим видом давала понять, чего именно от меня хочешь, а теперь просишь прояснить наши отношения? — Сакура хлопнула ресницами, приоткрыла рот, явно собираясь возразить, но Какаши не дал, продолжая напирать: — Я уже говорил, что я не тренировочный полигон. Но ты всё равно поступила по-своему. Хорошо, пусть. Какое может быть дело до моих чувств, не так ли? Трахнул троих незнакомок, что б не помочь сокоманднице, да? Это же просто, физиология, так?       Теперь наступал Какаши, а Сакура шаг за шагом отходила, не сводя испуганного, смятённого взгляда.       — Я сразу сказал, Сакура, что не стану для тебя отважным самураем, спасающим от беды. И всё-таки, кажется, им стал. Ты упорно отказывалась слышать мои возражения, продолжала пытаться залезть в мои штаны. Ты всё получила сполна, что теперь не так, м? Разве это не всё, чего ты хотела?       Ладонь Сакуры замерла в миллиметре от его щеки — Какаши успел перехватить запястье.       — Это я и имел в виду, когда просил оставить меня в покое, — убийственно холодным тоном процедил он. — Говорил не раз, и даже не два, но ты не слышала. Или не хотела слышать, Сакура. Для тебя это просто игра. Приключение по пути домой. Но я давно перерос игры. И если ты думаешь, что сейчас мы попробуем быть вместе, а потом разбежимся, словно не знали друг друга, то это не сработает. Не с нами, Сакура.       — Ты действительно думаешь обо мне… так? — Сакура медленно высвободилась, сделала ещё один крохотный шажок назад.       — Хотел бы я ошибаться, — тихо, серьёзно ответил Какаши. — Только, — он слабо улыбнулся, Сакура скорее почувствовала, чем увидела, — для начала реши сама, чего именно ты хочешь от этих отношений. Реши не на эмоциях. Подумай. И если поймёшь, что всё было несерьёзно, пусть всё останется в прошлом. Забудем.       Он шумно вздохнул, посмотрел на сплетение ветвей над их головами, медленно перевёл взгляд на Сакуру и на этот раз улыбнулся искренне, будто и не было между ними никакого тяжёлого разговора.       — Давай всё-таки ускоримся, ребята наверняка нас давно потеряли.       Не дожидаясь ответа, он перепрыгнул на соседнюю ветку, и Сакуре пришлось последовать за ним. Поначалу обида жгла слезами, приходилось их смахивать, чтобы видеть, куда бежать. Смахивать снова, вспоминая каждое слово, сказанное Какаши, прокручивать в голове, злясь на него, на себя и на Саске, который понятия не имел, что, даже отсутствуя, всё ещё может причинять боль. И может, Какаши всё же был прав, и она до сих пор не избавилась от болезни имени Учиха? Чем больше Сакура об этом размышляла, тем паршивее становилось на душе. Всё перепуталось: воспоминания о Саске, чувства к Какаши… Она невольно посмотрела на него: близко, руку протяни — коснёшься. Действительно ли он — тот, с кем хочется провести всю оставшуюся жизнь? Или хотя бы попытаться быть вместе? Смогли бы они гулять по Конохе, просто держась за руки? Даже представить это сложно. Всегда собранный, серьёзный, а в скором будущем ещё и станет Хокаге. Сакура нервно сглотнула: о чём она вообще думала? Отношения — это не только секс, а Какаши прекрасно дал понять, что, если они решат быть вместе, дело только им не ограничится. Настолько ли он для неё важен, чтобы поменять всю жизнь? Но ведь ради Саске она была готова на всё. С детства мечтала, что будет жить в особняке Учиха и носить фамилию Саске. В тех мечтах всё было просто, светло и радужно. При мысли о жизни с Какаши в голове начинал твориться хаос. Она ведь понятия не имеет, чем он живёт, к чему привык. А Саске? Он жил местью — просто пример идеального мужа. Поджав губы, Сакура раздражённо цокнула: как только Какаши умудрился перевести поток её мыслей от желания быть рядом с ним до копания в самой себе и поисках истины, которая никак не хотела находиться?       — Где вы были, ттебайо? — закричал Наруто, стоило им выйти на освещённую ярким костром поляну. — Какаши-сенсей, неужели вас так напугал простой дождик?       — Я чуть не провалилась под землю, — тут же ответила Сакура, выступая из-за спины Какаши. — За вашими спинами земля пошла трещинами, хоть бы оглянулся и проверил, куда мы делись!       — Сакура-чан, всё в порядке? — Наруто тут же оказался рядом, схватил за плечи и потряс, проверяя на прочность кости.       — Пусти, бака, — прошипела Сакура, морщась от его чересчур крепкой хватки. — Я плечо вывихнула. Какаши-сенсей его вправил. Так что уже всё нормально.       — Я говорил, надо вернуться, ттебайо! — набросился Наруто на Сая. — А ты: ничего страшного, догонят…       — Ничего страшного и правда не произошло. — Какаши уже успел удобно устроиться у костра и теперь вытаскивал кусочки жаренного мяса, разложенные на причудливой конструкции из сюрикенов, разложенных на кунаи. — Мы переждали дождь и сразу отправились за вами.       — Паккун рассказывал, — хихикнул Наруто, — как вы там уютно устроились.       — И что же он рассказывал? — небрежно поинтересовалась побледневшая Сакура.       — Что вы там голые сидели, — смех Наруто стал громче. — Ай! Сакура-чан, ну сейчас за что?       — Никто не сидел голым, бака! У нас одежда насквозь вымокла, было бы лучше, чтобы мы замёрзли и простудились?       — Так вы что, правда голыми были? — глаза Наруто стали похожи на два ярких голубых блюдца. — Какаши-сенсей, вы тоже?!       — Ну, не то чтобы совсем… — Какаши задумчиво взъерошил волосы на затылке.       — Какаши… сенсей! — Сакура резко обернулась к нему, уткнувшись в совершенно безмятежный взгляд.       — Плащ можно считать одеждой? Думаю, да. Тогда нет, Наруто, мы определённо не были голыми. — Какаши посмотрел на неё с видом: я говорю чистую правду, разве нет?       — А я всё пропустил, — тоскливо протянул Наруто, низко опустив голову. — Ну почему каждый раз, когда Сакура раздевается, меня нет рядом?       — Шаннаро! — взревела Сакура, одним точным ударом отправляя Наруто на противоположную сторону поляны. — Только посмей ещё раз представить меня голой, я тут же расскажу Хинате!       — Только… не… Хинате… — задыхаясь и держась за живот, прохрипел Наруто.       На землю опускался туман, путался в корнях, расползаясь меж стволов. Небо окончательно прояснилось, стало теплее, где-то вдалеке запели древесные лягушки. Сакура не заметила, как задремала, проснулась от сухого хруста, открыла глаза и резко села. Сердце заколотилось быстро, гулко, страх прокатился по телу, остался покалыванием в самых кончиках пальцев. Вокруг было тихо. Наруто и Сай спали, костёр ярко пылал, недавно подброшенные ветки только занимались огнём. Какаши сидел напротив. Поднял глаза на движение, и на миг показалось, что в тёмных, освещённых всполохами глазах отразилось что-то глубокое, настолько, что дух перехватило.       — Спи, Сакура, — сказал он тихо и снова уставился в пламя. — Спи, ещё очень рано.       Сакура тут же легла обратно, не сводя с него задумчивый взгляд. Сейчас она не могла для себя решить, чего хотелось больше: сесть рядом, уткнувшись носом в шею, или закрыть глаза, а наутро проснуться рядом с бывшим учителем, к которому она не испытывает никаких чувств.