A Month and a Mandrake / Месяц и Мандрагора

      Неделю спустя Римус вернулся в библиотеку с Лили. Ему уже начало казаться, что он никогда отсюда и не уйдёт — домашних заданий было больше, чем когда-либо, и предстоящая трансформация мешала справиться даже с одним.       — Римус? С тобой все в порядке?       Римус резко поднял голову, чтобы посмотреть на Лили, а затем опустил взгляд на потрёпанный лист пергамента в своих руках.       — Да, — смущённо улыбнулся он. — Да, я в порядке.       — Неважно выглядишь, — нахмурилась Лили. — Ты рвал этот листок последние минут десять.       Он вздохнул. Последние несколько дней он постоянно нервничал, и это был совсем не побочный эффект от ликантропии.       — Да, знаю, — сказал он. — Есть кое-что, что… Я правда не знаю, как… Агх, — он закрыл лицо руками. — Я не знаю, что делать.       Он не мог спать, не мог есть и, конечно, не мог сосредоточиться на домашнем задании, которое лежало прямо перед ним. Они пробыли в библиотеке практически час, но всё, что успел сделать Римус, это уничтожить очень даже неплохой лист пергамента.       — Ну, — протянула Лили. — Не знаю, о чем ты говоришь, но… Проблема какого типа? — она замолчала, когда Римус непонимающе посмотрел на неё. — Ну, что-то случилось? Или ещё что?       — Не знаю, — ответил Римус, неловко ерзая на стуле. — Да? Вроде того? Может быть? Я просто… Я не знаю, что думать. Я не знаю, кому я могу… — он внезапно оборвал себя.       — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно, да? — Лили положила руку ему на плечо. — Я не буду осуждать тебя, обещаю, — она помолчала и спустя мгновение протянула Римусу перо. — Почему бы тебе не записать? Даже если никто не прочтет, так ты сможешь выбросить мысли из головы.       — Уже пробовал, — жалобно сказал Римус, доставая из сумки смятый лист, на который выписал все ночью. — Не знаю, помогло ли это.       Лили посмотрела на пергамент в его руках.       — Хочешь, чтобы я… — она замолчала.       С дико колотящимся сердцем он махнул рукой, мол: «Давай». Он подтянул колени к груди и опустил голову. О Мерлин, она узнает. Она прочтет и все поймет. Он напряг слух, пытаясь отследить ее реакцию и готовясь к отвращению, которое, несомненно, появится.. Я придурок, почему я вообще решил, что это хорошая идея? Ты полный идиот, Люпин. Делаешь все, чтобы потерять друзей, да? Вот почему у тебя вообще не должно быть друзей. Если бы у тебя не было друзей, вообще ничего из этого не было бы…       — Ты… — голос Лили прервал поток тяжелых мыслей в его голове. — Ты гей? — тихо спросила она. «Бисексуал», — мысленно поправил ее Римус, но просто кивнул, не в силах справиться с комом в горле. Он понятия не имел, какой будет реакция — конечно, тетя Лоури была лесбиянкой, и его родители приняли ее, но это не могло значить, что другие отреагируют так же.       — О, Римус, — вздохнула она. — Можно я тебя обниму?       Он вскинул голову, и, к его удивлению, на лице Лили не было ничего, кроме сострадания. Он молча кивнул, пытаясь осмыслить такую непостижимую цепь событий.       Не успел он моргнуть, как Лили на стуле пододвинулась ближе и обняла его за плечи.       — Ты не ненавидишь меня? — тихо спросил Римус.       — Что? — она откинулась назад, чтобы как следует на него посмотреть. — Римус, посмотри на меня. Как я могу тебя ненавидеть? Слышишь? Особенно из-за этого, — глаза Лили расширились, когда Римус со слезами посмотрел на нее. — Ты мой лучший друг, — добавила она, снова притягивая к себе, когда слезы потекли по его щекам. — Я полностью поддерживаю тебя.       Римусу пришлось зажать рот рукой, чтобы заглушить всхлипы. Каким же облегчением это было — рассказать кому-то. Даже если это был всего один человек. По крайней мере, у него был кто-то, кто не возненавидел его, а это уже больше того, на что он расчитывал.       — Твои друзья знают? — шепотом спросила она.       Он сделал глубокий вдох.       — Нет, — ответил он. Лили промолчала, и Римус поднял на нее взгляд. — Ты не можешь им сказать! — в отчаянии воскликнул он. — Они не должны узнать! Пожалуйста!       — Они примут тебя, Римус. Знаю, что примут.       — Нет, — его голос сорвался. — Прошу!       — Я не собираюсь ничего им рассказывать, — пообещала Лили. — Это же не мой секрет. Но я рада, что ты мне рассказал, — она прикусила губу. — Спасибо за доверие.       — Римус? — сказал кто-то другой, и Римус, подняв взгляд, увидел ошарашенного Джеймса.       Римус даже среагировать не успел, а Лили уже вернулась на свое место и уткнулась носом в учебник.       — Я… Эм, мы просто… — Римус покраснел так, будто его поймали за чем-то постыдным. Как он мог объяснить Джеймсу эту ситуацию, не рассказав всего? Конечно, он не хотел, чтобы Джеймс думал, будто он пытается подступиться к Лили.       Джеймс нахмурился при виде покрасневших, опухших глаз и следов от слез на щеках.       — Ты в порядке, Лунатик?       Римус прочистил горло, украдкой глянув на Лили.       — Да, — подрагивающим голосом выдохнул он. — Да, теперь да.       Джеймс взглянул на Лили, которая наблюдала за ними, приподняв бровь. Римус не заметил, как он одними губами сказал ей «спасибо», прежде чем сесть за их стол.       — Кстати, Сириус отправил меня передать тебе, что у него сейчас отработка.       Римус закатил глаза.       — Что он натворил на этот раз?       — Слишком много домашек не сдал, — пожал он плечами, вытаскивая пергамент из сумки. — Займусь Трансфигурацией, раз уж я здесь.       Римус уже собирался ответить что-то, но в разговор вступила Лили.       — Как твоя щека, Поттер?       — Моя… О, — Джеймс дотронулся пальцами до пореза на щеке. Он уже пять дней пользовался целебной мазью, так что теперь рана выглядела значительно лучше. — Все еще побаливает, — сказал он. — Надеюсь, через несколько дней смогу снять швы.       — Какое у тебя задание по Транфигурации, Джеймс? — спросил Римус.       — Одноэтапные и многоступенчатые превращения, — сказал Джеймс, — и различия в потребностях в энергии.       Когда Джеймс сосредоточился на своём эссе, Лили незаметно передала Римусу его записку. Он закинул ее в сумку и благодарно улыбнулся. Ему бы определенно не хотелось, чтобы она попала не в те руки.

__________

      В день перед полнолунием на взводе были все. Римус по понятным причинам — он всегда был на взводе перед трансформацией. Однако Джеймс, Питер и Сириус… Пришло время варить зелье для Сириуса, и не где-то, а на улице. Во время полнолуния.       Конечно, они знали, что Римус будет на ночь заперт в Визжащей Хижине, но оборотни были не единственными существами, которые выходили в полнолуние.       Они подождали минут двадцать после того, как МакГонагалл увела Римуса, просто на всякий случай, а затем начали собирать припасы. Сириус вытряхнул содержимое из своего набора для зелий и сложил туда все необходимое.       — Готов? — спросил Джеймс, побуждая проверить все еще раз. — Возьми мантию, будет холодно.       Сириус закатил глаза и посмотрел на него так, будто хотел сказать: «Да, мам». Но сделал, как было сказано.       Мантия-невидимка была достаточно большой, чтобы спрятать их всех, пока они спускались из башни. Зелье было решено готовить у озера — там было несколько скамеек.       Небо было милосердно чистым, и лунный свет заливал всю территорию вокруг школы. Сириус открыл свой набор на одной из скамеек и достал оттуда пустой флакон.             | В пустой флакон опустите волос волшебника или волшебницы, желающей трансформироваться.       Сириус выдернул волос со своей головы, сморщившись от боли, и осторожно опустил его во флакон.              | Серебряной чайной ложкой отмерьте одну ложку росы, собранной в месте, которого в течение семи дней не касался ни солнечный свет, ни нога человека.       Джеймс вручил ему серебряную чайную ложку, которую стащил с кухни, и Сириусу пришлось заставить свою руку перестать дрожать, чтобы отмерить росу, которую собрал Джеймс, из другого флакона.              | Добавьте куколку Мертвой головы.       Куколка едва влезла через горлышко, и Сириус даже напугался, что жидкости будет недостаточно.              | Добавьте примерно десять капель азотной кислоты — или добавляйте до тех пор, пока раствор не станет среднего серого цвета.       Сириус стеклянной пипеткой добавил десять капель и почувствовал облегчение, когда куколка начала растворяться. Яркие цвета образовывались в тех местах, куда падали капли — с течением времени они приобретали красный, зелёный, фиолетовый оттенки.              | Потрясите флакон, чтобы смешать ингредиенты, но осторожно, не взбалтывая.       Раствор был далеко не средний серый, но как только Сириус потряс флакон, цвета слились, образовав тусклый серый.              | Добавьте инкубированный лист мандрагоры.       Сделав глубокий вдох, Сириус языком соскреб лист с нёба и выплюнул его на ладонь. Питер взял у него флакон, чтобы он мог добавить лист в зелье.              | Дайте настояться в темном тихом месте.       Заметок о том, как должен выглядеть окончательный вариант зелья, у них не было, так что Сириусу оставалось только надеяться, что с добавлением листа оно станет тёмно-зелёным. «Или, может, у всех по-разному», — подумал он про себя. Он закупорил зелье и наложил заклинание стазиса, прежде чем убрать флакон в свой набор.       Теперь, когда с зельем было покончено, Сириус подумал, что итог был достаточно неприятным. Он потратил целый месяц на подготовку, а теперь анимагическое зелье лежало в его наборе точно так же, как и любое другое.       Пока они возвращались в башню, Сириус прокручивал в голове заклинание. Амато Анимо Анимато Анимагус. Он должен был повторять его как минимум дважды каждый день — утром и вечером. Считалась ли ночь приготовления зелья? Сириус решил, что это все равно не повредит.       — Так ты расскажешь мне, кто это? — спросил Джеймс, снимая с них мантию-невидимку уже у портрета.       Сириус замер. «Сказать тебе, кто — кто?».       Джеймс прошептал пароль в их гостиную и продолжил.       — Ты знаешь, кого хочешь поцеловать. Брось, Сириус, прошел месяц, а ты так и не рассказал!       Сириус протиснулся мимо Джеймса и зашел в Гостиную. «Потому что я не знал, кто это», — написал он палочкой.       — Но теперь-то знаешь! — настаивал он.       «Не скажу, — снова написал Сириус. — А теперь сними с меня проклятие».       Джеймс остановился.       — Нет, — внезапно сказал он. — Не сниму, пока не расскажешь.       Сириус повернулся к нему: «Прошу прощения?».       — Ты знаешь, что мне нравится Лили, — объяснил Джеймс. — Будет справедливо, если ты расскажешь, кто нравится тебе.       «Ты понятия не имеешь, о чём говоришь», — в отчаянии царапал по воздуху Сириус, пытаясь не паниковать. Он не мог рассказать Джеймсу, не мог. Он не только был геем, но и влюбился в их лучшего друга.       — Ты о чем? Ладно тебе, Сириус, это просто влюбленность. Скажи мне, и я сниму проклятие!       «Нет! Я не скажу!».       — Ладно, тогда я не сниму проклятие, — Джеймс скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся. — Найди меня, когда будешь готов рассказать.       Он развернулся и направился в их комнату. Питер, который даже не пискнул во время разговора, пошел следом.       Сириус стоял один в их Гостиной, пытаясь осознать сразу две важные вещи. Во-первых, как ему повторять заклинание, если он не может говорить? Он надеялся, что оно работает невербально, но не знал, должно ли оно производить какой-то видимый эффект, вроде вспышки света.       Во-вторых, раз Джеймс не собирался снимать проклятие, то единственным выходом для Сириуса было поцеловать Римуса — и он понятия не имел, произойдет ли это в ближайшем будущем.       Войдя в комнату, Сириус невербально повторил заклинание и почувствовал облегчение, когда палочка легко завибрировала в ответ. Одна проблема была решена. Осталось только снять проклятие.

__________

      — Так почему ты проклят? — спросил Римус, когда Джеймс принес ему в комнату тарелку с едой на следующий день.       Джеймс фыркнул и достал палочку: «Сириус проклял меня, потому что я отказался снимать проклятие с него».       — И Питер тоже проклят, потому что…       «Потому что он поддерживает меня», — пожал плечами Джеймс.       «Неправда! — вмешался Питер. — Он проклял меня, потому что на прошлой неделе я начал разговаривать».       — Погоди, Джеймс, ты разве не говорил, что собираешься держать его так только месяц? — нахмурился Римус.       «Я не сниму проклятие, пока он не расскажет мне, кто ему нравится».       Римус замолчал, переводя взгляд на Сириуса.       — Значит, ты… Ты знаешь, кто это? — спросил он, и Сириус упрямо уставился в пол. — Расцениваю это как «да».       «Я не понимаю, почему он не рассказывает! — пожаловался Джеймс. — В этом нет ничего такого!».       — Справедливости ради, — сказал Римус, — мы знаем, что тебе нравится Эванс, уже очень давно. А Сириус только сейчас понял, — он нахмурился. — Может… Может, мне расскажешь?       Глаза Сириуса расширились, он в панике посмотрел на Римуса.       — Видимо, это значит «нет», — пробормотал себе под нос Римус, стараясь скрыть свое разочарование. Не то, чтобы Сириус как-то выделял его, но все равно было больно.       «Кто бы там ни был, — сказал Джеймс, — я не сниму его, пока ты не расскажешь».       — Джеймс, — Римус понизил голос, взглянув на Сириуса, который до сих пор сверлил взглядом пол. — Джеймс, думаю, тебе надо угомониться, дружище.       «Нет, — написал он. — Не сниму, пока не расскажет. Он и сам может от него избавиться, ты же знаешь». Он упрямо скрестил руки на груди.       Римус закусил губу.       — Ладно, — с беспокойством сказал он.

__________

      После отказа Джеймса снять проклятие Сириус был в дурном расположении духа даже на следующий день. Он снова присоединился к Римусу в библиотеке.       — О, прекращай дуться, — сказал Римус спустя всего десять минут наблюдений за ним. — Слушай, раз Джеймс отказывается, так давай я это сделаю, если хочешь…       Сириус резко поднял взгляд с того места, в котором все это время злобно пытался проделать дыру. Он знает? Мысли лихорадочно крутились в голове Сириуса. Откуда? Но если бы он знал, то, конечно, не захотел бы иметь ничего общего с…       — … просто скажи мне контрзаклятие, и я сделаю это.       Потребовалось мгновение, чтобы смысл его слов дошёл до Сириуса. О, подумал он с облегчением. Он не знает, как работает проклятие. Сириус покачал головой и достал палочку, чтобы написать ответ: «Только Джеймс может снять его. Он тот, кто его наложил».       На Римуса это не произвело никакого впечатления.       — И почему ты согласился на это?       «Я сделал это для… — начал писать Сириус, прежде чем обдумал свой ответ. Взмахом палочки он стер слова и написал заново. — Я не соглашался, это всё Джеймс».       Римус приподнял бровь.       — Ты же понимаешь, что можешь просто поцеловать человека, и дело с концом, да? Прошёл чертов месяц, не многовато уже?       Сириус яростно замотал головой. «Я не могу этого сделать, я просто… не могу. Это всё испортит».       — И ты даже не скажешь мне, кто это? — он фыркнул. — Мать твою, Сириус, я просто хочу, чтобы мои чёртовы друзья вернулись, — он подождал, ответит ли Сириус, и продолжил. — До конца этого проклятого года, если тебя не затруднит, — с сарказмом сказал он. — Поверить не могу, что ты так по-детски относишься к этому, — пробормотал он конец себе под нос.       Сириус с трудом сглотнул, стараясь не выдавать обиды. Тот факт, что Римус считал, будто он будет валять дурака без всякой причины… Конечно, он не знал, что происходит на самом деле; они об этом позаботились. Это была не его вина.       «Я поговорю с ним ещё раз, — написал Сириус, хоть и знал, что это бесполезно. — Мне нужно идти».       — Подожди, Сириус… — замешательство отразилось в голосе Римуса, но Сириус, не оглядываясь, поспешил прочь из библиотеки.