Как и ожидалось, Джеймс отказался снять проклятие. Теперь Сириус сидел в Гостиной, дулся и бросал грозные взгляды в камин. Из плена мыслей его вырвал чей-то голос.
— Блэк! Поттер! Поиграйте с нами! — крикнула Марлин со своего места у камина и в приглашающем жесте приподняла бутылку сливочного пива. — Мы играем в бутылочку! — она хихикнула. — Может, наконец-то снимем это чертово проклятие с Блэка.
Это привлекло их внимание. Джеймс направился прямо к ним, как только увидел в кругу Лили. Сириусу было интересно, что произойдёт, если этим двоим придётся поцеловаться — это, безусловно, сняло бы проклятие.
Тем не менее, у Сириуса сомнений было намного больше, чем у Джеймса.
Конечно, он умел флиртовать. Он не был новичком в таких вечериночных играх, но в бутылочку не играл никогда. Он никогда не участвовал там, где неотъемлемым элементом являлись прикосновения.
Сириус знал, что Римус наблюдал за ним. Он стоял у одного из больших окон и пристально смотрел на него. Все они — Римус, Джеймс и Питер — знали, что Сириус
ненавидел прикосновения. Сириус ненавидел, когда товарищи по команде по привычке хлопали его по плечу после победы, он ненавидел, когда девчонки игриво толкали его, и он ненавидел, когда другие студенты задевали его в коридорах. И
прежде всего — он ненавидел, когда на лицах друзей появлялась обеспокоенное выражение, стоило кому подойти слишком близко.
Но была еще одна вещь, которую он ненавидел почти так же сильно, как и прикосновения: свою
реакцию на эти самые прикосновения. Как он напрягался, когда кто-то обнимал его, как он паниковал, когда кто-то подходил слишком близко. Как вздрагивал, когда кто-то поднимал руку, чтобы он отбил пять.
«Поможет ли это? Может, мне просто нужно привыкнуть, — подумал Сириус. —
Может, если я достаточно хорошо притворюсь, все изменится и станет казаться нормальным». Может, тогда друзья перестанут смотреть на него так, будто он сделан из
стекла; будто они только и
ждали, когда он уже разобьется вдребезги.
Сириус кивнул, не давая себе возможности как следует это обдумать, и сел в кругу рядом с Питером. Краем глаза он увидел, как Римус выпрямился от удивления, но не придал этому значения. Ему потребуется вся концентрация, раз уж он собирается это провернуть.
— Ладно, я первая!
Марлин раскрутила пустую бутылку из-под сливочного пива, и Сириус с облегчением выходнул, когда она указала на Джастина Эмбералла.
— Ну, что ж, — она попыталась скрыть своё разочарование, наклоняясь вперед и чмокая Джастина в щеку.
Джастин крутил следующим, и горлышко указало на девушку, которую Сириус не знал. Он задавался вопросом, что будет, если выпадет человек того же пола — они будут крутить еще раз или просто продолжат? Что еще более важно, как отреагируют
другие?
Долго ждать не пришлось. В их кругу было равномерное сочетание полов, так что это был только вопрос времени. Адриан Стеббенс развернулся и поцеловал Джеймса, который, к удивлению Сириуса, отреагировал очень спокойно. Конечно, это был очень быстрый поцелуй, но Сириус всё равно поймал себя на том, что потом не мог свести с Джеймса глаз.
Наступило неловкое молчание, все ждали чьей-нибудь реакции, но она так и не последовала. Джеймс ничуть не смутился и протянул руку, чтобы продолжить игру.
— Могу присоединиться?
Сириус поднял удивленный взгляд на Римуса, который стоял слева от него. Он живо пододвинулся, освобождая место в кругу. Римус выглядел таким же обеспокоенным, как и Сириус.
— Хорошо, кто дальше?
Сириус почувствовал, как по спине пробежала волна паники, когда все повернули головы в его сторону.
Дерьмо. Он потянулся к бутылке, желая, чтобы его рука перестала дрожать, и раскрутил.
Горлышко указало на Лили, и он не знал, облегчение почувствовал или нет —
по крайней мере, с Лили ему не было некомфортно. Все выжидающе смотрели на него, но он замер на месте и сидел так до тех пор, пока Лили сама не потянулась к нему. Быстрый поцелуй — его разум затуманился, металлический привкус тревоги заполнил рот…
И все. Она едва коснулась его — просто легко поцеловала в уголок губ. Он расслабил плечи.
«Не так уж и плохо», — подумал он.
Сердце все еще бешено колотилось,
щеки были ярко-красными, но он уже успокаивался.
— Ну что? — спросил один из гриффиндорцев, которого Сириус не узнал. — Ты до сих пор проклят?
Сириус, конечно, знал ответ, но все равно открыл рот и попытался заговорить, чтобы доказать, мол,
да. Лили Эванс была не той, кого ему хотелось поцеловать.
Он отвлекся от игры, когда Джеймс протянул ему клочок пергамента.
«На секунду я действительно запереживал, друг», — было написано там. Сириус поднял взгляд и увидел, как Джеймс смущённо пожал плечами, как бы говоря:
«Разве можно меня винить?».
Сириус передал записку Римусу. Он фыркнул в ответ.
— Если честно, я уже начал думать то же самое.
Он собирался удивленно посмотреть на Римуса, но не успел, потому что бутылочка указала на него. В девушке Сириус запоздало узнал Фиби Найтшед.
Фиби только обрадовалась перспективе поцеловать Сириуса и, не теряя времени, потянулась за своим
«призом». Он едва успел перевести дыхание, она обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к губам. Сириус изо всех сил заставлял себя не отталкивать ее — поцелуй, казалось, длился уже
слишком долго, особенно учитывая тот факт, что Сириус на него так и не ответил.
Она не сразу вернулась на свое место, когда наконец-то отстранилась. Ее взгляд бы полон надежды. Сириус попытался и так и не смог заговорить.
«Было намного хуже, чем в первый раз», — подумал Сириус, делая медленные, глубокие вдохи и пытаясь успокоить сердцебиение.
Римус положил руку на колено Сириуса и слегка сжал, чтобы ободрить или даже расслабить, но сердце начало колотить еще чаще. Мало того, что он был влюблен, так теперь Римус еще и сидел рядом, сжимал его колено и, вероятно, мог слышать сердцебиение. Прошло всего три дня с полнолуния — его слух до сих пор был достаточно острым.
Через некоторое время Римус получил свой первый поцелуй в игре — Астерин Инквелл с четвертого курса. Сириус едва ли смог обратить на это внимание, потому что рука Римуса
до сих пор лежала на его колене. Она соскользнула только в тот момент, когда очередь Сириуса наступила снова, и он потянулся к бутылке.
Он задержал дыхание — ему
правда больше не хотелось целоваться с Фиби. Сердце, конечно, колотилось бешено, но едва ли не замерло, когда он увидел, на кого указало горлышко.
Римус.
Он даже не рассматривал Римуса в этой игре, но факт оставался фактом. Не то, чтобы ему
не хотелось поцеловать Римуса —
конечно, ему хотелось. Но что это будет значить? Для всех остальных, в том числе и для Римуса, это будет самый простой, тривиальный поцелуй в губы. Но для Сириуса… это будет значить все. Римус и был тем, кого он
«больше всего желал».
«Он не должен узнать», — мысленно решил Сириус.
Старательно сохраняя нейтральное выражение лица, он повернулся к Римусу, который смотрел на него широко раскрытыми глазами. Они уже сидели совсем близко — Сириусу было достаточно протянуть руку, чтобы нежно погладить Римуса по щеке и отвести прядь волос с лица. Глаза Римуса закрылись, Сириус наклонился ближе, а затем…
Если Сириусу и нужно было какое-то подтверждение тому, что он не натурал, то это было оно. Разряд электричества пронзил его тело, застыл на кончике языка, все его мысли замкнулись на одном —
Римус.
Поцелуй был слишком коротким, по мнению Сириуса, но все смотрели на него, когда он отстранился. Очевидно, никто и не ожидал
на самом деле, что проклятие исчезнет после поцелуя с Римусом, но это
произошло. С того момента, как он был проклят, в груди у него сидело напряженное, неприятное ощущение — а теперь оно исчезло.
Но все до сих пор ждали результата, поэтому Сириус открыл рот, пытаясь заговорить, но на этот раз — притворялся.
Сириус был так сосредоточен на том, чтобы сыграть убедительно, что не заметил промелькнувшего на лице Римуса разочарования. Бутылочка перешла к следующему человеку, и несколько поворотов спустя Римус объявил, что идёт спать.
Без Римуса рядом Сириусу было некомфортно. До этого момента он даже не осознавал, насколько успокаивающим было одно его присутствие. Он выждал еще один круг, чтобы никто ничего не заподозрил, а потом притворно зевнул и потянулся.
«Я тоже пойду спать», — написал он в воздухе, и некоторые ребята возмутились, но в итоге отпустили его.
Римус еще не спал, когда Сириус зашел в комнату. Он оторвал взгляд от книги на коленях.
— Удивлен, что ты ушел так рано. Тебе, вроде, весело было, — с горечью сказал он.
Сириус пожал плечами и вытащил палочку.
«Всего несколько поцелуев, ничего такого, — написал он. Прежде чем отправиться в ванную переодеваться он добавил: —
В любом случае, без тебя там не особо весело».
На секунду в его голове промелькнула мысль о том, не ревнует ли Римус, но она быстро уступила место рациональному. Он, вероятно, был раздражен из-за луны в сочетании с чувством вины за то, что так рано ушел с вечеринки. Сириус знал, что он корит себя за такие мелочи.
К тому времени, как Сириус вернулся в комнату, Римус уже погасил свет и, судя по его глубокому дыханию, крепко спал.
__________
Римус не спал.
События этого вечера проносились у него перед глазами: поцелуй с Лили, поцелуй с Фиби и… поцелуй с
ним.
Он не знал,
почему вообще позволил себе надеяться, что Сириус чувствовал то же самое. Даже если он не был натуралом — с чего бы ему нравился
Римус? Сириусу гораздо больше подходил кто-то вроде Джеймса или, проклятье, даже Питера. Кто угодно гораздо больше подошел бы Сириусу, чем он со своей
ликантропией.
Он чувствовал себя ужасно из-за того, что вот так бросил Сириуса, но он просто не мог больше это выносить. Тот факт, что Сириус до сих пор молчал, заставил его отказаться от любого подобия надежды. Значит, он не мог чувствовать то же самое.
На протяжении всей игры он прислушивался к сердцу Сириуса — оно буквально выпрыгивало из груди. Римусу хотелось забрать его, увести от любопытных глаз, от всего и всех, кто заставлял его волноваться. Но он не мог. Сириус, очевидно, выбрал эту игру не просто так, и Римусу было очень трудно смириться с этим фактом.
Он ненавидел это в себе; он
ненавидел ревновать. Это все было от волка — собственнического, любящего метить территорию. Он хотел, чтобы Сириус прикоснулся
к нему — не к Джеймсу, не к Питеру, не к любой нетерпеливой гриффиндорской девчонке. К
нему.
Может, причиной была ревность, или тоска, или недавнее полнолуние, но той ночью ему приснился кошмар. Ему редко снилась…
та ночь. Большую часть времени он мог блокировать свои воспоминания, но на этот раз что-то ему помешало.
Его горло горело, когда он очнулся, и он схватил волшебную палочку, чтобы проверить заглушающие чары. К счастью, они не исчезли. Он снова закрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на то, как сильно болел шрам на плече — толстый, давно выцветший. Его самый первый шрам. Тот, который лично оставил Сивый.
Крик эхом отозвался в его ушах, и он сел, пытаясь перевести дыхание.
«Здесь никого нет, — говорил он себе. —
Под моей кроватью никого нет. Я в Хогвартсе. Я в безопасности».
Это помогло, но лишь немного. Римус раздвинул шторы, чтобы получше осмотреть помещение, но свет луны был слишком тусклым. Он не мог избавиться от ощущения, что кто-то еще — кроме него и его друзей — был в этой комнате. Проблема в том, что он даже не мог сказать, реальным было это чувство или это все просто остаточное ощущение от кошмара.
Он вздохнул. Он
ненавидел будить друзей, хоть они и настаивали, что
все в порядке, и он обязан будить их, если ему нужна помощь.
Засунув палочку под подушку, он встал с кровати. Пол громко скрипнул под его ногами.
Сириус проснулся, когда Римус подошёл ближе. Он приподнялся на локтях, часто моргая и глядя на Римуса.
— Прости, я… — он сглотнул. — Мне приснился кошмар.
Он не знал, чего ждал от Сириуса — не то, чтобы тот мог
сказать что-то, чтобы ему стало легче. Он вообще не мог говорить.
Сириус просто сонно кивнул, пододвинулся и похлопал по месту рядом с собой.
Он заколебался. Сириус никогда не делал этого раньше — не пытался успокоить Римуса
физически после его ночных кошмаров. Римус знал, что Сириус делал так сейчас только потому, что не мог разговаривать. Но как бы ему хотелось, чтобы это была неправда.
Римус забрался в кровать и скользнул под одеяло. Он отодвинулся как можно дальше, но Сириус обнял его за плечи и притянул к себе. Это было даже немного комично, учитывая тот факт, что Римус был выше на полфута. Но, прижимаясь к груди Сириуса, он совсем не жаловался.
__________
Сириус уже полностью проснулся. Он надежно держал Римуса, и его рука нежно выписывала круги на его спине. Он ждал, когда его охватит тревога, паника подступит к горлу, он перестанет слышать, дышать,
думать…
Но этого так и не произошло.
Вместо этого он почувствовал такое удовлетворение, будто его завернули в толстое теплое одеяло. Паника — его давняя подруга — не имела никакого значения, потому что значение имел только
Римус.
Той ночью ни одному из них больше не снились кошмары.
