__________
Сложенный клочок пергамента приземлился на стол, и Римус оторвал взгляд от своих записей. Быстрый взгляд налево — судя по ухмылке, это было от Сириуса. Едва удержав себя от того, чтобы не закатить глаза, Римус развернул пергамент и пробежался взглядом по аккуратному почерку Сириуса. Луна и звезды неотделимы друг от друга. Ты и я, Лунатик. Быстро, чтобы не пропускать лекцию мимо ушей, Римус нацарапал ответ на краю пергамента. Я тут пытаюсь сосредоточиться, знаешь. Сириус неторопливо писал ответ, так что у Римуса было достаточно времени, чтобы снова погрузиться в лекцию. А мне как сосредотачиваться, когда ты сидишь рядом и выглядишь так? Как? Как раздраженный человек, которому хочется надрать тебе задницу? Насколько бы милым ни был Сириус, это раздражало — особенно когда профессор МакГонагалл так торопливо пыталась рассказать весь материал до официального начала каникул. Как кто-то, кто хочет поцеловать меня, но нет. Красивый, умный, сексуальный. Честное слово, я обожаю каждую частичку тебя. Римус почувствовал, как к лицу прилил жар, но решительно покачал головой и вернулся к лекции. Ответил он несколькими минутами позже. Не делай так. Пергамент вернулся незамедлительно. Не делать как? Не обожай каждую частичку меня. Они разговаривали об этом практически каждый день, и Сириус никогда не сдавался. По какой-то причине он был одержим желанием рассказать Римусу о своих чувствах. Почему нет? Римус нацарапал ответ только после того, как записал еще одну строчку, просто чтобы Сириус немного подождал. Всегда было забавно наблюдать, как он извивается от нетерпения. Ты знаешь почему. Даже через несколько минут Сириус так и не вернул ответ. Повернув голову, Римус увидел, что он там написал уже очень много. К сожалению, ему так и не удалось закончить — профессор МакГонагалл наконец-то заметила, что они перекидывались записками. Сириус поспешно спрятал пергамент под своими пустыми записями по Трансфигурации, но было уже слишком поздно. Профессор МакГонагалл подошла к его столу и протянула руку за запиской. Римус затаил дыхание, когда она медленно развернула пергамент и приподняла бровь при виде яркого румянца на щеках Сириуса. Она посмотрела на записку, покачала головой, пробормотала что-то о Зонко и спрятала пергамент в карман мантии. — Как я уже говорила, — продолжила профессор МакГонагалл, снова вставая перед классом, — основное заклинание для таких преобразований — Вольту Мутаверам. Для более сложных деталей нужно добавить к заклинанию Минутиис. К концу лекции Сириус разнервничался еще больше. Может, потому, что больше у него не было возможности передавать записки и отвлекать Римуса, а может — потому что он был чрезвычайно смущен тем, что его поймали. Еще более вероятный вариант — за окном весь день собирались грозовые тучи, и сейчас до них донесся первый раскат грома. Джеймс и Питер за столом перед ним обменялись взглядами — это была прекрасная возможность для трансформации. Когда урок наконец-то закончился, Римус аккуратно сложил свои вещи в сумку, хихикая над тем, как Сириус жаловался на конфискацию записки. Джеймс и Питер вскочили со своих мест, им не терпелось обсудить трансформацию. — Мистер Люпин, можно вас на минутку? — позвала профессор МакГонагалл, и все четверо разом замолчали. Римус кивнул друзьям, чтобы они подождали в коридоре. Они все ужасно нервничали, ждать здесь было бы просто пыткой. — Да, профессор? — вежливо спросил Римус, приближаясь к ее столу. Если ему повезет, разговор будет касаться обязанностей старосты, а не конфискованной записки. Ему не повезло. — Полагаю, это ваше, — ее глаза блеснули, когда она зажала записку между двумя пальцами. Римус покраснел и забрал у нее пергамент. Не в силах сопротивляться, он развернул его и прочитал слова Сириуса. По лицу расползлась улыбка. — До меня доходили слухи, — прокомментировала профессор МакГонагалл, садясь за свой стол. — Но я не была уверена, что это правда. — Э-э, да, это правда, — подтвердил он. — И никто не доставляет вам неприятностей, верно? Римус вспомнил Брэндона Лэнгфорда, студента, который подошел к ним с Сириусом в Хогсмиде. — Да нет, — сказал он, думая о том, как мадам Розмерта встала на их защиту. МакГонагалл удовлетворенно кивнула. — Я рада, что сейчас наше общество достигло той точки, в которой вам комфортно быть самим собой на публике, — она сделала паузу и, казалось, на мгновение заколебалась. — Мы с моим партнером так и не вступили в брак из-за социальной стигматизации в то время, но мне бы хотелось думать, что у вас будет такая возможность, понимаете? — О, да, мэм, — согласился Римус, пытаясь расшифровать ее слова. Неужели профессор МакГонагалл только что призналась ему? — Вы знаете, теперь вы могли бы, — добавил он спустя мгновение. — Вступить в брак, я имею в виду. Профессор МакГонагалл на мгновение задумалась. — Вы правы, мистер Люпин, — слабая задумчивая улыбка появилась на ее лице. — Ну, вам пора, — продолжила она, выпрямляясь в своем кресле. — Ваш парень ждет, — подмигнула она. — О, и ваши друзья тоже, я полагаю, — она посмотрела за спину Римуса в сторону выхода. Римус обернулся и увидел трех столпившихся в дверях друзей. — Спасибо, профессор, — усмехнулся он. — Не за что, — кивнула она. Выходя из кабинета, Римус еще раз развернул записку Сириуса, и губы его снова растянулись в улыбке. Слушай сюда, Римус Люпин. Ты самый потрясающий, добрый, милый и красивый человек, которого я когда-либо встречал. Ты. Ты даже не представляешь, как сильно нравишься мне и как мне больно от того, что ты не видишь, насколько ты__________
— Все хорошо? — спросил Джеймс у Римуса, когда они вышли из кабинета Трансфигурации. — Да, она просто хотела вернуть мне записку, — он усмехнулся Сириусу, который потер затылок. — Ты прочитал? — спросил он. — Ага, — Римус засунул записку в карман и взял Сириуса под руку. — Должен сказать, это было очень мило. — Так что, мы сейчас это сделаем, да? — вмешался Питер. — В смысле, не факт, что до конца года пройдёт ещё одна гроза. — А как ты думаешь, почему мы сейчас идем в башню Гриффиндора, Пит? — О, точно, — Питер покачал головой. Они промокли под ледяным дождем, как только вышли на территорию школы — обычное явление для шотландской зимы. — Давайте уже покончим с этим и вернемся обратно, — сказал Сириус, стуча зубами, когда они направились в уединенный уголок. Несмотря на встроенные в мантию высушивающие и согревающие чары, он до сих пор прижимался к Римусу из-за холода. — Тогда одновременно? — обратился Джеймс к Питеру, доставая свое зелье. Питер кивнул и сделал то же самое. — Похоже, мы сделали все правильно, — он поднял свой флакон к пасмурному небу, чтобы изучить зелье. Молния осветила красную жидкость внутри. — Оно к-краснеет в г-грозу, — объяснил Сириус Римусу. Тот кивнул и притянул его поближе за талию, чтобы согреть. — Готов? — спросил Джеймс у Питера и взглянул на наблюдающих друзей. Они вдвоем кивнули друг другу и выпили зелья. Они рухнули на землю сразу же — Сириус знал, насколько больно это было. — С ними все в порядке? — взволнованно спросил Римус, и Сириус взял его за руку, чтобы успокоить. — Это больно, — сказал он, наблюдая, как Джеймс и Питер трансформировались совершенно по-разному. Питер уменьшался так быстро, что Сириус даже не заметил, как у него вырастали мех, усы и хвост. Джеймс же наоборот увеличивался. Сириус подумал о том, что это ужасно — то, как искривился его позвоночник, пальцы срослись в копыта, лицо вытянулось. — Черт возьми, — прошептал Римус, уставившись на двух друзей, которые только что превратились в очень холодных и очень мокрых животных. Джеймс трансформировался обратно настолько быстро, что Сириус едва заметил это — олень перед ним превратился обратно в его лучшего друга быстрее, чем он успел моргнуть. — Мерлин, это было… — Джеймс закашлялся. — Безумие. — Питер? — Сириус опустился на колени, пытаясь найти в траве Питера. Был еще не особо поздний вечер, но короткие зимние дни в сочетании с грозой все равно мешали видеть нормально. Питер, до сих пор в облике крысы, подбежал к Сириусу и запрыгнул на его протянутую ладонь. Он пискнул что-то, что, очевидно, имело какой-то смысл, но никто из них ничего не понял. — Не можешь измениться обратно? — спросил его Сириус и в ответ услышал еще более настойчивый писк. — Что нам делать? — он повернулся обратно к Джеймсу и Римусу, которые наблюдали с обеспокоенными лицами. — Может, зайдем внутрь? — предложил Джеймс. — Отнесем его в комнату, может, там обратится. По крайней мере, уйдем из-под дождя. Питер пискнул в ответ, пробежал по рукаву Сириуса до самого капюшона и спрятался в воротнике. — Кажется, он согласен, — ответил Сириус, и они поспешили обратно в замок, всю дорогу накладывая на себя согревающие чары. Они переоделись в свежую одежду как только вернулись, и согревшийся и сухой Питер наконец-то смог обратиться в человека. — О Мерлин, как ты так быстро трансформировался обратно? — выдохнул он, падая на кровать. — Это заняло целую вечность. — Может, ты просто слишком замерз, — предположил Сириус, заворачивая в одеяло себя и Римуса. — Ты же очень маленький. — На что было похоже? — спросил Римус. — Сириус сказал, это больно. — Это очень больно, — застонал Джеймс. — Не думаю, что мне хоть когда-нибудь было настолько больно, — согласился Питер. Сириус согласно кивнул. — Да, даже хуже чем Круциатус. — Откуда ты… — Джеймс странно посмотрел на него. — Откуда ты знаешь, как чувствуется Круциатус? Внезапно осознав, что раскрыл секрет, которым никогда не планировал делиться, Сириус замер. Друзья смотрели на него со смесью замешательства и беспокойства, пока он пытался придумать нормальное объяснение. — Я, эм… — пробормотал он, в отчаянии глядя на Римуса. — Не хочу об этом говорить. Джеймс, Питер и Римус обменялись взглядами, и Римус неохотно сменил тему. — Скоро ужин, — сказал он. — Пойдёмте в Большой зал. — Не, я так устал, — пожаловался Питер. — Вы идите, парни, я немного вздремну. — Тебе нужно поесть, Пит, — упрекнул его Джеймс. — Твоя магия истощена, нельзя пропускать ужин. Питер со вздохом выбрался из постели. — Ладно, я готов, — сонно пробормотал он. — Пойдемте.__________
— Ты собираешься поговорить со мной об этом? Сириус приподнял голову с груди Римуса и снова опустил. — О чем? — осторожно спросил он. — Про… — Римус сделал паузу, выписывая круги на спине Сириуса. — Про Круциатус. Кровать скрипнула, когда Сириус перекатился на живот, положив руку на торс Римуса. — Моя мать, — наконец глухо отозвался он. — Она использовала его летом перед пятым курсом. — Боже мой, Сириус, — Римус убрал волосы с его лица. — Почему? — прошептал он, нахмурившись, когда Сириус посмотрел на него с бесстрастным выражением на лице. Он нерешительно пожал плечами. — Я мало что помню, — он снова положил голову на грудь Римуса и вздохнул, когда тот начал играть с волосами возле уха. — Помню только боль во всем теле. Я ничего не слышал, но, наверное, кричал, потому что потом у меня пересохло в горле, — он крепко зажмурился, стараясь не думать об этом. — И ты… Ты вернулся туда? После пятого курса? — У меня не было выбора, не так ли? В любом случае, больше она так не делала, — тихо ответил Сириус. — Кажется, думает, что я усвоил урок. — Но теперь, когда она знает, что ты… Она сделает это снова? — обеспокоенно спросил Римус. — Я думал об этом, — нерешительно сказал Сириус. — Не знаю пока, что делать. Мне больше некуда пойти летом, понимаешь? — Конечно же есть куда, ты можешь остаться со мной, — Римус прижался губами к его волосам. Его родители уже с энтузиазмом ответили на просьбу приютить его на каникулы, так что было разумно полагать, что и на лето они тоже согласятся. — Или с Джеймсом и Питером. Уверен, они позволят тебе пожить с ними. — Нет, нет, все в порядке, Рим, — спешно сказал Сириус, поднимая голову. — Я справлюсь, — он вздохнул, когда Римус ничего не ответил. — Я скажу тебе, если это случится снова, хорошо? Клянусь. Римус неохотно кивнул. — Клянешься на мизинчиках? — Клянусь на мизинчиках, — согласился Сириус и взялся мизинцем за мизинец Римуса.