A Month and a Mandrake / Месяц и Мандрагора

      Когда они вернулись домой к Римусу через камин, Сириус внезапно кое-что осознал.       — Слушай, а ты же совсем недавно писал Эванс, да? — спросил он, когда они направились в комнату. Римус поднял брови.       — Мы отправили друг другу рождественские подарки.       — Да, но кроме этого, — сказал Сириус. — Она говорила… Ну, она говорила, что Снейп действительно единственный человек, который у нее был на каникулах. Сестра ненавидит ее до глубины души, а остальные друзья живут слишком далеко, — он пожал плечами.       — Хорошо, — Римус мягко улыбнулся ему. — Может, она захочет встретиться и поработать над домашкой, — предположил он и потянулся за пером и чистым листом пергамента. — Если ты не против.       — Фу, домашка, — простонал Сириус. — Ты заставишь меня пожалеть, что я вообще предложил это, — сказал он, но все равно улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Римуса в висок.       Сириус не знал, где жила Лили — на самом деле, он даже не был уверен, что хотел бы знать, потому что Снейп жил там же, — но сова Римуса вернулась достаточно быстро.       — Что там?       — О, ничего важного, — Римус взмахнул рукой, просматривая письмо. — Здесь написано… — он оторвал взгляд от бумаги и вздохнул. — Возможно, ей придется рассказать своим родителям о нас. Иначе они не разрешает ей потусить с нами.       — Что? Почему? — Сириус нахмурился.       — Думаю, иначе они предположат, что она… Ну, знаешь, гуляет с одним из нас, — он закатил глаза. — Все нормально?       — Да, если ты не против, — Сириус махнул рукой. — Не то, чтобы мои родители уже не были в курсе или что-то в этом роде.       Римус прикусил губу, снова сел на пол рядом с Сириусом и быстро сжал его ладонь.       — Тогда я пошлю сову обратно.       — А тебе не надо тоже спросить разрешения у родителей?       — Шшш, доберемся туда, когда доберемся.       Сириус рассмеялся и улегся на пол, чтобы почитать книгу.       К концу дня их план уже был определен — в четверг Сириус и Римус отправятся домой к Лили, чтобы потусоваться вместе и поработать над домашкой.

__________

      С учебными заданиями в руках Римус и Сириус отправились в дом Лили. Они поздоровались с мистером и миссис Эванс, которые захлопали в ладоши от магии, которую они только что «сотворили».       — О, потрясающе! Разве магия не удивительна? — миссис Эванс развернулась к мужу.       — Это просто камин, — закатила глаза Лили. — Серьезно, прошло уже шесть лет. Можно подумать, они не привыкли к этому.       — Приятно снова вас видеть, мальчики, — сказал мистер Эванс, игнорируя недовольство дочери. — Хотите перекусить? Может, чаю?       Они покачали головами, потому что только что пообедали, а затем отправились в комнату Лили.       — Чтобы дверь была открыта! — крикнула им вслед миссис Эванс.       — Знаю! — крикнула в ответ Лили.       Все трое уселись на пол и начали работать над своими эссе и другими заданиями. Как раз в тот момент, когда Сириус собрался попросить у кого-нибудь глянуть записи, в дверях появилась чья-то фигура.       — В последний раз, Лили, я уже говорила тебе… Боже мой, ты издеваешься? — девушка, в которой Сириус узнал сестру Лили, уперла руки в бока. — Зачем тебе понадобилось приводить сюда своих ненормальных друзей?       — По той же причине, по которой ты приводишь сюда своего придурка-парня, — огрызнулась Лили. — Затем, что я захотела.       Петунья презрительно поджала губы.       — Знаешь, когда я назвала тебя шлюхой на прошлой неделе, я совсем не это имела в виду, — усмехнулась она и с ног до головы оглядела Римуса и Сириуса. — Но теперь вижу, что была права.       — Прошу прощения? Они буквально… — Лили жестом указала на друзей и резко остановилась. Сириус понял — она не хотела их выдавать.       Он сразу же сжал руку Римуса. Тот сразу понял намек, и они быстро поцеловали друг друга в губы.       Сириус ожидал неоднозначной реакции, учитывая то, что слышал о Петунье, но совсем не был готов к леденящему кровь визгу и последующей череде ругательств.       — Да успокоишься ты или нет? — повысила голос Лили, чтобы ее было слышно за криками.       — Что, ради всего святого, здесь происходит? — миссис Эванс появилась позади Петуньи.       — Мам, скажи ей, чтобы оставила нас в покое!       Петунья развернулась лицом к матери.       — Лили привела домой кучку педиков!       — Петунья!       — Видишь, мам? Я же говорила тебе, что отправлять ее в католическую школу — плохая идея! — Лили недовольно всплеснула руками.       — Петунья, вон, — миссис Эванс взяла ее за плечи и вывела из комнаты, несмотря на протесты.       — Вы все попадете в ад! — крикнула она, и ее голос эхом разнесся по лестничному пролету.       — Боже, ребят, мне так жаль, — покачала головой Лили, как только ее сестра ушла. — Я должна была предупредить вас.       — Все нормально, — тихо сказал Римус. Сириус некоторое время молчал.       — А что такое «католическая»?       Лили уставилась на него.       — Ты… Ты знаешь, что такое христианство, верно?       — Да, конечно.       — Ну, католицизм — это ветвь христианства, — объяснила она.       — Gesundheit (Будь здорова — пер. с нем.), — сказал Сириус, а затем прыснул.       Лили смешно фыркнула и закатила глаза.       — Ладно, давайте вернемся к работе, — она кивнула на свой пергамент.       Прочитав эссе Сириуса, Лили приступила к своему эссе по Зельеварению — или, по крайней мере, попыталась.       — Кто-нибудь из вас понимает это? — она развернула учебник, чтобы показать им таблицу, заполненную цифрами.       — Агх, вообще нет, — простонал Римус. — Я собирался спросить у тебя.       — Я правда еще даже не пытался разобраться, — признался Сириус.       — Эта штука есть во всех вопросах для эссе, — нахмурилась Лили. — «Опишите, как используемая основа зелья влияет на изменение уровня эшаротиков ингредиента. Как определяется измерение эшаротиков выше равновесного значения? В каком случае Теорема эшаротиков неприменима?». Что это все значит?       — Мерлин, э-э, — Сириус почесал затылок. — Может, спросим Джеймса?       — Боже, зачем нам спрашивать Джеймса?       — Поправка, — Римус поднял палец вверх. — Может, попросим Джеймса спросить у отца?       — Отец Джеймса — зельевар, — добавил Сириус.       — Ладно, ну, это же займет много времени, — сказала Лили. — Послать сову туда и обратно.       — О! Я хотел показать тебе! — Римус потянулся к своей сумке. — Посмотри, что Джеймс сделал нам на Рождество! — он вытащил свое зеркальце и подал ей.       — Что… Что оно делает? — нахмурилась она, разглядывая свое отражение.       С помощью зеркала Сириуса они продемонстрировали принцип действия и объяснили, что могут как бы «позвонить» Джеймсу.       — Какого черта? Джеймс сделал это? — она ахнула, наблюдая, как поверхность зеркала Римуса покрылась рябью и показала отражение Сириуса. — Как? Это гениально! Ему помогали родители?       Римус пожал плечами.       — Его родители были впечатлены не меньше нашего. Думаю, они помогли сделать чары постоянными, но в остальном он все сделал сам.       — Черт возьми, — она покачала головой. — Ладно, тогда давайте позвоним ему.       Поверхность зеркала Римуса исказилась, и на нем появилось отражение потолка — предположительно, в комнате Джеймса, потому что вдоль стен висели плакаты с квиддичем.       — Эй! Джеймс! — крикнул в зеркало Сириус. На самом деле он понятия не имел, насколько громкость голоса влияла на слышимость на другом конце, но лишним не будет.       — Джеймс! Ты здесь? — крикнул вслед Римус.       — Он, наверное, внизу или что-то в этом роде, — сказал Сириус и снова крикнул в зеркало.       В конце концов они услышали слабый звук шагов по лестнице.       — О, привет, парни! О, черт, — он уронил зеркало и быстро поднял его. — Извините. Привет, парни!       — Привет, у нас тут вопрос по Зельеварению. Можешь спросить отца?       Сириус слабо услышал, как сестра Лили снова позвала ее с первого этажа.       — ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ! — закричала в ответ Лили.       — Это была Лили? — Джеймс нахмурился.       — Э-э, да, мы тут вместе работаем над домашкой.       — Ты и Сириус? — нерешительно спросил он.       — Да, — Римус развернул зеркало, чтобы показать Сириуса, и тот помахал рукой.       — Ладно, ну, что за вопрос?       — Лили? — позвал Римус и передал ей зеркало.       — Так, ладно, — Лили выставила зеркало перед собой. — Что, черт возьми, такое эшаротик?       Джеймс рассмеялся.       — Думаю, я могу ответить? — он поджал губы. — Это как… Хм, что-то вроде… меры концентрации, если можно так сказать? На самом деле это не осязаемая вещь. Оно как бы показывает, как раствор падает по шкале от ацетона до щелочи.       — Ладно…       — Так, например, один — самый ацетоновый, а четырнадцать — самый щелочной, — продолжил он.       — Погоди, разве это не просто… pH?       Джеймс замолчал на мгновение.       — Пи — что?       — pH. Ну, в маггловской химии.       Теперь Джеймс выглядел еще более смущенным.       — Пи… хаш?       — Буква п и буква эйч. Мера концентрации ионов водорода в растворе, — объяснила она.       — Ладно, теперь ты меня запутала, — нервно рассмеялся он.       — Тут как ты и сказал. Он определяет, ацетоновый раствор или щелочной в зависимости от концентрации ионов.       — Эм… — Джеймс покачал головой. — Так, ладно, измерение уровня эшаротиков — это измерение концентрации либо ацетоновых, либо щелочесодержащих компонентов в зелье. Если присутствует ацетоновый компонент, измерение будет ниже, а если щелочной — выше.       Лили ухмыльнулась и поднесла руку к губам, чтобы прошептать Римусу и Сириусу:       — Это так похоже на pH, — затем она снова повернулась к Джеймсу и спросила: — Хорошо, но откуда там числа один и четырнадцать?       — По умолчанию там семь, — ответил он. — И чем больше компонента, тем дальше от семи находится измерение.       — Но почему семь?       — Ну, ты же знаешь, как волшебники любят семерки, да? — он махнул рукой. — Все сводится к принципу Пифагора. Число семь — союз между материальным и трансцендентным. Это позволяет нам превращать магическую энергию во что-то физическое.       Лили подняла брови и с сарказмом посмотрела на Римуса и Сириуса.       — Какой же заучка, — одними губами произнесла она.       — Эй! Как ты меня только что назвала?       — Хм? Никак! — Лили посмотрела на Джеймса с притворной невинностью. — Так как разные компоненты влияют на уровень эшаротиков?       — Число меняется, когда ты добавляешь в зелье тот или иной ингредиент — в зависимости от того, что именно ты добавляешь, конечно.       — Ладно, думаю, в этом есть смысл, — нахмурилась Лили. — Но как быть с вопросами к эссе? Тут спрашивается о различных основах зелий, равновесном значении и… Теореме эшаротиков?       — Ну, Теорема эшаротиков просто объясняет, как рассчитать уровень содержания. Этого нельзя сделать без воды, в таком случае она неприменима. Что касается равновесного значения… Нужно просто сделать два разных уравнения для ацетоновых и щелочных растворов.       Она кивнула.       — А что насчет различных основ зелий?       Джеймс задумался.       — Э-э… Пойду спрошу отца, — сказал он. Лили убрала зеркало от лица.       — Вы хоть что-нибудь поняли? — тихо спросила она.       Сириус пожал плечами. Он понял большую часть, но, конечно, не смог бы объяснить. Римус рассмеялся.       — Наверное? И я, вероятно, пойму еще меньше из того, что скажет его отец.       Из зеркала они могли услышать, как Джеймс просил отца объяснить концепцию, и через мгновение в отражении появилось лицо мистера Поттера.       Лили, казалось, была немного смущена встречей с отцом Джеймса через зеркало — особенно когда мистер Поттер взволнованно сказал, как много слышал о ней. В конце концов, однако, он объяснил концепцию достаточно хорошо для того, чтобы они смогли закончить свои эссе по Зельеварению до конца дня.