it all comes back to you

28 августа, 1957 — Феликс! Как ты, приятель? Феликс едва ли мог поверить своим глазам. Джек был...другим. Он стал грубее, каким-то образом ещё выше, и его взгляд стал темнее и резче. Его волосы стали длиннее, а фирменная улыбка, кажется, ставшая ещё шире, выражала теперь ещё больше радости. Они не виделись всего одно лето — два месяца —, но несмотря на это Джек так сильно изменился. Феликсу было почти что стыдно стоять рядом с ним в том же самом здании, где они впервые встретились, оставаясь прежним; он даже был в тех же самых старых грязных туфлях. Ну, он хотя бы подстригся. Уже что-то, правда ведь? — Джек, — облегчённо выдохнул он. Всего одно слово, но столько смысла. Улыбаясь другу (улыбка Джека всегда была такой заразительной), Феликс протянул ему руку. Джек рассмеялся и развёл руки, утягивая Феликса в объятия, и у второго вдруг перехватило дыхание. Не из-за габаритов Джека — он был большим, но аккуратным. Ему было тяжело дышать от осознания факта того, что Джека заботил Феликс настолько, чтобы обнимать его. Джек, обаятельный и добрый, с зачёсанными назад волосами круглый отличник с инженерного факультета, которому было настолько не всё равно на социально неловкого Феликса с факультета бизнеса, чтобы обнимать его на глазах у всех, имея в виду именно это. Джек, грубый, но достаточно мягкий внутри, чтобы обнимать Феликса и иметь это в виду, не пытаясь навредить, даже несмотря на то, как сейчас его руки обвивали Феликса. Ему было тепло, он был немного сконфужен, и прежде чем он смог обнять друга в ответ, Джек вдруг отпустил. — Что ты делал целое лето? — О, эм, — начал Феликс, — помогал отцу по дому, всякая грязная работа. Ничего интересного на самом деле. А ты? — Я работал над парочкой проектов. Могу показать, если хочешь, конечно. — Джек улыбался так широко, едва сдерживая радость, что Феликс улыбнулся тоже. Похоже, что даже после летних каникул они снова спелись в ту же секунду, как снова встретились. — Конечно, — ответил Феликс, улыбаясь так, как он делал это только с Джеком, — показывай дорогу, Уолтен. Джек хихикнул над фамильярностью. Он повёл Феликса на парковку к своей ярко-синей машине. — Чёрт, Джек, — выдохнул Феликс, чуть прикоснувшись к блестящей двери со стороны водителя, — новая? — Он склонился и посмотрел на своё отражение в металле. На водительском сидении лежал рюкзак, но серая тонировка на окнах скрывала его и не позволяла рассмотреть как следует. — Ага, — Джек упёр руки в бока, гордо улыбаясь. — Я сам её купил. — Что! — Феликс шокированно вскинул брови, развернувшись к Джеку, несколько прядей волос упали на лицо, а взгляд затуманился. — Где ты, чёрт побери, взял такие деньги?! — Почему бы вместо рассказа мне не показать тебе? — Джек аккуратно толкнул Феликса сбоку, вставая перед дверью со стороны водителя, вытащил ключи из кармана и открыл её. Он наклонился вперёд, его левая нога на секунду зависла в воздухе, пока он тянулся за сумкой, затем вытаскивая её и выпрямляясь, сразу же возвращая полтора фута роста. Он прошёл к капоту машины, и Феликс последовал за ним, с интересом наблюдая, как Джек расстёгивает рюкзак и достаёт из него...какую-то железную штуковину? — Оно, — с гордостью продекламировал Джек. — Это оно, Феликс. — Это...что это? — спросил Феликс, чувствуя себя глупым из-за непонимания причины радости Джека. Джек окинул Феликса взглядом и улыбнулся. — Я знал, что ты не сразу поймёшь. Хотел узнать, что ты думаешь об этом. Он взял механизм в руки и положил на капот автомобиля. Машина будто сжалась, чувствуя превосходство изобретения Джека над ней. Оно выглядело как рука, длинная, вытянутая и без пальцев, и Феликс не успел даже задуматься о его предназначении, прежде чем Джек нажал на маленькую серую кнопку, и оно начало двигаться. Маленькая плоская основа оставалась на месте, но сустав сгибался вверх и вниз практически как локоть, а маленькая кисть чуть двигалась туда-сюда. Оно металлически блестело, да, и было горячим от летнего зноя, но несмотря на это действительно двигалось как человеческая рука, пусть грубая и неуклюжая, и Феликс не совсем понимал, что чувствует по этому поводу. Оно так сильно было похоже на человеческое предплечье, но в то же время совсем не выглядело живым. Он был в замешательстве. Он испытывал гордость за Джека, интерес, изумление и страх. У него было так много вопросов. Всё ещё не отрывая глаз от руки, он начал заикаться. — Это… Как ты… Это ты сделал? — наконец выдавил из себя он, переводя взгляд на Джека — Я, — ответил Джек, и Феликс снова посмотрел на изобретение, слыша улыбку в голосе друга, — всего за несколько недель. — Для чего оно? — спросил Феликс. — Это должна быть рука для аниматроника, — начал Джек, медленно произнося слово, чтобы Феликс мог его понять. — Технически, робот, который выглядит как человек, но действует как марионетка. Ты можешь запрограммировать его сделать что захочешь. Технология совершенно новая, и объект у тебя перед глазами — один из первых экземпляров. Хотя это пока ещё просто рука. Когда я проведу больше исследований, я смогу программировать ноги, тела, что угодно. — Он посмотрел на Феликса, улыбаясь. — Я слышал, Уолт Дисней создаёт усложнённые версии для Диснейленда в Калифорнии. Он собирается заставить птиц петь для его публики по одному лишь нажатию кнопки. Разве это не удивительно? Феликс не смог заставить себя сказать, как он был напуган, поэтому он просто решил озвучить хорошие мысли, что были перемешаны в его голове с плохими. — Да, это...боже, это просто удивительно, что ты смог создать такое, как ты вообще понял, с чего начать, это... Он опустил взгляд на машину, а затем снова посмотрел на Джека, в его глаза. — Это чудесно. — Ну, я рад что ты так думаешь, — сказал Джек, складывая изобретение обратно в сумку, — потому что это ещё только самое начало. Я собираюсь создать целого аниматроника, который сможет двигать глазами, ртом, каждым из десяти пальцев обеих рук. Я пока не придумал, что собираюсь с этим делать, но я знаю, что это хорошая идея. Тем более, это полезно — компания CyberFun Tech заметила мои чертежи, они заказали у меня модель немного больше. — Закинув рюкзак на плечо, он опустил руку и легонько постучал костяшками по корпусу. — Вот где я взял деньги на эту красотку. — Джек, это просто невероятно, — сказал Феликс, улыбаясь от уха до уха. — Продолжай показывать мне все свои изобретения. Я обожаю всё, что ты создаёшь, особенно такое безумие как это. Джек засмеялся, это был этот искренний смех, к которому Феликс так привык. — Скоро это не будет казаться таким уж безумием, уж поверь мне. Я собираюсь создать самые совершенные машины, которые когда-либо видело человечество, и целому миру это совсем не покажется безумием! — Джек поднял руки и рассмеялся, такой свободный и полный надежд, и, не совсем понимая почему, Феликс почувствовал, как внутри у него всё ухнуло куда-то вниз. В этом семестре они снова стали соседями по комнате, и оба были этому рады. Они быстро вернулись к привычному ритму жизни, за исключением того, что Джек ложился ещё позже, чем раньше. Он засиживался до поздней ночи, экспериментируя с отвёртками, старыми ненужными деталями, антеннами от радио — со всем, до чего только мог дотянуться. Он использовал свою зажигалку, чтобы паять, но и чтобы курить тоже, намного больше чем раньше. Однажды, в одну из первых недель учёбы, Феликс застал Джека сидящим за своим столом. Не спавшего ни часу, подперевшего руками голову и с сигаретой в зубах. Феликс волновался о нём — он не хотел, чтобы его друг стал зависимым. Однажды утром, когда Феликс только проснулся на учёбу, Джек подскочил к нему с радостно сверкающими глазами и потащил к своему столу. Он показал ему руку, похожую на предыдущую, но теперь у неё было пять пальцев, один из которых двигался, сгибая первую фалангу. Феликс зашипел на Джека, напоминая ему быть тише, потому что было раннее утро, и многие ещё спали. Хотя ему на самом деле не особо хотелось — настолько счастливый Джек был его любимой частью наблюдения за тем, как робо-рука двигает своим первым, революционным пальцем. 14 февраля, 1958 Так уж вышло, что Джек нравился Шелби больше, чем Феликс. На самом деле Феликс не был зол, совсем нет. Он не из тех, кто будет устраивать сцены из-за того, что какая-то девчонка выбрала кого-то другого вместо него. Шелби может нравиться тот, кто ей нравится. Хотя, вообще-то, он встречался с ней уже почти год, и сейчас, на День Святого Валентина, она идёт на свидание с его лучшим другом вместо него, уже после того как он купил ей конфеты и букет пионов? Он имел право хоть немножечко, чёрт возьми, позлиться. Джек, похоже, всегда был лучше него. Личико посмазливее, волосы поопрятнее, девчонки посимпатичнее. И теперь из всех девушек, каждую из которых он мог получить по щелчку пальцев, он выбрал именно эту? Поэтому сейчас, под вечер праздничного дня, Феликс расхаживал по комнате, размахивая кулаками в воздухе и что-то бубня под нос о том, какой он идиот, потому что его девушка просто взяла и пошла на свидание с его лучшим другом. В конце концов он вышел из комнаты, съедая конфеты вместе с другом и затем смывая пионы в унитаз в катарсическом акте горестного мятежа. Однако после сладостей и вида вымокших в воде цветочных лепестков разбитое сердце всё ещё болело. Он всё никак не мог избавиться от чувства, что чего-то не хватает, что сегодня он должен был быть на свидании, что он наряжался впустую. Когда он попрощался с другом, вернулся к своей комнате и распахнул дверь, он застал там Джека, расстёгивающего...промокшую в чём-то рубашку? — Господи...Джек, что ты здесь делаешь? Джек запахнул рубашку, повернув голову на оклик. Он улыбнулся, и впервые в жизни Феликсу не хотелось улыбаться в ответ. — Если я скажу, что Шелби выплеснула свой Ширли Темпл на меня, ты мне поверишь? — Нет, — ответил Феликс, переступая порог комнаты и закрывая за собой дверь. — С чего бы ей это вдруг делать? — Ну, похоже, что ей не понравилось, что я, как она выразилась, «действую слишком быстро», — начал Джек, — и вместо того, чтобы сказать, с чего мне начать, она выплёскивает мне в лицо свой напиток и говорит только после. Ну типа, да ладно, Шелби. — Джек отвернулся и продолжил расстёгивать рубашку. — Я всего-то и сделал, что положил руку ей на ногу, и если ей это так не понравилось, она могла просто сказать. Я бы прекратил. Феликс был застигнут врасплох. Одна лишь мысль о ладони Джека на бедре его девушки вызвала отвращение, но также была и опустошающей. Это должен был быть я, промелькнуло у него в голове. — Ну знаешь, некоторые не останавливаются даже после просьбы девушки, — мягко, но с нажимом произнёс Феликс. — Я не из таких, — сказал Джек так твердо, как только мог, стягивая рубашку с плеч, сминая её и вытирая имбирный эль с шеи и груди. — Хотя вообще-то похож, — съязвил Феликс, и прежде, чем он успел об этом пожалеть, слова слетели с языка. Он не мог забрать их назад, не сейчас, когда ярость бурлила в груди, поднимаясь вверх по горлу. — Что это, мать твою, вообще должно значить? — процедил Джек, всё ещё сжимая рубашку в руке. Феликс опустил взгляд на его туфли. — Это означает, что я бы не доверял тебе, будь я девушкой. Ни тому, как ты выглядишь, ни твоим словам, ни тому, как часто ты куришь. Ты выглядишь как заноза в заднице. — Ну, а почему это вообще имеет значение? — спросил Джек, бросая рубашку на пол, хватая нестиранную футболку и натягивая её на себя. — Я хороший парень, и ты это знаешь. Почему мой внешний вид имеет значение? — Хорошие ребята не ходят на свидания с девушками своих приятелей, так ведь? — Ой, да брось, — протянул Джек, расстёгивая ремень, а затем пуговицу на брюках. — Она сама позвала меня. Для меня это ничего не значит. Я завтра утром на неё даже не взгляну. Это должно было быть только на сегодняшний вечер, вот и всё. — Это не имеет значения, — произнёс Феликс, делая шаг к нему. — Ты всё ещё собирался переспать с ней, так ведь? С моей девушкой? И...и Мэри для тебя теперь вдруг пустой звук? Девушка, которая тебя любит... — Феликс, — сказал Джек так грозно, как только мог, и Феликс испугался. Сердце пропустило удар от голоса Джека, такого громкого и серьёзного. Он никогда не слышал его говорящим в таком тоне. — Ты не понимаешь. Мэри ничего для меня не ничего значит. Шелби совершенно ничего не значит. Это просто весело. Вот и всё. Может быть, ты этого никогда не поймёшь, и я думаю, что в этом ничего такого. Феликс почувствовал, как у него внутри всё сжалось. — Ты вообще собираешься когда-нибудь влюбиться? Быть с кем-то не ради развлечения? — Я бы хотел, — ответил Джек, — но кто знает? Похоже, что я ещё не встретил нужного человека, по крайней мере пока. Феликс чувствовал себя отвратительно за Шелби, за Мэри. За девушек, которые любили Джека, и чьи сердца были им разбиты, и его начало тошнить от мысли, что никто из его окружения не имел и шанса, потому для него это всё было просто развлечением. Он не мог и подумать, что Джек был таким. Ему захотелось ударить его, простить его, разрыдаться. — Слушай, Феликс, — начал Джек, подходя ближе, — прости. Я понял, что повёл себя неправильно. Шелби, может, для меня и не значит ничего, но ты значишь. Ты мой лучший друг, и мне не стоило так с тобой поступать. Хочешь конфеты, которые я купил для неё? Феликс рассмеялся сквозь слёзы злости и замешательства, которые наворачивались на глаза. Что-то было не так, но он не хотел об этом думать. Он не собирался сейчас об этом думать. Он просто хотел конфет…и Джека. — Хорошо…— ответил Феликс, поднимая взгляд на Джека, тот улыбнулся ему, и он напрочь забыл, что вообще его так расстроило. — Супер. А теперь отвернись на секундочку, мне нужно штаны переодеть. Вот дерьмо. Феликс даже и не заметил, как близко он стоял к Джеку, и насколько тот был раздет. Он кивнул и развернулся, густо краснея и слыша, как Джек натягивает на себя полосатые пижамные штаны. Когда он закончил, он сел на кровать Феликса, достал вишнёво-красную коробку в форме сердца с самым банальным и скучным дизайном, который только существует, и протянул её Феликсу. — Ты сказал, что не доверился бы мне, будучи девушкой, так почему бы тебе ей сейчас не притвориться и не попробовать это? — Ой, заткнись, — протянул Феликс, садясь рядом с Джеком и забирая у него коробку. Всё ещё красный, он развязал изящный бант и посмотрел на конфеты. Он закрыл глаза и выбрал одну наугад. Закинув её в рот, он улыбнулся: — Эй, погляди-ка. Карамельные — мои любимые. — Что ж, похоже, что удача снова на твоей стороне, — Джек улыбнулся своей фирменной улыбкой, такой родной Феликсу. Он взял вкладыш из коробки и, читая себе под нос, проговаривал, какие вкусы хочет попробовать больше всего. Снег тихо падал за окном комнаты, и Феликс вдруг почувствовал неожиданное желание придвинуться ближе и поцеловать Джека в щёку, прислониться, положить голову на плечо, и ему стало тошно от этой мысли. И вместо того, чтобы приближаться, он отодвинулся, и изнутри стало так мерзко и пусто, что он взял очередную конфету и закинул её в рот — жаль, но она уже не была такой же сладкой как первая.