Незнайка в Калачах

Вечер прошёл спокойно. Хозяин гостиницы странным образом куда-то исчез и больше не нагружал Незнайку работой. Незнайка справился о хозяине у повара, и тот сказал ему, что хозяин срочно уехал на пару дней по неотложным делам, но это, мол, ничего – ключ от номера Незнайка может отдать и ему. Поужинав, Незнайка улёгся на кровать, и стал пытаться заснуть. Сквозь полудрёму ему начал мерещиться какой-то звук. «Наверное, сверчки поют», – подумал он. Потом ему послышалось бормотание, которое, наконец, вылилось в уже знакомые голоса за стеной. Незнайка слез с кровати, взял со стола кружку и прислонил её к стене. Потом, стараясь не шуметь, пододвинул к стене стол, а на него взгромоздил дополнительно стул. На стул сверху он положил ещё и матрац, который снял с кровати. Забравшись на всю эту конструкцию, Незнайка приложил ухо к кружке и стал слушать. Голоса теперь слышались вполне отчётливо: – ... обхитрить этого Батьку будет трудно, больно много у него коротышек. Но Кролика вызволять надо незамедлительно! – Вот же наглец этот Гусь! Проучить бы его… – …придёт время – проучим… сил у нас пока мало… – Ветрогонск хорошо охраняется… мышь не проскочит! – … выкуп на данный момент – тоже вариант… – Дашь им один раз выкуп – они постоянно станут коротышек похищать! – Всё правильно, это ж известный закон: оставишь безнаказанным кражу одного зёрнышка, в следующий раз украдут десять, потом – сто, потом – тысячу. Жадности коротышек нет никакого предела! – Нельзя же оставлять у них Кролика! Вдруг Незнайка почувствовал, что теряет равновесие. Какие-то секунды он пытался балансировать, но было поздно – ножка стула подломилась, вся конструкция рассыпалась и со страшным грохотом рухнула, а вместе с ней полетел на пол и Незнайка, пребольно ушибив себе локоть. Железная кружка предательски зазвенела по половицам и покатилась в угол. За стенкой наступила тишина. А через несколько мгновений хрустнул ломаемый дверной замок, дверь распахнулась, и в номер Незнайки ворвалось несколько коротышек свирепого вида. – Так это же тот крендель, что на базаре возле нашего товара ошивался! Я сразу понял – или легавый или из этих... короче, шпиён ихний. Незнайка узнал в говорившем одного из мордоворотов с ярмарки. – Слышь, прыщ, ты чей лазутчик? Незнайка ощутил сильный удар ногой под рёбра. Он узнал и второго мордоворота, а с ними и румяного хозяина лавки, где был выставлен его чемодан. С ними были и коротышки, которых Незнайка видел в первый раз. – А может, он банальный конокрад? Посмотрите на его шляпу. Вон, висит. – Да нет, я видел как он тёр с Батькой возле входа в «Бублик». И его адъютантом, этим, как его... Бермудским, – сказал второй мордоворот. – А может всё-таки он для казаков разнюхивает? Не его ли я видел вчера возле опорного пункта? – сказал ещё один коротышка. – Да говорю я вам, точно он Гуся коротышка. Он таких чудиков у себя собирает. – Всё может быть. Вяжите его, братцы,– распорядился румяный. – Вот что мы решим… пошлём вестового к Гусю! Садись-ка, Бурый на коня и скачи к нему прямо сейчас, что есть мочи. Скажешь Батьке, что мы его коротышку взяли. И что предлагаем обменять его на Кролика! Авось, выгорит. Скажи, что, мол, обмен предлагаем произвести в лесу, на Лысой поляне, что на полдороги между Калачами и Ветрогонском. Он знает, где это место. А этого – везите пока в лес. Будем его там пытать, пускай сам всё расскажет. Незнайку крепко-накрепко связали верёвкой по рукам и ногам, бросили на телегу и повезли. Через час езды по дороге свернули в лес и вскоре оказались на красивой ровной поляне. – Так, Рыло и Пузо, ну-ка займитесь им, – скомандовал румяный. Мордовороты привязали Незнайку за ноги к верёвке и подвесили на сук, головой вниз. Некоторое время его допрашивали, но он решил не говорить бандитам ничего. – Всё нам расскажет под пыткой, мерзавец, – раздались угрозы румянощёкого. Незнайку ещё разок вяло пнули, и он стал раскачиваться на верёвке. Потом его почему-то оставили в покое. Часа через два раздалось ржание и фырканье лошадей, гул голосов и поляна заполнилась галдящими коротышками. Голова Незнайки была уже как в тумане, но он слышал попеременно то ругань, то хохот и, наконец, его отвязали от сука и положили на телегу. – Повезло вам, Румяный, что вы моего адъютанта взяли, а то не видать бы вам Кролика, как своих ушей! – раздавался зычный голос Батьки Гуся. – Так у тебя ж очкарик адъютант, – отвечали ему. – Очкарик – не адъютант, а денщик. Разница есть! Незнайку передали коротышкам Батьки, а взамен него бандитам был передан коротышка со связанными за спиной руками и в накинутом на голову мешке. – Ну, Гусь, ты у меня ещё узнаешь! – крикнула голова из-под мешка. – Это откуда сейчас было? – громко спросил Батька. – Кто-нибудь слышал, чтобы место пониже спины разговаривало коротышечьим языком? Все бойцы Батьки громко заржали. Голова Незнайки потихоньку начала проясняться и он ощутил, что его снова куда-то везут, но ноги и руки его уже свободны от верёвок. – Куда мы едем? – спросил он, подняв голову. – В Ветрогонск! – отвечали ему, – к Батьке в общину! Незнайка отключился. Он проснулся на следующее утро и обнаружил себя лежащим на кровати. Какая-то малышка молча поднесла ему чашку парного молока. Попив, и поблагодарив, Незнайка вышел на улицу и огляделся вокруг. Он находился в городке – не городке, а скорее в посёлке, напоминавшем давешнюю казачью станицу. Кругом стояли приземистые хаты, из труб вился беленький дымок, по улице бродили куры, собаки и свиньи. С разных сторон слышалось конское ржание. Сам Незнайка вышел из такой же хаты во двор, окружённый забором-плетнём. – Пришёл в себя? – услышал он чей-то знакомый голос. Тут Незнайка заметил, что во двор заходит Бермудский. Сегодня на нём помимо неизменного твидового пиджака, была невысокая чёрная шляпа-цилиндр с загнутыми краями. – Ага, вижу, что в порядке, – удовлетворённо заметил бывший адъютант.– Умойся вон, из бочки и пошли к Батьке. Незнайка с удовольствием по пояс умылся тёплой водой из бочки, и даже окунул в неё голову. Натянув рубашку, он последовал за Бермудским. «Кажется, прозевал поезд на Земляной город», – пришла ему в голову досадная мысль. Двор Батьки являл собой нечто среднее между военным полигоном и площадкой для пикника на природе. Посередине был устроен большой очаг, на котором готовилась еда, что-то варилось в котлах, жарилось мясо на углях. Вокруг стояли столы и скамьи. Чуть в стороне несколько коротышек тренировались кидать ножи в специальный деревянный щит. Две пары неспешно позвякивали, практикуясь в фехтовании шашками. Поодаль коротышка пытался объезжать лошадь. Воль забора было выстроено что-то наподобие полосы препятствий. – В общем, ночью Батька тебя спас от неминуемой расправы, которую тебе хотели учинить бандиты, – сказал Бермудский со значением. – Теперь тебе придется служить Батьке в должности адъютанта с утроенным рвением! Подошёл сам Батька. – Очнулся? – спросил он, оценивающе взглянув на Незнайку. – Осваивайся тут пока, знакомься с народом, сегодня вечером у нас весёлое предприятие! – Выезжаем в девять, – сказал Бермудский. – Да, в девять, – подтвердил Батька. В десять будем в Калачах, час на подготовку. В одиннадцать должен пройти состав. – Управимся! – Бермудский рубанул воздух кулаком. – Поедешь с нами! – распорядился Батька, пристально посмотрев на Незнайку. – Выйдет тебе проверочка – смелый ты хлопец или так, каша манная. Бермудский введёт тебя в курс дела. – Надо бы Незнайке мандат выдать, что он теперь официально адъютант, – сказал Бермудский. – Мандат? – спросил Батька, – Это можно. Бумага есть? – Незнайка порылся в карманах, но там была только замасленная обёртка от калача. – Годится! – сказал Батька. У Бермудского нашёлся огрызок карандаша. Батька взял обёртку и прочитал, что на ней написано: – «Калач с гусиной печенью, пекарня Лепёшкина, ГОП Калачинское самоуправление, улица Маслобойная, дом 5». Батька усмехнулся в усы, оторвал клочок, перевернул и написал на обратной стороне: «Предъявитель сего документа…» – Как тебя по фамилии-имени-отчеству-то? – спросил он у Незнайки. – Незнайкин Незнам Незнамович… – промямлил Незнайка. «…Незнайкин Незнам Незнамович, – продолжал писать Батька, – не брешет, а действительно является личным адъютантом самого Батьки Гуся из Ветрогонска, то есть меня». Внизу Батька нарисовал какую-то фигуру, похожую на птицу, что, видимо, означало его подпись. – На, владей! Ты теперь официально адъютант. Обратной дороги нет! Незнайка рассеянно покрутил мандат в руках, потом сунул его в карман брюк. – План, в общем-то, прост, – сказал Незнайке Бермудский, когда Гусь отправился по своим делам. – Задержим товарный поезд, отцепим цистерну с газировкой, после чего перетолкаем её на запасные пути. – А получится? – с сомнением спросил Незнайка. – А то! – усмехнулся очкарик. – Я лично спланировал техническую часть операции. – Чего стоите? Время обедать приспело! – позвал Незнайку с Бермудским один из морячков. – Берите миски и подходите за супом, остывает! И, правда, все потянулись на раздачу супа к большому котлу. Незнайке тоже налили миску вкусной ухи с сомом и он принялся уплетать кушанье за обе щёки. Бермудского срочно вызвал к себе Батька и Незнайка остался предоставленным самому себе. – Кваску плеснуть? – спросил его всё тот же матросик. Незнайка не отказался и от кваса. – Ветерок, – коротко представился матросик. – А тебя как звать? – Незнайка. Из Цветочного города... А того, второго матроса как зовут? – спросил Незнайка. – Одеколончик. Они отпили из кружек. – Пока пьём квас. А вечером уже газировкой баловаться будем! – заметил Ветерок и подмигнул Незнайке левым глазом. Во двор въехала и проследовала в сторону конюшни повозка, запряжённая парой красивых лошадей, так что Незнайке и матросику пришлось посторониться. – Батька всё мечтал вместо лошадей зебр завести, – сказал Ветерок, проводив лошадей взглядом. – Хотя бы парочку, для своей повозки. Мол, зебры, во-первых, гораздо выносливее, а во-вторых, красивее! С виду те же лошадки, но видные, полосатые! Представляешь, говорит, въезжаем мы в Калачи на повозках, а впереди две зебры! Все так рты и поразевали! Эффектно. А зебры-то те водятся ни где-нибудь, а аж в самой Африке… Или, как удалось выяснить, в зоопарке. Далеко... Но в общем, у Батьки большие связи. Организовали ему покражу двух зебр из зоопарка Солнечного города. Это было трудно, Батьке пришлось мно-о-ого добра за это отвалить. Доставили их к нам в Ветрогонск – полосатые-полосатые, прям как моя тельняшка! Взаправду, красавцы. Только вот строптивые оказались коняшки. Никак не хотели делать, что от них требовалось, не поддавались воспитанию. А при первой же возможности вырвались и галопом ускакали в лес. Сколько их не искали – найти не удалось, куда делись – до сих пор не знаем. Бермудский виноват – он их плохо привязал. За это Батька ему дал в глаз и разжаловал из адъютантов в денщики. – Так вот откуда у него фингал! – Ага, – сказал Ветерок. – Батька сказал, что по настоящему он Костерок, в Бермудского он не так давно переименовался? – Так и есть. Он раньше был пироманом. – Это как…? – Ну, он обладал тягой к поджиганию домов и прочих построек: хлевов, коровников, сараев… даже общественных зданий. Как-то он библиотеку хотел сжечь! – А зачем он их жёг? С какой целью? Из хулиганских побуждений? – Вовсе нет! Не из хулиганских. И не имея целью кому-либо навредить. Просто у него была такая мания. Болезнь, то есть. Хотелось вот ему жечь и всё тут. Ничего не мог с собой поделать! За эти дела он неоднократно был избиваем, пару раз чуть не убит насмерть, шутка ли, у него все кости переломаны! – Вот это да! – Батька его взял к себе в банду и вылечил от его мании очень просто – электрическим током. Как только у Костерка просыпалось желание что-то сжечь, к нему подсоединяли два провода, и били электрическим разрядом, да так сильно, что дым из ушей шел. Сильно, но впрочем, не смертельно. Силу тока специально регулировали. И вылечили! Пока его лечили, он читал. Ему принесли разных книг из библиотеки, которую ему не дали спалить. От чтения книг он сделался умным. Вот и вся история. Незаметно пришёл вечер. Пора было собираться на дело. – Бойцы! – обратился Батька к народу. – Мы сейчас едем совершать экспроприацию цистерны! – Ур-а-а-а! – раздалось вокруг. – Сегодня вечером газировка будет наша! Послышались выстрелы в воздух из ружей. Коротышка, подпоясанный новеньким красным кушаком, развернул гармонь и заиграл песню. «Эх! Под липою… Над рекой Великою!» – распевно понеслось громким строем голосов. Три повозки быстро заполнились коротышками и выехали в сторону Калачей. Незнайка и Бермудский оказались рядом с Батькой на передней повозке. – А что такое экспроприация? – спросил Незнайка с подозрением. – Э, брат, да ты я вижу, про нас плохо думаешь. Ты, верно, думаешь, чем же мы тогда отличаемся от обычных бандитов? – ответствовал Батька. – Так вот, экспроприация – это справедливое изъятие ценного добра! Когда хозяин отнятого совершенно не обеднеет или, если и обеднеет, то самую малость, а коротышки приобретут много! Экспроприация – это то, без чего не может жить вольное сообщество коротышек! И заметь, это тебе не торгашей по дороге на ярмарку грабить, как банда Кролика. И не газировку подделывать. Мы работаем по крупному! Мы не какая-нибудь там банда, мы вольная община! Да, мы любим пить газировку. Так кто ж её не любит пить? – За фальшивую газировку надо было бы Кролику уши оторвать! – сказал Бермудский. – Погоди пока! – сказал Батька. – Скоро оторвём. И не только Кролику! Ошарашенный Незнайка не знал, что и сказать на это. Пока ехали, Бермудский рассказывал Незнайке про свой план. – Отцепить цистерну – проще пареной репы. Я вообще хотел это на ходу провернуть, не останавливая поезда. Всё научно рассчитал, на каком расстоянии от станции надо сделать отцеп, чтобы после того как состав проскочит стрелку, было время перевести её на запасной путь. Чтоб туда цистерна заехала своим ходом, по инерции. Но произошло непредвиденное. Наши бойцы должны были прямо с лошадей на сцепку заскочить, а потом, уже когда отцепят, оттуда на насыпь спрыгнуть. Так на тепловозе как будто что-то почуяли и резко увеличили скорость состава. Из-за этого наши заскочить не успели. Так что первая попытка окончилась неудачей. Но ничего, сегодня мы решили полностью состав остановить, для надёжности. Всю оставшуюся дорогу до Калачей бойцы пели песни и рассказывали различные истории. Вскоре впереди показались домики.