Незнайка в Калачах

По прибытии на место Москит усадил Незнайку на стул, а сам сел за свой рабочий стол. Не успели они сесть, как открылась дверь, и Голубь втолкнул в помещение пузатенького невысокого коротышку, вся одежда которого – пиджак и брюки были выпачканы в пыли. – Ты кого привёз, балбес? – спросил Москит. – Этого тоже ногами били возле биржи, ну я и решил его забрать… – сказал Голубь. – Это же Грошик, помощник Мятлика, проводил бы его к нему в биржу, с тобой бы его не тронули. – Ох, нет, я лучше тут посижу пока, – жалобно застонал Грошик, стараясь отряхнуть с костюма пыль. – Тут сейчас несколько безопаснее. Вот всегда так, чуть что, именно меня начинают бить! Прошлый раз ваши казаки намяли мне бока. Теперь вот, толпа… – Ну, к прошлому разу я не причастен, я ещё на Малой Земле был, и не при делах, – сказал Москит. – Ладно, посиди пока тут. А ты, Голубь, возвращайся-ка назад, пока Биржу штурмом не взяли. Один бульдог её не удержит. – Тысяча благодарностей, – сказал Грошик и сев на диванчик рядом, принялся отряхивать пыль с ещё большим усердием. – Да, наделал ты делов, – сказал Москит, обратившись к Незнайке – Паника на товарной бирже скорее всего приведёт к панике в городе. – Я даже не знал, что тут есть какая-то биржа – ответил Незнайка. – На Луне я помню, была биржа, где продавали акции, а здесь она зачем? – Здесь у биржи свои функции. Для того чтобы заключить сделку, чтобы товар перешёл и рук в руки, надо зарегистрировать её на бирже. Там сидит специальный коротышка, Мятлик, который записывает все сделки в амбарную книгу. Цены должны в чём-то измеряться. У нас на Малой Земле были деньги: фертинги и сантики, помнишь? У вас на Большой Земле денег нет… Пока нет. Вот и приходится выкручиваться как получится. В Калачинском самоуправлении все цены меряются в газировке. В ней же номинируются и сделки. – Это ещё зачем? Что-то не понимаю, – сказал Незнайка. – Вы, уважаемый, я вижу, коротышка не местный, и в наших делах совсем ничего не смыслите, – заметил Грошик, продолжая энергично отряхиваться. – Позвольте я вам поясню. Скажем, хочет коротышка обменять зерно на баранов. Ему надо прийти на биржу, и с ним же должен прийти хозяин баранов. Зерна у него, скажем, 10 мешков. Мы с Мятликом объявляем, что сегодня мешок стоит зерна стоит 15 бутылок газировки. А баран – 25 бутылок. Значит, за 10 мешков хозяин зерна должен получить 6 баранов. Продавец и покупатель соглашаются с ценой, или не соглашаются, и объявляют свою, после чего ударяют по рукам – сделка оформлена. То, что цены измеряются в газировке – сложилось стихийно, впрочем, это оказалось довольно удобно. И до сих пор всё было весьма устойчиво. Газировки производится мало, так как, с одной стороны её производство ограничено мощностью газировального аппарата, а с другой – она всё время потребляется коротышками. Если же её долго не пить, она может выдохнуться. Малым количеством газировки удобно расплачиваться за мелкорозничные сделки, не побежишь же регистрировать на бирже продажу каждого калача… В общем, за счет этого поддерживалась стабильность газировки, как эквивалента товарообмена. И вот представьте, газировки вброшено на рынок неконтролируемое количество… – Ну и что? – спросил Незнайка. – Как что? – удивился Грошик, картинно всплеснув руками – Ведь к ней привязаны цены на все товары! – Не очень понятно, – сказал Незнайка. – Предположим, газировка упала в цене в 10 раз. Ну, так теперь баран стоит… умножаем на 10, получаем 250 бутылок, а мешок зерна… 150. Ничего не изменилось, упала только стоимость условных денег. Соотношение в цене баранов и зерна-то не поменялось. Как меняли 10 мешков на 6 баранов, так и дальше можно менять. Так из-за чего паника на бирже? – Во-первых, цена на газировку не могла упасть или вырасти, – терпеливо объяснял Грошик, – у самой газировки цены нет, это общая единица измерения, именно потому, что ее количество всегда более-менее стабильно. А если ее вдруг стало много, то происходит катастрофа на рынке… – Совсем непонятно, – прогундел Незнайка. – Ну, смотри. Предположим, у фермера Мотыги ноль реальных бутылок газировки, но у Мятлика записано – Мотыга имеет на счету 100 условных бутылок, полученных им ранее из других сделок. У пекаря Лепёшкина тоже ноль реальных бутылок газировки, но у Мятлика записано – Лепёшкин имеет на счету 150 бутылок. Мотыга продает Лепёшкину зерно – неважно, сколько – за 100 бутылок газировки. Лепёшкин смотрит на это зерно, взвешивает, и, допустим, соглашается. Они идут к Мятлику и он записывает: Лепёшкин отдает 100, итого имеет в остатке 50. Мотыга получает 100, итого имеет в остатке 200. На каждого коротышку, занимающегося бизнесом, Мятлик ведет баланс условных бутылок газировки. Реальную газировку никто никому не передаёт, она просто используется для расчетов. Удобно представлять, что одна расчетная единица по стоимости равно одной бутылке газировки. Как коротышка получает на счет единицы? Допустим, у него ноль, и он договаривается, скажем, покосить кому-то траву за 10 бутылок газировки. Он косит траву, и они с клиентом отправляют Мятлику записку об этом. Мятлик приписывает коротышке 10 бутылок, а с клиента – списывает. В самом начале всем активным участникам рынка приписали какое-то стартовое количество, а потом, по мере расширения рынка, Мятлик дополнительно распределял поровну новые расчетные единицы. Теперь представь, что на руках оказалось огромное количество газировки. Это разорило всех, кто записан в учетную книгу Мятлика. Коротышки путаются – с одной стороны они заключили сделку в газировке, но в условной. А тут приходят халявщики и требуют их товар за реальную газировку на том основании, что это же газировка! – Кажется, очень смутно начинаю понимать, – промямлил Незнайка. – Так вот, вы спрашивали из-за чего же паника на бирже? – продолжал Грошик. – Паника на бирже возникает из-за множества причин, Вы знаете, что большая часть сделок заключается с разрывом по времени? Незнайка только руками развёл. – Вот, смотрите. Фермер, выращивающий, к примеру, зерно, должен заранее планировать посевные площади, технику, топливо, рабочую силу и прочее. Для этого он должен точно знать, что его труд окупится, плюс он ещё и прибыль какую-то получит, так? – Выходит, так, – согласился Незнайка. – Конечно, иначе зачем ему вкладывать свой труд? – Грошик даже вскочил с диванчика, объясняя Незнайке то, что ему казалось прописными истинами. – Вот фермер ещё зимой, перед посевным сезоном и заключает предварительное соглашение о будущей сделке с покупателем зерна – так называемый контракт... или договор. В этом контракте прописано, что он продаст осенью покупателю столько-то пудов зерна по такой-то цене в газировке. А покупатель принимает на себя обязательство это зерно купить. А уж кому он потом его перепродаст, и по какой цене, производителя не волнует. Производителю важна стабильность и гарантированный сбыт продукта по твёрдой цене. Покупатель же, в свою очередь ищет, кому бы перепродать товар подороже и получить выгоду. Контракт можно ещё до срока завершения сделки переуступить другому покупателю, скажем, по более выгодной цене, а себе в карман положить разницу. Так покупатель становится перекупщиком. Для этого надо прийти к нам на биржу и перерегистрировать на контракт на нового владельца. Производителю ведь всё равно кто придёт отоваривать сделку. Вот так у нас всё и работает. – У нас на Малой Земле производители зерна просто взяли бы кредит в банке, – заметил Москит. – Но у вас банков нет, поэтому весь аграрный бизнес держится на таких контрактах. – У вас там вообще всё интересненько было устроено, – сказал Грошик, глядя на Москита и энергично потирая руку об руку. – И вы я вижу, неплохо в экономических делах разбираетесь. – Кое что знаю, – уклончиво сказал Москит. – У нас такие контракты превращали в ценные бумаги, они назывались опционы. – А это что такое? – спросил Незнайка. – Изначально опцион – это просто бумажка, в которой зафиксировано обязательство что-то выкупить через определённое время, – стал объяснять Москит. – Соль в том, что эти опционы можно было продавать и перепродавать за деньги сколько угодно. Этим как раз и занимались перекупщики. Цена опционов в основном только росла. Некоторым удавалось сделать целые состояния просто на торговле ценными бумагами. Я и сам хорошенько нажился в какой-то момент на соляных опционах, просто скупая их дёшево, а потом, в нужный момент, продавая дороже. Но всегда есть риск, что цена вдруг упадёт из-за чего-то непредвиденного. Кому-то везёт, кому-то нет. У вас всё это затруднено, поскольку нет денег и финансовый механизм очень громоздкий. – Понятно, чем-то похоже на акции, – сказал Незнайка. – Ладно, про контракты и опционы я более-менее понял. Но вот что я не понял, так это в чём выгода покупателя заключать заранее сделку? – В случае плохого урожая он гарантированно будет с зерном, а не кто-то другой! – сказал Грошик. – Да и заключить сделку заранее выйдет дешевле, ведь товара-то ещё нет! Готовый продукт будет стоить уже дороже и фермер излишки, если они будут, дороже и продаст. Многие покупатели заключают сделки, чтобы их выгодно потом переуступить другим. Этим как раз занимаются те же самые перекупщики, что и на Луне. И ситуация, прямо, как этими с лунными опционами. – А откуда берётся цена на товар, и почему она меняется? – спросил Незнайка. – Сами продавцы могут объявлять цену на свой товар в газировке, – ответил Грошик. – Цены все знают, и определяют – выгодно или нет. Покупатель либо согласен покупать – тогда он раскошеливается, либо нет – тогда он отказывается от сделки. Закон рынка – вещь стоит ровно столько, сколько за неё готовы заплатить – ещё никто не отменял. Перекупщики постоянно находятся на бирже, чтобы поймать товар с низкой ценой и продать его дороже. Если ты не будешь там дежурить, выгодную сделку проведёт твой конкурент. Цены меняются, потому что у всех разные обстоятельства. Крупная партия дешевле мелкой. Срочная поставка дороже медленной. Перекупщики играют на всем этом и получают свою выгоду. Фактически перекупщики работают, как механизм, устанавливающий справедливые цены на бирже. – А если, предположим, покупатель, который договорился о сделке, найдёт, где взять товар дешевле и нарушит обязательство – не купит зерно у фермера? – спросил Незнайка. – А фермер его уже вырастил. – Обязательства нарушать нельзя. Соблюдение рыночных правил – контрактов и договоров – священная обязанность участников местной системы экономики! Если покупатель откажется выкупать зерно по договору, его будут пороть казаки, – тут Грошик покосился на Москита. – Да ещё и штрафарончик впаяют... такой, что превысит сумму договора. Чтоб другим неповадно было! – А на что пойдёт штраф? – спросил Незнайка. – Из штрафа погасят долг фермеру, остальное – издержки на отправление правосудия, – сказал Москит. – Милиция ведь тоже за счёт чего-то должна существовать. – Да-а… тут уж никто не захочет нарушать правила! – сказал Незнайка. – Именно! В общем, система работала, как часы,– продолжал Грошик, – Всё шло чисто по маслу и вдруг раз... Вы этот механизм взяли и поломали. Ведь это Вы вчера бесплатно раздавали газировку на ярмарке, правильно я понял? – Ну да, было дело, раздавал, – не стал отпираться Незнайка. – Вот! К чему это привело? На рынок вброшено неизвестное количество газировки. Кроме того, запущен слух, что её теперь будет неограниченное количество! Катастрофа! – Грошик картинно всплеснул руками. – Фермеры остались внакладе, так как они заключили контракт по старой цене именно в газировке. Торговцы в сильном выигрыше – они пляшут и празднуют, так как думают, что приобретут товар по заключённым сделкам практически за бесценок. На самом деле, всё даже ещё сложнее. Торговцы сами заключают сделки по похожей схеме, например, обязуются поставить фермеру удобрения по фиксированной цене. Резкий вброс на рынок значительного количества эквивалента обмена вызывает просто всеобщую панику и хаос. То же самое происходит со всем, что отдали в долг, исходя из цены в газировке, а также со всеми долговыми обязательствами в газировке… В итоге, по всем сделкам, растянутым во времени, одни в выигрыше, другие в проигрыше. – Но ведь это поправимо? – спросил Незнайка. – В общем-то да. Надо просто переноминировать сделки в другом эквиваленте и всё. Например, в зерне, цена на которое сама по себе никуда не падала. Правда… это может ещё больше всё запутать. Здесь выручили бы какие-нибудь условные фантики, но от них один шаг до введения денег… – Давно пора, это было бы удобно для всех, – заметил Москит. – Как бы то ни было, Мятлику нужно время, чтобы во всём разобраться и принять решение, – сказал Грошик. – Но коротышки волнуются и не хотят этого понимать. Кто-то хочет урвать выгоду прямо сейчас, кто-то боится, что останется внакладе, кто-то не считает справедливым отказываться от газировки, как эквивалента обмена. Грошику надоело жестикулировать перед Незнайкой и он плюхнулся обратно на диванчик. – Ничего, сотня Конского хвоста только что прибыла в город и сейчас начинается операция по наведению порядка,– сказал Москит. – Особо отличившиеся будут показательно пороты. Самое неприятное, что слухи эти... о подземном источнике газировки, повсюду расползлись. Даже те, кто видел цистерну своими глазами, и те уже в них поверили. Я-то знаю, откуда взялась цистерна. Батька Гусь постарался. Мы бы урегулировали вопрос, а тут ты, Незнайка, не вовремя вылез со своей бесплатной раздачей... Эти анархисты – гусёвцы, как раз те коротышки, которые не желают встраиваться в местную систему. За это их изгнали из общества и они поселились отдельно, в своей так называемой общине, в Ветрогонске. Батька Гусь так и заявил: «Не буду ничего соблюдать и хоть трава не расти! И делайте со мной что хотите». И сподвижников у него нашлось предостаточно. Целую общину организовали. А по сути, вооружённую банду. Теперь Гусь выделывает разные безобразия и думает, что ему всё будет сходить с рук. Он, конечно, тёртый калач и пока ему всё как с гуся вода. Но это до поры до времени. В общем, если бы не слухи о скважине, всё бы быстро рассосалось. Одна цистерна газировки – капля в море для больших Калачей. Каждому жителю по паре стаканов, не более. Ты, Незнайка точно не распространял слухов о скважине? – У меня даже и мыслей таких не было! – сказал Незнайка. – Про скважину говорил один коротышка в очереди… – Ладно, полагаю, Конский Хвост и его хлопцы быстро справятся с ситуацией. Вчера бандиты побили малочисленный передовой отряд из Свиньино. Кролик теперь из-за этого гордый ходит, думает, что ему всё нипочём. Раз думает, с казаками справился, теперь и Гуся на место поставит. – А я ещё у него в гостинице остановился, в «Дырке от бублика», со вздохом сказал Незнайка. – «Дырка от бублика» – это не просто гостиница, а притон, где собираются бандиты, – сказал Москит. – Про то, что её хозяин – Кролик, и кто он такой, нам прекрасно было известно. Он давно у нас под наблюдением. – Понятно. И что же дальше? – спросил Незнайка. – Меня отпустят? – Давай-ка ты от греха подальше посидишь в подвале, пока всё не утихнет, – сказал Москит. Сейчас в городе заваруха начнётся – тебя, возможно, будут искать, чтобы с тобой расправиться. В общем, это для твоего же блага. – А как же я? – спросил Грошик. – Насчёт тебя я подумал… пожалуй, сейчас тебя на биржу отвезём. Думаю, ты там Мятлику нужнее. – Может не надо, а? – взмолился Грошик как можно более жалобным голосом. – Надо, – сказал Москит. В этот момент появился Голубь, втаскивая за шиворот ещё одного коротышку. – Бери Грошика и вези его обратно на биржу, – сказал Москит Голубю, – а я этим займусь. Незнайку Москит перепоручил ещё одному казачьему милиционеру – Ковриге и тот повёл его куда-то по лестнице вниз. Там оказалось полутёмное сырое помещение с лавками возле стен. Высоко под потолком находилось лишь узкое вытянутое окошко, через которое в комнату попадал свет. За Незнайкой щёлкнул замок решётчатой двери и он остался один. Осмотревшись и горько вздохнув, Незнайка подошёл к стене, сел на лавку и взгрустнул.