25
Юнги носом трётся, ластится и наслаждается откровенно, слушая чужое дыхание, наконец-то, имея возможность копаться в мыслях альфы. — Ты дрожишь, малыш. — хрипит, поглаживая по спине омегу. — Я так испугался, Чимин. Я думал… думал, что ты… — и вновь всхлипнув, замолк. — Тише, тише, всё хорошо, солнце, я рядышком. Всё в порядке. — целуя в голову и прикрывая глаза. — Прости меня, я не думал, что всё так получится. — Когда выздоровеешь, я откручу тебе голову. — буркнул Юнги и в противовес своим словам, обнял альфу за шею, а Чимин довольно улыбнулся, позволяя холодным пальчикам скользить по коже. — Ох, смотрю за моё короткое, временное отсутствие, ты успел сблизиться с Джином. — За твоё короткое, временное отсутствие, я успел сблизится с этой кроватью и собственным нервным срывом. — альфа в ответ по спине погладил, вкладывая в свои движения всю нерастраченную теплоту и трепет. Чувствовал, как в нём нуждаются, чувствовал, как дорожат. — Я удивлён, как он не воспользовался таким шансом, и не вколол мне какую-то сибирскую язву. — хмыкнул Пак. — Он волновался за тебя очень. — тихое, шкрябая пальчиком альфью грудь. — Мы все волновались. — Знаю, котёнок, знаю. — омега отстраняется и наконец, заглядывает Чимину в глаза. Смотрит внимательно, будто к самым сокровенным частичкам души пробирается. Нам кажутся чужие глаза красивыми, когда те смотрят на нас с нежностью. И Юнги оторваться не мог, настолько его взгляд напротив завораживал, настолько красивым был. И никакими словами нельзя описать то, что омега находил, пытливо всматриваясь в чужие влюблённые. Да, да, влюблённые. Юнги не знал, не чувствовал никогда, но точно был уверен, что именно это отражалось в Чимине. Странная вещь, эти ваши разговоры. Можно обменяться миллионом слов и не сказать самого главного. А можно молча смотреть в глаза и... поведать обо всем. — Каждый день бы в них смотрел. Вот так, близко-близко. — шепчет Чимин, нарушая тишину. — Так смотри. — так же тихо, деля один воздух на двоих. — омега не против, пускает, дверь открывает, всё внутри себя на ладони выставляя. На, смотри, пользуйся, наслаждайся, всё твоё, не рань только. Юнги по чужому лицу глазами бегает, имея возможность находиться так близко. Изучает, запоминает, разглядывает, пальчиками легонько к щеке касается, нежно поглаживая. Лобную впадинку обводит, брови густые поглаживает, и на губах глаза останавливает, не в силах оторваться, будто те, наконец, место своё законное нашли. Чимин не дышит почти, наслаждается таким желанным, тактильным, своим омегой, а душа трепещет от нежности. Сам в ответ не касается, боясь момент нарушить. У него ещё будет много времени, целая жизнь впереди. Юнги глаза с губ не сводит, разглядывает внимательно, а потом на альфу взгляд переводит, будто разрешение спрашивает, хотя не нужно оно ему, у того абонемент пожизненный, даже если не в курсе ещё. Пак руку свободную с талии убирает, и на омежью щеку перекладывает, большим пальцем поглаживая. Чимин лишь кивает, едва заметно, сам не зная, зачем, и для Юнги этого более, чем достаточно, чтобы развеять собственные внутренние сомнения. Омега дистанцию сокращает быстро, не желая больше ждать какого-то правильного момента. Нет никаких правильных и подходящих. Есть только здесь и сейчас, только он и его альфа рядом. Разве может быть момент лучше? Губы чужие своими накрывает, и в эту же секунду оба облегчённо выдыхают. Хотелось, очень хотелось и страшно было, ровно в такой же степени. Юнги не дышит почти, не двигается, сердце бешено в груди колотится, пока он теплотой губ чужих наслаждается. Робко, неторопливо сминает, лаская каждый миллиметрик, пробуя на вкус. Не знает, как правильно, не знает, как нужно, действует по наитию, как чувствует, как хочется. Снизу слышит такое же бешеное сердцебиение альфы, тот тоже нервничает. Чимин инициативу не перенимает, дает право омеге вести, дает ему возможность исследовать, пробовать. Сам глаза осторожно приоткрывает, желая убедиться, что всё это не сон, не галлюцинация, а реальность. От вида разомлевшего и слегка взъерошенного парня напротив, у Пака внутри всё расцветает, он слышит, как аромат омеги усиливается, как он ближе двигается, как боязно, но в то же время настойчиво пытается насладиться своим альфой. И Чимин поклясться готов, что лучше картины в жизни он не видел. Омега льнет, постанывает в поцелуй, посылая по своему телу вибрации, а по альфьему мурашки. Глаза закрыты, ресницы подрагивают, а сам руками сильнее хватается за чужой ворот, весь такой нежный, тактильный. Юнги с громким чмоком отстраняется, и лбом своим к чужому прижимается, тяжело дыша. — Прости, я не знаю как… не умею совсем. — шепчет, противясь сбитому дыханию. — Чшшш, — шикает ласково Чимин и улыбки сдержать не может. — Ты волшебный. Мин от слов рдеет весь, смущается до невозможности, сбежать хочет и спрятаться от нахлынувшего стеснения, но почувствовать вкус и теплоту***
Джин потратил еще минут двадцать на угрозы, что и куда Чимину засунет, если тот вздумает достать этот свой Хунин из штанов, а потом пообещал, что зайдёт через пару часов, и оставил парочку в покое. — И даже не думай мне совращать ребёнка, понял? — угрожающе махая пальцем. — Юнги не ведись на эти щенячие глазки. Но глядя на омегу, который всё это время взгляда не отводил от рядом лежащего альфы понял, что всё бесполезно. Юнги повёлся. Парни лежали на кровати, говорили и целовались, целовались и говорили, и так по кругу. Омега разомлел окончательно, лежа на чужой груди и вырисовывал пальчиком непонятные узоры, вслушиваясь в размеренное и спокойное дыхание. — Я слышал тебя. — вырвал из раздумий Пак. — Что? — Говорю, что слышал тебя. — повторяет Чимин, но понятнее не становится. — Что ты имеешь ввиду? — Не знаю, возможно это будет звучать, как сказочный бред, или я словил нехилые галюники, но… — закрыл глаза и уткнулся в макушку, вдыхая успокаивающий аромат. — Там всё случилось настолько быстро, что я, если честно, даже понять ничего не успел. Вот мы с Хосоком входим в здание, а в следующий момент, я чувствую острую боль и больше ничего не помню. — Юнги вздрогнул и прижался ближе, слушая рассказ. — Знаешь, мне казалось, что я попал в какую-то огромную, тёмную комнату, из которой нет выхода. — продолжил Чимин, поглаживая худое плечо. — Я слышал вокруг себя взволнованные, голоса, но всё было настолько шумно, что я понятия не имел, куда идти. Это такое странное ощущение, когда ты точно уверен, что выход где-то есть, но у тебя чертовски мало времени, чтобы его найти. И нельзя ошибиться, выбирая сторону, в которую будешь идти. Возможно, мне всё приснилось, либо мой мозг это придумал, либо так бывает, когда ты умираешь, не знаю, но я слышал громкий мат и какие-то копошения, слышал звуки выстрела и как взвыл от боли Хосок, слышал, как он говорил со мной, и убеждал, что всё будет хорошо, слышал взволнованные крики врачей. Куда бы я ни шел, везде было одинаково громко, хаотично. Я чувствовал, как становится холоднее, и будто с каждым моим шагом я становлюсь всё дальше от себя же. Будто проваливаюсь глубже, и чем больше пытаюсь вернуться, тем быстрее отдаляюсь. Чимин чувствует, как на груди под чужой щекой образовывается мокрое пятно, и прижимает омегу к себе ещё ближе. — Знаешь, в какой-то момент я просто остановился и закрыл глаза. Голоса больше не доставляли дискомфорта, они становились всё тише, и едва ли можно было разобрать слова. Мне было так грустно, что я не успел сделать так много вещей. Было грустно, что я не успел с тобой попрощаться, что не успел провести с тобой достаточно времени, хотя этого времени никогда бы не было достаточно. Грустно было, что не успел украсть хотя бы один поцелуй. Я чувствовал, что понемножку исчезаю, и мне казалось глупым тратить свои последние минуты на то, чтобы грустить так что просто наслаждался воспоминаниями, которые мы успели сделать. Тебя не было рядом, но одновременно ты был повсюду. Мне казалось, что я слышу твой запах, голос, дыхание, и даже ощущаю твои прикосновения. Настолько реально, что у меня по телу пробежали мурашки, мне становилось теплее, я открыл глаза, прислушался и понял, что возможно, всё это немного более реально, чем кажется. Вокруг вдруг всё затихло и я не слышал никаких голосов кроме одного единственного. Твоего. К этому моменту омега всхлипнул особенно громко поднимая заплаканные глаза на Пака. — Я не знаю, как это объяснить. Реально ли это вообще, но я слышал, как ты просишь меня остаться, слышал как ты просишь меня не уходить. Так что решил просто идти на твой голос и с каждым шагом он становился все чётче. Я молился чтобы ты не прекращал, чтобы это ни было, галлюцинации, плод моего воображения, или ещё какая-то хрень, я просто надеялся, что это продлится достаточно долго, чтобы я успел к тебе вернуться. — Я не знал, получится ли, но получилось. — улыбнулся омега, смахивая слёзы. — О чём ты? — Истинные пары, ведь, могут обмениваться энергией. Я, если честно, понятия не имел, как это делается, потому что с детства знал, что мне это никогда не пригодится, — тыча пальцем на чёрные цифры на шее. — Поэтому никогда не спрашивал у родителей, как это работает. Но когда почувствовал, что с тобой что-то не так, пожалел. — Почувствовал? — удивлённо. — Ты не мог почувствовать, Юнги. Я закрылся, как только понял, куда мы едем, чтобы ты не нервничал. И раз уж на то пошло, когда пара обменивается энергией, то тот, кто её отдает, не может чувствовать физической боли другого. Природа продумала это для того, чтобы тот, кто помогает, мог максимально сконцентрироваться на процессе, а тот, кому помогают, не тратил сил ни на что, кроме как сохранить свою жизнь. — говоря очевидные и всем известные вещи. — Ага, умные книжки много чего интересного пишут, только это всё противоречит нашему с тобой случаю. А ещё там пишут, что имея вот это, — касаясь кончиками пальцев альфьей шеи. — Мы не можем читать мысли, чувствовать друг друга, и так далее, но как видишь, даже природа ошибается. — улыбнулся омега. — Так вот, когда я почувствовал, что с тобой что-то не так, я на самом деле не сразу понял, что происходит. Это не было какой-то дикой невыносимой болью, просто внутренний толчок, тишина, а потом у меня стал болеть живот и резко захотелось к тебе. Я сейчас, когда всё прокручиваю в голове, понимаю, насколько очевидными были знаки, но тогда зациклился на том, что не слышу тебя и начал переживать, что эти цифры стали работать, как надо. — Боялся, что больше не сможем друг друга чувствовать? — Да, очень. — кивнул Мин. От того, насколько откровенно говорит омега, внутри растекалось тепло. Юнги, сам по себе довольно робкий и стеснительный, что не удивительно, ведь Чимин первый альфа, с которым он так близок. И Пака безумно радовал тот факт, что несмотря на это, омега не зажимался рядом с ним, а когда дело доходило до чувств то говорил, всё не утаивая. — Джин проводил операцию Хосоку, а мы ждали его под кабинетом. Не знаю, что случилось, но он резко вылетел из кабинета и умчался куда-то, а Намджун схватил меня и побежал следом. Внутри я понимал, что с тобой что-то, что тебе хуже, я чувствовал, но убеждал себя, что просто накручиваю. А потом я наконец-то увидел тебя. Честно, плохо помню, что происходило тогда вокруг. Отрывками слышал, как Джин ругался отборным матом, а Намджун его успокаивал, но мне было всё равно на всё и всех. Я видел, я слышал только тебя. В тот момент так злился, что ни разу не интересовался, как блядь, передают эту сраную энергию, как пары ею делятся, потому что счёт шел на минуты, а я был настолько бесполезен, что становилось тошно. Но в конце концов решил делать так, как чувствую. Всё же, это лучше, чем ничего, — зарываясь в густые волосы рукой. — Ну и судя по твоему рассказу, что-то, таки, у меня получилось. — Получилось. — улыбнулся Пак, сокращая дистанцию и накрывая чужие губы своими. — Обещай, — между поцелуями. — Что такого больше не повторится. — Обещай, Чимин. — Малыш, умирать, в планы ближайшего будущего точно не входит. Да и я должен доказать Джину, что он не прав. — В чём? — ловя короткий вдох, и вновь прижимаясь к губам. — Что у нас будут глупые дети. Омега завис, распахивая глаза, а Чимин облизался довольно, видя, как Юнги краснеет. — Чимин! — Что? — Дурак. — вновь находя укрытие в чужом плече, пряча смущение. Чимин говорил держать крепко то, что дорого, и Юнги держал.***
— Ахуеть. — А я говорил! — выкрикнул Хосок, поднимая палец вверх. — Я говорил, что это первое, что он скажет! — Четыре дня? — Да, — кивает Джин. — То есть я был в отключке каких-то четыре дня, а вы успели пустить по херам всё то, чего мы добивались несколько месяцев? — Поправочка, — вновь встрял Хосок. — Я очнулся спустя два дня и Тэхёна уже не было, а Чон с Джуном выглядели так, будто бухали неделю. Так что да, им хватило двух дней, чтобы откатить нас в самое начало. — Пиздец. — подытожил Чимин. Спустя несколько дней, после того как Пак очнулся, Хосок всё же добился того, чтобы они собрались все вместе и поговорили. Джин фырчал и на три буквы слал, объясняя, что Чимину нельзя нервничать, и тому нужен покой, но альфа убеждал, что чем дальше тянуть, тем меньше можно гарантировать им всем, этот самый, покой. Чимин, благодаря их связи с Юнги поправлялся значительно быстрее и чувствовал себя, на удивление, хорошо. А как для человека, с ножевым ранением в живот и шансами выжить, приблизительно в 40%, так вообще отлично. Так что Джин привёз в палату к Хосоку Чимина и Юнги, которые шли в комплекте, те, по отдельности, наверное, только в туалет ходили. Намджун и Чонгук благо, топали на своих двух, слегка покачиваясь. — И куда он уехал? — Мы не знаем. — Ну ты ведь знаешь, да? — поворачиваясь к Джину. — Нет. — пожимая плечами. — Джин, не ври, ты не можешь не знать, он бы сам это всё не провернул. — нахмурился. — Я понятия не имею, Чимин. Всё случилось слишком быстро, он позвонил мне, сказал что улетает и свяжется со мной чуть позже, когда обустроится. — Но уже должен был связаться. — продолжает давить Пак. — Да знаю я, знаю. Омега закусил губу. Сам прекрасно понимает, что Тэхён давно должен был выйти на связь, и по какой-то причине этого не делает. Хотя известно по какой, но Ким не хотел в неё верить. Сокджин так активно убеждал Тэ, что нужно распрощаться с прошлым и начать новую жизнь, забыв о том, что он сам является частичкой прошлой жизни. Если Тэхён хочет быть по-настоящему счастлив, если хочет по-настоящему отпустить всю боль, которая годами его уничтожала, то он не должен оставлять ни единой ниточки, связывающей и напоминающей о прошлом. Жаль только что Джин является одной из тех самых ниточек. — Он оставил тебе письмо. — вытаскивая из кармана конверт, сказал Джун, обращая внимание на себя, и давая омеге немного перевести дух. — Я хотел сразу отдать, но подумал что будет лучше, когда ты немного поправишься. Юнги, лежащий рядом, хотел отодвинуться, чтобы тот мог спокойно прочитать письмо, но Пак прижал омегу ближе. — «Твой запах, единственное, что сдерживает меня от того, чтобы поубивать их всех. Не убегай.» — общаясь по связи, в своем собственном мире, и поглаживая омегу по спине, получая кивок и лёгкий поцелуй в щеку. Юнги забрал из рук конверт, открыл его и протянул Чимину. «Прости меня, Чимин. Умоляю, прости меня. Пожалуй, это самая важная часть всего письма. Я ненавижу себя за то, что это делаю, но по-другому не могу. Ты всё это время был рядом, ты поверил мне, даже когда не знал всей истории, ты помогал, рискуя дружбой с Чонгуком, тратил на меня свое время и силы. Ты потрясающий друг, Чимин, действительно, потрясающий, и мне безумно повезло ощутить, что значит, быть твоим другом, хоть и не долго. Знаю, я не заслуживаю такого тёплого отношения, тем более после того, что