28
Тэхён не хотел так резко, не хотел так грубо, он не хотел причинять столько боли Чонгуку. Да, внутри самого скопилось неимоверное количество злости, которая рвалась наружу, но отнюдь не на альфу. Последнее, что Ким хотел - это навредить, ранить своими словами, потому что как никто другой знает, как это больно. Омега не считал, что Чонгук заслуживает всё то, что услышал получасами ранее, даже несмотря на боль, которую альфа причинил. Богу одному известно, каких сил парню стоило, чтобы не выдать себя и не прижать к себе всего дрожащего, холодного и несмотря на всё - такого родного альфу. Тэхён уничтожал Чонгука каждой фразой, но тот и не подозревал, что в этот же момент омега тонул вместе с ним, не знал, что Ким, буквально физически ощущал тяжесть каждого брошенного слова, которое с силой припечатывало его самого к земле носом, заставляя задыхаться, заставляя лёгкие сжиматься спазмом. Тэхён знал, он отлично знал, куда бить, чтобы было нестерпимо больно, и бил, глубоко в душе надеясь, что не уничтожит, что не сломает окончательно своими словами. Надеялся, что альфье обещание бороться придаст ему сил. Надеялся, что Чонгук сможет справится со всем тем грузом, который Тэхён на него взвалил. Тэ, на самом деле, не желал Чону зла. И вопреки, даже собственным ожиданиям, видеть чужие страдания вовсе не приносило никакого облегчения, скорее наоборот, заставляло чувствовать себя еще хуже. Месть, вопреки всё тем же ожиданиям, отнюдь не освобождает. Она лишь оковы крепкие укрепляет, прочнее сжимая со всех сторон щупальцами и ядом своим отравляет. Она верная сторонница тьмы и ночи, такая же искусительница. Обманчиво полагать, что отомстив - становится легче. Нет, нисколько. Так или иначе, год жизни порознь пошёл омеге на пользу. Он многое переосмыслил, многое понял, и кажется, в одиночестве смог упорядочить в голове множество вещей, которые ранее не поддавались никаким объяснениям. Он, наконец-то, можно сказать, успокоился. Понял, как хочет жить, что ему нужно, а от чего стоит вовсе избавиться, понял, чего ему не хватает, а что имело лишь мнимую важность. Честно? Тэхён почти справился. Сначала было неописуемо тяжело. Омега трижды брал билеты на самолёт обратно в Сеул, дважды, даже, проходил через контроль, но так и не доходил до посадки. Ким пытался восстановить доступ ко всем старым аккаунтам в соцсетях, но бывший Тэхён, наверное, знал, что будет именно так, потому что отлично подготовился, удаляя все прошлые страницы, начисто стирая из воспоминаний мира интернета несколько лет своей жизни, в душе негодуя, почему в пару «кликов» нельзя очистить собственную память. Десятки бессонных ночей, десятки полностью молчаливых и пустых дней. Чёрно-белое, тусклое, безвкусное, безликое, безжизненное и бессмысленное было всё вокруг. Та самая спокойная, свободная жизнь не приносила никакой радости. Утренний кофе, пробежка, душ, быстрый макияж, скрывающий отголоски последних тяжелых лет, работа в тихой кофейне, вечерняя закупка продуктов, ужин на скорую руку, бокал вина и фильм из наизусть выученного списка «топ 10 на вечер». Тэхён никогда не досматривал. Да и включал, по правде говоря, только чтобы заполнить тишину в квартире. Порой, когда мы обретаем то самое «желанное», понимаем, что оно вовсе не являлось таковым. В мире 197 стран, но хочется быть лишь в одной. В мире восемь миллиардов человек, но отсутствие Чонгука можно прировнять к отсутствию воздуха. И Тэхён не дышал. Если немного поумничать, то на каждого человека в мире приходится около двадцати квадратных метров земли. Тэхёну не нужно так много, ему хватило бы лишь тёплых объятий своего альфы. Спустя, где то, полгода, когда омега привык к постоянному ощущению пустоты и смирился, что по другому не будет - всё стало налаживаться. Ну, если слово «налаживаться» вообще применимо к данной ситуации. Тэхён дал себе твёрдое обещание, что он, во что бы то ни стало - должен попробовать. Он, в буквальном смысле, учился всему заново. Учился жить, полагаясь только на себя. Учился не просыпаться с мыслью об одном единственном человеке. Учился не искать его в случайных прохожих, не зависать подолгу в кофейнях, уткнувшись носом в донельзя любимый напиток. Учился не ждать смс, не ждать звонка и не ждать, что однажды альфа появится на пороге. Что найдёт, что обнимет, что заберёт. И со временем это получилось. Точнее, Тэхён думал, что получилось, думал, что забыл, думал, что смог. Думал так ровно до того момента, как увидел Чонгука. В ту же секунду понял, что по настоящему и не жил вовсе. Обманывал себя всё это время, внушал, строил убеждения, которые рухнули в миг, когда чёрные, глубокие и горячо любимые пристально всматривались. Вот так просто. Без сомнений, терзаний, внутреннего сопротивления. Понял, что отрицать в себе очевидное нет ни сил, ни желания. Безусловно, Тэхён не был готов бросаться в омут с головой, но от принятия своих чувств и разрешения им быть - стало легче. Он любит. Всё ещё любит. Вообще, если делать только то, что хочется одному тебе, не задумываясь о реакции и мнении других людей, то жизнь не такая уж дерьмовая штука. Омега не знает, как будет дальше, не знает, что будет через год или два, не знает, будет ли он с Чонгуком или кем-то ещё. Единственное, что знает - это то, что теперь всё обязательно будет хорошо, потому что с этого самого момента, Ким будет поступать так, как ему велит душа. Не мозг, который всегда рационален и холоден. Не сердце, которое всегда безрассудно и жгуче нетерпеливо. А душа, которая никогда не ошибается. Испытаниями душа крепнет. И можно только догадываться, насколько та крепка у Тэхёна.***
— Ладно, поехали, — пробасил мужчина. — Твоя истерика в планы не входила, так что у нас мало времени. Тэхён уж было открыл рот, чтобы в очередной раз съязвить, но быстро прикусил язык. — Я сделал всё, что твой босс хотел, так что избавь меня от своей компании и противной рожи. Ну а никто не говорил, что «не язвить» у омеги получалось легко. Внутри Кима скопилось столько злости, что в какой-то момент он решил, что если этот придурок, ненароком, не рассчитает силы и придушит его чуть сильнее, то все мучения и переживания закончатся. Но этот придурок контролирует себя, лишь хватает омегу за подбородок, разворачивая к себе и взглядом одним дает понять, что если тот не заткнётся, то последствия не заставят себя ждать. — Не ты тут решаешь, достаточно ли ты сделал, понял? Так что закрой рот и делай, что говорят. — И не ты, — фыркает Ким, игнорируя чужое недовольное рычание, пытаясь отодрать чужую руку от своего лица. — Так что будь добр - свали. — Я всё понять не могу, ты реально тупой и не понимаешь, или специально нарываешься? — Не пытайся понять, это не твой уровень мозговой деятельности, — небрежно бросил Ким, напрочь где-то теряя инстинкт самосохранения. — А чтобы разговаривать с тобой на одном уровне, мне надо лечь, настолько низко ты находишься. Альфа побагровел от злости моментально, слыша в голосе неуважение, пренебрежение, неподчинение. Глаза темнеют опасно, а на секунду Тэхену кажется, что тот увидел в них какое-то нездоровое облегчение. Но подумать Тэ не успевает, омега чувствует, как ему влетает сильная пощечина, отчего половину лица печет огнём, и в следующую секунду слышит, как дверь машины громко хлопает, чтобы еще через мгновение открыться с его стороны. Тэхён взвизгивает, когда его резко хватают за руку и выволакивают из салона, попутно награждая ещё парой, отнюдь не нежных, шлепков, и тот теряется окончательно. Ким дезориентирован, в глазах всё мутное, стук собственного испуганного сердца заглушает громкий мат и омега только и успевает, что закрывать лицо, в попытке укрыться от новых, «воспитательных» ударов. Брюнет валится на колени и отползает боязливо, вызывая у мужчины брезгливый смех. — Ну что, куколка, уже не такой дерзкий, да? — сипит. — Или мало? — хватая омегу за волосы на затылке и оттягивая те настолько сильно, что приходится задрать голову и приоткрыть рот, чтобы иметь возможность дышать. Альфа облизывается довольно, смотря на результат своих стараний и небрежно проводит большим пальцем по чужому лицу, размазывая кровь, текущую из носа и разбитой губы. Тэхён ловит момент, когда мужчина, полностью поглощенный изверганием из своего рта очередных гнусных словечек и вытаскивает из кармана перцовый баллончик, направляя тот прямо в лицо бугаю, спуская на него добрую половину. Альфа рычит от боли, отпуская волосы и хватается за своё лицо, лихорадочно начиная его тереть. Ким времени не теряет, подрывается и со всей дури бьет того между ног, заставляя мужчину взвыть еще громче и рухнуть на пол. Брюнет смог выиграть немного времени и с остатка сил хромает к машине, держась за бок. Всё же, инстинкт самосохранения есть. Омега готов сам себе влепить ещё одну пощечину за свою беспечность, но засунуть язык в зад и покорно делать всё, что ему говорят, даже для собственной безопасности - Ким не мог. Хватит покорности, она ни к чему хорошему его не привела, теперь он пойдёт по другому пути. Пару шагов. Тэхёну не хватило всего пару шагов. Брюнет чувствует, как его с рыком хватают за шкирку и со всей дури знакомят с металлом двери собственного автомобиля. Лицом к лицу, так сказать. Ну, или лицом к двери, если точнее. Омега взвизгивает, чувствуя, как что-то горячее, течёт по лицу, но опомниться ему никто не дает. Альфа открывает заднюю дверь и грубо вкидывает туда уже во всю ревущего и вырывающегося парня. — Я предупреждал тебя, сука! — слышится разъярённый голос и в ту же секунду Тэхён чувствует, как мужчина стягивает с него пальто и копошится в его карманах, выуживая оттуда ключи от машины, а спустя минуту - садится рядом и блокирует двери. — Видимо, по хорошему до тебя не доходит, так я с удовольствием объясню по другому! Более доходчиво! Альфа одним движением переворачивает омегу на живот, впечатывая того лицом в сидение. Тэхён чувствует, как тяжелое тело ложится сверху, полностью лишая возможности двигаться. — Не хотел по нормальному, да, тварь?! — басит тот. Чужие ладони начинают скользить по телу, исследуя и не обращая внимания на чужие протестующие всхлипы. Мужчина трогает там, где нельзя, там, где Тэхён никому, кроме Чонгука, никогда касаться не позволял, дышит прямо в ухо и Ким жмурится от неприятных ощущений, будто это всё страшный сон и нужно просто немного напрячься, чтобы проснуться. Но не получается проснуться. Он кричит, вырывается, и наплевав на былую гордость, даже извиняется, в глубине души надеясь, что его только припугнуть хотят, показать, кто тут главный, кого надо слушать и как нельзя себя вести. Но когда слышит звук пряжки чужого ремня, а затем чувствует, как его собственные штаны рывком стягивают — понимание происходящего накрывает волной самой настоящей истерики. Омега рыдает, захлёбываясь, умоляет отпустить, зовёт на помощь, только не слышит его никто. На часах начало шестого утра и они в глухом лесу на окраине города. Кажется, шансов ещё меньше, чем надежды у Чонгука. — Ну что, сладкий, — сжимая голую ягодицу, а Тэхён закусывает до крови и без того кровоточащую губу. — Как ты любишь? — вновь натягивая до боли волосы на затылке, выдавливая здушеный хрип и заставляя того прогнуться. — Хотя мне так похуй, — скалясь. — Я оттрахаю тебя так, как должен был ещё семь лет назад. — урчит довольно в ухо, чувствуя, как тело под ним содрогается в испуге. — Но тогда, Намджун, всё же, показал, что у него есть яйца. Омега вновь вырывается, но получает очередное близкое знакомство уже с другой дверью, от чего голову пронзает болезненный спазм, к горлу подходит ком тошноты, а в глазах всё плывет. Ким слышит, как его бёдра вздёргивают вверх, а попытку оттолкнуть от себя альфу быстрого пресекают, обматывая руки всё тем же ремнём. Обездвижен, беспомощен и практически уничтожен, Ким роняет слёзы, которые смешиваются с подсохшей кровью и давно размазанной подводкой на щеках. Альфа облизывает чужое ухо, вызывая рвотный позыв и шепчет сипло. — Твоё дело ноги раздвигать пошире и стонать погромче. Мужчина рывком разворачивает парня на спину и ложиться меж разведанных ног Тэхёна, небрежно хватая лицо парня. Собственные руки за спиной плотно стянуты кожаным изделием, оповещая о поражении в битве. Ким пытается взгляд отвести, зажмуривается, что есть силы, и уже не знает, какой по счёту раз за сегодня получает пощечину. — Хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я буду тебя трахать, сладкий. Тэхён, после этих слов ничего не видит, не слышит и не чувствует. Его не хотят напугать. Его хотят уничтожить. Звук разбивающегося стекла заставляет вздрогнуть от… От облегчения. Альфа снаружи вышибает тонирование окна, и хватает за шкирку ублюдка, который пристроился меж чужих ног, вытаскивая того из машины. Слышались крики, звуки волочения и барахтанье тел о землю, а следом выстрел, и вопль боли, от которого кровь застыла в жилах. Тэхён пару секунд смотрит, ожидая… Сам не знает чего именно, как вдруг дверь со стороны его головы открывается и его вытаскивают из машины, придерживая. — Нет! Пожалуйста, нет! — вновь вырываясь, будто нашёл где-то внутри себя запасной отсек с неисчерпаемой силой. Голова уже болела не так сильно, пелена с глаз сошла, и тело, будто насквозь пропитанное адреналином, прекратило спазмировать в местах ударов. — Тихо, Тэхён, тихо. — шепот. — Пусти меня, пусти! — бился тот в истерике, пытаясь встать на ноги, но те не держали вовсе, разъезжаясь по скользкой земле. Ким глаза зажмуренные открыть боялся и ладонями барахтал, пытаясь высвободить туго стянутые запястья. — Открой глаза, Тэхён, ну же. Посмотри на меня. — слышалось тихое сбоку. Омегу крепко держали, не давая вырваться и убежать. Вскоре силы безрезультатно вырываться закончились, и он на пробу ещё несколько раз дёргается в порыве освободиться, но вдруг понимает, что его ведь больше не бьют, не делают больно, скорее наоборот - придерживают бережно, освобождая онемевшие запястья от тугого ремня, а спустя пару секунд на бёдрах завязывают толстовку, прикрывая оголенные ноги, с чем собственная рубашка совершенно не справлялась, но спасибо и на том, что была ниже задницы. Тэхён несмело разлепляет глаза, боясь увидеть там того же ублюдка, но альфа бы не стал помогать, значит… — Хосок... — облегчённо шепчет Ким и окончательно обмякает в чужих руках, пряча лицо в груди и содрогаясь в новой порции рыдания. — Тихо, тихо, тихо. — шепчет ласково, поглаживая парня по спине, от чего тот начинает плакать ещё заливистее. — Это я, Тэхён, я. Уже всё хорошо, слышишь? Я тут, он больше тебя не тронет. Тихо, тихо. — продолжал шептать альфа, чувствуя, как тот дрожит. — Он..он..меня..я..он..я… — всё, что удавалось сказать между громкими всхлипами. Хосок видя чужое, ей богу, почти предобморочное состояние и сам весь одеревенел. Секундой ранее Чон был на сто процентов уверен, что успел вовремя, но успел ли? Альфа ещё пару минут успокаивает, скулящего парня, и когда чужие всхлипы стали звучать не так отчаянно, он аккуратно отстраняет омегу от себя, заглядывая тому в лицо. Собственное выражение лица в момент с сосредоточенного сменилось на откровенно испуганное, видя рассеченную бровь, разбитую губу и всё ещё кровоточащий нос. Хосок сглатывает и аккуратно поворачивает парня к себе, заглядывая тому в глаза. — Тэ, всё… всё нормально, да? — внимательно следя за реакцией. — То есть… ну, всё хорошо же? Ничего плохого, ведь, не случилось, да? — с опаской задавая вопросы, и надеясь услышать один единственный ответ. Тэхён кивает и закусывает губу, морщась от боли, и вновь прячет лицо на широкой груди. — Всё хорошо, — севшим от криков голосом. — Если бы не ты… — Чшшш, — шикнул альфа расслабляясь и выдыхая облегченно, прижимая дрожащего ближе к себе. — Всё позади. — Спасибо, Хосок, — шепчет. — Спасибо.***
— А я тебе в сотый раз повторяю, урюк! — О, это что-то новенькое. — улыбнулся Намджун, наливая кипяток в чашки, но замолчал быстро, получая предупредительный взгляд от Джина. — Простите, мысли вслух. — Я могу хоть скальп с тебя снять и поверь, сделаю это с большим удовольствием, потому что ты меня заебал страх как, — размахивая конвертами с результатами анализов, прямо перед носом Пака. — Но это ничего не даст! — Ну ты же врач! — в который раз провопил Чимин. — Почему эта фраза из твоих уст звучит как диагноз? — на секунду задумался врач, но тряхнул головой, возвращая привычное выражение лица. — Ай, пофиг! Ты задрал меня уже шастать тут ежедневно, ясно? Моя лаборатория работает только на ваши с Юнги анализы! Вы дома, вообще, в туалет ходите, или сцать в банки больше нравится?! Так не обязательно мне ваши какули сюда таскать, ты в курсе?! Ну, возможно Чимин немного перебарщивает. Возможно не немного, и возможно, не возможно, но его можно понять и простить. Пак проштудировал все книги, в Гугле долистал до тринадцатой страницы, (Господи, кто вообще переходит, хотя бы, на вторую?) но никакой нужной ему информации не нашел. «После обретения чёрных цифр на шее оба человека навсегда теряют возможность чувствовать друг друга», чётко и безоговорочно, без каких либо «но» гласила каждая статья, только есть одно «но», а если быть точнее - даже два. Чимин с Юнги живые этому доказательства, оба являются теми самыми исключениями из правил. Помимо основной работы и ежедневных выполнений поручений Хосока, альфа успевал уделять время самому важному делу для него самого. Но если в случае с Тэ и Чоном были хоть какие-то сдвиги, то у него всё стояло на месте. Понять, каким образом Пак и Юнги могут друг друга чувствовать не получалось от слова совсем. Ну а если интернет ничего толкового не пишет, то грех не воспользоваться их семейным врачом. Джин, конечно, ворчал и ядом плевался, когда первый раз услышал своё новообретенное прозвище, но глубоко внутри, там, где может разглядеть только он сам и Намджун - ликовал. — Ну а что мне делать тогда? — фыркнул альфа. — Если это нельзя объяснить логикой, значит можно медициной! — Хотел бы я увидеть мир с твоей точки зрения, но я не настолько гибкий, увы. Где-то сзади прыснул в кулак Намджун, потому что прекрасно знал эту шутку. Лично слышал её по меньшей мере раз пять, только в разных интерпретациях. — Чего? — теряя нить спора. — Чего чего. Не могу засунуть голову в задницу, чтобы видеть всё как ты. Чимин закатил глаза, но смолчал. — Да ладно тебе, Джин, — простонал Пак. — Я же всё оплачу. — Конечно оплатишь! — возмутился омега. — Ты что думал, я твоя личная фея крёстная!? До последней копеечки свою часть отдашь! — Мою часть? — удивился на мгновение, но быстро понял, к чему клонит вечно верещащая язва. — Да, за Юнги, так и быть, я не возьму. Он не виноват, что ты, придурошное, таскаешь его по больнице и подвергаешь опытам из-за собственного слабоумия. Кстати о Юнги. Омега сидел скрестив ноги на кушетке, поедая почищеный альфой апельсин и выглядел как-то не очень. — Чимин… — дёргая Пака за рукав. — Сейчас, солнце, секунду. — бросил тот, возвращаясь к ещё не разразившемуся, но уже набравшему нехилые обороты, спору. — Ну так какая тебе разница вообще!? Я плачу? Плачу. Почему я не могу получить медицинскую помощь? — Потому что твой тупизм не лечится, Чимин! — фыркнул врач, одаривая альфу шлепком свёрнутыми листиками. — Я тебе повторяю в сто первый и последний раз! То, что с вами происходит никак не связано с медициной! В жизни каждого врача рано или поздно попадается пациент, которого хочется не вылечить, а добить и списать всё на врачебную ошибку. Джин своего нашел. От участи быть отметеленным конвертом и перспективы расширения словарного запаса новыми эпитетами, Пака спас громкий грохот разбивающейся чашки, что заставило Джина пересмотреть решение о будущем кандидате для этих самых эпитетов. — Ким Намджун. — оборачиваясь и делая глубокий вздох. — Джин я куплю новую. — пробормотал быстро, пряча обе руки за спиной и как-то подозрительно кривясь. — Руки покажи, — сузил глаза врач, пока альфа вертел головой в разные стороны. — Намджун, руки. — вторая попытка. — Там ничего такого, правда. — Ким, мать твою, Намджун! — взвизгнул омега, швыряя конверт в Чимина, который быстро потерял запал к спору и принялся распаковывать. Недо бариста нехотя вытаскивает из-за спины одну, уже покрасневшую от кипятка руку, а видя как расширяются чужие глаза, поспешно убирает её обратно. — Я же говорю, что ничего страшного. — и наклоняет голову набок, виновато улыбаясь. Джин на долю секунды закрывает глаза, чтобы перевести дух, а после выходит из палаты, заставляя всех троих глупо переглядываться между собой, чтобы через пару минут вернуться со всеми средствами первой помощи при ожогах. — Джин, всё правда… — Намджун, бога ради, помолчи, иначе я стану вдовцом. — Вдовец, к твоему сведению, — вклинился Пак. — Это когда… — Заткнись, молю, — простонал доктор. — Давай лучше поиграем, а? Ты притворишься какапо, а я, так и быть, тебя не замечу. — Кака-что? — Какапо. — повторил тот, перебинтовывая руки своему ходячему бедствию. — Понятнее не стало. — Птица такая, она не может летать, а если приближается опасность, то просто прижимается к земле, надеясь, что её не заметят. Хищники, конечно, рады добыче, которая даже не пытается сбежать. Из-за этого какапо сейчас - исчезающий вид. — Чимин… — вновь дергая альфу за рукав уже сильнее. — Котёнок, секунду. — целуя того в лоб. — Всё, Чимин, отвали от меня, иначе я за себя не ручаюсь. — рявкнул Джин и с особым остервенением открутил колпачок на мази. Пак бы и рад возразить, но встретившись с взглядом Намджуна - передумал. В конце концов, этот альфа прожил с Джином год, он хакнул систему, или выработал иммунитет, так или иначе - лучше прислушаться. Хватает Чимина секунд на десять, пока он не начинает читать результаты анализов Юнги, заваливая Джина вопросами нормально ли то, что так много всего понижено. — Он человек, а не робот, Чимин, — словно объясняет пятилетке в сотый раз, почему трава зелёная. — К тому же сейчас осень, иммунитет ослаблен, постоянные стрессы из-за жизни с тобой. — разглагольствовал врач, заканчивая с руками пострадавшего. Чимин пропустил язвительность мимо ушей, полностью отдавая внимание циферкам на бумаге. — Гемоглобин понижен, это плохо? — Кушать больше говядины, индейки, гречки, яиц и овощей. Но у него не критично понижен, мы проверяли два месяца назад. — А креатинин? — Орехи, рыба и бобовые. — продолжил отвечать Ким, не вникая. — Чимина… — третья попытка обратить внимание альфы на себя. — Ферритин, Гематокрит? Это вообще что? Джин нахмурился, сопоставляя все совершенно непонятные для Пака, но понятные для него самого слова и повернулся к этой демо версии врача. — Это наверное ошибка какая-то, — качая головой в стороны и хмуря брови. — В лаборатории.. — А «ХГЧ»? — продолжил Пак, перебивая Джина. — Что за сокращения дебильные, и так нихера не ясно! — вновь сосредоточенно уткнувшись в лист. Ответ альфа не получает, потому что Юнги резко подрывается с кровати и убегает в сторону уборной, прикрывая рот. И пока того нехило полоскалает над белым другом, Джин, воспользовавшись минутной растеряностью Пака, со всей дури запулил в того целую банку антисептика, попадая в плечо. — Ах ты мразота похотливая! — вытаскивая из кармана стетоскоп и опасно похлопывая тем по своей же ладони. Одному богу известно, сколько вариантов пыток родилось в Джиновом мозгу за эти пару секунд. — Я же, блядь, предупреждал, чтобы никаких членов! Ты обещал! Нет, Чимин совершенно точно привык не понимать того, что говорит этот неугомонный, и чаще всего даже не удивлялся ощущению, что они говорят на разных языках, но в этот раз все слова, вроде как, знакомы, только суть никак не отслеживалась. Альфа уворачиваясь от остальных гаджетов медицины, которые попадались разъяренному врачу под руки, пытался выведать причину столь агрессивного поведения, но к сожалению, помимо расширенного словарного запаса и подробного описания, что и куда ему засунут - ничего не получил. — Снимай штаны, я сейчас твоего карасика на крюк подвешу ко входу парадному! — Я бы попросил. — вклинился Намджун. Не то чтобы он в здравом рассудке готов был перечить своей паре, но просто… Ну, во-первых - тут мужская солидарность. Жалко карасика. Даже чужого. А во вторых - негоже на чужих карасиков смотреть. У Намджуна тоже есть карасик. Вот. — Да какая муха тебя укусила!? Вкрай двинулся!? — уворачиваясь от летящий упаковки с бинтами. — Я тебе, блядь, сейчас расскажу, дрозофила! — закатывая рукава. — Дрозо-кто? — Тебе никуда жужжало своё пихать?! — проигнорировав чужой вопрос. — Так у моего отца есть пасека, хочешь улей с доставкой на дом!? — Какая, в сраку, дрозофила, какой, в сраку улей? — в надежде смотря на Намджуна, чтобы тот хоть немного растолковал происходящее, если вдруг понимает, ну или хотя бы угомонил своего омегу. — Снимай штаны, я сказал! — Солнце, я настаиваю. — забавно расставляя перебинтованные руки по бокам. — Это врачебный зов! Сердце требует кастрации! Или, на крайняк, ампутации! Чимин громко сглотнул и руки инстинктивно потянулись прикрыть карасика или как там его, прости Господи. — Джин, солнце, успокойся. — Хосоку звони, проси чтобы он адвокатом моим стал, потому что я сейчас совершу особо тяжкое! — и двинулся в сторону ничего непонимающего альфы. Возможно, от удушающего захвата Чимина спас Намджун, который вовремя перехватил хуебесящегося омегу поперёк талии, удерживая на месте и уклоняясь от ударов уже в его сторону, возможно, от участи одноглазого пирата Чимина спасла его реакция, потому что тот довольно ловко уклонился от летящий в него карманной ручки, а возможно (что более вероятно) всю эту вакханалию прекратил вышедший из уборной Юнги. Бледный, с капельками пота на лбу омега встряхнул головой, убирая волосы с глаз и придерживаясь за косяк двери. Он мутным взглядом провёл по палате, наконец, находя, вовсе не косвенную причину своего состояния. Альфа в миг потерял интерес к узнаванию причины припадка врача и сразу же направился в сторону Мина. — Что-то… — придерживаясь второй рукой за дверь и пытаясь максимально сфокусироваться на глазах своего альфы. — Что-то мне не хорошо… — последнее, что успевает сказать Юнги, прежде чем погрузиться в темноту. Благо, наученный опытом, (спасибо Джину) Чимин, реагирует моментально, подхватывая того на руки и не давая упасть. Врач, так же, перенёс операцию кастрации карасика и как квочка-наседка охал и ахал последующие десять минут над Юнги, бурча в сторону Чимина различные проклятия. Спустя полчаса, когда в голове Джина он полностью провёл обряд жертвоприношения и наконец успокоился, Пак, ходящий по палате туда-сюда решился (самоубийца) вновь начать диалог. — А ты говорил, что не нужно сдавать анализы. Видишь, что с ним происходит? Это же не нормально. — хмуро буравя пол, будто плитка в палате в чем-то виновата. — Он последние две недели сам не свой: какой-то бледный постоянно, ест мало, настроение меняется как… — замялся. — Как у тебя. — А ты знаешь, что мозг человека на 90% состоит из воды? — спросил Джин, заставляя чужие глаза округлиться. — Мозг? У него что-то с мозгом? — Что-то с мозгом у тебя, придурок, — качает головой в разные стороны, а после поднимает глаза вверх и иронично протягивает ладони, как бы к небу, но по факту к третьему этажу больницы, а если ещё точнее - то просто к потолку. — Боженька, почему ты влил этому дятлу в мозг вместо воды тормозную жидкость? — Заканчивай, а. — фыркнул Чимин, продолжая наматывать круги по палате, вызывая у Намджуна смешок своим видом. Не то чтобы старший Ким сразу понял, что вообще происходит, но привилегия чтения мыслей своей пары, ставила альфу в более выгодное положение, нежели Чимина. Блондин подходит ближе к изголовью кровати, обводя взглядом бледное личико своего омеги. — Это как-то связано с этими проклятыми цифрами, да? — выдвинул единственное предположение. — Бога ради, что ты придолбался к этим цифрам, а? Не связано это с ними, ясно? — А что тогда? — поднимая действительно испуганный взгляд, от чего даже Джиново сердечко йокнуло. Переживает, скотина подлая. — С мордой твоей похотливой. — уже спокойнее ответил врач, вновь под смешок своей пары в углу палаты. Чимин поочерёдно посмотрел на друзей и, кажется, скрип шестерёнок в его голове был слышен до Пекина. — Да успокойся ты, он ничем не болен. — Но это ведь не нормально. — смотря растерянным взглядом на своего омегу. — Это от переутомления? Стресс, нервы? Это же пройдёт, да? — Конечно, думаю, что где-то чуть больше чем через полгода всё пройдёт. — а видя, как Пак хмурится в таком же непонимании, на выдохе добавил. — Бляха, ты что, вместе со спермой ребёнку последние клетки своего мозга отдал, я не понимаю? Ох, кто бы видел лицо альфы в этот момент. Глаза вытеснили брови, а те забежали так высоко под челку, что наверное от удивления остановились где-то на середине головы. Ну, теперь-то последним двадцати минутам, а так же состоянии Юнги последние несколько недель было объяснение. Пак ещё секунд тридцать глупо заикался, выдавливая из себя отдельные слова, будто на составление из них предложения у него не хватало умственного развития (и один омега это бы подтвердил). Джин, даже несмотря на свое дикое желание придушить, просто обнял друга, возможно чуть сильнее чем нужно было, роняя на ухо тихое «Поздравляю, папаша» так, чтобы слышал только он. В конце концов, Ким всё ещё дико вожделеет оторвать чужого карасика и не нужно тут показывать свою нежную сторону, а то привыкнут, кашалоты.***
Юнги просыпается от тёплых ощущений на своем животе и чужого негромкого бурчания. Он осматривается, быстро находя источник этого самого бурчания. Чимин сидел рядом на стуле, а голова его была уложена на омежий живот, как впрочем и обе ладони. Мин, всё ещё мутным взглядом, провёл по палате, находя в углу Кимов, которые разделив одни наушники тихо хихикали, смотря что-то на смартфоне. Парень потёр глаза, пытаясь прогнать с них пелену, и на чужие шевеления моментально отреагировал альфа, который поднял голову с нагретого и уже обожаемого всем сердцем местечка, даря до безумия тёплый, любовный и такой благодарный взгляд, что Юнги не смог сдержать улыбки от вида своей пары. — Ты как, солнце? — Но..нормально? — наклоняя голову набок и улыбаясь слегка виновато. — Голова немного болит, а так всё в порядке. — продолжил Юнги, а потом распахнул глаза шире, будто только сейчас понял, что лежит на больничной кровати. Он бегло осмотрел себя на наличие каких-то… повреждений? Ну а чего бы он тут ещё лежал, да? — Что-то случилось? — Не волнуйся, — убирая одну руку от животика и кладя её на чужую щеку, поглаживая. — Обморок, но Джин сказал, что такое бывает. Омега глупо проморгался и подвис на пару секунд, и будто Windows XP прогружал данные. Воспоминания часовой давности картинка за картинкой всплывали в голове, внося ясность. Мин, так-то, был посмышленее, чем его альфа, и если первые две недели своего плохого самочувствия он списывал на усталость и грипп, то потом начал подозревать, что причина отнюдь не в недосыпе, стрессе, переутомлении и прочей ерунде. Вообще, Юнги с Чимином съехались довольно быстро. У них отношения простые и открытые, без непонятных обид друг на друга и эмоциональных качелей. Возможно, в силу того, что оба всегда старались найти логическое объяснение и решали проблемы на берегу, у них никогда не доходило до серьёзных разногласий. Решение съехаться было спонтанное, но обоюдное. Как-то утром, за завтраком в очередном кафе, оба откровенно плевались принесёнными им сырниками, и Чимин в порыве злости ляпнул, что даже он готовит лучше. Слово за слово и через два часа Юнги сидел за столом в квартире у альфы, уминая вторую порцию лучших сырников в своей жизни. Потом омега помог убрать со стола и помыл посуду. За ароматным чаем и болтанием оба не заметили, как пришло время обеда, так что было решено приготовить карри, а на десерт Мин изъявил желание испечь пирог. Набив животы до отвала, те уместились в обнимку на диване, включая какую-то программу, где мужчина путешествовал по миру, посещая различные страны. Конкретно тогда ведущий был в каком-то племени, так что парни наблюдали, как тот бегает среди голых мужчин и женщин, выдалбливает из коры неизвестных им деревьев, каких-то червяков и готовит их на ужин. Зрелище, мягко говоря тошнотворное, но как оказалось - прекрасное поле для дискуссий. Поедание разной живности вообще не испортило аппетит, так что парни решили заказать ужин доставкой, потому что готовить вместе, конечно, весело, но суши пусть крутит сушист. Вкусный ужин, бутылочка красного полусладкого и на часах было около одиннадцати вечера. Чимин тогда любезно предложил остаться, но сразу же добавил, что если Мин хочет домой, то можно вызвать такси, потому что альфа выпил и не может сесть за руль. Перспектива поваляться в тёплых объятиях и наблюдением, как какой-то болван в очередном племени пробует обезьяньи уши, казалась, безумно заманчивой. Кто бы мог подумать. Утро следующего дня вообще не сопровождалось никакой неловкостью, молчанием или неимением тем для разговора. Напротив, общение давалось легко, будто просыпаться утром в одной кровати (диване, если быть точнее, потому что Юнги не ушёл в подготовленную ему комнату, а уснул на чужом плече) было в порядке вещей. Чимин готовил на завтрак всё те же сырники, пока омега делал чай, позже тот помыл посуду, а Пак искал очередную серию уже полюбившейся, за столь короткое время, программы. Объятия и ленивые поцелуи до обеда, пять выпусков за плечами, доставка на дом вкусной, хрустящей курочки, а на ужин приготовленный на быструю руку рамён с поджаренным свиным мяском и яйцами. Забавно, как чуть больше чем за сутки обязанности сами распределились между парнями и новая зубная щетка, появившиеся в ванной, отнюдь не ощущалась временной. На следующее, уже второе утро проведённое в чужой (не чужой) кровати, омега просыпается от нежного поглаживания собственной щеки. Юнги открывает глаза, пытаясь прогнать остатки сна и встречает, теперь уже наизусть изученный, тёплый и любовный взгляд. — Доброе утро, — хрипло. — Который час, уже пора вставать? — пробормотал, подтягиваясь. Выходные прошли приятно, но к сожалению очень быстро. Утреннее солнце понедельника оповещало о том, что нежиться в кровати достаточно и нужно отправляться каждому по своим делам. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — шепчет Чимин. Вообще непонятно, почему шепчет, ведь они в квартире одни и их никто не услышит. Парень улыбается нежно пряча почти всё лицо под одеяло, оставляя только глаза и всматривается пытливо в альфу. Юнги понятия не имел о чём конкретно тот говорил, точнее, имел, просто не был уверен, думают ли они об одном и том же. Омега и сам не хотел уходить, но вдруг их нежелание расставаться немного разное? — Я тоже не хочу, но тебе пора на работу, а мне домой. Мин давал понять, что хочет быть рядом, что хочет остаться, но в силу всего своего омежьего естества - явных шагов не делал. Чимин взгляд не отводил поглаживая чужую щеку. — Останься, Юнги. Тут останься. Со мной. Насовсем. И круг замкнулся. Вот так просто, без лишней драмы. Вопрос - ответ, и было принято решение о котором Юнги никогда не жалел. Омега много раз потом говорил, что нельзя грешить на отвратительную кухню в кафе и ресторанах, потому что иногда говняные сырники могут вылиться в нечто большее. Если можно бы было описать одним словом их отношения то это «лёгкость». Они открыто и смело говорили о своих чувствах и желаниях, строили совместные планы на будущее и просто наслаждались. Спустя полгода совместной жизни стали проскакивать разговоры о детях. Оба тогда решили что готовы, но спешить не будут. Получится - значит получится, а нет - значит ещё не время. Главное из этого разговора они для себя вынесли - если вдруг омега забеременеет, то этому будут рады оба. Внутренние галочки поставлены, мысли успокоены, и пара просто любила друг друга, вкладывая частички себя в их общее, совместное будущее. А сейчас Юнги лежит на больничной кровати, ощущая на себе такой же тёплый взгляд своего альфы. Ему казалось, что тот со временем перестанет смотреть с таким обожанием, что остынет, что их отношения войдут в более спокойную фазу, когда любовь уже не обжигающая, а скорее просто согревающая. Но Чимин смотрит так же, ничего во взгляде не изменилось. Также, как в день их первого поцелуя, также, как в день, когда оба ощутили, что могут чувствовать друг друга несмотря на чёрные цифры, также, как в день, когда Пак попросил остаться, также как в день, когда они оказались впервые близко друг другу, когда тело к телу, кожа к коже, также, как в ночь, когда случилась первая сцепка. Также, как и всегда. Юнги улыбается, запуская пальцы в чужие волосы, от чего Чимин довольно прикрывает глаза. — В своей голове я представлял, что ты узнаешь об этом в более романтичной обстановке. — Например? — отзеркалил улыбку альфа. — Не знаю, я собирался прошерстить весь интернет, выбрать что-то забавное и милое но получилось, как обычно. — У нас только так. — целуя омежью кисть. — И то правда. Чимин не знал что говорить, ему казалось, что всё, что бы он не сказал - будет недостаточно, но к счастью, его омега всё понимал по глазам. Он чувствовал, как альфьи руки дрожат, слышал как мысли сумбурно крутились в голове, одна перегоняя другую. Юнги чувствовал чужое, абсолютное счастье и благодарность и не нуждался в словах. Пак вновь тычется носом в чужой живот и много много раз целует где-то под пупком, вызывая табун мурашек. — Спасибо. Короткое, тихое, но такое емкое. Всего семь букв, а смысла больше, чем в чьих-то клятвах любовных и обещаниях всегда быть рядом. Оба находились в своём мире, переговариваясь через связь и улыбаясь так заразительно, что Джин с Намджуном, наблюдавшие из под тишка, тоже невольно растянули лица в улыбках. — Простите, — в проеме двери показалась чья-то голова. — Могу забрать мусор, посуду и полотенца? — Ага, вон один мусор, рядом с кроватью, видишь? — Солнце, помолчи. — поглаживая коленку врача. — Чего чего? — разворачиваясь к Джуну. — Мне сейчас послышалось или ты сказал мне заткнуться? Медбрат в маске проскользнул в палату и направился в уборную, выполняя свои обязанности. — Не заткнуться, а помолчать. — поправил альфа. — Суть та же! Пока одни были заняты выяснением отношений, а другие витали в своем личном мире, альфа закончил с уборкой и так же незаметно удалился. К аккомпанементу Джинового возмущения добавилась настырная мелодия звонка Намджуна, которая, спасла его отношения от трещины, а нервную систему от срыва. — О боже, да измени ты этот звонок, бесит жуть как! Намджун коротко кивнул вмиг обретая серьезное лицо, видя, как на экране светиться «Хосок». Альфа слушает голос по ту сторону внимательно, и бледнеет на глазах. Джин, видя каменное выражение лица пары, плюёт на договоренности и влазит в чужую голову, бесстыдно там копаясь. Младший Ким по мере узнавания подробностей прикрывает рот двумя руками и ловит на себе предупреждающий взгляд альфы. — «Спокойно, ты слышал, что с ним всё хорошо.» — Джин кивнул, понимая, что нельзя сейчас поддаваться эмоциям. — «Нельзя говорить Чимину. Узнает Юнги, а ему нельзя нервничать.» Намджун дослушал детектива, получил смс с адресом и как бы ему не хотелось нарушать чужую идиллию, альфа, всё же, подошёл к Чимину, кладя руку на плечо. — Чимин, нам нужно ехать. Пак дёрнулся, разворачиваясь лицом к другу и видя плохо скрываемое волнение вмиг вернулся в реальность, которая, к слову, вовсе не была лояльна к ним. — Что-то случилось? — оживился омега. — Нет, котёнок, — вклинился Джин. — Опять их непонятные альфьи важные дела. Тебе не о чем переживать. Я уже всё разузнал. Намджун заметно расслабился, мысленно благодаря свою пару за быстрое и качественное враньё. Сам бы так точно не смог. — Слушай, Джун, я… — Всё хорошо, — перебил того Мин, обращая внимание на себя. — Я понимаю. Ты можешь ехать. — Нет, я должен… — Чимин, всё действительно в порядке. Я всё равно очень хочу спать. Так что едь быстрее и вернись до моего пробуждения. — Пак улыбнулся и потянулся за поцелуем сначала в лоб, а потом в губы. — Возвращайся скорее, пожалуйста. — тихонько. — Обязательно, малыш, — кладя ладонь на тёплый живот, вызывая румянец щек. — Мне теперь нельзя не возвращаться. Джун коротко целует на прощание Джина, и оба альфы направляются к двери. Чимин задерживается у порога и оборачивается через плечо, ловя омежьи глаза. — Ай, к чёрту. — фыркает и под удивлённым взгляд друзей возвращается обратно к кровати, копаясь в карманах пальто. — Знаешь, в моей голове это тоже должно было быть более романтично и красиво, и я трижды всё отменял, потому что тебе было плохо, — начал тараторить Пак пытаясь унять дрожащий голос. — Мне кажется, что все лучшие моменты я просрал и сейчас наиболее неподходящий из всех возможных, и я пойму, если ты покрутишь пальцем у виска и пошлешь меня, но я не хочу чтобы ты подумал, что это только из-за ребёнка. Ну, из-за него, конечно, это происходит именно сейчас, но я давно хотел, правда! В общем, — вдыхая полной грудью и доставая из внутреннего кармана пальто маленькую коробочку, пока Юнги расширяет глаза и смотрит то на руки альфы, то на его лицо. — Юнги, ты… — Да! — взвизгнул омега, подрываясь с кровати и обнимая опешившего Пака. — Но я ведь даже… — Всё равно да! — вереща довольно и целуя, целуя, целуя. — Всё, — кладя руку на сердце. — Он окончательно охомутал моего мальчика. — Джин!***
Из главного входа больницы выходит высокий мужчина, попутно снимая с себя больничный халат и маску, кидая те прямо на землю. В заднем кармане звонит телефон и альфа вытаскивает тот, отвечая на звонок. — Да, я всё сделал. — «Что-то полезное?» — Юнги залетел. Чимин бабочками срёт от счастья. — «Пусть. Чем дороже они становятся друг другу, тем больше наслаждения я получу, когда придёт время. Ты ещё там?» — Только вышел. — «Отлично, пока свободен, но будь готов в любой момент. Дейв не выходит на связь, а он был с Тэ и Чоном.» — Намджун с Чимином куда-то едут. — «И Пак тоже?» — Да, босс. Несколько секунд молчания, за которые собеседник по ту сторону успел сделать глубокую затяжку, обжигающую горло. — «Они знают. Что ж, значит переходим к плану „Б”» Альфа сбрасывает звонок, и через минуту получает файл с записью разговора из палаты. — Время играть по взрослому. — туша сигарету об оконную раму.