Damnatio memoriae

На этот раз она приземлилась на ноги. В лужу. Гром прокатился раскатом, и Гермиона подняла голову к ночному небу, затянутому тучами. Облака синели в вышине. Магический Лондон, Косая Алея. А вот какой год? Сердце начало биться в ужасающе быстром темпе. Спокойствие. Главное — спокойствие. Гермиона натянула себе на голову школьную мантию, стремительно становящуюся серой под дождем, и пошарила по карманам, откопав золотую монету. Ту самую, которую использовала, чтобы связаться со шпионом. Скрестив пальцы, она вывела знак тревоги, быстро спрятав средство связи в потайной карман плаща. Мерлин, лишь бы она попала в свое время! Грязно-желтый свет разливался по коричневым от грязи лужам, пока Гермиона, плотнее завернувшись в плащ, стояла под проливным дождем. Что, если ее вычислят по магии? Нельзя рисковать. Даже если пальцы уже холодеют. Девушка прижалась спиной к деревянному трактиру и поежилась. Раздался хлопок. Черный силуэт Пожирателя появился рядом с ней, хищно повернув маску в ее сторону. Гермиона отпрянула назад, выхватывая палочку, но в следующую секунду ее руку перехватили, уводя в сторону. Мгновение — и холодное острие палочки впилось в кожу ее шеи. Холодно, быстро, точно. — Скажи мне то, что можешь знать только ты, — проскрежетала маска. Гермиона запустила левую руку в карман, доставая золотую монету. — Они привязаны к своим хозяевам. В случае утраты перестают работать. Маска пожирателя смотрела на нее с секунду, прежде чем убрать палочку от ее горла. Гермиона почувствовала рывок. Пространство закружилось, и через несколько мгновений она оказалась посреди комнаты с холодными серыми стенами. Света внутри не было. Камин одиноко стоял у дальней стены, а весь интерьер помещения составляли два кресла, стол да диван. Пройдя мимо нее, Пожиратель взял в охапку дрова, лежавшие у дальней стены, и по-маггловски закинул их в камин, поджигая небрежным движением палочки. В комнату полился тусклый красно-желтый свет. Повернувшись к ней, Пожиратель снял маску, откидывая капюшон. Чрезмерно длинные белые волосы упали на лоб, и он зализал их назад, прибив черной перчаткой из драконьей кожи. Бросив маску и плащ на потрепанное кресло, Драко Малфой обратился к Гермионе. — Что происходит, Грейнджер? Его голос был настолько привычным, что Гермиона едва подавила порыв расплакаться от счастья. В этом круговороте нового и пугающего, Малфой казался островком стабильности. Девушка на миг прикрыла глаза, заставляя себя поверить в то, что это обыкновенный отчет, и, выдохнув, начала: — Я перемещаюсь во времени. Внешне Малфой не поменялся. Только чуть сощуренные глаза выдавали его сомнения. Кивнув своим мыслям, он указал ей на диван. — Присаживайся, — он выдержал паузу, подождав, пока Гермиона сядет рядом с ним. — Тебя все считали мертвой. Ты бросилась в Арку Смерти. Как вышло, что теперь ты — переносной маховик? — Я не знаю, — честно призналась Гермиона, переводя взгляд на камин. — Возможно, артефакт, который был на мне, взаимодействовал каким-то образом с аркой… Это сложно. Малфой откинулся на спинку дивана, задумчиво потирая подбородок. Его взгляд остановился на полу, но было ясно, что мужчина находится глубоко в своих мыслях. Гермиона бросила на него короткий взгляд и тут же вернула его на камин. Она мяла ткань своей школьной формы, чуть нахмурившись. Понимала, что вопрос неизбежен, но хотела оттянуть момент… Вздохнув, она решилась. — Что слышно о выживших? — Гермиона не смотрела на него. Ее лицо окаменело, пока она считала секунды до ответа. Малфой молчал долго, слишком долго, как ей казалось. — Ничего. Он сказал это просто и бесцветно, но если бы Гермиона посмотрела на него в этот момент, то легко определила бы отчаяние, сквозившее в его глазах. Но она не смотрела. Лишь медленно и глубоко вздохнула, глядя на камин и чувствуя, как сжимается челюсть в попытке сдержать эмоции. Несколько раз часто моргнула, пытаясь избавиться от слез. Картинка перед глазами становилась размытой. Когда она планировала эту атаку, она не хотела этого. — Но не все из тел настоящие, это точно, — тихо добавил Малфой. Гермиона благодарно кивнула, хотя легче ей от этого не стало. Она и так знала, что как минимум тело Гарри подменили. Они помолчали. — И в каком времени ты чаще всего находишься? — отстраненно спросил Малфой. — Школьные годы Реддла, — хрипло ответила Гермиона. Она тяжело сглотнула. — И ты не планируешь его убить? — Малфой приподняв брови, переводя на нее взгляд. Гермиона отрицательно покачала головой. — Это невозможно. Я изучала теорию времени, и мы никак не можем изменить единый исторический процесс. Все мои действия в прошлом уже отразились на настоящем, даже если я их еще не совершала, — опустила взгляд Гермиона. Ее бледные ладони были исчерчены царапинами. Малфой оживился, поворачиваясь к ней. — То есть ты хочешь сказать, что все это время подразумевалось, что ты будешь… там? Гермиона кивнула. Повисло молчание. Оно прерывалось лишь тихим треском поленьев, проглатываемых магическим камином. Здесь было хорошо. Сердце Гермионы постепенно замедляло свой бешеный ритм. — Что будем делать? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно. Но он все равно дрогнул. Малфой усмехнулся, но в его усмешке было что-то болезненно-горькое. — А нам что-то осталось? Справедливо. Гермиона ненавидела Малфоя с этим его реализмом. Он бил по сердцу. Она помолчала несколько секунд, колеблясь и взвешивая слова, которые собирались опрометчиво сорваться с губ. Вдохнула, пытаясь унять бешено стучащее сердце. — Когда я прыгнула в Арку, я смирилась со своей смертью. И уже, если честно, ни на миг не ощущаю себя живой, — Гермиона задумчиво накручивала на палец мокрые волосы. — Но? — ждал продолжения Малфой. Гермиона покачала головой. — Нет никаких «но». Я не перестану бороться. Ведь чем-то нужно занять отведенное ей время. Время, которое она проводила в постоянной боли и самокопаниях. В постоянной злости на судьбу за злую шутку, за то, что не дала ей погибнуть в тот момент, когда она была к этому готова, когда в этом был смысл. За то, что она осталась последней. Ее жизнь превратилась в бессмысленное полотно черного. Она никогда не хотела этого. Малфой раздраженно выдохнул, отворачиваясь. Он старался сдержать гнев, но его выдавали раздутые ноздри и поджатые губы на окаменевшем в свете огня лице. Резко развернувшись, он на выдохе ответил: — И что ты сделаешь, мне интересно? Единолично совершишь то, что не смог весь ваш Орден? Победишь Темного Лорда? Малфой встал одним коротким рывком и сделал несколько медленных, но напряженных шагов к камину. Он сложил руки за спиной, отворачиваясь от нее. Челюсть его была напряжена. Гермиона молча следила за его движениями, чувствуя, как в давно угасшем сердце загорается потерянный огонек протеста. — Крестражи. Малфой повернулся к ней, ожидая продолжения. Но глаза его были холодны. Гермиона встретила его тяжелый взгляд, не моргнув, и даже выпрямилась, не собираясь отступать. — Он создавал крестражи. Я найду их и уничтожу. Я убью Волан-де-Морта. Малфой прищурился, но не спешил отвечать. Он так и замер, глядя на нее одним из тех взглядов, которые сложно было прочесть. Гермиона все так же смотрела на него, не отводя глаз. — Ты погибнешь, Грейнджер. Даже если преуспеешь в этом, — тихо сказал он, внимательно на нее глядя. Настолько тихо, что слова были едва различимы. — Второй раз умирать не страшно, — не моргнув, солгала Гермиона. Малфой оценивающе глядел на нее несколько секунд. В голове девушки то и дело всплывали моменты их совместной работы. Интересно, почему Малфой выбрал помогать Ордену? Она слышала, что вся его семья погибла, но почему он… — Я помогу тебе, Грейнджер. Гермиона подняла на него ошеломленный взгляд. В ответ на ее неозвученный вопрос Малфой лишь пожал плечами, опуская взгляд в пол. — Не ты одна, вероятно, устала от жизни. Он знал ее слишком хорошо. Они помолчали. Гермиона услышала, как на улице начался дождь. Она поняла это и по каплям, звонко ударяющимся о стекло. Здесь было так хорошо!.. — Это место на севере Шотландии. Ты можешь трансгрессировать сюда в любой момент, я узнаю об этом. База тайная, тебя здесь не найдут. Гермиона медленно кивнула, погружаясь в свои мысли. — Раз уж ты не контролируешь прыжки, можешь расположиться на диване. — Спасибо, — отстраненно проговорила Гермиона. Малфой кивнул и с нечитаемым лицом направился к двери. Остановившись на полпути, он неожиданно обернулся: — Грейнджер. Гермиона подняла на него взгляд, приподняв брови. Вместо ответа Малфой вытащил из-за пазухи небольшой вытянутый предмет, обернутый в фиолетовую ткань. Гермиона медленно встала, подходя к нему. Прикоснулась кончиками пальцев к бархату и, удостоверившись, что на нем нет никакого проклятья, приняла сверток. Развернув, она подрагивающими руками подняла на свет волшебную палочку. Первую палочку Гарри. — Я нашел ее в руинах Брандхольма, — тихо сказал Малфой. — Подумал, что ты сможешь найти ей достойное применение. Гермиона не слушала. Словно завороженная, она провела большим пальцем по мелким узорам на дереве. Слова медленно доплетались до ее сознания. — Руинах? — собственный голос казался ей хриплым и окончательно осипшим. Она ответила рефлекторно, но, перекрутив в голове сказанное, резко подняла на него взгляд. Брандхольм взяли?! — Пал вечером того же дня, после атаки на министерство. Оставшиеся внутри силы были попросту не готовы, — Малфой отвел взгляд. Гермиона почувствовала, как снова проваливается вниз, и теперь не было никого способного ее удержать. В ушах зазвенело. Ее поглотила тьма.

***

— Нравится новая палочка? — Гермиона улыбнулась краешком губ, оперевшись плечом на дверной косяк. Гарри дернулся на стуле, разворачиваясь. — Не заметил тебя, — с улыбкой заметил он. Его глаза задержались на ее лице. — На самом деле, старая нравилась мне больше, — он покрутил в руках искусно обработанный кусочек дерева, давая Гермионе шанс рассмотреть его со всех сторон. — Она была что ли… Больше похожа на меня. Гермиона сделала несколько медленных шагов в его сторону и наклонилась, чтобы лучше видеть детали резьбы. Гарри охотно подставил палочку под желтоватый свет гудящей маггловской лампы. Он медленно перевел на нее взгляд. Что-то изменилось. — Гермиона, если со мной что-то случится… — он хотел было подать Гермионе свою старую палочку, лежащую на столе, но та остановила его мягким прикосновением к плечу. — Не говори так, Гарри. В пророчестве все сказано однозначно, — она улыбнулась. Она так редко улыбалась в последнее время. — Да, но… Я часто об этом думаю, Гермиона, — возбужденно начал Гарри. — Что, если мы просто читаем в пророчествах то, что хотим там увидеть? — Хочешь сказать «сочиняем»? — приподняла брови Гермиона. Рука сама собой упала с его плеча. — Верим, что все наши поражения ведут нас к победе. Такой, какой мы хотим ее видеть. Но что, если… — Не говори так, Гарри. Ветер разметал ее волосы по плечам, ударяя в лицо холодными, влажными потоками. Ветер, который они больше не ощутят. Волны поблескивали на глади озера. Те, что больше не доступны их взгляду. Кроны деревьев Запретного леса качались из стороны в сторону, словно говорили: «мы не верим в это». Вот и Гермиона не верила. Она запустила пальцы в траву и крепко ее сжала, даже не заметив, как порезалась. Раньше она была мягкой. Тогда, когда они сидели здесь втроем. Шмыгнув носом, она перевела взгляд на лежащую у нее на коленях палочку. Гермиона медленно убрала ее во внутренний карман мантии. Дерево все равно ощущалось сквозь одежду. И упиралось острым концом туда, где находится сердце. — Гермиона! Все хорошо? Она ненавидела этот голос. Она ненавидела этого человека. Да он даже не был человеком. — Гермиона? — теплая, совсем не такая, как его душа, ладонь легла ей на плечо. Это было выше ее сил. Резко развернувшись, Гермиона вскочила с места, хватая его руку и с силой сбрасывая ее с себя. Ее ладонь задела острый сук дерева. Свежая рана покрылась кровью, но Гермиона даже не обратила на это внимания. — Не подходи ко мне! — зарычала девушка, отходя на несколько шагов назад и чувствуя, как вскипает кровь. Ветер унес ее слова далеко за озеро. Гермиона оттопырила подрагивающие пальцы, отставив их, словно когти. Спина сама собой изогнулась, а тело напряглось, готовое к прыжку. Гермиона чувствовала, как бешено стучит в ее груди сердце, заставляя едва заметно колебаться ткань ее формы. Реддл сделал шаг назад, успокаивающее поднимая руки. — Я могу помочь. Гермиона чуть не подавилась истерическим смешком, рвущимся из груди. — Ты уже достаточно помог, — ее губы скривились, словно на язык попало что-то горькое. Она несколько раз моргнула. Тяжелое дыхание вторило быстро стучащему сердцу. Почему он жил? Почему он имел право на жизнь, а все, кого она знала, были обречены на смерть в войне против него? — Я не хотел причинить тебе вред. Нам лучше не ссориться в первый учебный день по таким пустякам. Это был просто несчастный случай. Гермиона открыла было рот, и с языка почти слетели слова, припрятанные глубоко внутри. Она подняла глаза на Реддла, что делала совсем нечасто. И встретилась с пронзительным взглядом серых глаз. Слегка прищуренных. Неподвижных. Проследила за тем, как напряжена его челюсть, несмотря на внешнюю расслабленность. Как правая рука замерла у палочки, тогда как левая — показательно-успокаивающе была выставлена вперед. И она проглотила то, что держала в себе очень долго. — Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Она уходила из леса и чувствовала, как по щекам стекают вниз горячие слезы. Она не давала пустых обещаний. Рано или поздно — она это точно знала — Реддл погибнет от ее руки.