Damnatio memoriae

Гермиона сидела в библиотеке, четвертый раз пробегаясь взглядом по одному и тому же предложению. Дело было вовсе не в его запредельной сложности. Проблема была скорее в надоедливых мыслях, не желавших сосредотачиваться ни на чем, кроме сегодняшнего случая в библиотеке, хотя, возможно, дело было еще и в том, что девушка перерыла все книги по теории времени, какие могла найти, но не отыскала там ни одного исключения для правила «путешественник во времени не должен пересекаться со своей прошлой версией». Гермиона глубоко вздохнула. Мысли начинали путаться. Глаза закрывались. — Уже поздно для исследований, ДеБелло, — шепот раздался у самого уха. Гермиона вздрогнула, широко раскрывая глаза и отскакивая от спинки кресла. Она резко развернулась. Том Реддл стоял за ней. Легкая улыбка играла на его губах. — Неужели я такой страшный? — тихо спросил он, слегка прищурившись. Гермиона опустила взгляд, вновь садясь ровно на стуле. Она уставилась на страницу раскрытой книги, подпирая руку щекой. Ее поза была необычно окаменевшей. — Я просто слишком глубоко погрузилась в чтение, — ответила она. Предложение все еще не поддавалось. Гермиона следила за движениями Реддла краем глаза. Тот улыбнулся в ответ на ее слова и тихо прошел к соседнему креслу. Складки его мантии едва заметно колыхались. Гулкий звук отодвигающегося стула и его последующий скрип оповестили Гермиону о том, что Реддл решил занять место напротив нее. На книгу упала овальная тень: он оперся локтями на стол, положив на соединенные ладони подбородок. Гермиона сглотнула. Сердце забилось чаще, пока она старательно избегала его взгляда, делая вид, словно ужасно заинтересована в этом чертовом предложении, смысл которого она вновь не могла уловить. Наконец, девушка оторвала взгляд от пожелтевших страниц, вскидывая голову. Реддл внимательно на нее смотрел с легким прищуром и едва заметной улыбкой на губах. Их игра в гляделки продолжалась несколько секунд. — Ты… что-то хотел? — спросила Гермиона, слегка приподнимая брови. Реддл легко усмехнулся, кладя руки на стол и провожая их взглядом. Девушка почувствовала, как тепло его руки, лежащей в нескольких сантиметрах от ее, легко коснулось ее кожи. — Мы договорились сегодня о занятии. Работа Слизнорта, забыла? — тепло отозвался он, поднимая глаза. Теперь две серо-голубых льдинки смотрели на нее слегка исподлобья. Гермиона замерла, глупо глядя в его глаза пару секунд, прежде чем… слегка мотнуть головой, сбросив с себя оковы оцепенения. Это просто мальчик. Он просто играет. Он просто манипулирует ею. — Да, припоминаю что-то такое. Я совсем засиделась, прости, — беспечно отозвалась Гермиона, опуская взгляд в книгу и захлопывая ее. Почему-то, когда она не смотрела в его глаза, ей было легче. В такие моменты он словно не мог ее загипнотизировать этими своими уловками. — Ничего страшного. Если бы Гермиону попросили подобрать наиболее точную метафору к тону этих слов, то она бы, несомненно, выбрала «промурлыкал». Его голос был низким, тихим. Пугающе проникающим под кожу. Хотя, возможно, это было следствием подсознательных страхов самой Гермионы. Реддл оторвал от нее свой взгляд только для того, чтобы взмахом палочки подозвать к их столу огромную стопку книг. — Мы можем заняться этим сейчас. Я собрал нужную информацию. Гермиона выпрямилась, кивнув. В самом деле, он не Темный Лорд. Он пока только подросток, чей счет убийств гораздо меньше списка преступлений самой Гермионы. Спорно, кто кого должен побаиваться. Она не только храбра. Она умна, хитра и находчива. Он не сможет подобраться к ней и раскрыть ее секрет. Он недостаточно умен для этого. С этой мыслью Гермиона быстро схватилась за верхнюю книгу и раскрыла ее, уткнувшись в содержание. Она не хотела думать, что сделала это, чтобы не передумать. Приподняв брови, она со знанием эксперта прошлась по содержанию. Она уже читала эту книгу. Бадьян помогал ей лечить ранения многих товарищей. — У тебя уже есть идеи, какие будут эти альтернативные методы? — спросила Гермиона, раскрывая нужные страницы. Она уткнулась в текст, скользя по нему глазами. — Есть только несколько предположений, — размыто ответил Реддл, проделывая то же самое со своей книгой. — Он используется для устранения кровотечений и затягивания ран, но на этом его свойства заканчиваются. Если только не провести эксперименты с другими его формами. Гермиона нашла нужную строчку. — Бадьян используют в Рябиновом отваре в измельченной форме. Можно попробовать размять листья, попытаться выделить сок из ствола… Реддл усмехнулся. — Много ты там выделишь. Гермиона пожала плечами. — Что же, нужно хотя бы попробовать. Может быть, его целебные свойства зависят от способа приготовления экстракта. Реддл задумчиво приподнял брови, постукивая пальцами по столешнице. — Все это верно, но я очень сомневаюсь, что колдомедики не попытались проделать что-то подобное до нас. Где-то я видел книженцию о попытках использовать бадьян иначе… Он задумчиво провел пальцами по корешкам книг, читая названия. Затем, взмахнув палочкой, достал нужный экземпляр и, откинувшись на спинку кресла, раскрыл на нужной странице. Опустив взгляд, он начал читать. — Опыт 635. Раздавленный заклинанием Вериниго ствол бадьяна был помещен в трубу для выкачивания жидкости. Добавлен в Рябиновый отвар. Результат отсутствует, — Реддл закрыл книжку, откладывая ее на край стола. Гермиона проследила за его движением, прикусив щеку с внутренней стороны. — Возможно, дело в том, что для зелья нужен и сок, и измельченные части бадьяна. А, может быть, сока вообще не нужно. — Но тогда мы возвращаемся к изначальной теории — бадьян может быть приготовлен только одним способом, — рассудил Реддл. — Вовсе нет! — возмущенно ответила Гермиона, доставая лист. — Я думаю, их эксперименты в какой-то момент времени лишали бадьян магических свойств. Гермиона взяла перо, вычерчивая кривую цифру один в левом верхнем углу. — Как насчет структуры ствола? При измельчении его режут острым ножом на примерно равные дольки, стараясь, чтобы оставались в итоге кругляшки в разрезе. А если разрезать бадьян вдоль ствола? Реддл усмехнулся. Гермиона подняла взгляд, встретившись с его серо-голубыми глазами. Они вновь были слегка прищурены. — Резать ствол по длине — редкое извращение, ДеБелло. Но, пожалуй, добавь в свой лист предположение, что листья можно просто смять в шарики. Они просидели так несколько часов. Гермиона не знала, сколько прошло времени. Она не считала часы. Полностью погруженная в работу, она искала информацию, закапываясь с головой в книги и методично вычленяя из нудного текста интересные ей факты. В какой-то момент она даже почувствовала себя снова студенткой, обсуждающей с однокурсником домашнюю работу, но, стоило ей поднять глаза на Реддла, эти мысли пропадали сами собой. Он выглядел расслабленным и совершенно увлеченным работой. Разве он не должен был… злиться на нее? За тот скандал у озера. Словно почувствовав ее взгляд на себе, Реддл поднял глаза, внимательно глядя на нее исподлобья. — Что-то не так? — поинтересовался он, переворачивая книжную страницу. Гермиона приподняла брови. — Ты совершенно на меня не злишься? — она старалась, чтобы ее голос звучал беспечно. Гермиона опустила взгляд в книгу, читая об очередном эксперименте с бадьяном. Том в ответ лишь поднял брови. — А разве должен? С чего ты решила? Гермиона не могла просто так ответить, что несколько предвзята по отношению к Темным Лордам. Она вновь подняла на него взгляд и задумалась. Том действительно не выглядел и уж точно не вел себя как величайший темный волшебник всех времен. Он скорее был просто заинтересованным в учебе молодым человеком. — Мне казалось, что… Гермиона подбирала слова. Она посмотрела в потолок, перебирая возможные продолжения, а затем заговорила, глядя ему в глаза: — Ты находишься под сильным влиянием некоторых популярных стереотипов. Том поднял одну бровь, глядя на нее с легким прищуром. — Для каждой мысли в моей голове есть причина, — просто ответил он, не спуская с нее глаз. Гермиона не привыкла к этому. Во времена войны она общалась с коллегами почти всегда через патронусов, а в редкие минуты, когда они могли встретиться лично, зарывалась с головой в отчеты. Ее должность не предполагала другого. Реддл же был иным. Казалось, человек, с которым он разговаривает, полностью занимал его внимание, независимо от того, что и насколько срочно ему нужно было сделать. Он умел заставить человека считать себя важным. — Что насчет… магглорожденных? — Гермиона сделала вид, что попала в цель вслепую. Однако уголки губ Реддла дернулись в легкой улыбке. — А ты магглорожденная? Ложь сорвалась с губ быстрее, чем Гермиона успела подумать. — Нет, — она мотнула головой, глядя ему в глаза. Он легко усмехнулся. — В таком случае это не важно. Гермиона облокотилась на стол, слегка перегибаясь через него. Ее волосы упали на столешницу. — Да, это не важно, — согласилась она. — Но это интересно. Ты говорил, что у всего есть своя причина. Значит, и у ненависти тоже. Том смотрел на нее несколько секунд, не моргая. Гермиона не собиралась разрывать их зрительный контакт. Его лицо в этот момент было нечитаемым, застывшим, окаменелым, и девушка не могла точно сказать, правильную ли дорогу она избрала. Наконец, Реддл заговорил. — Ненависть — слишком громкое слово. Я презираю посредственность в любом ее виде. Магглы — ее живое воплощение. — Посредственность? — нахмурилась Гермиона. — И ты уверен в своей объективности? Реддл больше не улыбался. Он все еще смотрел прямо на нее, но девушка могла поклясться: еще чуть-чуть — и серо-голубые глаза начнут покрываться ледяной корочкой. Но она не боялась. Хотя и сама не могла толком объяснить, почему ей вообще пришло в голову задавать подобные вопросы. — Я могу объяснить, — Реддл сложил руки в замок, положив на стол. — Видишь ли, магглы в большинстве своем имеют о мире весьма узкое представление. Они считают себя хозяевами этого мира, при этом не представляют и доли того, что творится за пределами их узкого кругозора. И они упорствуют в этом. Их дети в большинстве своем унаследовали такое же мировоззрение. Они не преклоняются перед природой, не пытаются проникнуть в ее суть, нет. Они пользуются. Они потребители. — Такова жизнь, — пожала плечами Гермиона, утыкаясь в рукописный текст. — Одни создают, другие пользуются. Кто-то изобрел все известные нам заклинания, чтобы мы могли применять их сейчас. Реддл покачал головой. Гермиона подняла на него взгляд. Он смотрел на нее с легким интересом, слегка склонив голову на бок. — Магглы привыкли к другому образу жизни. Они привыкли не задумываться над важными вещами лишний раз. Действительно важными вещами. И их дети перенимают их образ жизни, они другие уже тогда, когда начинают изучать магию. Они пользуются ею, но не способны творить. И при этом они заполняют собой Министерство и все уголки магического мира, утягивая его на дно. Посредственность магглов перетекает в те сферы, которые всегда были для них неприкосновенны. Гермиона усмехнулась, чуть подняв краешек губы. Она склонила голову на бок, слегка прищурившись. — И что же, — сказала она, — чистокровные не могут быть… посредственностью? — Каждый год в них это развивается все больше, — согласился Реддл. Затем он оперся локтями на стол, наклоняясь вперед. Гермиона внимательно следила за каждым его движением. — Так значит, дело не в происхождении? — предположила девушка. — Подумай, ДеБелло. Можно дать уличным попрошайкам полотно и краски, и они, пародируя настоящих художников, создадут более-менее годную картину. Но они никогда не станут настоящими художниками. Так и останутся пародией. — Дело в опыте, — Гермиона сама не поняла, почему ее голос звучал так резко. Она вскинула подбородок, глядя на Реддла. — Дело, — он медленно приложил указательный палец к виску, — в сознании. Они не разрывали зрительный контакт несколько секунд. Воцарилось молчание. Гермиона прищурилась. — То есть ты презираешь магглов просто потому, что уверен, будто они в большинстве своем не способны на создание чего-то нового? Исследование мира? И утверждаешь, будто большинство из них «упорствует в своем незнании»? Реддл одарил ее снисходительной улыбкой. — Если бы они не были так уверены в своем превосходстве, — тихо начал он, — сколько бы им понадобилось для того, чтобы обнаружить магический мир, который не очень-то и скрывается от их взгляда? Они могут хвалиться достижениями горстки уникальных людей и использовать их, но они не замечают того, что находится у них под носом. Они не хотят задавать вопросы. Они не хотят двигаться. Реддл медленно откинулся на спинку кресла, не сводя с Гермионы взгляда. — Подобное встречается и среди волшебников. Я лишь говорю, что среди них эта болезнь распространена куда меньше, чем среди магглов. И тем не менее именно магглорожденные министры определяют пути дальнейшего развития магической Британии. Гермиона подняла брови. Реддл, определенно, не собирался откровенничать с ней больше, чем планировал. Но этого было достаточно, чтобы понять его мнение. Он презирает посредственность, и не столь важно, в ком она проявляется. Темный Лорд презирает магглов за их мышление. Почему-то Гермиона не хотела знать, каковы причины остальных его установок.

***

Она не могла уснуть. Желтый свет лился из-под двери, узкой полоской проникая в комнату. Он не успокаивал. Гермиона перевернулась на спину, глупо глядя в черный потолок: она занимала самую высокую кровать в их комнате. Гарри и Рона здесь не было. Тяжело вздохнув, Гермиона слезла вниз, лениво надевая свою обычную форму. Единственное, что ей нравилось в ее положении, — отсутствие необходимости вставать и ложиться по часам. Приоткрыв дверь их комнаты, Гермиона направилась в восточное телепортационное крыло. Она не могла спать, зная, что там происходит. Гермиона завернула в коридор А-210, когда мимо нее пронеслись волшебные носилки, управляемые молодой волшебницей. Ее волосы были стянуты в тугой пучок. Девушка посторонилась, прижимаясь к стенке, и только тогда, когда коляска заворачивала, смогла разглядеть, как из-под белой простыни, покрывающей тело, вывалилась обгоревшая рука. Дышать стало сложнее. Гермиона сглотнула, возвращая взгляд на телепортационную зону. Раз уж она не может спать, она должна что-то сделать. Стеклянные двери раскрылись сами собой, топя ее какофонией различных звуков. По правую руку от нее стоял готовый к перемещению отряд, тогда как с левой стороны раздавались постоянные аппарационные хлопки. Линда, рыжая помощница главного лекаря, носилась туда-сюда, отдавая приказы и распределяя раненых по носилкам. Медики с темными кругами под глазами вскакивали со своих мест, кидаясь к выходу. — Линда! — голос Гермионы почти заглушил аппарационный хлопок. Рыжеволосая девушка резко повернулась к ней. — Не сейчас, Грейнджер! Гермиона не успела ничего сказать: Линда резко развернулась, набрасываясь с пояснениями и инструкциями на медбрата, укладывающего на носилки аврора. Кто-то пробежал мимо, задев девушку. Снова аппарационный хлопок. Марш подразделений заглушался стонами раненых. — Нужен помощник колдомедика! — тот самый медбрат встал, оглядываясь по сторонам. Гермиона подбежала к нему. — Я могу помочь, у меня есть опыт в оказании экстренной медицинской помощи. Медбрат кивнул, поднимая заклинанием носилки. Гермиона сглотнула, оглядев раненого. Его защитный костюм был окровавлен в районе правого плеча. Девушка разрезала заклинанием одежду, стягивая ткань с побледневшей кожи. Ее пальцы мгновенно погрузились во что-то вязкое. «Кровь», — отстраненно подумала Гермиона. Но это ее не волновало. Медбрат трясущимися руками останавливал распространение чудовищного проклятия на левой ноге, пока Гермиона в сомнении мяла ткань костюма. Затем она притянула резким движением флакон бадьяна, выливая три капли на поврежденный участок кожи. Зелья зашипело, медленно растекаясь по глубокому порезу. Ткани начали восстанавливаться. Носилки еще не успели уехать из комнаты, когда раздался очередной хлопок. Гермиона обернулась. В одной из полукруглых комнат Возвращения появились двое: молодой человек и юная девушка, почти еще девочка. Бледная девичья рука была перекинута ему через шею. Хромая, боец пронес ее еще несколько шагов, после чего его ноги подкосились и он рухнул вместе с бледной пострадавшей на пол. Гермиона бросилась к нему. Медики подоспели первыми. Они схватили черноволосого юношу, оттаскивая из зоны, но, вместо того, чтобы быть послушно уведенным, он брыкался и рвался обратно. — Помогите, помогите ей! Только сейчас Гермиона заметила, как конечности неподвижно лежащей девушки медленно превращаются в обугленные палки. Слишком стремительно, слишком быстро. Гермиона в ужасе застыла, глядя на то, как чернота поглощает ее тело. Бледные губы девушки были слегка приоткрыты, и она судорожно хватала воздух, глядя в потолок. Все, что произошло дальше, смешалось для Гермиону в кашу. Крики молодого бойца, слезы, лязг гоблинской стали и обугленные веточки, отброшенные в сторону. И продолжающее чернеть тело. В тот день они узнали об УЛМЭ. Уэльской Лаборатории Магических Экспериментов, специализирующейся на разработке новых проклятий. В тот день Гермиона поняла, что она станет тем, кто создает контрзаклятья.