***
— Грейнджер! — в темноте его голос прокатился эхом. Она почувствовала, что ее трясут за плечи, но она так не хотела вставать. Темнота была приятнее. Она была спокойнее. Она была предсказуемее. Она не приносила боли, не заставляла плакать, не отнимала твои силы. Она была тихим океаном спокойствия, в котором никогда не было штормов. — Грейнджер, чтоб тебя! Гермиона плыла в темноте, но она знала, что Луна светит где-то над ней. Волны были спокойными. Ноги начали медленно погружаться в вязкую воду, и она неожиданно почувствовала, что глотает совершенно не воздух. Гермиона открыла глаза, резко садясь. Она закашлялась. Девушка оказалась на полу убежища Драко Малфоя, а с ее лица стекала вода. Сам Малфой оказался рядом, держа ее за плечи. Гермиона повернула голову в его сторону, уловив всего на пару мгновений промелькнувшую в его взгляде тревогу. — Я уже подумал, ты… Он не закончил. Гермиона прервала его. — Крестраж. Малфой замер с приоткрытым ртом, глядя на нее в непонимании. Затем он медленно повернулся, уставившись на газетный сверток в ее руке. Ободок кольца сверкал в языках пламени. — Я должна, — Гермиона попыталась встать. Ее голос был необыкновенно осипшим. Боль растеклась по груди, и Гермиона закашлялась, прикрывая правой рукой рот. Стоило ей отвести ладонь — она увидела красные капли. — Ты должна спать, Грейнджер. Я найду лекаря. Малфой резко поднял ее, словно котенка. Гермиона не успела заметить, когда оказалась на диване. Сверху ее накрыл теплый плед. Чьи-то холодные, но тепло холодные пальцы аккуратно взяли сверток из ее ладони. Гермиона прикрыла глаза, чувствуя, как ее оставляют силы, но рука лишь мягко легла ей на лоб. — У тебя температура, Грейнджер. Все будет хорошо. Просто поспи, пока я не найду помощь. Гермионе не нужно было повторять дважды. Она почувствовала, как засыпает. Ей куда больше нравился тот океан темноты. Темнота была предсказуемой. Она не заставляла рисковать.***
Когда Гермиона проснулась, в комнате было пусто. Камин все еще горел, а поленья все еще мерно трещали, то и дело выпуская в воздух снопы искр. Гермиона медленно прикрыла глаза, вдыхая аромат цветочного сада. Перевернувшись на спину, она медленно откинула отяжелевшую голову на ручку дивана, глядя сквозь прикрытые веки на пустой потолок. Воспоминания медленно возвращались к ней. Но девушке было слишком спокойно, чтобы позволять им проникать в голову. И все же они нашли лазейку. Гермиона медленно перевернулась на живот, открывая глаза. Около дивана на этот раз появился небольшой круглый стеклянный столик. Единственная вещь, лежащая на нем, — то самое кольцо на смятой газетной бумаге. Гермиона вытянула правую руку, кладя голову на нее. Она лениво прошлась глазами по газетным заголовкам. Тысяча девятьсот сороковые. Ничего интересного. Голоса в голове действительно не звучали уж очень давно. Что заставило их появиться именно в тот момент, когда она нашла кольцо? Связаны ли они как-то со скачками? Может, с ее эмоциями? Что они имели в виду, говоря, что Гермиона скоро присоединится к их миру? Девушка вздохнула. Все, кого она слышала в тот вечер, были мертвы. Значит ли это, что она должна была умереть в Министерстве? Гермиона медленно, апатично перевела взгляд на камин. Она любила камины. Еще больше она любила лежать перед ними, накрывшись пледом и читая какую-нибудь книгу. И сейчас она… Гермиона прислушалась к своим ощущениям. Сейчас она не чувствовала ничего. Внутри была такая сосущая пустота! Может, она и правда уже мертва? Гермиона не могла понять логику этого мира. Она жила, дышала и работала столько часов ради Идеи, способной перевернуть мир. Она сражалась за эту Идею. Как и другие. И все же именно на их долю выпали невероятные испытания, те самые, которые обычному человеку вряд ли под силу снести. Именно они терпели голод и холод, лишения, бессонные ночи. Они оплакивали товарищей, рыдали ночами в подушку и вставали каждый день с улыбкой на лице, чтобы никто не смел сомневаться в поставленной ими цели. И они правда верили, что все это не напрасно. Что в конечном итоге все поражения ведут к победе. Как там говорят? «Ты можешь совершить девяносто девять ошибок, но всего одно верное действие перечеркнет их все». Они не получили ничего. Волан-де-Морт получил все. Он не заслуживал этого. Они заслуживали мира. Они работали ради мира. Они положили жизни ради мира. И мир посчитал, что все это было зря. Мисс Справедливость поставила у руля жизни монстра. Монстра со странными причудами, странным мнением, странными идеями. Но знаете, что было самым забавным в их ситуации? Этот монстр хватался за свою пустую жизнь. Гермиона не хваталась. Она не ощущала жизнь. Внутри нее была сплошная пустота. Гулкая, сосущая, одинокая. И так было уже давно. Настолько, что она не смогла бы сказать, сколько прошло времени. Гермиона вновь перевела взгляд на кольцо. Когда Реддл создавал его, он уже был убийцей. Интересно, что же ощущает этот человек? Гермиона признавала, что Реддл ощутил куда больше боли, чем она. По крайней мере, за счет того, что был простым ребенком. Если у Гермионы всегда была внутренняя опора — любовь родителей, — то у Тома не было и того. Он был одинок. И тем не менее он всегда хватался за жизнь. Разве он не должен был потерять ее вкус еще в детстве? Поддавшись странному порыву, Гермиона протянула руку, прикасаясь к кольцу. Железо не ошпарило ее. Наоборот, предмет казался абсолютно обычным. Если бы не размеренная пульсация, дрожью проходящая по нему каждую секунду. — Почему ты это сделал, Реддл? Кольцо сверкнуло в свете камина. Гермиона не могла точно сказать, что она вложила в этот вопрос. Она просто хотела получить ответ, почему это она сейчас лежит здесь, совершенно пустая внутри, пока Реддл идет вперед. Но в голове не было ни одной мысли. Гермиона подождала еще пару минут, покручивая в руках украшение. Она звала и мысленно, и вслух. Но он молчал. Единственное, что она слышала, — это треск камина. Выдохнув, девушка небрежно бросила кольцо на стеклянный столик. Дверь отворилась. Гермиона лениво перевела взгляд на вошедшего. Малфой прикрыл за собой дверь, оглядывая ее. — Ты как? Лучше? Его голос казался безразличным. Гермиона медленно приподняла правый уголок губы, глядя на него. После всего, что они прошли вместе, он не изменился. — Да, спасибо. Хотя я не уверена, что это подходящее слово. Малфой послал ей короткий сочувствующий взгляд, направляясь к камину. — Как тебе удалось достать крестраж? Гермиона перевернулась на спину, глядя в потолок. Сейчас ей было спокойно. — Все просто, — пожала плечами она. — Мне его отдала моя будущая версия. Малфой выразительно изогнул бровь. Вздохнув, Гермиона коротко рассказала о произошедшем. Повисло молчание. — И чем его можно уничтожить? — бесцветно подал голос Малфой. Гермиона вдохнула, перебирая в голове варианты. — Можно, например, Адским пламенем. Будь у меня доступ к Хогвартсу — я бы предложила вариант с клыком Василиска. Но он лежит в руинах, так что… — Не в руинах. Гермиона бросила неопределенный взгляд на Малфоя. Тот пояснил. — После победы Темный Лорд решил восстановить единственную школу в округе. В Хогвартсе сейчас ведутся строительные работы. Гермиона нахмурилась, возвращая взгляд к потолку. Она не была в Хогвартсе со времен той самой битвы. Битвы, когда Орден Феникса потерпел крупное поражение. Битвы, после которой Гермиону назначили Мастером Заклинаний. — Но туда ведь все равно не пройти просто так? — с надеждой спросила Гермиона. Малфой хмыкнул. — Само собой, Грейнджер. Замок охраняют дементоры. Даже если ты их пройдешь, тебе будет нужно как-то пробраться под охранный купол. Хогвартс сейчас больше не школа, а неприступная твердыня. Работников пускают по пропускам, купол частично снимается только у главных ворот. Пройти под видом незарегистрированных работников у нас не выйдет: за этим там очень хорошо следят. Кроме того, проверка на Оборотные зелья, процедура снятия всех заклятий с входящих… Можно попробовать разрезать купол самим и прокрасться внутрь, конечно, но еще пока ни один экспериментатор не смог сделать даже это живым. Гермиона задумалась. Использовать Адское пламя — это слишком большой риск. Она не сможет с ним совладать, и это грозит ей верной смертью. Гермиона была кем угодно, но не самоубийцей. — Ты бы мог найти все, что известно о поле? Малфой покосился на нее с неуверенностью. — Ты ведь не серьезно это, правда? Гермиона слегка повернула голову, глядя тому в глаза. Малфой поднял брови. — Ты ведь не собираешься в одиночку прорваться в самую охраняемую крепость из когда-либо созданных, правда? Но он уже знал ответ.