***
Здесь было холодно. Несмотря на добротную куртку и шерстяные перчатки, Гермиона все еще прекрасно ощущала, как холодеют кончики ее пальцев. От порывов ледяного ветра, гуляющего сквозь трибуны, хотелось спрятаться. Не то чтобы ей был интересен матч Слизерина и Когтеврана или странности Фридриха действительно заставили ее волноваться. Просто она была от природы любопытной. А здесь явно намечалась какая-то загадка. К тому же, разве ей было, чем заняться? Чем коротать время до нового прыжка в будущее или прошлое? Краем глаза Гермиона заметила, как между рядами неуклюже протаскивается лавочка с сувенирами. Прищурившись, Грейнджер смогла легко разглядеть несколько игрушек прямиком из ее детства. — Кричалки, колпаки, магические бинокли и гадатели! Лучшая цена! Шестикурсник, очень напомнивший Гермионе своими повадками Фреда и Джорджа одновременно, толкал корзинку вперед, зазывая покупателей. Он проходил всего на ряд ниже того места, где сидела девушка. — Неужели вы упустите возможность приобрести такие вещи? Барахло. Он продавал самое настоящее барахло: Гермиона не дала бы и сикля за бинокли такого вида. Чего только стоили мятые магические карты!.. А с левого бока тележки небрежно привязанные к неряшливо торчащему из нее крючку болтались… магические кости. — Не пропустите лучшую сделку в вашей жизни! Мальчик почти подпрыгнул, когда рука Грейнджер опустилась ему на плечо. — Кости, пожалуйста. Тот, казалось, думал очень долго. В конце концов шестикурсник встрепенулся и принялся наскоро развязывать спутавшиеся пожелтевшие нитки. Покусывая губы, растягивающиеся в довольной улыбке, он бормотал себе что-то под нос. Наконец, Гермиона держала в ладони крохотные игральные кости. Из каждого кубика выходили нити, соединяющиеся в одном общем пучке, словно это был обыкновенный брелок. Гермиона устало оперлась спиной о стену, взвешивая на ладони кости-гадатели. Их лакированная поверхность едва заметно блестела в желтоватом свете ламп. Зажмурившись, она сжала их в ладони, поднесла к груди и, одними губами прошептав вопрос, подкинула кубики в воздух. Удар был тихим. «Долго и счастливо» было написано на открытых сторонах кубов. «Долго и счастливо» эхом отозвалось в голове Грейнджер, пока она покручивала белеющими пальцами желтоватые кубики. «Долго и счастливо». Если бы их «долго и счастливо» только имело право на жизнь… Гул ее мыслей не смог заглушить даже радостный вой толпы, приветствовавшей нового загонщика со стороны Слизерина — Фридриха Малроя.***
Гермиона простояла около раздевалки игроков целых полчаса. Вовсе не потому, что она не могла решить проблему с Малроем другими способами или он поймал ее на крючок. Нет. Просто в данный момент времени, здесь и сейчас, она была всего лишь студенткой. Это чувство игры по общепринятым правилам давало ей хотя бы на время ощущение стабильности в непроглядном хаосе ее жизни. К тому же, Малрой и правда мог сказать что-нибудь полезное. Дверь резко отворилась, ударяясь о стену. Из пропахшей потом раздевалки вывалилось несколько смеющихся слизеринцев, обнимающих друг друга за плечи. — Эй, Фридрих, тут твоя подружка! — выкрикнул коротко постриженный брюнет, телосложением напоминавший Крама. Это был вратарь, если Гермиона верно запомнила. — Заткнись, Гэб, — раздраженно донеслось из-за спины великана, и Грейнджер увидела, как небольшой кусочек слизеринской формы полоснул вратаря со спины. Тот в свою очередь вскинул голову и, театрально изобразив падение, воскликнул: — О Мерлин, ты убил меня! Слева от компании как раз показалась белокурая голова Фридриха. Тот с усмешкой набросил мантию на правое плечо, глядя в сторону Гэба и не замечая Гермиону. — И поделом тебе, может… — он внезапно запнулся. Взгляд остановился на Гермионе. Усмешка быстро сползла с его лица, и Малрой на секунду отвел взгляд, закусывая губу. — О, ты совсем… уже здесь. — Да, — не сдержала смешка Гермиона, чуть приподнимая левую бровь. Сократив дистанцию между ними в несколько широких шагов, Фридрих кивнул ей, уводя от слизеринской компании в сторону озера. Отдаление от людей совсем не понравилось Грейнджер, но она промолчала, решив следовать за новым знакомым. Малрой смотрел в землю, делая слишком редкие и размашистые шаги. Он будто пытался пнуть редкую листву под ногами. — Как тебе матч? — Фридрих посмотрел на нее. — Занимательно, — ответила Гермиона после небольшой паузы. — Но есть вещи на данный момент куда более занимательные. Он согласно кивнул и обреченно вздохнул, собираясь с мыслями. — Я видел. Все. Грейнджер поджала губы, наградив его лишь раздраженным взглядом исподлобья. — Не мог бы ты конкретизировать? — Твою трансгрессию в Запретном лесу. Как ты появилась над кронами деревьев и упала с большой высоты. Я думал, ты разобьешься, но, когда оказался на месте, увидел, что тебя кто-то спас. Студент в плаще, скрывший лицо чарами. Он создал звуконепроницаемый купол, но я видел, как ты кричала, когда лежала у него на руках, а он направлял на тебя палочку. Тот студент будто почувствовал мое приближение и сбежал в лес. А дальше ты и сама знаешь. — Трансгрессию? — Гермиона обернулась на него, всем своим видом показывая, насколько смешно звучали его предположения. — Я видел то, что видел, Гермиона. Не стану вмешиваться в твои дела и копаться в том, как это произошло, но я был просто обязан сообщить, что кто-то в замке явно следит за тобой и ждет, когда ты оступишься. — И именно для этого, — приподняла бровь Гермиона, — ты затащил меня на свой матч, вместо того чтобы передать лично еще в кабинете. — Ну, — Фридрих прочистил горло, упорно вглядываясь вдаль, — в кабинете много лишних ушей. На поле на тебя не нападут… — Только на пути к нему, — вставила она. — …К тому же, я и не говорил, что у меня была одна причина. Гермиона обернулась к нему, и на этот раз Фридрих встретил ее взгляд. — Сейчас будет вечеринка в честь победы Слизерина. Не хочешь присоединиться? Она молчала с секунду, прежде чем звонко усмехнуться. — Гриффиндорка? В змеином логове? — Грейнджер осеклась, однако, вопреки ее ожиданиям, Фридрих лишь весело фыркнул. — Ох уж это гриффиндорское высокомерие! — Нам нужно что-то в ответ на слизеринский снобизм, — ухмыльнулась краешком губы Гермиона. Голова ее тем временем лихорадочно перебирала варианты решения сложившейся проблемы. Было крайне удивительным то, что Малрой еще не разболтал всему потоку о том, что видел. Да и вообще он был необычайно спокоен для человека, на чьих глазах произошло невозможное. И, несмотря на то, что Фридрих производил впечатление милого и надежного паренька, Грейнджер не могла просто так оставить его разгуливать с доказательствами того, что с ней происходят аномальные вещи. — Брось, слизерницы не так плохи, как кажутся. Большинство из них, по крайней мере. На наши вечеринки часто заглядывают когтевранцы — думаю, никто не будет против твоего присутствия. — Я… подумаю, — выдавила улыбку Гермиона. — В любом случае спасибо за приглашение. Не работал ли Малрой с Реддлом? Слишком подозрительными были его внезапное появление и вспыхнувший к ней интерес. Гермиона мотнула головой. Она становится параноиком. Фридрих с довольным видом повернулся к ней спиной, направляясь к замку. Палочка сама собой влетела в ладонь девушки, оценивающей риски. Каков шанс, что из окна замка кто-то заметит, как она накладывает Обливиэйт? С секунду Грейнджер бродила глазами по пустынному пейзажу, прежде чем направить кончик палочки в спину новоявленного друга. — Об… — Фрид, а мы тебя везде ищем! — Фридрих и Гермиона с одинаковым раздражением на лице повернулись в сторону показавшегося на вершине ближайшего холма слизеринца. Опять этот Гэб. — Упс, я чему-то помешал? — примерительно поднял руки вверх вратарь. — Нет! — одновременно ответили они, коротко переглянувшись. — Тогда предлагаю топать в замок, потому что победителей уже ждут в гостиной, — нисколько не смутившись, продолжил тот. Палочка уже уверенно лежала в креплении на предплечье, когда Гермиона устало смотрела в спины двух слизеринцев, плетясь за ними к замку.***
— О чем думаешь? Гермиона моргнула, возвращаясь в реальность. Она подняла глаза от пергамента, уже зная, что найдет по другую сторону стола. Его серые глаза. Холодные и по неизвестной ей причине невероятно притягательные. Лицо Реддла не выражало конкретных эмоций, но взгляд цепко вылавливал малейшие изменения в ней. — Да так, — Гермиона неопределенно повела плечом, издавая одной ей понятный смешок. Взгляд ее вернулся к эссе. За последний час в нем не прибавилось ни одной строчки. — О жизни. Губы Реддла растянулись в тонком подобии улыбки. Он потянулся за новой книгой, раскрывая ту на заложенной странице. Откинулся на спинку кресла, расслабленно пробегаясь глазами по строчкам. Тем не менее у Гермионы создалось впечатление, что смотрит он все равно на нее. — И что надумала? Она коротко поджала губы, однако тут же поправилась. Приоткрыла рот, шумно выдыхая. — Ничего конкретного, как это обычно бывает. Том дернул бровями, и Грейнджер не могла понять, принял ли он ответ или лишь сделал некие одному ему доступные выводы. Повисло молчание. Снова. Еще никогда они не молчали столько, сколько молчали сегодня. — Я слышал про лазарет. Все в порядке? — Ну, раз я здесь — вероятно, это так, — разум ее не поспевал за языком. Едва фраза сорвалась с губ, Гермиона прикусила их, прочистив горло и сильнее опустив голову. Понять смысл строчек ей все равно не удавалось. — Гермиона, — она почувствовала, как Реддл отложил книгу, вновь вернув ей взгляд. — Да? — откликнулась та, не поднимая головы. Грейнджер начала читать быстрее, будто пытаясь сказать: она слишком занята, чтобы разговаривать. — Послушай, если я чем-то тебя задел, то прошу прощения. Я этого не хотел. — Ты… ничего не сделал. Все в порядке, — отмахнулась Гермиона, не поднимая взгляда от книги. Стул с другой стороны стола отодвинулся. Шаги Тома были медленными. И приближались к ней. — Разве? — его голос был все ближе. — Мне показалось, что после последнего нашего разговора ты стала… избегать меня. «Да. Может, потому что я встретилась с будущей версией тебя, которая наплела мне много интересного про наши отношения. И эти вещи я точно не хочу претворить в жизнь, будь ты неладен, Реддл. Может, потому что меня заставили вспомнить, кто ты есть на самом деле. А может, просто потому что я больше не рассчитываю на свое благоразумие». — Я много работаю… Том, — его имя впервые показалось ей странным. Новым. — Это абсолютно нормально. Просто я устала. — Я понимаю, — он стоял по праву руку от нее. — Гермиона. Тонкие холодные пальцы нежно коснулись ее подбородка, и по телу словно прошелся разряд тока. Гермиона едва не вздрогнула. Нет, только этого ей не хватало. — Прекрати, — отголосок сознания заставил ее разомкнуть губы и тряхнуть головой, придав этому жесту раздраженность. — Не делай так больше. Рука Реддла — холодная и одновременно с этим теплая — мгновенно отодвинулась от ее лица и пропала в темном кармане брюк. Гермиона сглотнула, настойчиво пробегая глазами по строкам книги. Сердце предательски колотилось в грудной клетке, и кончики пальцев холодели. Она ненавидела ту часть себя, которая обнаружила, что… ей было это в какой-то мере приятно. Внимание будущего Темного Лорда. Что бы он ни намеревался сделать, какой бы извращенной формой манипуляции это ни было, часть Грейнджер хотела посмотреть, как далеко это может зайти. Только другая часть осознавала, что ее вторая половина сошла с ума. — Извини, — коротко сказал Реддл. Гермиона осмелилась поднять глаза и окинуть взглядом библиотеку только по прошествии нескольких минут — и обнаружила, что Тома уже не было рядом. Она глубоко вздохнула, откидываясь на спинку стула и запрокидывая голову. Потолок библиотеки чернел в высоте. Казалось, до него было невероятно далеко. Еще никогда Гермиона не ощущала себя такой потерянной. Не знающей, где ее место. Что ей делать. В какую сторону плыть. Внезапно вся ее жизнь предстала перед глазами чередой бессмысленных погонь за ускользающими и не менее бессмысленными идеями. Целями, которые ставила не она. Войнами, которые начинала не она. Потерями, виной которым была не она. «Всех, кроме одной», — раздался мерзкий голосок в голове. Сердце сжалось от болезненной правды, и Грейнджер подтянула ноги к себе, утыкаясь лбом в колени. Она зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, рот ее скривился, а тело напряглось в попытке сдержать рвущийся наружу всхлип. Но она не выдержала. И, когда одинокая слеза скатилась по щеке, Гермиона резко втянула воздух, сдаваясь под тяжестью груза, лежащего у нее на сердце. Зачем?.. Когда она умирала от усталости в лабораториях, когда падала от ранений в сражениях, когда просматривала учебники до поздней ночи — Гермиона не задавала себе этот вопрос. Но сейчас, фактически мертвая в своем времени и застрявшая между веками, чужая для обоих миров, она первый раз осмелилась задать его себе. Часы тихо тикали на стене библиотеки, незаметные в темноте. А единственный вопрос, застывший на губах, не находил ответа. Зачем она здесь? Почему она здесь? Это ее выбор? Вся ее жизнь, все ее цели? Но ответа не было. А часы продолжали тикать. И чем дольше они тикали, тем явственнее Гермиона ощущала, что что-то в ней неумолимо менялось. Поднималось из глубины, смешивалось с ее существом — она ничем не могла этому противостоять. Ее природа брала над ней верх. Неправильная. Ненужная. Но настоящая. Говорят, признание правды — первый шаг на пути к спокойствию души. Но признать, что она начала видеть в Томе Реддле человека, чувствовать симпатию к нему, благодарность за то, что он рядом и по неведомой причине хоть иногда понимает ее… Это вызывало лишь жгучую горечь. У Гермионы была одна цель — отмщение. И пока она видит человека в своем злейшем враге… Грейнджер достала из кармана злосчастные кости. Детская игрушка для ответа на вопросы. Желтоватые кубики сверкали в свете камина. Гермиона зажмурилась, пряча игрушку в кулаке и поднося к губам. Она шла по коридору, и ее глупая девичья улыбка рвалась наружу, в то время как тело продолжало гореть от прикосновений Рона. Кубики уверенно лежали в кулаке. Грейнджер завернула за угол, надеясь незамеченной проскользнуть в свою комнату. К сожалению, за углом она обнаружила Элизабет. Под ее глазами залегли тени. Глубокие тени. Девушка заметно удивилась, заметив в руке квалифицированного медика дымящуюся сигарету. Настолько, что даже на секунду забыла о грозящем ей теперь дисциплинарном взыскании. — Скажи, как мне поступить, — прошептала Гермиона в кулачок. Так, словно высшие силы действительно могли указать ей дорогу. Насколько проще это было бы! Элизабет одарила ее уставшим, измотанным взглядом. — Я… — начала было Грейнджер в свое оправдание, однако печальный вздох Элизабет перебил ее. — Не влюбляйся на войне, Гермиона, — тихо, с хрипотцой сказала ей Лизи. — Не влюбляйся на войне, — повторила та, обращаясь словно больше к самой себе. Гермиона с замиранием сердца открыла глаза, глядя на кубики, рассыпанные по столу. — Знаете, на войне все же нужно во что-то верить, — ответила Элизабет. Словно в подтверждение ее слов кулачок сильнее сжал кубики с предсказанием «Долго и счастливо». Лизи хмыкнула, шумно втягивая воздух и глядя в потолок. Грейнджер пробежалась глазами по предсказанию, рассыпанному на столешнице. Сглотнула. Вновь и вновь пробегалась по строчкам. А затем с размаху смахнула бесполезные кубики со стола. Те посыпались вниз, разлетаясь по полу, в то время как Гермиона с рыком схватилась за голову, до боли сжимая волосы. С другой стороны… все это — лишь вопрос веры.***
— Ты пришла! — Фридрих оторвался от разговора с однокурсниками и мгновенно просиял, заметив подходящую к нему Гермиону. Выражение восторга на его лице, однако, быстро сменилось настороженностью. — С тобой все хорошо? — Абсолютно! — улыбнулась та, прекрасно зная, что слишком безумно горят ее глаза, слишком нервны движения, слишком широка улыбка. Она не поставила бы на то, что контролирует свои действия. Грейнджер словно стала наблюдателем в своей жизни, запертая глубоко внутри, пытающаяся сбежать от собственного «я». Малрой чуть успокоился и обвел глазами гостиную Слизерина. Он был прав: всем студентам было совершенно все равно, кто заявился на вечеринку. Большинство из них было слишком счастливы или заняты праздником. Гермиона нервно вздохнула, украдкой оглядывая зал и внутренне боясь увидеть Реддла. Его не оказалось поблизости. — Тогда… Хочешь, проведу экскурсию по подземельям? — Фридрих рассеянно почесал затылок, вновь оглядывая помещение. Гермиона пожала плечами. — Почему нет? Он вел ее по тёмным коридорам, рассказывая историю каждого попадающегося им на глаза помещения. И, несмотря на то, что Грейнджер даже не слушала его, она кивала с энтузиазмом. Горящие глаза, казалось, смогли обмануть ее собеседника: Малрой говорил с все большим увлечением, пока она нервно потирала конец волшебной палочки, спрятанной в рукаве. Все было словно в тумане. И даже тогда, когда его руки сомкнулись на ее талии, а лицо оказалось непозволительно близко — даже тогда холодный разум контролировал ситуацию. Заставил палочку вылететь из крепления прямо в руку. Вспышка Обливиэйта — и парень лишь рассеянно хлопал глазами несколько секунд, глядя в глаза Гермионы. Та колебалась лишь секунду. Одну секунду — прежде чем с отвращением к себе поняла, что дело вовсе не в том, что ей нужен кто угодно. Ей нужен некто конкретный. И осознание этого вновь ударило ее под сердце. Гермиона отступила на шаг назад, высвобождаясь из не удерживающих ее более объятий, и спрятала лицо в тени. — Извини. Думаю, не стоит. Она ушла не оглядываясь.***
Ледяной ветер на вершине Астрономической башни нещадно хлестал ее по щекам. Гермиона до боли вцепилась в перила. Те были обжигающе холодными. Ладони болели, но она продолжала сжимать железо так, будто это могло хоть как-то облегчить внутреннюю боль. Во что Гермиона превратила свою жизнь? Как бы она ни старалась, ответственность за все уже произошедшие, за все будущие смерти членов сопротивления лежала мертвым грузом у нее на плечах. Грейнджер обладала невероятной силой. Но хотела ли она бороться? Нет. От прежней Гермионы осталась лишь тусклая тень. Тень, не знающая, даже зачем просыпается по утрам. Может, так и должно быть? Может быть, она уже умерла в Министерстве, а вся ее жизнь сейчас — лишь отголоски предыдущей? Почему именно она? Она не была сильнейшей. Умнейшей. Она не была Избранной, как Гарри. Но именно на плечах Грейнджер лежит судьба магического мира, пока она не может собрать себя воедино, утопая в собственной слабости. — Гермиона, — его голоса по спине прошлись мурашки. Она зажмурилась — ненавидела себя за то, как застучало ее сердце. Грейнджер не ответила. Не повернулась. Лишь молча сглотнула, вглядываясь вдаль. Она слышала его шаги. И считала удары сердца. — Гермиона, — повторил Том, когда его теплые ладони осторожно легли на ее талию. Прикосновение было совершенно невесомым. — Во имя Мерлина, что ты-то тут делаешь, — прошептала она, пытаясь повернуть голову так, чтобы Реддл не заметил дорожки от слез. Когда-нибудь она перестанет плакать. Грейнджер попыталась отодвинуть его руку, развернуться так, чтобы скрыть свои красные глаза, но Том лишь мягко пресек ее попытку с добродушным смешком. — А то я не знаю, как выглядит красный нос, Гермиона. Не валяй дурака. Поджав губы, она медленно повернулась, опираясь спиной на перила. Реддл был одет в идеально сидящую на нем черную мантию, а его руки медленно переместились с талии на перила близь ее рук. — Доволен? — Гермиона бросила на него короткий взгляд, представляя, какую прекрасную картину лицезрит Том: красные припухшие глаза, взъерошенные волосы… Коротко и шумно вздохнув, она переместила взгляд на дальний темный угол Астрономической башни, отказываясь снова встречаться с ним глазами. — Нет, — просто ответил Реддл. В следующую секунду Гермиона ощутила прикосновение его большого пальца под влажной дорожкой, оставленной одной из слез. Том стер ту, почти не касаясь девичьей кожи, и медленно убрал руку, не сводя взгляда. — Я бы предложил тебе наложить сглаз на виновника, но, думаю, ты меня уже опередила. Грейнджер подавилась невеселым смешком и закусила губу. Нет, на Темного Лорда она еще не накладывала сглаз. Или, быть может, вернее было бы наложить что-нибудь эдакое на себя. Том чуть приподнял уголки губ в ответ на усмешку и внимательно следил за сменой эмоций на лице Гермионы, пока она продолжала избегать его взгляда. И вновь была словно наблюдателем в собственном теле. — Гермиона, я… — та заставила себя вернуть взгляд на его лицо. Оно было идеальным. Слишком прекрасным, чтобы принадлежать злодею, и тем не менее оно было обманчивым. Но так хотелось верить, что это ошибка. — Есть вещи, с которыми сложно справиться в одиночку, — Реддл замолчал на секунду. Поднял руку, тепло положив ту на плечо Гермионы. Большой палец рассеянно очертил изгиб ее шеи. — Но мы могли бы попытаться справиться вместе. Гермиона застыла от осознания того, что он находился близко. Слишком близко, чтобы быть реальным. Она замерла, наблюдая словно в замедленной съемке, как Том склоняется к ней, ища в взгляде напротив одобрение или отказ. Но в ее взгляде… не было ничего. И даже тогда, когда их губы соприкоснулись — соприкоснулись совершенно неправильно, — в голове Гермионы не было совершенно ничего. Все это было слишком настоящим. Обжигающе настоящим. И одновременно с этим — невероятно сюрреалистичным. Но это губы Реддла касались ее, это он придвинулся ближе, вжимая ее в ледяные перила. Это сквозь свои пальцы она пропустила его шелковистые волосы. А затем, словно опомнившись, отстранилась, вглядываясь в горящие в темноте серые глаза. Глаза, полные жизни. Глаза, которые не могли врать. Или ей так казалось. Руки Гермионы медленно упали, когда та сделала шаг в сторону, качая головой. — Я не могу. Она сбежала, дрожа от смеси страха и осознания произошедшего. А он не пытался остановить.