Вы:
— Хён, у тебя когда-нибудь
вставал на мужчину?
Начинать издалека и красиво «упаковывать» было не в его характере, поэтому он спросил в лоб. Без всяких приветствий. В этой переписке он вообще не видел смысла здороваться — они не прощались, и он знал, что в любой момент может обратиться к своему названному брату. Даже с таким неожиданным вопросом. Ответ пришёл через минуту, что уже было удачей: Сюань-ма:* — Бобо, ты соскучился, или кто-то слил мою откровенную фотосессию?Вы:
— Очень смешно! Ну так как?
Сюань-ма: — Ну тогда, если вспомнить те времена, когда ты был сладким пиончиком, то смело могу ответить «да». Хотя ты тогда ещё и мужчиной-то не был. Не то что сейчас вымахал. Ибо закатил глаза. Похоже, с адекватностью Исюаня он погорячился.Вы:
— Вот дубина. Тогда у нас мог
встать и на диван, если очень удачно к нему притереться. Не считается. И я серьёзно спрашиваю!
Сюань-ма: — Насколько серьёзно?Вы:
— Настолько, что я стою со
стояком в общественном туалете, с потёкшим макияжем и пишу тебе. У меня встал просто от… я даже толком не понял, от чего. Но это точно был мужчина.
Сюань-ма: — 👀Вы:
— Хён, скажи честно,
я в полной жопе?
Сюань-ма: — Будешь, если захочешь продолжение и это взаимно. Хотя я, конечно, не знаю твоих сексуальных предпочтений и любимую позицию.Вы:
— Блять, не смешно. Ладно, я
понял, зря написал.
Сюань-ма: — Извини! Я не думал, что ты серьёзно, Бобо. Хочешь, я позвоню, и мы поговорим? Ибо устало потёр лоб, зацепив ленту и размазывая макияж ещё более безнадёжно. Он задумался над предложением Исюаня. Поговорить хотелось, потому что он уже ничего не понимал, но вряд ли смог бы озвучить то, что едва в голове укладывалось.Вы:
— Нет. Давай в чате, я не готов
сейчас об этом вслух.
Так оно может стать реальней.
Сюань-ма: — «Оно» это что?Вы:
— Не знаю. Просто не знаю!
Сюань-ма: — Я понял. Хорошо. Ты можешь сейчас привести себя в порядок, и мы спишемся, когда тебя немного отпустит? Я сейчас как раз подъезжаю домой, буду свободен через 10 мин.Вы:
— Хорошо, напишу из машины через час. Но дрочить я не собираюсь,
если ты об этом!
Сюань-ма: — Как скажешь. Но было бы легче. Ибо застонал в отчаянии — вот же придурок. Хотя стоило быть ему благодарным за этот бред, так как переписка немного «сбила» настрой. Проблема стояла уже не так твёрдо. И у Ибо даже появился план, как окончательно унять своё возбуждение. Такого он раньше не делал, но… нестандартным проблемам нужны нестандартные решения, так ведь? Он набрал воздуха в лёгкие и, пока хватало решимости, быстро клацнул выключателем. Туалетная комната вмиг погрузилась в непроглядную темноту. Для верности Ибо зажмурился и представил, как по руке ползёт сороконожка: мерзкая, толстая, волосатая, щекоча его своими бесконечными лапками и оставляя за собой след из жёлтой слизи. С воображением у него всегда был полный порядок. Настолько, что уже меньше чем через минуту он пулей выскочил из туалета на свежий воздух в абсолютно не боеспособном состоянии.***
С Исюанем они действительно списались через час, когда Ибо избавили от образа второго нефрита, и он с облегчением загрузился в машину. Уезжать не хотелось, но за те полчаса, что с него снимали макияж и парик, Ибо окончательно издёргался — оглядывался, прислушивался к шагам и голосам и пытался не думать о случившемся. Получалось так себе. Но уже в машине, переписываясь с хёном, он немного расслабился. И не потому, что Исюань что-то прям дельное посоветовал, нет. Просто своим допросом с пристрастиями он почти вывернул Ибо наизнанку и помог отвлечься. Не думать о Сяо Чжане, а вспоминать, когда он последний раз нормально спал, что ел на завтрак, когда последний раз ударялся головой, упав со скейта, и даже сколько раз за эту неделю дрочил. Именно такие вопросы задавал ему хён, а Ибо, на удивление, отвечал. Ну раз спрашивает, значит, надо, жалко ему, что ли ответить. Может это как-то к делу относится. Ибо был благодарен уже за то, что того волновало больше состояние самого Ибо, а не то, что у него вдруг встал на парня. Когда Исюань спросил про его последний секс, Ибо аж немного подвис. Ну что ответить-то? В прошлой жизни? Врать он не любил, поэтому и ответил, как есть. Исюань не сразу поверил, а потом даже предложил помочь, сказав, что, возможно, в этом-то и проблема. Он может договориться и организовать его макнэ приятную, а главное безопасную встречу с какой-нибудь прелестной девушкой. Или парнем. Ибо громко фыркнул на это предложение, тем самым напугав своего помощника, который, видимо, задремал на переднем сидении. Нет, Ибо сейчас это не нужно. Да он и сам мог разобраться — его менеджер как-то намекала, что лучше он обратится к ней, чем натворит глупостей. Но Ибо не хотел никаких случайных связей и одноразового секса. Он все силы положил на карьеру, дорожил репутацией, и оно не стоило тех проблем, что могло принести. Да и желания не было, как и времени. Расслаблялся он по-другому, хотя в последнее время и на это банально не хватало того самого времени. Так что такой помощи ему не надо, тем более проблема была явно не в этом. Серьёзней, чем просто недотрах, как он и сам раньше предположил. Но Ибо всё же рад, что написал именно Исюаню. Тот хоть и включил режим «мамочки», но искренне переживал. На душе теплело от такой нехитрой заботы, и Ибо на этой волне соглашался на всё, что тот ему писал: Да, хён, я отдохну, да выпрошу выходной. Да, я присмотрюсь к девушкам на площадке, конечно. Да, есть красивые. Второй размер? Круто… наверно. Откуда я знаю, какие члены мне нравятся, я что, разбираюсь в них? Я держал только свой и да, он мне нравится. Да, я расслаблюсь и не буду думать ни о чем таком. Каком «таком» он, конечно, не понял. Но думать он начал, едва положил телефон в карман и вышел из машины. И не мог остановиться ни в отеле, когда собирал чемодан, ни в самолёте, когда слушал музыку, а в облаках видел разные силуэты. Отвлёкся только во время работы, но ненадолго — вечером после съёмок он снова думал. Думал о Сяо Чжане.***
Ибо сидел уже добрых полчаса и пялился в телефон. Гипнотизировал он чат с Сяо Чжанем, но кроме дурацкого мема про кота, который тот ему отправлял ещё пару дней назад, новых сообщений не было. Пусто и глухо. Как, впрочем, и в его голове. За весь день раздумий там, видимо, что-то основательно перегорело и сломалось от непривычной нагрузки. Обычно Ибо не тратил столько времени на душевные терзания. Но не сегодня. Он очень вымотался от этого хаоса мыслей, но плюс в этом всё же был — Ибо пришёл к выводу, что больше всего его парит отнюдь не новая грань собственной ориентации. Или что это вообще было. Да и не важно что — подобные самокопания он пережил ещё в свои далекие тринадцать и больше не собирался переживать по этому поводу. И так сегодня потратил на это драгоценные минуты жизни и пару нервных клеток в придачу. Ибо вообще редко заморачивался по мелочам, был простой и прямой как рельса, не особо задумывался о причинах и следствиях. Есть проблема и её можно решить — решай. А если не можешь, то и нечего переживать. Больше действий, меньше соплей. А ещё был далёк от стереотипов и не любил вешать ярлыки. Особенно на себя. Надо надеть юбку — валяйте, удобно же. Макияж? А мне идёт. Встал на парня? Ну, бывает. Поэтому Ибо долго не стал страдать от этого. Факт случился, что уж. Приофигел он тогда больше от неожиданности и от собственной тупости. Ведь не должно было случиться! Ведь, по правде, мог бы догадаться, что всё к этому и шло. Включить бы немного мозг и проанализировать ситуацию. Но нет. В итоге не сдержался, запаниковал, что с ним вообще почти никогда не случалось, да ещё и хёна втянул, не успев в себе разобраться. Но он не жалел, не об этом. Да, его хорошенько трухануло осознанием того, насколько далеко зашло его наваждение. И в этот раз привычка «хочу — делаю» сыграла с ним явно дурную шутку. Хочу пялиться перед сном в течение года на красивого парня — делаю; хочу сниматься с ним и быть рядом — делаю; хочу всё его внимание — достаю каждую секунду и получаю; хочу трогать, почувствовать мягкость кожи — делаю… И дальше по списку. И неважно, зачем, почему и дальше то что. Будда, помоги! Хоть бы не захотелось валить и трахать. Вернее, уже за… Не думать об этом, не думать. Ибо сжал виски и задержал дыхание. Раз — медленный вдох, два — медленный выдох. Расслабиться. Вот же гадство. Значит, выдавать что-то более-менее адекватное мозг отказался, а вот такое запросто. Спасибо, конечно, но на сегодня хватит. Ему бы разобраться с другой проблемой, которая, как оказалось, волновала его сильнее. Со своими желаниями он потом худо-бедно справится, но что делать с Сяо Чжанем? Как объясниться с ним? Больше всего в этой бредовой ситуации его волновало, что о нём подумал Сяо Чжань, напугал ли Ибо его, испортил ли всё своей импульсивностью? Или можно понадеяться на плохое зрение парня, и что тот не заметил ни взгляда, ни потёкших слюней, ни вставшей между ними проблемы и странного побега. Ага, конечно. Лучше уж сразу надеяться, что у того просто отшибёт память чудеснейшим образом. Нет, ну по сути ничего же страшного не произошло, он же не целоваться лез, правда? Стоп, об этом тоже лучше не думать. Помни, Ибо, расслабиться и успокоиться. А лучше лечь спать. И наперекор самому себе машинально потянулся к банке с энергетиком. Ибо уже довольно долго сидел на полу, прислонившись к дивану, а возле него стройным рядом собралось аж три банки монстра, две из которых были уже пусты. Отличная идея в час ночи, но куда ему сегодня до отличных идей. Он теперь мог думать только о том, как прояснить то, что случилось перед отъездом. Что же написать? Ибо не умел выражать свои мысли так гладко, как тот же Сяо Чжань. Его языком всегда были действия. Поэтому сейчас он не знал, с чего начать этот разговор. Сяо Чжань, я тебя не домогался, честно. Мы же друзья? Или вообще сделать вид, что ничего не случилось и написать какую-нибудь ерунду по типу: А ты знал, что кошки потеют через свои подушечки лап? ** Чёрт, ну что за бред? Но сильнее всего хотелось написать: Мне безумно нравится к тебе прикасаться. У тебя такая горячая мягкая кожа, как нагретый на солнце шёлк. Так приятно. А тебе понравилось? Давай повторим. И откуда только в голове эти всратые романтические ассоциации? Детский сад. Но пальцы так и гудели от бездействия. Хотелось написать уже хоть что-нибудь, и будь что будет. Но нет, нельзя. И так понятно, что система «хочу — делаю» дала сбой и может привести его не туда. Пора думать мозгами, а не эмоциями. Ибо закрыл глаза и откинул голову на диван. Хотелось то ли завыть, то ли истерично засмеяться. Как же он устал. Тишина гостиничного номера начинала раздражать, и хотелось немного привычного шума. Наверное, стоит открыть окно и впустить хотя бы звуки улицы. Ибо снова посмотрел на почти потухший экран телефона, проверяя время, и замер. Невероятно. Сердце заколотилось часто и тревожно. Кажется, гипноз сработал — их чат ожил и сверху появилась надпись, что абонент daytoy набирает сообщение. Ибо резко вскочил на ноги, сжав в руках несчастный телефон. Послышался звук опрокинутых банок, по полу растеклась прозрачная лужа напитка. Но это неважно. Важно было не упустить. Не моргнуть. А вдруг исчезнет, а вдруг он закроет глаза в самый неподходящий момент. В какой такой момент он боялся моргнуть, Ибо не додумал, но, кажется, перестал даже дышать. Он ждал. Вцепившись в телефон стальной хваткой, он нервно выхаживал по комнате отеля из угла в угол. Не моргал. Но глаза от такого варварского отношения очень скоро начали неприятно сохнуть и печь. Ожидание затянулось. Что он там пишет? Перепечатывает ему законопроект про сексуальное домогательство и вежливую просьбу держаться на расстоянии? Или, может, это какой-то глюк вичата и Ибо зря, не жалея глаз, таращится, пока Сяо Чжань мирно спит и даже не думает о нём. Ибо почти отчаялся дождаться хоть чего-то, но хрупкая надежда не позволяла ему заблокировать телефон и лечь наконец отдохнуть. Как вдруг прогудела вибрация оповещения. Ибо вздрогнул. Пару секунд он смотрел в телефон и не мог сфокусироваться на пришедшем сообщении. Иероглифы плыли перед глазами. Или зрение отказывалось работать, или мозг обрабатывать поступившую задачу. Проморгаться всё же пришлось. Daytoy: — Бо-ди, ты совсем не жалеешь старика. Обещал писать перед сном. Ибо тупо смотрел на сообщение, перечитывая его снова и снова. Ему же это не снится, Сяо Чжань действительно ему пишет в час ночи? Не злится, называет Бо-ди… — Бо-ди. Он сам не заметил, как произнёс это вслух. Почему от одного сообщения по телу бегут мурашки? Не потому ли, что он уже представил, как Сяо Чжань произносит его имя, как складываются при этом его идеальные губы. По уставшим мышцами словно разлилось тепло от этих мыслей и Ибо, не в силах больше стоять, стёк на диван. Не спугнул. Не оттолкнул. Всё хорошо. Пальцы почему-то дрожали, но он попытался взять себя в руки и написать ответ:Вы:
— Чжань-гэ. Я думал, ты
обо мне забыл, едва я уехал.
Daytoy: — Это невозможно. Как долетел? Ответ пришёл почти сразу. Ибо почувствовал, как тревога начала спадать от горла к кончикам дрожащих пальцев. Как тяжёлая волна, одна за одной, оставляя место облегчению и зародившейся искры радости. Губы непроизвольно растянулись в лёгкой улыбкеВы:
— Чжань-гэ не видел
фото с аэропорта?
Daytoy: — Прости, много работы. Не следил за твоими фанатами.Вы:
— А я так старался
выглядеть красиво для тебя.
Daytoy: — Гремлин, самый настоящий. И как тебя только взяли на роль благовоспитанного Лань Чжаня? Нежность. Кажется, это была нежность, то, что Ибо почувствовал, прочитав последнее сообщение. Скулы уже сводило от улыбки, но он ничего не мог с собой поделать:Вы:
— Важным критерием отбора было суметь смотреть влюблёнными
глазами на Вей Ина.
Daytoy: —Ты отличный актёр.Вы:
— Меня вдохновлял Сяо-лаоши.
На него смотреть влюблённым
глазами легче лёгкого.
Daytoy: — Айш, доиграешься.Вы:
— С удовольствием.
Да, Ибо собирался думать головой, а не эмоциями, но с каждым новым сообщением отпускал себя, забывая данное обещание и просто наслаждался. Всё хорошо. Так он и уснул, в обнимку с телефоном, свернувшись на том самом диване, который стал свидетелем и его отчаяния, и его щемящей сердце радости. И пусть наутро у него дико болела шея из-за этого дивана, он отлежал себе руку, и она покалывала ещё очень долго. И даже ранний подъём по будильнику после всего лишь пары часов сна не испортил ему настроение. Ведь, едва проснувшись, он проверил чат с Сяо Чжанем и убедился, что это был не сон. Вот что перечёркивало все неудобства. А ещё последнее голосовое сообщение, которое Сяо Чжань записал ему, посмеиваясь: Daytoy — Спать ложись, неугомонный! Нам с утра ещё работать. Кажется, я открыл ящик Пандоры, и теперь тебя не остановить. Последнее было сказано почти шёпотом, и Ибо действительно не мог остановиться, прослушивая аудио на повторе, пока ехал на съёмки. И снова улыбался.