***
Ван Ибо приехал рано утром. Он так отчаянно хотел увидеть Сяо Чжаня до того, как их раскидают по разным локациям, но не успел. Жаль нельзя было рвануть на мотоцикле, тогда бы точно не опоздал. А так они теперь встретятся не раньше обеда, поскольку с утра у них нет совместных сцен. Невыносимо долго ждать. Под кожей гудело от желания тут же найти своего гэ. Подразнить его, чтобы увидеть искреннюю улыбку, подойти как можно ближе, чтобы ощутить тёплый аромат немного влажной от жары кожи и заглянуть в бархатную темноту глаз. Ибо до сих пор не решил, что хотел в них найти. Но чувствовал, что за эти три дня между ними что-то изменилось — они стали ещё на шаг ближе. Новый уровень? Хотелось в это верить. А ещё удостовериться лично, что он не придумал себе всё это. Чтоб успокоиться от зудящего под кожей нетерпения, Ибо медленно перебирал пальцами длинные волосы парика, пока его облачали в бело-голубой наряд. Это ощущение шелковистости отвлекало. Ничего страшного. Ибо профессионал и может осадить собственного внутреннего зверя, желание которого — тут же найти Сяо Чжаня, и плевать на всё. Взять себя в руки и отключить эмоции, хотя бы на время. И поработать. Спустя несколько часов съёмок, когда прозвучало громогласное и долгожданное «снято, перерыв», Лю Хайкуань повернулся к Ван Ибо, чтобы обсудить с ним последнюю снятую сцену, но заготовленные слова так и не сорвались с губ. Он покачал головой и улыбнулся: — Кто бы сомневался. Как магниты, честное слово. Ван Ибо его уже не слышал. Он почти бегом устремился прочь с площадки в сторону, где ещё снимался Сяо Чжань, а за ним едва поспевал его помощник. Подойдя ближе к месту, Ибо замедлился — за этим серым валуном была та самая локация. Остановился. Заметив, что подол ханьфу весь в пыли, Ибо наклонился отряхнуть его. Затем поправил пояс и пригладил растрепавшиеся на ветру волосы — он не хотел выглядеть взволнованным. А по правде, просто оттягивал момент. Это была продуманная остановка, чтобы справиться с дыханием и сердцебиением. Ведь чем ближе был Сяо Чжань, тем быстрее стучало в груди. Противное волнение скручивало внутренности, и хотелось, чтобы эта пытка уже закончилась или же не заканчивалась никогда. Сейчас его тело реагировало как-то слишком бурно, а ведь даже повода не было. Просто встреча двух коллег, даже скорее двух друзей. Конечно, Ибо, так себе и говори. Тогда, может, полегчает. Нет! От предвкушения скорой встречи тело пробивало лёгкой дрожью. Наконец, Ибо решился и завернул на площадку. Здесь располагались декорации пристани Лотоса. Натянутая вокруг зелёная ткань немного провисала, словно поникшая от усталости и застывшая в своей неподвижности. Даже о лёгком ветерке сегодня приходилось только мечтать. Жара стояла густая и изнуряющая, а ведь это даже не лето. Туда-сюда сновал народ, съёмка была в самом разгаре, но Ибо моментально выхватил тонкую фигуру, затянутую в тёмное одеяние. Неужели он ещё сильнее похудел? Как такое возможно? Сердце болезненно сжалось. Оттого, как невыносимо прекрасно выглядел Сяо Чжань, и оттого, как глупо тот игнорировал своё здоровье. Снова. Его хотелось одновременно и придушить, и нежно обнять. Как же он скучал. Ван Ибо немного прошёл вглубь площадки для лучшего угла обзора. Чтобы видеть, но не быть замеченным. Он высматривал, ловил каждую эмоцию, впитывал в себя, запоминал. Восхищался. Узел в животе слабел, и на смену ему растекалось тепло и покой. И вот почему Сяо Чжань так на него действует? Как анестетик, как лекарство, как источник света. И даже жара словно перестала быть такой удушающей. Шум на площадке отошёл на второй план. В центре его внимания был только один человек. Его ровная спина, плавные движения, уверенный разворот плеч. И блядские гибкие пальцы. Он мог даже разглядеть выступающие вены на тыльной стороне его кисти. Разглядеть и в очередной раз подвиснуть. Эти руки восхищали своим изяществом. И вот зачем он так остро чувствует всё, что связано с Сяо Чжанем? Буквально задыхается от эмоций. Его гэ сегодня играл в паре с Чжочэном. Тот толкался по сценарию, злился и закатывал глаза. Что-что, а это у него получалось мастерски. Выбешивал за секунду. Особенно сейчас, когда полностью прикрыл собой Сяо Чжаня от изголодавшегося по его красоте Ван Ибо. И впору было самому в раздражении закатить глаза от такой несправедливости. Ведь он скучал, а любоваться не дают. Хоть Сяо Чжань и выше почти всех на площадке, но с этого места всё равно уже ничего не было видно. Ибо осторожно двинулся левее, меняя точку наблюдения. Больно стукнулся обо что-то мизинцем ноги, но его это не остановило. Ещë чуть-чуть в сторону и он снова увидит лицо Чжаня, и, возможно, сможет уловить первую эмоцию, когда его заметят. Это важно. Невозможно скрыть чувства, когда тебя застали врасплох. Сяо Чжань хоть и был новичком в киноиндустрии, но профессионально владел мимикой. Поэтому Ибо с таким трудом его читал. И поэтому он сейчас прятался за декорациями, как какой-то вор. — Ван Ибо! Ты вернулся? Ибо вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом возле уха громко прозвучал радостный звонкий голос. — Очевидно, — пробубнил он в ответ и развернулся. Сюань Лу. Как же она не вовремя. Ибо понимал, что не смог скрыть досаду в голосе, но девушка, кажется, даже не заметила каким тоном, а после и взглядом, её окатили. Она невозмутимо разглядывала его снизу вверх, а затем, склонив в задумчивости голову к плечу, тихо спросила: — Ван Ибо, что ты натворил? — Что? — Ибо опешил. Такого вопроса он точно не ожидал. Она же не может ничего знать. Да и не сделал он ничего такого. Вот только почему-то захотелось сбежать от её пристального и смешливого взгляда заговорщицы. Девушка сложила руки на груди и улыбнулась. Она выглядела такой маленькой рядом с ним, но чувствовала себя явно уютней, чем он. И вот рассердиться бы на неё, ведь она испортила ему всю «операцию», привлекая к нему ненужное внимание, но не мог — милая и добрая Сюань Лу была как старшая сестрица. Острая на язык, любопытная и всезнающая, она просто подошла поздороваться. К сожалению, громко. Ладно, он и сам мог бы понимать, что незаметным он совсем не выглядит. Хотя надежда была. Ибо не злился, но её вопрос заставил напрячься. Что и откуда она знает? Сюань Лу же, заметив его замешательство, сжалилась и объяснила: — А то! Крадёшься под стенкой, как нашкодивший котяра, и вздрагиваешь, когда тебя зовут. Как будто тебя поймали на горячем. Так что вывод очевиден — ты что-то натворил, да? Так вот оно что. Ибо с облегчением почувствовал, как напряжённые мышцы спины расслабились — этой болтушке только бы повод для сплетен. Он почти видел в глазах напротив огонёк, как у гончей, почуявшей добычу. Только Ибо не добыча, об него и зубы можно сломать. Он с самым возмущённым видом глянул на неё, подпуская во взгляд как можно больше оскорблённого достоинства, и выдохнул: — Цзе-цзе, ну у тебя и фантазия! — Ну да, ну да. Ладно, Ван Ибо, сегодня я буду милостивой и поверю твоим невинным красивым глазкам. Тем более, кое-кто тут скучал без тебя, не буду мешать вашему воссоединению. Она хитро улыбнулась ему и грациозно уплыла к кучке хихикающих рядом девушек. Кому-то явно не терпелось почесать языком с новыми подружками. Ван Ибо же едва сдерживал счастливую глупую улыбку. Скучал. Не он один. Он даже забыл, что пытался прятаться и просто направился к съёмочной аппаратуре. Оттуда был самый лучший обзор. И не важно, что половина людей на площадке уже провожала его взглядом. Спасибо сестрице. Но хоть он и упустил первую такую нужную эмоцию, он не упустит возможности лишний раз полюбоваться Сяо Чжанем. Подойдя ближе, он наконец снова смотрел на своего гэ. Тот отыгрывал реплики, не отвлекаясь. С одного дубля. Но как только зазвучало «снято», перевёл на Ибо взгляд, словно всё это время знал, где он. И просиял самой мягкой улыбкой. Кажется, вокруг стало слишком тихо. Или у него заложило уши при появлении очаровательных смешливых морщинок в уголках глаз гэгэ? Ибо смотрел, как Сяо Чжань взял у помощника вентилятор и направился к нему. Упругой лёгкой походкой он за пару секунд сократил расстояние между ними, и вот Ибо уже окутало ненавязчивым ароматом его духов. Таким тёплым и почему-то уже ставшим родным. Ибо плыл на его волнах, забывая, как дышать. — Бо-ди. Тихо, но так сладко голос Сяо Чжаня проник в самое сердце. И перевернул его. Черт, я же сейчас растекусь лужей прям при всех. — Чжань-гэ. Он сам не узнавал свой голос. Словно это не он откликнулся, а его внутренняя зверюга. Довольная и мурчащая от ласкового обращения. — Бо-ди. Сяо Чжань улыбнулся ещё шире, хотя это казалось невозможным. — Чжань-гэ. Ибо так много хотел ему сказать при встрече, но его словно замкнуло на этой фразе и он ничего не мог с собой поделать. — Бо-ди. В голосе его гэ слышался еле сдерживаемый смех. Возможно, он уже понял, что сломал своего напарника по съёмкам. — Если ты сейчас скажешь «Чжань-гэ», я блевану прям на твои прекрасные одежды, господин Хангуан-цзюнь. Чжочэн сделал вид, что его тошнит. Ибо даже не заметил, когда он подошёл. Хотя ничего удивительного, он вообще сейчас никого не видел, кроме своего гэ. Сяо Чжань же наконец рассмеялся, запрокинув голову и хлопнув по плечу Чжочена: — Не бурчи, братец, — сквозь смех сказал он. — Вы отвратительные, — не унимался Чжочэн. — И не завидуй. Ван Ибо хотелось прервать эту слишком милую перепалку. Чжочэн тут был явно лишний, но Сяо Чжань, видимо, так не считал. И от этого ещё сильнее хотелось утащить его подальше. Не так он представлял их встречу. О том, что вокруг было ещё как минимум человек двадцать, Ибо не думал. Они не мешали. В отличие от этого. — Чжань-гэ, — Ибо холодно глянул на Чжочэна, — ты сегодня ел? Чжочэн только закатил глаза на это. Сяо Чжань же выглядел таким довольным, что всё негодование Ибо смыло как волной. — Ибо, я не голоден. Ну конечно, так он ему и поверил. — Чжань-гэ, от тебя скоро ничего не останется. Рядом кто-то хмыкнул, но Ибо не отвёл взгляд от своего гэ. Пусть там хоть обхмыкаются, ему всё равно. — Ты же знаешь, чем тоньше талия, тем лучше сидят эти наряды. — Сяо Чжань не сдавался. — У Чжань-гэ самая тонкая талия! Ибо начинал злиться. Не на своего гэ, а на того, кто вбил ему в голову, что он недостаточно стройный. Прибить бы этого умника. Сяо Чжань же скромно опустил голову, но Ибо успел заметить хитрый блеск его глаз. — Не такая тонкая, как у Ван-лаоши. Ибо понимал, что Сяо Чжань играет с ним. Кокетничает, отвлекает. Его притворная покладистость и нежный голос действовали убийственно, но Ибо не хотел сдаваться. Он сделал один маленький шаг и стал вплотную к Сяо Чжаню. Так близко, что волосы его парика защекотали щеку. — У меня болит сердце за тебя. Это был слишком интимный жест, слишком откровенный. Возможно, он переходил черту, шепча эти слова на ухо своему другу, напарнику или как ещё он мог безопасно назвать его. Ибо снова не думал головой, снова позволял себе слишком увлечься. Было волнительно ждать реакцию Сяо Чжаня. Но он не подвёл: — Тогда не будем тревожить твоё сердце. Оно слишком мне дорого. Ответный шёпот пустил мурашки по спине Ибо. Они лавиной спустились по спине от шеи до копчика. Он еле сдержался, чтоб не поёжиться от слишком острых ощущений. А Сяо Чжань тем временем подмигнул ему и развернулся в сторону столовой. Полы его ханьфу развевались во время ходьбы, и в несчастном сердце Ибо что-то снова кольнуло. Он сглотнул вставший вдруг в горле ком и оглянулся по сторонам, но никто не обращал на них внимания. Никто не заметил этого откровенного заигрывания. Все были заняты работой, даже Чжочэн успел куда-то незаметно смыться. Что ж, Ибо догадывался, что связывается с хитрым лисом, которого все почему-то наивно считали милым кроликом. Просто не будет. Но и скучно тоже. И он пошёл за своим гэ, проследить, чтобы тот съел огромную тарелку вонтонов. Даже если будет сопротивляться.***
Внезапный ливень застал их врасплох в самый разгар вечерней съёмки на крыше. Небо вдруг оглушительно треснуло, сверкнуло и словно прорвалось. И вот за секунду, на ещё не остывшую от дневного солнца землю, обрушилась холодная стена дождя. Тяжёлые капли громко застучали вокруг: по листьям деревьев, по плечам, по асфальту и по дорогой съёмочной аппаратуре. Все эти звуки слились в единый оглушающий шум. Одежда моментально промокла, а на крыше начали быстро собираться блестящие лужи. Это было небезопасно. Не для Ван Ибо, который ещё не успел ступить на черепицу и стоял в укрытии, а для Сяо Чжаня, который полулежал там прям под открытым небом. — Не шевелись! — Ибо крикнул быстрее, чем успел подумать. Быстрее, чем сообразил стафф, что ему необходима помощь. Сяо Чжань его услышал и, показав палец вверх, кивнул. А затем аккуратно отвел прилипшие к лицу и губам волосы, чтоб не мешали. Но больше действительно не шевелился. Конечно, он был привязан тросами и разбиться, упав с крыши, ему не грозило. Но подвернуть ногу и удариться мог запросто. И Ибо смог спокойно выдохнуть, только когда Сяо Чжань оказался рядом с ним на ровной и безопасной площадке. Парень из стаффа помог ему отцепить тросы и убежал помогать остальным. Внизу творилось лёгкое безумие, но их это сейчас не волновало. Они остались на балконе одни. Ибо тут же схватил Сяо Чжаня за локоть и притянул к себе. — В порядке? — голос почему-то хрипел. — В полном, Лао Ван. Сяо Чжань снова показал ему палец вверх, мягко вывернувшись из цепкой хватки Ибо. Пришлось отпустить его. Голос Сяо Чжаня был спокойным и даже радостным, словно не он только что опасно покачивался на тросах над скользкой крышей. Он отвернулся и подошёл к перилам. Протянул руку навстречу дождю и позвал: — Лао Ван, ты чего испугался? Это же просто дождь. Подойди и прикоснись к небу. Сяо Чжаня хотелось пристукнуть за его беззаботность. И кто тут из них двоих девяносто первого года рождения? Но Ибо не мог ему отказать и встал рядом. — Ну же! — Сяо Чжань пихнул его плечо. — Протяни руку. — Сколько тебе лет, Чжань-гэ? Тебе точно двадцать шесть, или ты меня обманул? Ибо не хотел играть в эти игры. Лёгкий страх за него всё ещё сжимал горло. — А тебе точно двадцать? Ворчишь как старый дед. Давай со мной, ну же. Или ты не любишь дождь? — Люблю, — буркнул Ибо. — Но тебе надо спуститься вниз и согреться. Заболеешь. Ван Ибо переживал, а Сяо Чжань беззаботно отмахнулся от него. Его глаза сияли каким-то детским восторгом. Ибо не мог поверить, что этот мужчина совсем недавно прожигал его взглядом, от которого он медленно плавился изнутри. Уже несколько дней после его возвращения между ними искрило от напряжения так, что их начинали избегать нормальные люди. Словно боялись, что вот-вот рванёт. Ибо, по правде, тоже этого боялся. Но и предвкушал. И вот, на тебе, такая перемена. И как в одном человеке умещался такой обжигающий соблазн и такая непосредственность? Но эта двойственность восхищала на самом деле. — Что особенного в дожде? — Ибо сопротивлялся уже из вредности. — А что особенного в снеге? — пожал плечами его гэ. — Но он делает меня счастливым. Дождь это дар природы, жизнь. Ну что за человек? Ибо усмехнулся. — Чжань-гэ такой романтик. — А Бо-ди чёрствый и бездушный, — парировал Сяо Чжань. — Что? Ну нет, я не чёрствый, а твёрдый и мускулистый. — Пха! Ван Ибо, а ты любишь себя хвалить. Сяо Чжань засмеялся и брызнул в него пойманными каплями дождя. Внутри Ибо поднялись пузырьки внезапного лёгкого восторга. Страх развеялся и он, наконец, расслабился. Шум грозы теперь не вызывал тревогу, а смех Сяо Чжаня словно обволакивал душу теплотой. Ну и кто из них романтичный придурок? В Ибо проснулся азарт. — Но это правда, потрогай мой пресс. Ну потрогай! Он схватил Сяо Чжаня за все ещё выставленную под дождём руку и попытался прижать её к своему животу. Сяо Чжань сопротивлялся и пытался лупить его рукавом ханьфу свободной руки. Ткань от дождя стала тяжёлой поэтому больно хлестала по заднице. Но Ибо не хотелось это прекращать. Слишком хорошо ему сейчас было. — Не буду я трогать твой пресс, маленький нарцисс, — Сяо Чжань наконец вырвался и легонько оттолкнул Ибо. Они оба ещё смеялись. — Давай лучше сюда руку, сделай приятное старику. Ибо на секунду завис. Смеяться перехотелось. Захотелось действительно сделать приятно этому засранцу, чтобы не смел так играть с бедным сердцем Ибо. Он же видел, что Сяо Чжань понимает двусмысленность своей просьбы. Видел по этим блядским искрам в его глазах. И куда делся тот очаровательный и наивный детский взгляд? А нет его! Сделай приятно… Ибо не был уверен, как бы он это сделал, но очень хотел сделать хоть что-то. От этих мыслей впору было не руку подставить дождю, а с головой вынырнуть и охладиться. Но когда он всё же уступил и ощутил холодные капли на ладони, Сяо Чжань снова счастливо засмеялся. И Ибо понял, что ради этого смеха сделает любую глупость, даже если тот попросит его языком ловить капли. — Ну не сложно же, не отвалилась рука? Ибо хмыкнул. Ему не хотелось признавать, что ощущение струящегося дождя по коже действительно очень приятное. Что хочется сжать руку и удержать эту воду, а потом плескаться, как когда-то в давно минувшем детстве. Он, конечно, делал так не раз, и это было совсем не новое ощущение, но из-за своего забитого графика он уже очень давно не обращал внимание на такие приятные мелочи, как просто почувствовать кожей капли дождя и насладиться их прохладой. Неужели его жизнь летит в таком бешеном ритме, что он даже забывает её жить? И вот сейчас он, наконец, остановился? Ибо повернулся к Сяо Чжаню. Тот смотрел на небо и в его глазах отражался свет уличного фонаря. И вдруг его гэ запел: The way you cry, the way you smile 你入鏡的畫面刻在我腦海 想說的愛 說不出的愛 若現在我告白就請你聆聽 I’ll sing for you, sing for you 多想得到你微笑答案 Нежная грустная мелодия сплеталась с шумом дождя. Тонула в нём и снова выныривала звонкими высокими нотами. — Красиво, — вырвалось у Ибо. — Мм? Сяо Чжань замолчал и повернулся к нему. Он выглядел таким расслабленным и открытым, что Ибо захотелось обнять его. Признаться в своем странном наваждении здесь и сейчас, и будь что будет. Может, они поговорят, может, его отпустит, а может, всё будет хорошо. Что подразумевалось теперь под его «хорошо» он ещё не определился, но очень хотел, чтобы всё именно так и сложилось. — Чжань-гэ, ты… — Ребята, вас ждут внизу. Ван Ибо и Сяо Чжань вздрогнули и одновременно повернулись на внезапно нарушивший их уединение голос. У двери на балкон стоял парень из стаффа. — Съёмки на сегодня отменены. Сказал и ушёл. Вот так просто пришёл не вовремя и ушёл, как ни в чем не бывало. — Пошли, — Сяо Чжань легонько подтолкнул Ибо. — Я чуть не забыл, что на работе. Ты на меня плохо действуешь. А ты на меня действуешь ещё хуже. Промелькнуло в голове Ибо, но он промолчал и послушно пошёл к двери. Грусть, только что прозвучавшая в голосе Сяо Чжаня, осела в его груди надеждой.