Инсомния

Часы на тумбочке показывали почти четыре утра. Лаура сидела на кровати, обняв подтянутые к груди ноги, и смотрела сквозь пелену слёз на противоположную стену. За год она уже привыкла к отсутствию спокойного сна и неожиданным подъёмам посреди ночи. Редко когда она могла проспать больше шести часов, ещё реже — выспаться, потому и потребность в будильнике просто отпала. Кошмары породили в ней чувство страха перед сном, она боялась не столько уснуть, сколько проснуться с криками, испытав всё ещё раз на собственной шкуре. В глубине души Лукина осознавала, что нужно отпустить своих близких, научиться жить, не цепляясь каждый день за осколки прошлого. Но для того, чтобы что-то изменить, этого мало. Каждый раз, прожив свой личный ад в виде ночного кошмара и проснувшись, её заполняют обманчивые крупицы зыбкого спокойствия. Спокойствия, позволяющего ей ощущать, что дети и муж всё ещё с ней. Но оно нестабильно, уродливо и быстро уходит, оставляя после себя пустоту. В её доме теперь пустота. Пустота физическая и внутренняя. Везде по углам теперь спит эхо. Эхом отдаётся каждое её движение, каждая мысль. Сводит горло, слёзы застилают глаза. — Надеюсь, вам там сейчас не так плохо, как мне, — прошептала Лаура, слегка покачиваясь, — Вам не должно быть плохо. — Не плачь. Не плачь. Не плачь! — вскрикивает она, запустив пальцы в волосы и крепко закрыв глаза. Раньше она постоянно чем-то пыталась занять руки: уборкой, мытьём посуды и всего, что попадётся под руку. Она всегда так делала, когда была на грани истерики, но, когда забег в поиске занятий заканчивался, истерика догоняла и укрывала с головой, ведь это «средство от плача» помогает, только пока его принимаешь. Теперь же оно не помогало вовсе, так что она перестала им пользоваться. — Говорят, ко всему привыкаешь, — как мантру шепчет Лаура, проведя руками по плечам, — Наверняка, привыкну и я. К тому, что вас тут нет, к тому, что в ближайшее время не будет. К тому, что никогда не будет, — она снова легла, накрывшись любимым пледом своего сына, натянув его до подбородка — единственное, что она не унесла на чердак, не стала упаковывать. Ей так спокойно, когда что-то его ещё здесь, как будто бы он, вдруг вспомнив, что что-то забыл, вернётся, и она больше не будет одна. Пролежав так минут сорок, отчаянно борясь со сном, Лукина всё-таки встала с постели. Сегодня ей предстоял длинный и тяжёлый день съемок, а после бесконечное заполнение бумаг, которыми она пренебрегала вот уж три дня, и теперь угроза не успеть сдать документацию в срок нависала над ней подобно грозовой туче, готовой поразить её молнией в любой момент. Именно поэтому Лаура решила, что приедет в Школу Леди пораньше, чтобы начать разбирать скопившиеся бумаги. Дойдя до ванной, женщина стала всматриваться в своё лицо, отражающееся в старом антикварном зеркале, купленном в Париже во время очередного показа. В последнее время она очень часто зависала рассматривая то себя, то что-то извне. На лице явные последствия дурного сна. Она не может выспаться, кажется, уже целую вечность. Каждый вечер наносит на своё уставшее лицо крем в надежде хоть на какой-то эффект утром. Напрасно. К концу дня глаза потухают окончательно, хотя и при пробуждении они едва ли отличаются особым блеском, тёмные круги становятся отчётливее под белым электрическим светом и отражаются в старом зеркале, которое, наверняка, видело не один десяток таких же уставших лиц. Кажется, такой период в жизни. Кажется, такая жизнь. Собравшись с мыслями и силами, женщина совершает все утренние ритуалы: она приняла душ, сварила крепкий кофе, помыла всю посуду, оставшуюся с вечера, позавтракала, привела себя в подобающий вид и двинулась в путь, не забыв при этом выкурить на улице сигарету. Отточенный порядок действий, не терпящий изменений, и монотонность позволяли ей держаться на плаву. Дойдя до машины, она какое-то время оценивала своё отражение в боковом стекле на водительской двери и пришла к выводу, что сегодня особенно постаралась, ведь даже последствия прошедшей ночи были незаметны для невнимательного глаза. Хотя, по правде говоря, если бы Лаура увидела там совершенно иную картину, она бы вряд ли стала что-то менять. Дорога до Школы Леди не заняла много времени, и к семи часам Лукина уже была в своём кабинете. У неё оставалось около трёх часов до начала съёмок, и она решила потратить это время с пользой. Вся эта бумажная рутина угнетала, от неё веяло скукой и сонливостью, проникающей во все участки тела. Соблазн уснуть был так велик, что Лаура спустя полтора часа бессильно положила голову на руки и моментально провалилась в тревожный сон.