Смута

      Всю ночь были неразбериха, гам и шум, а после восхода солнца стало ещё громче. Все жители и приезжие трудились уже долгие часы.       Однако, жизнь заключённых была намного спокойнее и тише. Пять существ, все ожидали своей участи в узких тюремных камерах. Никто из них не говорил. Будто наступила «скорбная минута», длившаяся уже полдня, если не больше. Сон никак не приходил, голод тоже, была только постоянная жажда и пустой кувшин. Лава, протекавшая ручейком рядом, казалось, забирала последние силы. Последние надежды и остатки разума. Чёрт с ним, пусть хоть разрушит весь мир, только отпустит! Как это эгоистично, правда? Всё равно. Это негуманно, убивать таким способом! Негуманно умирать, истощаясь от жажды, жары! Но, однако, парочка жизней не столь важны для сего мира, заполненного тысячью живых сердец? Рано или поздно все умрут…       Казнь состоялась после захода солнца, как и планировалась. Заключённых повели под стражей нескольких гномов, фей металла и огня, наверх, в Монагам. Делали всё неторопливо, спокойно. Гномы и некоторые эльфы вообще были равнодушны ко всему происходящему, идущие на казнь же были несколько рады холодному пещерному воздуху, небольшой разминке. Когда механизм лифта, сделанный «отвёрткой», остановился, на эльфов уставились, по меньшей мере, сотня гномов. Как ни странно, но гоблина обделили таким вниманием, что радовало. Заключённых повели на самую верхушку деревни — верхний ярус, где не было ничего, кроме виселицы и своеобразных трибун. По крайней мере, это всё, что смог увидеть Рафи. Недоверчивые и брезгливые взгляды добрались и до гоблина, но они были не столь важны, сколько бедные, истерзанные острыми камешками ноги. В тот момент, когда их посадили темницу, заставили раздеться почти до гола, а выйдя из-за решетки, «забыли» одеть. На дороге же, нет-нет, да попадется острый камень, разбитое стекло, специально брошенное недоброжелателем, или ещё что-нибудь острое. Приходилось идти. Если невольно или специально остановишься, то тебя пнут или толкнут. Ноги уже давно кровоточат, на своей крови поскальзываешься. Долго, тяжело шли, пока не достигли места назначения. Горло заключённых перевязывают тугой веревкой, в это время замечаешь, насколько красивый вид отсюда открывается. Видишь тот железный мост, ведущий к Монагаму, часть нижних ярусов деревни, но те почти не видно из-за скалы, пещеры — путь из деревни гномов, они прячутся за скалами и сталактитами, но то, что будет захватывать дух, находится в самом низу. Подземные воды. Озёра несколькими речушками соединятся вместе, внизу видна земля, на которой крохотным пятном различалось небольшое поселенье. Вся пещера кажется отсюда громадной, когда понимаешь, насколько большие озёра и сколько еще речушек прячется за скалами.       Как жаль, что не суждено тебе больше увидеть этот красивый подземный мир.       Один из гномов начинает читать речь, та довольно содержательна. Всё сказано так правдоподобно, так «справедливо», уже неважно, что она лжива. Их, почти повешенных, обвиняют в не мысленных поступках, совсем не касающихся ни гномов, ни Монагам в целом. Да это уже и неважно. Сейчас мысли занял только красивый пейзаж, находящийся в самом низу и немного выше. Замечаешь палача, движение рычага, а потом только чувствуешь невыносимое удушение. Понимаешь, что не хочешь умирать, ты передумал, всё осознание происходящего вернулось, но не можешь ничего сказать, возразить. Еще несколько мгновений мучений… И долгожданная темнота.       Их обездушенные тела позже сожгут на огромном кострище, под своеобразное пиршество.