***
За два дня до показа, Юнги чувствует себя отвратительно. Ничего серьёзного, просто зимняя простуда, как это бывает каждый сезон. Но всю неделю ему становилось всё хуже и хуже; он устаёт вне зависимости от количества часов, которые он спит, его глаза постоянно опухшие, а кожа — стянута. Он просыпается днём, когда его телефон вибрирует на кровати, и вздыхает. — Что? — Ты где? Магазин открылся час назад. — Голос Хосока приглушённый, и Юнги не уверен, дело в связи, или это его голова так раскалывается. — Я сегодня не работаю, — он вешает трубку и подносит руку к лицу, нажимая на веки, чтобы снять хоть немного напряжения. Телефон снова вибрирует. — Хосок. — Это Тэхен. — Что вы от меня хотите? — стонет Юнги. Он слышит много голосов на заднем фоне. — Хен, ты должен сегодня прийти и проверить всё оборудование для показа Чонгука. Хоби-хен сказал, что ты сегодня встречаешься с кем-то, чтобы арендовать стулья? — Блять. — Он забыл обо всём этом. Раньше у них были стулья. Но между тем, что Намджун разливал жидкости на их обивку, Тэхен и Чимин прыгали на них, когда напивались, так что у них осталось всего пять хороших стульев. Чего, конечно, не хватит для показа. На другом конце провода слышится возня и после: — Хен, тащи сюда свою задницу, — это Чимин. — Тот чувак со стульями будет здесь скоро, а я сейчас уйду на занятия, и вообще я не одет достаточно хорошо, чтобы встречать кого-то милого. — Что? — А ещё Чонгук здесь, и он постоянно спрашивает о тебе. Ай! Ты что творишь? — больше возни. — Просто приходи быстрее! Юнги лежит ещё несколько минут после того, как Чимин кладёт трубку, прижимая телефон к груди, думая о том, что собирался весь день не вылезать из кровати, пока ему не позвонили. Со вздохом, он встаёт на ноги, умывается и нацепляет на себя маску и первое, до чего достаёт из одежды. Дорога до киногородка занимает больше времени, потому что он чувствует себя вялым и отвратным. В магазине царит хаос. Кажется, сегодня работают все. Ну, Тэхен работает — он подаёт ДВД пожилому клиенту, который, судя по всему, фанат Болливуда. Чимин сидит на прилавке, раскачивая ногами и листая что-то в телефоне. Намджун сидит на ковре перед секцией Квентина Тарантино и пылесосит сотни крошек от чипсов (Юнги про себя делает заметку, чтобы спросить его об этом позже). И он слышит пение Хосока из комнаты для отдыха. — Ладно, ладно, я тут, что за блядская спешка? — он чувствует, как его нос сильнее закупоривается с каждой минутой, и всё, что он хочет, — это развернуться и пойти домой. — О, хен, — Намджун отвлекается от своего дела. Юнги краем глаза замечает своё отражение в зеркале, и он выглядит, окей, пиздецки паршиво. Его волосы сальные и нечёсаные после сна, и его нос красный и раздражённый. Он вздыхает. — Всё нормально, я просто простужен. Где чувак со стульями? — Чонгукки пригласил его на кофе, мы сказали ему, что ты в пути. Точно, Чонгук тоже здесь. Юнги подходит ближе к зеркалу и пытается пригладить волосы. Это не помогает. — Подожди. Чонгук пригласил того чувака на кофе? — Да, ревнуешь? — Чимин отвлекается от телефона, чтобы ухмыльнуться. Намджун фыркает, и Юнги бросает на него предупреждающий взгляд. — Прости, хен, но тебя так легко заставить ревновать, — оправдывается Намджун, очевидно развлекаясь. — Послушайте, вы двое, показ через два дня, я устал и не могу дышать через нос. И мы с Чонгуком знаем друг друга всего неделю. Хватит вести себя так, будто я влюблён в Чонгука. Конечно, Чонгук возвращается в магазин в эту секунду, и, конечно, Хосок присоединяется к ним и даёт о себе знать драматичным шёпотом: — Ты влюблён в кого-то? Чимин хихикает, и Юнги был к этому готов, потому что он делает это каждый раз, когда Юнги страдает. Но он ожидал лучшего от Намджуна. — Отношения с Чимином испортили тебя, слышишь? Испортили. Когда они наконец садятся и начинают говорить по делу, чувак из мебельной компании достаточно вежлив, чтобы делать вид, что это абсолютно нормально, что Юнги опоздал на целый час, и что рандомный студент позвал его попить кофе, пока он ждал его. Юнги говорит, сколько стульев им нужно и на какое время. И он вспоминает, что им нужен и стол, и просит добавить это в карточку заказа. Юнги просто правда, правда хочет к себе в кровать. Когда всё заканчивается, он уже сидит наготове с ключом и вещами, и в этот момент Чонгук подсаживается к нему. — Влюблён, ха? — Что? — Юнги таращится на него. — Ты говорил, что влюблён в кого-то, когда я вернулся, — с дразнящей улыбкой говорит Чонгук, но его глаза выдают его нервозность. Ну, если до этого Юнги надеялся, что он ничего не слышал, то его надежды растворяются в воздухе из-за слов Чонгука. Он занимает себя тем, что надевает куртку и натягивает повыше маску. — Я такого не говорил. — Ну, а ты, хм? — Чонгук стукается своим плечом об его. — Что? — Влюблён? — Чонгук нервно закусывает губу, бросая взгляд на Юнги. — Это очень личный вопрос, — Юнги сжимает губы в длинную, тонкую линию. — Нет, не влюблён. — Хорошо, хен, — губы Чонгука распахиваются. Что за хуйня сейчас происходит? Юнги прочищает горло и заканчивает собирать вещи. Он должен уйти отсюда поскорее, он так устал и так болен, чтобы участвовать в этом запутанном разговоре. — Хорошо, Чонгук-а. Когда он уже стоит в дверях, Чонгук окликает его по имени. Юнги поворачивается. — Увидимся в пятницу, хен. На показе, — Чонгук улыбается, и Юнги внутренне трясётся. Он чувствует себя паршиво от того, что болеет, и это не вина Чонгука. Он всего лишь кино студент, который взволнован из-за показа своего фильма, а Юнги просто всё усложняет. — Ага. До пятницы, — улыбается он.***
Он проводит оставшийся день в кровати, потому что собирается подремать, но это превратилось в шестичасовой сон. Юнги просыпается в полночь из-за вибрации телефона, и, в основном, это чат киногородка, но ещё и: Режиссёр Чон Чонгук Хен, ты был таким милым с красным носиком***
В пятницу, Юнги просыпается и — неудивительно — всё ещё чувствует себя отвратительно. Его глаза опухшие, и он уставший и истощённый, и он знает, что должен идти на работу сегодня, знает, что Хосок будет бегать вокруг, как в жопу ужаленный, волнуясь из-за показа, если Юнги не будет рядом. Так что он пытается, правда пытается встать с кровати. Он даже надевает джинсы, но потом чувствует головокружение и снова валится в кровать. Когда Юнги пишет в чат, он уверен, что Хосок начнёт психовать, но Сокджин и Тэхен успокоят его. Поэтому Юнги позволяет себе поспать до полудня, пьёт лекарство после сна, умывается и только теперь чувствует себя, как человек. Показ начинается в шесть, и Юнги приходит в магазин на пару часов раньше этого времени. Все вокруг суетятся и готовятся. В эпицентре хаоса стоит Чонгук, опираясь о стену напротив дверей их маленького кинотеатра. Он ещё не видит Юнги, поэтому Юнги даёт себе минуту, чтобы рассмотреть его: чёрные джинсы с дырками в коленях, массивные ботинки, выглядящие сильно поношенными, и простая чёрная футболка. Татуировки — это что-то новенькое, или просто Юнги их не замечал. Он не видит издалека детали, но татуировки покрывают всю кожу правой руки Чонгука от кисти и до плеча. Юнги мысленно добавляет ещё один кусочек к пазлу «Чон Чонгук». — Ты выглядишь хорошо. Юнги подпрыгивает на месте и поворачивается к Сокджину, который смотрит на него с поднятой бровью. Юнги оглядывает себя, приглаживая ткань рубашки. — Сегодня показ, и я болею. Я просто хочу выглядеть не как ходячий мертвец. Сокджин хмыкает, его лицо кричит о том, что он хочет что-то сказать, но он просто отходит, чтобы помочь Намджуну повесить постер. Юнги качает головой. Когда он снова смотрит в сторону дверей кинотеатра, там уже никого нет, и он находит глазами Чонгука, настраивающего оборудование. — Я настрою его для тебя. — О, эм, ладно, — Чонгук поднимает голову, и его глаза широко открыты. — На самом деле, я понятия не имею, что делаю. Юнги усмехается под нос и подходит, чтобы забрать шнур у Чонгука, игнорируя то, как их руки соприкасаются. — Я никому не разрешаю трогать звуковое оборудование. — Господи, прости, я не хотел… — Нет, — Юнги его перебивает. — Нет, просто… у нас случались проишествия. Ну, знаешь, Ким Намджун, — говорит он так, будто это всё объясняет, и Чонгук кивает так, будто это всё объясняет. Юнги возится с оборудованием, и Чонгук присаживается рядом. — Лучше себя сегодня чувствуешь? Юнги включает случайный аудиофайл, чтобы проверить звук, и он, слава Богу, работает. — Мм? А, да, всё нормально. Я каждый год болею примерно в это время. Чонгук кивает, и они немного сидят в тишине, после чего он: — То кафе, где мы сидели, было хорошим. Юнги поворачивается к Чонгуку, и тот играет с дыркой в джинсах с глазами, прикованными к полу. Он почему-то выглядит нервным, и Юнги думает, переживает ли он из-за показа. Когда он ничего не отвечает, Чонгук продолжает: — Мы могли бы пойти туда ещё раз. Чонгук хочет потусоваться с ним? Юнги чувствует тепло из-за этой мысли. — Давай. Быть другом Чонгука имеет смысл. Потому что он дружит с Тэхеном и Чимином. Они примерно одного возраста, ходят в один университет, и они друзья между собой. И это логично ведёт к тому, что Юнги и Чонгук тоже могли бы стать друзьями. Иногда, когда всего становится слишком много, Юнги соединяет точки вот так в своей голове, чтобы распутать клубок мыслей. Чонгук на это сияет улыбкой и открывает рот, чтобы сказать что-то, но не успевает, потому что Намджун заглядывает в помещение. — Эй, парни. Мы готовим рамен в комнате для отдыха, хотите? Конечно, хотят. Когда они все собираются в комнате для отдыха, дерясь за место на ящике от молока, Юнги усаживается в уголке со своим раменом. Он просто сидит и ест, наблюдая за друзьями: Намджун пытается накормить Чимина, но умудряется уронить немного лапши на пол между ними; Хосок и Сокджин показывают Тэхену что-то на телефоне Хосока, и звучание смеха Сокджина отдаётся эхом по всему помещению. И ещё есть Чонгук, сидящий напротив Юнги с большими глазами и большой улыбкой. Он сидит именно так, как сидел Юнги в тот день, когда Сокджин пытался поговорить с ним о влюблённости. Юнги обводит всё помещение взглядом и останавливается на Чонгуке, позволяя глазам остаться там. Он чувствует тепло.***
Показ проходит хорошо. Они продают достаточное количество билетов, короткометражки Чонгука заполняют их старенький кинотеатр мечтательными цветами и звуками. Зал не полный, но двадцать или около того людей, которые пришли, выглядят восхищёнными и спрашивают много вдумчивых вопросов. Этот интерес сбивает Чонгука с толку, но он светится от счастья. Недели после показа не проходят хорошо. Дела в магазине идут медленно, но начинают входить в прежнее русло к концу месяца. Намджун занят из-за новых классов в университете, поэтому он нечасто заглядывает в магазин. Тэхен проводит большое количество своего времени либо отсыпаясь в любимым кресле, либо сидя в библиотеке допоздна, а Чимин тратит вдвое больше времени на танцы. Что насчёт Юнги, ну. Январь перетекает в февраль, и он поникает. У него всегда были такие плохие дни и, к счастью, очень редко. Точнее, не плохие дни, а плохие недели, иногда даже месяцы. Он теряет дни, по-другому это не объяснишь. Он не теряет счёт времени, нет, он полностью осознаёт, какой сегодня месяц и день и час. Юнги просто смотрит, как дни проходят без его участия. Он теряет дни, или дни оставляют его позади. Сокджин шутит и беспокоится, Намджун отправляет ему ободряющие сообщения типа: «Хен, почему бы тебе не погулять сегодня, погода замечательная» или просто скидывает фотки своего бонсая. Детишки тоже за ним приглядывают, но по-своему. Тэхен однажды приходит к Юнги и плюхается рядом с ним, чтобы сидеть вот так без слов на протяжении нескольких часов, а потом уходит, оставляя домашний самгётан, сделанный его мамой, в холодильнике. Чимин отправляет ему самые ужасные фотографии Намджуна, которые он когда-либо делал, и уверяет, что у него ещё полно таких. Чонгук пишет ему один раз, предлагая попить вместе кофе. Юнги хочет ответить, правда хочет. Он видит сообщение, чувствует слабую волну волнения, но её смывает большая волна тревоги, и он говорит себе, что ответит завтра, и потом не отвечает вообще. Чонгук больше не пишет.***
Сокджин звонит ему поздней ночью, когда Юнги лежит в кровати и пялится в потолок. Он думает о том, чтобы притвориться спящим и проигнорировать звонок, но Сокджин знает его слишком хорошо и не купится. — Привет, хен. — Юнги-я, — голос Сокджина низкий и мягкий, и это немного успокаивает Юнги. — Ты пропал, хах? — Ага. У меня такое бывает, ты знаешь, — Юнги вздыхает и сворачивается калачиком в кровати. — Я знаю. — За этим следует пауза, и Юнги слышит приглушённые перешептывания на другом конце провода. Если бы он был азартным человеком, он бы поставил на то, что там с Сокджином Тэхен. Несмотря на всё, он улыбается этой мысли. — Это время выйти из своей пещеры, — говорит Сокджин. — Я выхожу из своей пещеры постоянно. Вчера я работал с утра до вечера, — фыркает он. — Не-а, работа не считается. — Пауза, ещё перешёптывания. — Приходи завтра на день рождения Хоби. День рождения Хосока? Юнги пытается осознать эту информацию, сбитый с толку. Пиздец, может он и потерял счёт времени. Не может быть, что уже прошла половина месяца, невозможно, что он растратил столько времени, не осознавая этого. Сокджин воспринимает тишину, как сомнения, и убеждает: — Будет весело! Мы вытащим караоке-машину, как в прошлом году. На следующей неделе все заняты, и мы решили отпраздновать день рождения Хосока раньше. Юнги вздыхает с облегчением. Неделя до настоящего дня рождения Хосока, он не пропустил так много времени. Это значит — он смотрит на часы — сегодня десятое, что, в принципе, не так плохо. — Хорошо, хен, я приду, но я не буду петь. Он слышит скрип — скрип кровати — и радостный голос Тэхена: — Мы ещё посмотрим, хен.***
В ночь празднования, они все встречаются в барбекю ресторане недалеко от магазина. Юнги и Намджун закрывают магазин, прогоняя последнего покупателя и приклеивая знак «ЗАКРЫЛИСЬ РАНЬШЕ ИЗ-ЗА ДНЯ РОЖДЕНИЯ», который сделал Тэхен несколько лет назад. Хосок присоединяется к ним, выскакивая из ниоткуда с «Он жив!» и пальцем, направленным на Юнги. — С днём рождения, Хоби-я, — отвечает Юнги с улыбкой, которая становится шире, когда Хосок толкает его локтем в ребро. Тэхен, Сокджин и Чимин приходят вместе, хохоча и улыбаясь, и Юнги чувствует тепло, которое начинается с кончиков пальцев и обволакивает всё его тело. Он чувствует резкую вину, как это всегда бывает, когда он пропадает на несколько недель. — Чонгук-а! — неожиданно кричит Тэхен, всматриваясь куда-то. Они все поворачиваются, и Юнги делает это так быстро, что его шея хрустит. — Я не знал, что Чонгук придёт, — он пытается звучать отстранённо. — Конечно, мы его позвали, хен, не будь таким придурком с ним, — Чимин закатывает глаза. — Я не придурок с ним! — Игнорирование его сообщения и избегание его на протяжении двух недель было, ну, поведением придурка, услужливо подсказывает ему мозг. — Я просто удивился. Не знал, что вы все вместе… тусуетесь. Сокджин очевидно развлекается, наблюдая за ним. Намджун машет с энтузиазмом, и когда Юнги оборачивается снова, Чонгук уже бежит к ним. — Привет. Извините, что опоздал, я задержался в студии, — Чонгук смотрит на всех с улыбкой и, заметив Юнги, подвисает на мгновение, после чего кивает. — Хен. — Чонгук, — Юнги прочищает горло. Они больше ничего не говорят, и Сокджин ведёт всех в ресторан. Каким-то образом Юнги оказывается рядом с Чонгуком за столом. Когда они снимают верхнюю одежду и усаживаются, они поворачиваются друг к другу и начинают говорить одновременно. — Извини, что не ответил на твоё сообщение. — Тебе уже лучше, хен? Юнги усмехается, и Чонгук улыбается. Он уверен, что замечает боковым зрением, как Чимин закатывает глаза, но когда он поворачивается, все заняты увлечённым разговором. Подходит официантка и записывает их заказ. — Как ты себя чувствуешь? Сокджин-хен сказал, что ты опять заболел, — снова пытается Чонгук, смотря на него с беспокойством, и Юнги чувствует себя придурком. — А, всё хорошо. — Он не знает, как сказать «Я был в депрессивном состоянии на протяжении двух недель» в середине празднования. — Мне так жаль, что я не ответил тебе, Чонгук-а. Это было некрасиво с моей стороны. Чонгук смотрит на него, и его взгляд мягкий. Неожиданно, Юнги думает, правда ли ему нужно было объясняться за это? Ему интересно, бывает ли такое с Чонгуком. — Всё хорошо, хен. Юнги наклоняется и соприкасает их плечи. — Давай сходим в то кафе как-нибудь, да? Чонгук улыбается и кивает. В какой-то момент возвращается официантка с тарелками. — Ты познакомился с Сокджин-хеном? — Сокджин-хен такой крутой, — глаза Чонгука загораются. Юнги перебивает его, прижимая палец к своим губам и шипя: — Шш, не говори ему об этом. — Он разрешает мне сидеть с ним в комнате отдыха и играть в компьютерные игры. — Я знал, что мы не должны были ставить этот компьютер. По идее, он там для ведения базы данных, — Юнги делает вид, что разочарован. Сокджин ловит его взгляд с ухмылкой, точно подслушивая. Когда они уже сидят с набитыми желудками, Чимин объявляет: — Окей, пришло время комплиментов. Намджун? Хосок драматично стонет и закрывает лицо руками. — Что? — Чонгук наклоняется ближе к Юнги и шепчет в недоумении. Юнги поворачивается к нему и вздрагивает от того, как близко их лица сейчас. — Круг комплиментов. Это традиция. — О, это очень мило? — губы Чонгука приоткрываются от удивления. — В теории. Смотри на Хосока, — усмехается Юнги. — … и Хосоки всегда уверяется, что я осторожно складываю новый завоз или переставляю полки. И иногда он приходит ко мне в университет с едой, чтобы я не забыл поесть. Рука Намджуна прижата к его груди, пока он говорит, искренне смотря на смущённого, очень красного Хосока. Чонгук хихикает. — О. — Ага, — кивает Юнги. Чимин прочищает горло: — Один раз Хосок остался у нас, когда Тэхен уехал из города… — О, Боже, нет, — взывает Хосок, запрокидывая голову в агонии. Ухмылка Чимина растёт. — Так или иначе, Тэхена не было дома, и мы с Хоби-хеном смотрели фильм — «Головоломка» и да, он плакал — и уснули на диване, — он делает драматическую паузу. — Ну, он не знал, что Намджун тоже придёт. Сокджин смеётся, понимая, к чему он ведёт, и Хосок выглядит сломанным, прося его остановиться. — Если кратко, — продолжает Чимин, — Хоби проснулся от того, что Намджун рыскал на кухне в поисках презервативов, и предложил пойти в магазин за ним. В полночь. И он сделал это, а потом спал на диване с наушниками. Сокджин смеётся в голос, и Хосок просто качает головой, а Тэхен выглядит так, будто слышал эту историю уже сотни раз. — И вот почему Хосок-хен — это отличный друг. Он побежит ночью в магазин, чтобы купить презервативы, чтобы вы и ваш парень потрахались в соседней комнате. Намджун выглядит таким же смущённым, как Хосок. Чимин не может определиться, ему ухмыляться, как акула, или выглядеть тронутым. Тэхен рассказывает историю о том, как Хосок пришёл на постановку Тэхена в футболке с лицом Тэхена и кричал его имя громче всех во время поклона. Сокджин делает комплименты каждой части тела Хосока в такой похотливой манере, что они все краснеют и смеются под конец его речи. Настаёт черёд Чонгука, и он издаёт тихий удивлённый звук. — О, эм. Я знаю Хосок-хена где-то месяц, но он сказал мне после показа, что мои фильмы заставили его почувствовать бабочки в животе. Они издают коллективное «оооуууууу», и Хосок оправдывается: — Я не говорил «бабочки», я сказал, мне понравилось. — Но, хен, ты сказал: «Чонгук-а, твои фильмы так прекрасны, они заставили меня почувствовать бабочки в животе», и потом ты обнимал меня десять минут. — Это звучит правдоподобно. Я верю в это, — комментирует Сокджин. Смех затихает в течение минуты, и Юнги понимает, что все теперь смотрят на него. — Окей, — он собирает мысли в кучу и пытается придумать что-то смешное, что-то, что смутит Хосока в хорошем смысле. Вместо этого он говорит: — Хосок-а, ты унаследовал магазин, когда был подростком. Ты знал целое ничего о бизнесе, ты просто любил своих родителей и уважал их труд, который они вложили в магазин. Ты много чего делаешь ради киногородка и ради нас. Киногородок стал домом для нас, для меня. Спасибо. Он отводит взгляд на свои руки под столом, кивая сам себе. Юнги едва не подпрыгивает от тёплой руки, сжавшей его бедро в поддерживающем жесте, и старается не краснеть, встречаясь взглядом с Чонгуком. Они все затихают на минуту, переваривая то, что сказал Юнги. Краски на лице Хосока сгущаются, и он выглядит тронутым и благодарным. — Спасибо, хен. Спасибо всем. Намджун тянется, чтобы сжать руку Хосока, уголки его губ приподнимаются, и ямочки появляются на его лице. — Ладно, хватит сентиментальных соплей, — Чимин нарушает тишину. — Давайте веселиться. Нежная улыбка Намджуна теперь адресована Чимину, и он наклоняется к нему, чтобы оставить быстрый поцелуй на его макушке. Когда они выходят из ресторана и прорываются через толпу, Чонгук прижимается к боку Юнги, и он тёплый, как печка. — Давай купим ещё соджу, у нас его мало, хен, — предлагает Чимин Намджуну. Он оборачивается и обменивается взглядами с Тэхеном и Сокджином, и Юнги уверен, что они без слов обсуждают что-то, связанное с ним и Чонгуком. В то же время они стоят здесь, совершенно невинные, хотя Чонгук всё ещё немного прижимается к Юнги. Он всё время дрожит, поэтому Юнги без слов отдаёт ему шарф. — У меня много соджу в магазине, о чём вы? — вставляет Хоби в недоумении. Чимин смотрит на него с широкой улыбкой. — Нет, ты что, хен, нам нужно больше. Почему бы нам не пойти в магазин за углом? — он поворачивается к Юнги и что-то ему бросает. — Хен, а ты настрой оборудование. Ты же никому не даёшь его трогать. Юнги смотрит на свои руки, поймавшие ключи, потом на невинно улыбающихся друзей и Чонгука с широко открытыми глазами. — Ладно. Они все идут дальше по улице, оставляя их двоих там, всё ещё прижатых друг к другу в темноте. — Пойдём, Чонгук-а, — Юнги прочищает горло. Пока они идут, Юнги чувствует на себе взгляд Чонгука. После нескольких блоков Чонгук понимает, где они. — Мы идём в киногородок? — В ответ Юнги угукает. — Я думал, мы идём в караоке бар? — Не совсем, — ухмыляется Юнги. Он ведёт Чонгука к торцу здания, но вместо того, чтобы открыть главный вход, Юнги пользуется ключом от невзрачной двери возле окна. — Она всё время заедает, — бурчит Юнги, толкая дверь и дёргая ключ. Она наконец открывается, и они входят; Чонгук смотрит на него вопросительно, но следует за ним без слов. Они поднимаются по лестнице на этаж с двумя дверями, одну из которых Юнги открывает другим ключом. Когда они входят в квартиру, воздух внутри холодный и свежий. Хосок оставил окно открытым, как он это всегда делает, подмечает Юнги. Он кидает ключ в сколотую чашу на столе возле входа. Они снимают обувь. Чонгук проходит вглубь квартиры, рассматривая потёртую мебель, удивительно просторную гостиную и крошечную кухоньку. Разноцветные фигурки над диваном сразу бросаются ему в глаза. Рядом с ними висят фотографии: парочка с Хосоком и его родителями, одна с персоналом киногородка с их недельной поездки в Чеджу. — Хосок-хен здесь живёт? — угадывает Чонгук. — Ага. Раньше здесь был офис, но его родители давно выкупили и переделали это место, чтобы сдавать в аренду. Хоби живёт здесь с тех пор, как унаследовал бизнес. — Его родители всё ещё владеют зданием? — спрашивает Чонгук, после чего его глаза увеличиваются в два раза от страха. — Ой, или они… — Нет, нет, у них всё хорошо, — фыркает Юнги. — Они владеют зданием и сдают его нам. — Юнги делает паузу и вспоминает ссору Хосока с родителями. — Это было шоком для Хоби. Они почти продали здание, потому что не верили в будущее видеопроката. Но Хосок их остановил. Даже если Чонгук чувствует, что эта история глубже, чем рассказывает Юнги, он ничего не спрашивает. Он просто кивает и садится на кресло. — Так, — начинает Чонгук, нарушая тишину. — Где же передовая караоке технология, которую никому нельзя трогать? Из груди Юнги вырывается смешок, достаточно громкий, что удивляет их обоих. — Передовая? Хм, я бы так не сказал. Юнги лезет в маленький шкаф рядом со спальней Хосока и оборачивается с громоздкой штуковиной со свисающими проводами в руках. — Это… это что? — Чонгук прищуривается. — Это, — Юнги гладит оборудование с гордостью, — проигрыватель лазерных дисков. — Хен, я впервые слышу об этом. — Чонгук-а, ты кино студент и впервые слышишь о проигрывателе лазерных дисков? Ты что, не знаешь, что такое аналог? — Юнги-хен, мы почти не пользуемся даже ДВД, — взгляд, которым Чонгук одаривает его, одновременно нежный и жалостливый. — Вы, дети, теряете связь с прошлым, — бурчит Юнги, распутывая проводы. — Хватит ворчать, как дед, — смеётся Чонгук. — Ты не такой старый, чтобы застать времена, когда эти штуковины были популярными. Где ты вообще нашёл это? Юнги говорит себе под нос, и Чонгук садится прямее, прикладывая руки к уху, потому что он маленький засранец. — Что такое, дедуля? — Намджун купил на комиссионке. — Так мило, — воркует Чонгук. — Так или иначе, — с нажимом говорит Юнги, вставляя кабель в телевизор Хосока. — Проигрыватели лазерных дисков были популярны в восьмидесятых и, к твоему сведению, в девяностых. — Понял, хен, — серьёзно кивает Чонгук. — И, на самом деле, первые рецензии на фильмы были на лазерных дисках, и они были настоящими анализами, а не поверхностным дерьмом, как сейчас, — он снова смотрит на Чонгука, и, Боже, ничего из этого не интересно, почему он всё ещё болтает? — Ты знал, что несколько короткометражек Скорсезе, снятых на лазерные диски и неперевыпущенных после, потерялись во времени? — О Боже! — Юнги уверен, что Чонгук дразнит его. — Потерялись во времени, говоришь? — «История игрушек» тоже была выпущена на лазерном диске. — «История игрушек»! — Чонгук открывает рот от удивления и точно дразнит его. — Ты говнюк, — бросает Юнги через плечо. Когда Юнги заканчивает с установкой, он присоединяется к Чонгуку на диване. Он дуется немного, потому что тоже может быть говнюком, но Чонгук ухмыляется ему с дразнящей улыбкой, и он чувствует, что его сердце бьётся чуточку быстрее из-за происходящего. Возможно: они флиртуют. Он пытается успокоить что-то внутри себя. — Так или иначе, — снова говорит Юнги. — Мы не будем смотреть «Историю игрушек». Проигрыватели лазерных дисков были популярны в Америке из-за фильмов, но здесь в Корее, — он вытаскивает огромную папку и коробку с микрофонами из-под кофейного столика, — они были первыми караоке машинами. Чонгук моргает, как совёнок, и смеётся. Он берёт папку и начинает листать лазерные диски. — Вау, вы, ребята, такие ботаны. Юнги мягко толкает его и улыбается. — Йа, заткнись!***
Когда остальные приходят, они размещаются на диване или на полу, по очереди беря микрофоны. Пиво и соджу пьются быстро, и все немного пьяные и счастливые. Намджун, Чимин и Тэхен сплетены друг с другом на ковре, качаясь из стороны в сторону, пока Тэхен и Чимин поют дуэтом, а Намджун наблюдает за ними с нежностью в глазах. К этому времени все достают Юнги до такой степени, что он соглашается спеть одну песню. Он исполняет «Twist and shot», которую горланит с таким энтузиазмом, что остальные просто по полу катаются. Когда Юнги заканчивает и кланяется в конце, Чонгук подходит к нему и хихикает: — Хен, это было что-то с чем-то. Юнги смеётся, и ему немного волнительно от того, что они снова близко. — Чонгук-а, твоя очередь! — Тэхен передаёт большую папку Чонгуку. После нескольких минут перелистывания Чонгук поднимает на них взгляд и спрашивает: — Эм, это всё старые американские песни и джей-поп восьмидесятых? — В этом прикол! — восклицает Хосок со своего места на полу. Чонгук качает головой и продолжает листать. Он выбирает что-то, и Юнги уверен, что это японская баллада про любовь, но наклейка уже сильно протёрлась, и он не может её прочесть. Юнги садится обратно на диван и наслаждается его пением. Всё ощущается тёплым и туманным, интенсивным, но в хорошем смысле, как бывает, когда ты ешь очень вкусный суп или обнимаешь того, кого любишь. К концу они все выдыхаются, и теперь Сокджин наваливается на него со спины и голосит что-то от Bee Gees, пока Тэхен рисует на его руке маркером. Чимин и Намджун о чём-то перешёптывается на диване, и Чонгук… где-то, возможно, в ванной. Хосок, вполне вероятно, уже дрыхнет, он бы никогда не смог осилить такое количество алкоголя. Юнги встаёт и потягивается, слушая, как его суставы хрустят. Он чувствует себя одновременно полным энергии и истощённым и всё ещё пьяным. Он идёт к входной двери и натягивает обувь, бросая через плечо: «Сейчас приду». Кто-то его окликает, но он уже затворяет за собой дверь и не обращает на это внимание. Он проходит расстояние между квартирой Хосока и единственной другой дверью на этом лестничном пролёте. Он забыл взять ключи, но дверь открыта, что значит, что Хосок был здесь ранее. Комната маленькая и забита всяким хламом, но здесь нет беспорядка; Хосок не терпит беспорядок. Это организованный хаос — металлический стол с лампой, единственный комод и тонны коробок, в которых лежат старые VHS кассеты и бумажные финансовые записи киногородка. Юнги садится за стол, улыбаясь деревянной доске, висящей над ним. Это любимая вещь Юнги во всем здании, потому что она заполнена кусочками каждого из них: фотография Хосока из далёкого детства с родителями рядом с киногородком; Намджун, Юнги и Сокджин гордо улыбаются, становясь официальными совладельцами; фотографии, снятые исподтишка, как Тэхен и Чимин перебирают полки или лежат в кресле в незагруженные дни. Для Юнги, это дом. За дверью слышится чья-то поступь, и Юнги знает, что это Чонгук, прежде чем тот входит. — Хей. Чонгук заходит и озирается по сторонам. — Что это? — он встаёт рядом с ним. Юнги поднимает на него взгляд и на секунду чувствует себя пойманным на чём-то постыдном. Он прочищает горло. — Это наш офис. Почти. В основном, мы храним тут всякий хлам, — соджу, выпитый им, заставляет чувствовать себя беззаботным и заторможенным. Юнги тянется, чтобы поиграть с дыркой на коленке джинс Чонгука. Они оба наблюдают, как он это делает. После, Чонгук смотрит на него, и их глаза встречаются. Он кивает, и Юнги пытается вспомнить, что сказал до этого. — Это мило, — Чонгук показывает на доску. — Ммм, — пожимает плечами Юнги. — Вы так любите друг друга, — шепчет он. Юнги немного поворачивается, пытаясь понять, что он слышит в голосе Чонгука. Он решает, что это тоска. — Мы любим друг друга. — Это мило. У меня никогда такого не было. Я всегда хотел это. Что-то такое, — признаётся Чонгук, прикрывая кончики ушей руками. Очаровательно. — Ты не близок с семьей? Чонгук немного поникает, и мозг Юнги осознаёт, что только что спросил, и понимает, что это очень личный вопрос. Но Чонгук отвечает, прежде чем он может взять слова назад. — Нет, я люблю их, только, — Чонгук подбирает слова. — И они меня любят. Только они не понимают меня. Юнги понимает. Ему не нужны подробности, и он их не хочет. Потому что он понимает. Это не соджу, что сделало Юнги смелым. Или, не только соджу. Это ещё и вся ночь, круг комплиментов, тяжесть руки Чонгука под столом, то, что Чонгук не давил, когда Юнги не ответил на его сообщение. — Ты можешь. Ты можешь иметь это с нами. — Да? — щеки Чонгука рдеют, и его глаза раскрываются широко. Юнги смотрит на собственные покатые колени, думая о том, чтобы положить руку на Чонгука, но не собираясь с духом, чтобы сделать это. Юнги кивает. Он слышит, как Чонгук втягивает воздух, будто Юнги сказал что-то невозможное. — Хорошо. Хорошо, хен. — Хорошо, Чонгук-а. — Повисает тишина, которую Юнги не может выносить, поэтому: — К тому же, кому-то нужно играть в компьютерные игры с Сокджин-хеном. Это срабатывает, и Чонгук смеётся. — Уже поздно. Мне нужно успеть на последний автобус. Юнги проверяет время на телефоне и видит, что сейчас очень, очень поздно. Типа, уже-утро-поздно. — Тебе не нужно идти на остановку в такое время, это небезопасно. — Хен, я, типа, на 20 сантиметров выше тебя. Я могу позаботиться о себе. — Чон Чонгук, ты не выше меня на 20 сантиметров, — Юнги стукает его по коленке. — Не уезжай, у Хосока достаточно места. Все всегда остаются. Чонгук кусает губу и пожимает плечами, поэтому Юнги продолжает: — Завтра мы можем пойти и посмотреть мультики перед открытием. Чонгук запрокидывает голову и смеётся, открыто и счастливо.