Рука в руке

Веки, как будто налитые свинцом, еле открылись. Мышцы, расслабленные под действием успокоительных, снова напряглись и каждая клеточка тела заныла, как в тот день. В комнату кто-то стучит, но разговаривать совсем не хочется, разве что с ним… но это оказывается Чжочэн, он тихо входит, и дверь, которая никогда не скрипела, выдает тяжëлый, громкий звук, от которого головная боль лишь усиливается. — Ты уже проснулся? — совсем беззвучно спрашивает Чжочэн, ближе подкрадываясь к кровати. В ответ лишь тишина. — Всë уже готово. Куань ждёт тебя внизу. — Скажи, что я скоро спущусь, — огрубевший ото сна голос раздаётся из-под одеяла, а затем, собрав всю волю в кулак, Чжань поднимается и, вставая на ноги, на удивление крепко шагает в сторону ванны. На все попытки Чжочэна помочь он лишь отнекивается, и Чэн покорно кивает, давая возможность побыть одному. Запах его альфы в ванной комнате заставляет глаза слезиться и разблокирует те воспоминания, от которых и так пропитанное скорбью сердце сжимается в разы сильнее, и теперь сдерживаться не получится. Закусив изнутри щёки, и не давая крику выйти наружу, Чжань включает воду и, переложив руки на раковину, сильно сжимает её, смотря прямо в зеркало. Теперь он один. У него есть брат Чжочэн, верные друзья, а теперь ещё и огромный клан Ван с множеством подчинённых перешёл в его руки, но он один, теперь навсегда. Эти мысли поглощают и тянут за собой в пучину, Чжань вязнет в них и выбраться не сможет ещё долгое время, возможно никогда. Его нет… Горячая вода, некогда расслабляющая и успокаивающая, только нервирует. Всё нервирует: голос, движение, собственный вид, как будто всё неправильно, он всё делает неправильно. Такое чувство преследует его с тех пор, как эта ужасная новость дошла до него. В ванную комнату стучат и Чжань напрягается, надевая на себя маску спокойствия, он не покажет свою слабость даже брату. Он не смеет тратить свои силы на бесполезные слёзы. — Чжань… — 5 минут. Чëрная рубашка, костюм, галстук, который совсем не завязывается дрожащими руками и скомканный летит куда-то в угол комнаты. Растрëпанные волосы кажутся неприлично чёрными на фоне ужасно бледного, измождённого лица, впалые за ночь пролитых слёз щёки заостряют и без того острые скулы, а синяки под глазами уже не кажутся чем то странным. Взяв из стола маленькую деревянную коробочку, Чжань прячет её во внутренний карман пиджака и направляется к выходу, его задерживает зеркало в полный рост. Остановившись, Чжань будто бы зависает, перед глазами ужасные кадры вчерашнего дня, перед глазами его муж. Перед глазами то, что от него осталось. Чжань спускается в зал, где его ждёт Куань. — Почему закрытый? — грозно, с нотками раздражения и непонимания гласит Чжань, кладя руку на тëмно-коричневую крышку гроба. — Ты прекрасно знаешь почему, — закуривая сигарету, отвечает ему Куань. — Открой. — Не стоит, — рука старшего ложится поверх руки Чжаня, — запомни его таким, — Куань кивает в сторону фотографии, стоявшей у изголовья гроба. Полные печали глаза поднялись, и Куань увидел в них такую боль, которую описать невозможно. Человек стоявший перед ним не позволял себе плакать, не позволял давать волю эмоциям. — Скажи, что это сон, — рука сжимается, а глаза, стеклянные и будто бы пустые, не выпускают ни одной слезы, — скажи, что это всего-навсего его глупая, ужасно глупая, очередная идиотская шутка! — Чжань ударяет по дереву и падает на колени, не в силах больше держаться на ногах. — Скажи… что он жив. — Нам пора, — всегда сдержанный, всегда спокойный. Даже сейчас, Куань спокойно поднимает Чжаня и, усадив его на диван, кладёт руку на плечо. — Ты справишься? — Да, — утерев всё-таки вышедшие наружу слёзы, кивает Чжань.

***

Противный, моросящий дождь бьёт по крышам дорогих авто, которые выстроены, как стена вдоль дороги возле кладбища. Множество людей, стоявших там, скрылись под чёрными зонтами, по которым стекают холодные капли. Падая вниз они наполняют протоптанные участки земли. Дорогие туфли и сапоги увязли в месиве грязи. Первые раскаты грома на тяжёлом, тёмном небе грозят сильным безжалостным ливнем, вместо мелкого дождя, а сильный ветер склоняет одиноко стоящие деревья. Стоя у свежих трёх могил с белым мраморным камнем, Куань, Чэн, Исюань, Вэнь Нин и Исин молча курят в первых рядах, как пять самых близких людей Лидера. Позади Южный лидер Сфинкса Шоу Ли и Северный Пинь Янь, которых Ибо назначил на места для расширения своих территорий, далее приближённые клана Ван, а где-то слышится тихий плач госпожи Ван Цю Ли. Множество цветов, положенные на каменное надгробие, уже склонили свои головы под тяжестью дождя. Люди банды Ван медленно начали расходиться, оставляя свои соболезнования матери. Затем, дав знак головой, Куань приказал отвезти её в машину, а сам же остался у могилы брата. Время от времени переглядываясь между собой, парни то и дело метали взгляд на три фотографии рядом. В тот день погиб не только их глава, вместе с Ибо погибли двое их парней: Сынëн и Сонджу, которые тоже находились в той чёртовой машине, а ещё один пропал без вести. Услышав страшную новость, люди двух, недавно объединëнных кланов Ван и Сяо, сразу же метнули свою ярость в сторону клана Не, но были остановлены Сяо Чжанем, который ясно дал понять, что сейчас не время. Покорившись приказу своего нового босса, им ничего не оставалось как отступить. Их братья лежали в сырой земле, а всё, что им оставалось, это ждать. Убивало, нервировало до дрожи, но это было правильное решение. Спустя время, послышался громкий шум мотора, от которого пять оставшихся парней переглянулись. Поклонившись последний раз, они быстро направились к машинам. Всë время погребения главы клана Ван и ещё двух людей Чжань сидел в машине. Смотря в запотевшие стёкла с подтëками от мелких капель, Чжань достал мятую пачку сигарет и нащупал в бардачке зажигалку. Пустив дым в салон машины, он откинулся на спинку сидения и всматривался в каждое лицо уходящих с кладбища людей. Сначала вышли совершенно незнакомые ему люди, он видел их только однажды, когда вместе с Бо ходил на собрание трёх лидеров группировки Сфинкс. Женщина в сопровождении четырёх мужчин — контролировала все северные районы. Следующим вышел Второй лидер со своей бригадой охраны из десяти человек. Все они расселись по машинам, чтобы побыстрее покинуть дом мёртвых. Проводив взглядом всех этих «скорбящих», Чжань выходит из чёрного BMW и широким шагом направляется в сторону оставшихся парней клана Сяо и Ван. Возле входа сталкивается с женщиной, матерью Баобэя, госпожой Ван Цю Ли. Поклонившись, Чжань резко меняет траекторию и идёт обратно к машине, не в силах находиться рядом с той, кто каждым своим мускулом напоминала ему его любовь. Облизав сухие искусанные губы, Чжань одним нажатием кнопки отключает сигнализацию, запрыгивает в машину, захлопывает тяжёлую дверь и, громко выдыхая, вслушивается в глухие звуки дождя капающего на крышу его массивного автомобиля. Встряхнув мокрыми волосами, Чжань проводит по ним своими длинными пальцами и, нервно оглянувшись, тянется во внутренний карман пиджака, и достаёт деревянную коробочку, в которой лежат пара пакетиков с таблетками желтоватого оттенка. Дрожащими то ли от холода, то ли от нервов руками он вскрывает пакет и тянется за одной, запихивая под язык. Закрывая глаза, снова отбрасывает себя на спинку кожаного сидения. Таблетка начинает приятно пощипывать и трещать во рту, распространяя своё действие. Распахнув глаза, Чжань вцепляется в руль и сжимает его. По телу расходится приятное тепло, онемевшие кончики пальцев перенимают его и, перебегая по рулю на ключ, заводят машину. Вдавив педаль газа в пол, резко разворачивается и уезжает прочь, оставив кладбище позади. Скоро это будет их домом, но не сейчас.

***

Тысячи, миллионы тонких иголок вонзаются в сердце и сжимают несчастный, кровоточащий орган в тиски, не давая спокойно функционировать. По телу бежит мелкая противная дрожь, как будто через него пропустили ток. Обледеневшие руки касаются, стянутого от слёз, бледного лица и бесконечно трут глаза, чтобы те перестали слезиться. Красные нити расползаются в блестящих глазах, пытаясь достигнуть дрожащего зрачка. Чжань на коленях сидит в их спальне и, сгорбившись от тяжести боли, опоясывающей его тело, сжимает себя руками всё сильнее. Его душа, потерявшая часть себя, мечется и пытается выйти наружу, покинуть его тело вместе с криком, в попытке воссоединиться со своей второй половиной. Чжань метает взгляд по комнате, всё как будто не своё, чужое. Без него так пусто, так холодно. В комнату на крики вбегают Куань и Чжочэн, позади остаются ещё трое. Подбежав к хрупкому омеге, они обвивают его с двух сторон, а затем Чжань чувствует колющую моментную боль в области плеча и, бросив яростный взгляд на Куаня, отталкивает его и пытается встать, но разум мутнеет, и он падает в руки Чжочэна. — Он… правда мëртв? — стоявший у окна Вэнь Нин нарушает гробовую тишину в кабинете. — А ты как думаешь? — в своей привычной форме отвечает Чжочэн. — Это же Ибо, — продолжает Нин. — Он не мог так просто… А парни… они… — Прекрати! — грубо шикнул Исюань. — Не мог, не мог… их больше нет, — с комом прошипел он и отвернулся ото всех, смахивая слезу. — Никого из них нет, а нам нужно с этим смириться и, найдя виновных, отомстить. — Найдëм, Сюань, — внушительно посмотрел Куань, — обязательно найдём. Только сил наберëмся. От смерти Ибо и двух дней не прошло, а лидер Не уже направляет всюду своих людей, предлагая свои услуги. — Убить её и дело с концом, — шипит Исин, не выдерживая бессмысленных разговоров. — Не думаю, что это она, — Вэнь Нин прошёл к столику и, взяв стакан с виски, плюхнулся на рядом стоящий диван. — Что ты имеешь в виду? — нахмурились все остальные. — Не знаю. Просто мысли вслух.