Paris High School

      Доктор Арман наконец-то привел в порядок свой класс. Он разделил учеников на пары, всех, кроме Эрика, Надира и Кристины. Учитель хотел, чтобы Кристина была с самыми сильными учениками класса, чтобы она поняла, как проходят дискуссии в классе.       — Прошу прощения за короткую задержку, — начал доктор Арман.       — Тема нашего утреннего обсуждения — Романтизм в «Печалях Юного Вертера». Вы все знаете это упражнение.       — Упражнение?.. — Кристина взглянула на Надира.       — Мы будем обсуждать тему Романтизма из «Печалей Юного Вертера». Так как ты новенькая в классе, думаю, чтобы ты смогла наверстать упущенное, тебе надо всё это прочитать на этих выходных. Эрик, тема Романтизма в «Вертере». Раз, два, три… поехали!       Эрик умоляюще посмотрел на Надира.       «Пожалуйста… Надир, прошу, не заставляй меня это делать…»       Надиру было жаль своего друга; ему правда было его жаль, но они сейчас на занятиях! Они должны сделать это упражнение. К тому же это отличная возможность для Эрика, чтобы он произвел на Кристину впечатление на интеллектуальном уровне!       — Ну давай же, дружище! Не сваливай всё это на меня одного! — шутливым тоном умолял парень своего лучшего друга.       Эрик в ответ только закатил глаза.       — Я, эм… думаю, я тоже могу внести свой вклад… — присоединившись к разговору, Кристина достала библиотечный экземпляр «Вертера» из своей сумки.       — Эта книга считается полу-автобиографией Гёте, верно? То есть, в это время он переживал серьёзный эмоциональный разрыв. Гёте использует персонажа Вертера, чтобы отразить на нём все свои романтические чувства, что он испытывал в тот период; поэтому Вертер больше мыслит эмоционально, а не рационально.       Удивленный, Эрик метнул свой взор на Кристину, и задержал его на девушке.       «Разумеется… она знает материал…»       Почему он не перестает восхищаться ею?       Надир не смог сдержать своего изумления:       — Кристина, прости! Я думал, что ты ещё не прочитала книгу! Почему ты раньше меня не поправила?       — Ох, нет! Всё хорошо, Надир. Я… я просто подумала, что попытаюсь помочь, вот и всё… у меня же неплохо вышло?       — НЕПЛОХО?! Ты просто ПОТРЯСАЮЩАЯ! Я даже не знал, что это полу-автобиографическое произведение… а ты знал, Эрик?       Эрик хранил молчание, сверля Надира сердитым взглядом.       Кристина слегка покраснела, когда она продолжила говорить, не обращая внимания на безмолвную перебранку Эрика с Надиром:       — Главная составляющая характера Вертера состоит в том, что им движут его сердечные страсти, а не логика… и…       — …его невероятная страсть и невыносимые эмоции привели его к саморазрушению, — тихо прервал её Эрик.       — И… он заговорил! — Надир самодовольно зыркнул на брюнета.       Девушка медленно повернула голову в сторону Эрика. Она не разобрала его слов, но его голос пленил её. Его мягкий, глубокий тон чуть ли не заставил её потерять концентрацию. Страх остановил её от того, чтобы прямо посмотреть на парня в маске.       Сконцентрируйся на задании…продолжай говорить… что он сказал? «Эмоции привели Вертера к саморазрушению»?       Пытаясь взять себя в руки, Кристина продолжила говорить, смотря в книгу:       — Хм… да… да, это так. В эпоху Романтизма люди были бессильны перед обществом, поэтому они выплескивали свою меланхолию в своих литературных произведениях. Учитывая хотя бы тот факт, что любовь Вертера к Лотти становилась только сильнее, и при этом ещё болезненнее для него.       Блондинка пыталась унять дрожь в руках, когда она переворачивала страницы из своей книги.       — Вот… вот, например, восемнадцатого августа Вертер пишет: «Должно быть, всё, что делает человека счастливым, должно стать источником его страданий…»       Эти слова заставили Эрика почувствовать внутри жгучую неконтролируемую ярость. Кристина заметила, как он напрягся, склонившись над своей книгой, когда она мельком взглянула на него.       «…всё, что делает человека счастливым, должно стать источником его страданий…»       «…всё, что делает меня счастливым, должно стать источником моих страданий…»       НЕТ! Ты никогда не станешь источником моих страданий… никогда!       Ему надо было скрыться из её поля зрения. Она вызывала у него тревогу… сильную тревогу. Эрик чувствовал себя будто в ловушке. Ему нужно уйти, и уйти немедленно. Без всякого предупреждения, парень схватил свои книги и вышел из класса. Его агрессивное поведение и внезапный уход сильно удивили Кристину.       — Мистер Бэлшоу! — Доктор Арман последовал за Эриком в коридор.       Эрик исчез. В коридоре не было и следа его присутствия ни в одном углу коридора, да и юноше его роста попросту негде было бы спрятаться. Удивленный и взволнованный, Доктор Арман вернулся в классный кабинет, быстро записал пару строк на доске, и, попытавшись сделать вид, будто бы ничего не произошло, посоветовал ученикам заканчивать своё обсуждение.       Кристина почувствовала, как на её глаза наворачиваются слёзы, когда опустила взгляд на свой стол. Она обняла себя за плечи.       — Я ничего не могу поделать, но я чувствую… то есть… я… Я его чем-то обидела? — девушка сдерживала свои слезы, говоря с Надиром шепотом.       — Нет! Нет, не волнуйся насчет его, Кристина! Ты не сделала ничего такого! Он будет… в порядке, — заверил парень Кристину.       «Я видел его в куда худшем состоянии,» — печально подумал Надир, смотря на закрытую дверь классной комнаты.