боль
ужас, пытка, горе и месть.
***
Гермиона совсем не помнила в какой именно момент ноги её подвели. Бёдра задрожали, совсем отказываясь держать ослабшее тело, подкосились, и девушка рухнула на пол, ударяясь коленями, и, наверное, сдирая кожу о камень замка. Всё тело пробивал тремор, пальцы заледенели, и, пробираемые крупной дрожью, пытались прижаться к губам, с которых слетали нечленораздельные стоны и вздохи. В груби будто образовалась дыра, словно дрянные черви жрали девушку изнутри. Ей ещё никогда не было так больно. Просто невыносимо. Грейнджер отказывалась воспринимать всё происходящее. а мозг просто отключился от переизбытка ужаса и эмоций. Её нижняя припухлая губа была несчадно прокусана, а капельки крови скопились в уголках рта. — Грейнджер? — произнёс Драко слегка испуганным голосом, совсем не понимая что происходит. Подойдя ближе к девушке, Малфой осторожно нагнулся, чтобы прочитать письмо с пола, так и не решаясь взять его в руки. Вдруг проклятье и Грейнджер от этого так колотит. «Мисс Грейнджер, Заранее говорю Вам свои глубочайшие соболезнования и скорбь. Ваши родители были самыми великодушными людьми, которых я встречал. Но случилась трагедия. Они попали в аварию на автомобиле и их даже не успели довезти до больницы. Ваших родителей больше нет. Они скончались. Похороны состоятся по Вашему желаю и когда Вам будет угодно. С глубочайшим сожалением, Найтвейл Хёрли» Мда, вот те на… Драко был не столько шокирован, сколько был в ступоре. Он не знал, что надо делать в таких ситуациях. Малфой совсем не умел успокаивать. Ну вот не дано ему, вот так вот бывает в жизни. Тем временем где-то рядышком раздался громкий всхлип. Гермиона не смогла больше сдерживать слезы и расплакалась. Она билась в истерике, скручиваясь пополам, била руками по полу, набивая себе синяки и гематомы на нежной коже, но девушка не могла это контролировать. Она не железная. Она тоже человек, и не может больше сдерживать свои эмоции. В порыве горя, Грейнджер, схватив письмо, разорвала его на части, сминая обрывки дрожащими пальцами. Её колотило, шатало из стороны в сторону, а из груди вырывались птицы-стоны, что разлетались по гостинной, разбиваясь о стены на мириады отверстий грусти и печали. Слёзы, крупными каплями обрамляли ей щёки, скулы, покрывая лицо, словно вуаль. Они скатывались на подбородок, и улетали вниз, орошая каменный пол своей солёностью, и падая, так же беззвучно стонали, словно это сама Гермиона рыдает. Грейнджер прижала смятые частички письма к груди, продолжая выть и метаться. Из-за тонких, дрожащих пальцев, пропитанных слезами, чернила на желтой бумаге начали мазаться, окрашивая кожу рук в синий цвет, оставляя разводы на белой рубашке. Но Гермионе было плевать. У неё обрушилась жизнь, всего за одну минуту, поэтому никакая рубашка сейчас не будет иметь значения. Вот и всё. Счастливого будущего больше нет. Любимой семьи тоже. Ничего. Пустота, которую ничем не заполнить. Ни-чем. Пусто. Тем временем Драко успел присесть рядом с Гермионой. Он смотрел на её метания, но не знал, что нужно делать. Он полный ноль в утешениях. К тому же ему не было всё-равно на то, что сейчас происходило, а слыша рыдания девушки, в груди и вовсе не приятно шевелилось какое-то странное не понятное ему чувство. После очередного завывания, Малфой не выдержал, и наконец подал голос, намереваясь хоть одним «Всё будет хорошо» как-то подбодрить Гриффиндорку. Коснувшись рукой её плеча, он хотел что-то сказать, но все мысли вылетели из головы, когда Гермиона резко развернулась к нему и плотно-плотно прижалась к груди, обхватив руками за талию. Он тут же почувствовал какая она холодная, а её дрожь передалась ему. Стало так страшно, будто Грейнджер не просто прижалась к нему, а подключила к своим эмоциям. Ей сейчас было чертовски хреново. Он это чувствовал не только физически, но и морально. — Тише, Грейнджер. Успокойся, — парень осторожно погладил её по волосам, отмечая, что когда она злится или расстроена, то волосы у неё пушатся гораздо сильнее. — Почему я? — тихо, сорванным голосом прошептала она, из-за чего слизеринец сначала не расслышал, что Гермиона сказала, — Я ведь даже не успела с ними помириться, Малфой… — Гермиона, — кудряшки всколыхнулись, под легким дуновением голоса Драко, — Слова поддержки даются мне плохо. Хотя нет. Просто отвратительно. Но я хочу сказать, что мне очень жаль. Хотя, что тебе моя жалость? — хмыкнул парень с сожалением, — Просто знай, отношения у нас не очень, но я всегда могу выслушать. Гермиона ничего не ответила, лишь прижалась ещё больше. Не ровное сердцебиение Малфоя её по немногу начинало успокаивать, а теплое дыхание в макушку и нежные руки на плечах и вовсе умиротворяли. Конечно, слёзы по прежнему лились из глаз, а пустота никуда не делать, но хоть слегка истерика отступила от Грейнджер. Так они и замерли вне времени. Она — прижимаясь к его груди, в которой неровно билось сердце, а он — обнимая её подрагивающие плечи. Они словно выбились из колеи. Кругом царил шум, а может это в барабанных перепонках звенело, вокруг словно кипела буйная жизнь, или же это просто казалось на фоне их неподвижного состояния. Но это не важно. Сейчас они чувствуют, осязают друг друга. Не это ли главное? Наконец, когда Гермиона пришла в себя, она рвано выдохнула и сглотнула. Горло саднило, — сорвала, — значит она ещё здесь, ещё жива. «А жаль» — промелькнуло в мыслях, но девушка погнала это наваждение прочь. В ушах всё ещё звенело, она почти ничего не слышала, а из эмоций осталось только безразличие. Тяжело выдохнув, девушка отстранилась от Малфоя, вглядываясь мутным взглядом в часы. По второго ночи. Не хило её так проматыляло в истерике. Ужас. Грейнджер поднялась и пошатнулась, чуть не рухнув снова на пол. Она установила равновесие, и, даже не посмотрев на Малфоя, двинулась в сторону спальни. Она шла и шаталась, кажется её что-то спрашивал Драко, но ей было плевать. Девушка бросила ему на последок сиплым голосом «спасибо», пока хватит. Она скрылась в своей комнате, даже не заметив, как за ней наблюдали серые очи. Драко никогда не видер Грейнджер такой. Сейчас, она показала слабость, сейчас ей было правда очень больно, она наплевала на все принципы, прижавшись щекой к груди врага. Как и он. Когда Гермиона встала, Малфой увидел как она херово выглядит: волосы всклокочены, губы покрыты красной коркой, глаза с полопавшимися сосудами, руки избиты о камень, а колени содраны о пол. Ужасно. Парень перевёл взгляд на разорванные клочки письма, замечая на них капли крови.