*Через некоторое время, уже на тренировочной площадке*:
– Вижу, ты теперь вполне здоров, Фридрих, раз пришёл упражняться на стрельбище? Скажи-ка, впрочем, что это у тебя в руках, мой друг, – герцог, облачённый в свой прекрасный доспех (он собрался со своей дружиной навести порядок среди бунтующих феодалов), был приятно удивлён, увидев своего наследника на стрельбище. Уж было задумавшись о том, что того, наконец-то, привлекла идея охоты и посвящению всей своей жизни войне (как и подобает феодалу), он заметил некое «приспособление» в руках Луки, слабо похожее на любой из виданных им луков или арбалетов (да что уж там, его плечо лично познакомилось с работой арбалета). Как результат, его приятное удивление и радость за здравие наследника сменилось смятением и непониманием происходящего. – Ах, эта? Я как раз хотел познакомить тебя с ней, отец. Видишь ли, недавно я занялся, со скуки, наукой. Это – результат работы лучших мастеров по воплощению моей, впрочем, весьма несложной идеи, – Лука же, естественно, ничего такого не заметив (или же проигнорировав, тут уж поди разбери), тут же принялся объяснять одному из самых жестоких и свирепых воинов, а также одному из наиболее знаменитых полководцев, что такое «мушкет». Он пояснил и за порох, и за кремень, и за ложе, и за пулю, и за всё остальное… Да, нужно будет, конечно, доработать патрон. – Так понимаю, это то, на что уходят мои деньги? – впрочем, в речи Вильгельма читалась нотка явного неудовольствия. Вильгельм, конечно же, обеспечивал Луку достаточно серьёзным капиталом для ведения бизнеса, однако он получал лишь смутные сведения о том, что за делишки он проворачивает (не считая случая с шахматами, но его он предпочёл списать на чистую удачу). Естественно, увидев «мушкет», он тут же предположил, что это и есть то, на что Лука потратил столько денег. Разумеется, этим он был недоволен в той же степени, что и какой-нибудь родитель, прознавший, что его ребёнок, которому он дал 1000 рублей на покупку красок, потратил их на донаты в игрушках и всякие жвачки-жмачки, а также прочее «добро». – Ах, нет. Это ружьё я купил на свои собственные деньги. Кстати, о том, как я использовал твои средства – как ты помнишь, я организовал производство шахмат, а также других средств развлечения и интересного проведения досуга. Однако это не всё – используя имеющиеся в моём распоряжении средства (а также административный ресурс, но мы об этом умолчим), а также полученные краткосрочные кредитные обязательства, я начал методично преумножать своё богатство. Вереница сделок, афер и обманов, и вот – я один из богатейших людей города. Прямо сейчас я владею двумя железными, угольной и медной шахтой, той самой каменоломней, несколькими складами, а также парой крупных поместий. Через некоторое время я также стану главным производителем серы, селитры и пороха. Да-да, этого самого. Прекрасно, да? Так что не беспокойся, отец, твои деньги употреблены наилучшим образом, – знаете, Лука, конечно, оправдался, но лучше бы он этого не говорил и вовсе. По крайней мере, при людях. Он же буквально только что признался в том, что он, будучи уже мелким аристократом и наследником одного из крупнейших феодалов своего времени (и его богатейшей казны, единственной во всей Ойропе, что не испытывала особой нехватки в средствах), также стал ещё и одним из богатейших людей города. Таким образом, он стал частью городской олигархии, которая уже не первое десятилетие борется с Вильгельмом. Тревожный звоночек, конечно, пусть пока что ему и нет нужды сомневаться в верности Луки. Интересно, что это с ним такое? Может, он просто слишком сильно устал? Хотя, фиг его знает. Лично я вот не верю в то, что он вообще умеет уставать, и уж тем более отдыхать, судя по его графику. – Очень хорошо. Итак, что ты там говорил о своём «изобретении»? – услышав подобное, Вильгельм тут же захотел подвести своеобразную точку в этом обсуждении, не желая её и дальше мусолить. Разумеется, именно поэтому он решил, что было бы неплохо вернуться к тому, с чего начинали. – Как видишь, отец, я создал определённое приспособление. Его задача – убивать людей. То есть, это оружие. Его главные преимущества – дешевизна в производстве, удобство в транспортировке и ношении, высокая пробивная способность и неприхотливость к навыкам стреляющего. Человеку, чтобы суметь выстрелить из этого оружия, достаточно сделать несколько незамысловатых движений, которым можно обучить любого. Таким образом, любой вчерашний крестьянин, которого приставили к ружью, сводит на нет всё военное искусство и снаряжение тяжеловооруженного рыцаря. Чем не прелесть, а? Так вот, Сергий тебе сейчас продемонстрирует, на что оно способно, – произнёс Лука, уже сделавший перед этим тестовый выстрел. Разумеется, он был уверен в том, что его мушкет сумеет снова выстрелить, если не произойдёт что-то особенное. Странно, конечно, что я решил одарить этот мир пороховой революцией, но что уж поделать. Или я создам развитую индустриальную империю, или мне придётся жить до конца своей жизни, и это в лучшем случае, королём средневековой державы, которой суждено повторить, рано или поздно, историю Италии или Германии. Пускай это и не моя родина (Союз нерушимый республик свободных…), но и новой своей отчизне я погибнуть не дам. – Ну, стреляй, что уж там, – стоило только Вильгельму это сказать, как Сергий, подавший незадолго до этого знак о полной готовности своим наблюдателям, выстрелил. Прогремел громкий хлопок, а самого стрелка овеяла дымовая завеса. Вышедшие из укрытия Лука и Вильгельм тут же пошли проверять результаты испытаний. Каково же было удивление последнего, когда он увидел гигантскую пробоину в кирасе. Пуля, видимо, пробила кирасу на вылет (что было довольно удачным исходом, ведь пуля могла и просто отскочить рикошетом от неё), и это с дистанции в 50 метров. – Ну что, как тебе? – и, естественно, Лука, заинтересованный во мнении опытного солдата и военачальника, тут же принялся его расспрашивать. Ну же, давай. Скажи же, что это революция! – Хм… и сколько у тебя таких? – Вильгельм, впрочем, спросил лишь то, сколько у него мушкетов. – Ну, пока что один, да и то тестовый, но к концу этой недели, если понадобится, можно будет сделать ещё сотни две другие, уже более совершенные. Ну и, разумеется, к этому моменту можно будет также наладить производство бумажных патронов. К этому же сроку можно будет навести пороховые мельницы, начать полноценную добычу серы и селитры, а также угля. В принципе, большая часть инфраструктуры, моими усилиями, готова, и сталось только привести её в действие. К концу месяца, как мне кажется, мы сможем даже нарастить производство винтовок до 400-500 штук в неделю. А к чему вопрос? – разумеется, вопроса он не понял. К чему это он? – Хорошо. Сейчас я отправлюсь со своей дружиной, чтобы добить повстанцев, так что я оставляю на тебя оборону крепости. Казна в твоём распоряжении, но постарайся её особо не разорять, хорошо? – разумеется, и Сергий, и Лука, были изрядно поражены этому известию…Глава 22. Наука Морица.
7 ноября 2021 г. в 18:28
– Ну что же, теперь, когда она ушла, можно приступить к тому, что следовало бы сделать ещё вчера, – знаете, разговаривать с самим собой после лихорадки – значит ещё легко отделаться. Хотя, откуда ему знать, не подкосила ли лихорадка его здоровье навсегда, если за всё это время он так и не встал с кровати, верно?
Что же… если всё пройдёт удачно, то мы с тобой совершим революцию!
– Извините, Ваша Светлость, но вам следует отдыхать. Пожалуйста, вернитесь в кровать, – увидев странное нечто в руках Луки, Сергий тут же забеспокоился, как бы он чего-нибудь такого не отчебучил сейчас.
– Хорошая шутка, Сергий. Но да, ты прав, мне нельзя рисковать своим здоровьем. Именно поэтому испытание моей новой игрушки падёт на тебя. Кстати, ты случаем не знаешь, где мой отец? – извини, Сергий, но из твоей просьбы господину поберечь себя снова ничего путного не вышло.
Мне стоит обсудить с ним некоторые важные вопросы.
– Извините, Ваша Светлость, но я не знаю, где ваш отец, ведь я посвятил всё своё свободное время заботе о вас, – в принципе, вполне естественно, что он об этом не знает, ведь он не участвовал в ночном приступе, чтобы знать, куда направился герцог после него.
– Ладно, неважно. Отыщи нам кирасу другую, да иди ко мне на тренировочную площадку с манекенами. Если встретишь моего отца, передай ему, что я надеюсь увидеть его там же, – невинно играючи, Лука поплёлся в сторону стрельбища, где лучники обычно занимались улучшением своих стрелковых навыков.
Я, конечно, обожаю запах напалма по утрам, но больше всего мне нравится, конечно же, запах пороха – в конце концов, он пахнет для меня как империя. Хотя, полагаю, всё дело в том, что я психопат, не испытывающий эмпатии к людям. Впрочем, не то чтобы это лично моя вина, ведь когда твоя работа заключается в том, чтобы видеть людей исключительно в качестве цифр, то неудивительно, что психика, полностью истощённая тоннами бумажной работы с утра до ночи, не выдерживает и подвергается… профессиональной деформации, скажем так.