Половина жизни

— Нэнэшенька! — Да, Ханако-кун? Коу удивлённо вскинул брови. — Ты всё ещё его так зовёшь? — Не могу переучиться. Семпай пожала плечиками и стеснительно намотала на пальчик зелёный кончик локона. Аманэ махнул рукой – мол, да хоть горшком. Он тоже привык. Куда больше, чем к Юги Аманэ – имени, которое носил всего тринадцать лет своей жизни, тогда как посмертное имя – больше полувека. — Хочешь, забавное покажу? Девушка закивала. Парень похлопал по скамейке рядом с собой, приглашая присесть. В тесноте да не в обиде, ещё и со зрелищем. Напротив сидел Коу, уже понимая, к чему всё идёт. На прошлой перемене Седьмой уже начал свой эксперимент и был крайне доволен. — Тест на влюблённость! Блиц-опрос! – озвучил он, как заправский зазывала. — Ну-ка, парень, расскажи мне, как ты теперь относишься к особенностям нашего доблестного пернатика? Коу в тот же миг заалеел ушами. — Ты говорил, что он... Наглый, кажется? — Угу. — А теперь что ты про это думаешь? При этом Ханако подмигнул Нэнэ. — Он открыто заявляет о своих желаниях. — А что насчёт того, что он женоподобный? — Утончённый. — Ты погляди, погляди! – Аманэ откровенно веселился. — Ехидный? — Умеет подмечать детали. — Самовлюблённый? — Знает себе цену. — Раздражающий голос. — Вполне даже приятный и мелодичный. — Мелодичный! Ой, ха-ха, не могу! Нэнэ хотела пожалеть Коу, но не смогла удержаться: — А что с тем, что он ведёт себя, как эмо? — Чувствительный и склонный к рефлексии. — Фальшиво-милый, – продолжил список Ханако. — Старающийся сгладить все углы. А ещё неуверенный в себе. — Как и все мы, как и все мы, друг мой. Коу сам удивился: ответы прыгали на языке, как шипучие конфеты; говорить хотелось, не задумываясь, с жаром в сердце и на кончиках ушей. — И когда я успел так попасть? – Он смущённо закрыл лицо ладонями. — Ах, Коу-кун, как бы я хотела, чтобы о всех моих чертах помнили и так говор... — Помнили! Чёрт, у него сейчас занятие на том же этаже, что и у меня. Побежал, простите! Минамото вскочил, как ошпаренный, даже парта зашаталась. Нэнэ от неожиданности вцепилась в плечо Аманэ. Тот довольно улыбнулся и перевёл на неё хитрый взгляд. — Ах, молодость, нам всем ещё так много предстоит успеть. — Ммм, – неоднозначно промычала девушка. — Так говоришь, словно ты сам, Ханако-кун, уже старик. — Так и есть, моя дорогая, так и есть. Но за свою долгую историю я не успел стольких прекрасных вещей! И собираюсь их наверстать. — Н-например? — Например, вот это. Аманэ перехватил её руку за запястье и звонко чмокнул кончики пальцев. Нэнэ залилась краской до самых корней и почувствовала себя ну очень счастливой. Она бы снова, не задумываясь, отдала Ханако-куну половинку жизни, если только потребовалось бы. • • • Второй день, как Мицуба был оглушён ощущениями. Они заливали его от макушки до пяток: болью от пореза на коже (когда ты дух, даже ломать кости не особо больно, вполне терпимо); кисло-сладким привкусом во рту после маминого карри или лёгким пощипыванием на языке – от ломтиков дайкона (в Грани не до домашней еды, а её вкус исчезает за секунду, когда твой язык проходит её насквозь); нежностью распаренной в ванне кожи (трогал бы себя и трогал, чесслово); тем, как кружится голова, стоит резко встать (хрупкие человеческие сосуды, глупость несусветная). По пути в школу он едва не летел – перепрыгивал с плитки на плитку, как дошколёнок, нёсся под горку, едва успокаивал сердцебиение, взбираясь на новую, и приходил в восторг от каждого мгновения. Прекрасным было всё, и он счастливо задыхался от ощущения жизни в своём теле. Реальность не переписалась, но Мицуба-сан уже вечером первого дня наведалась в школу и каким-то чудом убедила руководство, что её сын не умирал, просто тяжело болел и вот только что выздоровел. Готов к труду, обороне и следующим тридцати шести годам жизни. Пришлось вернуться в первый класс средней школы, потому что во время перехода на новую ступень он… отсутствовал. Но директор заверил, что, если её сын подтянет все нужные предметы и сдаст экзамены за два месяца, то сможет нагнать ровесников из восьмого класса. — Мицуба! – запыхавшийся Коу появился в дверях. Надо же было забыть, пропустить половину обеда! Они договорились: если занятия проходят на одном этаже, то на переменах нужно постараться найти друг друга. В любой другой ситуации у Соскэ уже валил бы пар из ноздрей, и злостный забывун был бы призван к ответу. Возможно, с садистскими практиками. Возможно, не без травм. Но пока что у него было слишком хорошее настроение. Когда начался обед, одноклассники пригласили присоединиться к ним. Чудом выздоровевший Мицуба (всё ещё были сомнения и вопросы, но те, кто помнил что-то про аварию, неловко прикусывали языки) по-любому нуждался в адаптации. Особо сердобольные носители синдрома спасателя готовы были даже подтянуть его по предметам. Пропущенные полтора триместра – не шутка. Когда его пригласили, он, к своему стыду, даже подумал пойти с ними, забив на обещание. Сложно было добровольно отказаться от внимания к своей персоне и совсем невозможно – не реагировать, когда на него смотрели, вместе с ним – а не над – смеялись и готовы были разделить обеденное время. Пару месяцев назад всё это рисовала ему Мэй в своей высокой башне. Всё то же, да не так. В идеальном мире не было такого искреннего смеха в коридорах; не было наполняющих лёгкие запахов мела и нагретой солнцем древесины от школьных парт; головокружения от жары и обезвоживания не было (нужно пить! он и забыл); катящихся вдоль позвоночника капелек пота, когда бежишь слишком быстро. В мире Четвёртой Тайны всё было чересчур идеально, как не бывает в настоящей жизни. И он готов орать на всю академию, как же долго он желал этой неидеальности. Для обеления совести он решил немножко подождать. Если экзорцист не появится, то так тому и быть. Пять минут он тянул время, как мог: копался в рюкзаке, делал вид, что никак не может идти, пока не перепроверил расписание, завязывал шнурки, на которых красовалось по три узла. И вот – явление Коу народу. Стоит в дверях запыхавшийся. То-то же. — Погодите. – Мицуба закусил губу, глядя сначала на одноклассников, потом на Минамото. Взвесил. — Нет, не ждите меня. Мальчишки переглянулись и, пожав плечами, направились к выходу. Потеряли несколько драгоценных минут, теперь все зачётные места на крыше займут. • • • Коу настороженно замер: не набросится ли Соскэ на него из-за забывчивости? Но тот подошёл, улыбаясь от уха до уха. — Всё хорошо? — Всё прекрасно. — Прости, Ханако и Яширо-сан меня отвлекли. – Коу потёр шею, выдавая враньё. — Да, давай, свали всё на Хананэнэ. — Как ты их назвал? — Так быстрее. Они же – пейринг. — А мы тогда... Ми-и... — Коцуба. Ну или Мицукоу. Но по логике, должно быть Коцуба. – Соскэ хихикнул. — Есть логика? Они медленно двинулись по коридору. — Есть. Если не знаешь, почитай фички или додзинси. Минамото вздохнул. Дальше расспрашивать не было смысла, придётся теперь вникать в вопрос. Насколько у них всё-таки были разные увлечения и целые миры. Буквально и не очень. — До скольки у тебя сегодня занятия? — Я не знаю, – пожал плечами Мицуба. — Я сидел бы и сидел, общался бы и общался. "Едва не светится", – радостно отметил Коу. И в подтверждение его слов Мицуба затараторил: — Всё такое яркое! Буквально. И вкуснее в десять раз! Он мечтательно закатил глаза, вспоминая простецкий завтрак, который умял с таким удовольствием и так стремительно, что мать испугалась, как она прокормит своего нового-прежнего сына. — И теплее! Хотя и холоднее – ночью даже замёрз. Если бы всё ещё был нечистью, ветерка из окна я бы и не заметил. И трава мягкая, и цветы такие прикольные, тычинки-пестики всякие нос щекочут, и солнце такое жаркое! Коу обогнал его на несколько шагов и заглянул в лицо: широко раскрытые глаза смотрели вперёд, но не на школьный коридор. Образы плясали в его воображении, тесня друг друга, подкидывая каждую секунду что-то новое, и это что-то тут же хотелось отметить, оценить, озвучить. И – как лучшая награда – красовалась искренняя улыбка Соскэ. Счастливая, как тогда, на крыше. Смотрящий вперёд, но ничего не видящий Мицуба налетел на Коу. Но не рассердился, а только помотал головой и рассмеялся. — Прости, – извинился Коу. — Не страшно. Кстати, и больнее всё тоже! Утром поранился бумагой и очень удивился. Не стал уточнять, что "очень удивился" – это заорал на весь класс так, что все напугались. — Покажи. — Да пустяки. Но руку протянул, и Коу провёл по тонкой красной отметине на ладони, невесомо касаясь пальцами. Услышал, как Соскэ удивлённо охнул и втянул воздух сквозь зубы. — Больно? – удивился Минамото. — Не-а. – Мицуба замотал головой и в миг стал пунцовым. — Это тоже... приятнее и ярче раза в три. Пять. (Сто.) Коу моргнул. Бывшему Третьему показалось, что он услышал щелчок в голове у парня. И вот уже у Коу в ушах застучала кровь, как цунами накрыло побережье – в одно мгновение. Он настолько кого-то... волнует? Он не только не отнял руку, но пробежался от центра ладони к запястью, задержал на несколько секунд и, не дыша, считал реакцию. Зрачки за растрепавшейся чёлкой расширились. — Я вчера подрочил, – заговорщически выдал Мицуба, — и, твою мать, это тоже намного приятнее, чем когда я был Тайной. — Ты дрочил в Грани? – Коу недоверчиво прищурился. — А чё такого? Скучно было, – тот пожал плечами. — На что там можно дрочить вообще? — На твои блядские тазобедренные косточки, например. Вечно над штанами торчат. Мицуба не собирался в этом признаваться. По крайней мере, не так скоропалительно. Поэтому выругался про себя, но ловко натянул покерфейс. Ляпнул – не забирать же признание обратно. — Что? – И вид такой сделал, словно это Коу неправ в том, что от неожиданности застыл как вкопанный. — Мы идём вообще жратеньки или ты решил меня уморить, не дав нормально пожить? — Н-нет, пошли. Год назад младший из сыновей клана Минамото и думать не думал, что станет предметом влажных фантазий бывшего одноклассника. И несколько лет назад, когда Соскэ дружелюбно представлялся ему в классе, устраивая фотокамеру на его парте, он ни за что бы не поверил, что услышит от него подобное. От кого-либо вообще. Коу то ли сорвал джек-пот, то ли заработал себе множественные микроинсульты. Интересно, к этому можно привыкнуть?